Гордимер Лев ни во что не ставил каифа, главу всей религиозной махины, и обращался с ним как с заложником, зато, несмотря на свое собственное происхождение, фанатично чтил Писание.
Сохранилась запись о покупке Гордимера. Работорговцы утверждали, что мальчик родом кледиец, с побережья Промпта, но его имя, цвет кожи и телосложение говорили совсем иное: родом Гордимер был явно из Арнгенда. Сам он заявлял, что произошел от Предвестников. Элс посчитал это определенной проверкой на преданность: тот, кто принимал очевидную ложь и не пытался ее оспорить, вполне годился для Гордимерова царства.
Правителю постоянно доносили обо всех подряд. Наушником мог оказаться любой, достаточно было лишь вызвать чье-нибудь недовольство.
Все, кто имел дело с Гордимером, так или иначе становились доносчиками. Его боялись все и уважали многие, ведь прамане почитали сильных владык. Только сильный владыка мог усмирить непокорных псов войны и бунта.
Дринджер процветал. Вот уже тысячу лет из него в другие страны отправляли зерно и хлопок, а обратно ввозили золото, серебро и предметы роскоши. Соседние государства не могли похвастаться таким же богатством, но большинство дорожило миром, который обеспечивал каифат. На войне наживались немногие.
Элс поднялся с каменных ступеней, истертых бесчисленными прикосновениями миллионов сандалий, и вошел в прохладную тень под огромными квадратными колоннами. Мастеровые все еще переделывали украшавшие дворец надписи, оставшиеся с далеких и сказочных догордимеровых времен.
Потомкам предстояло узнать обо всех подробностях жизни Гордимера Льва (разумеется, кроме тех, которые он сам держал в секрете). Если только очередной властолюбивый и сильный владыка не перепишет историю заново. Тогда имя Гордимера уцелеет лишь в летописях, которые ведут его враги.
– Капитан Элс Тейдж?
Элс остановился. Глаза после яркого солнца не успели привыкнуть к полумраку Дворца.
– Да.
– Следуйте за мной.
На посланце было простое облачение из белого полотна, похожее на то, что носили древние жрецы, – длинная просторная рубаха и юбка до колен. В такой облачались придворные маги и предсказатели. Этот юнец – по всей видимости, новичок, – вероятно, еще не успел поступить в послушники. Наверняка он из Дринджера, из жреческого рода, восходившего к языческим временам. Ходили слухи, что некоторые из них втайне отправляют древние обряды.
Элс должен был явиться с докладом прямо к Гордимеру сразу же после прибытия, но не подчиниться он не мог. Эр-Рашаль аль-Дулкварнен, которого кое-кто звал Рашалем Шельмецом, был не менее опасен, чем сам Гордимер Лев. А может быть, и более. Власть ему давали Орудия Ночи.
Если у Гордимера вообще имелись друзья в этом мире, то единственным настоящим таким другом можно было смело назвать эр-Рашаля.
Придворный волшебник ждал его в покоях, расположенных неподалеку от личной приемной самого Гордимера. Если бы Элсу предложили узнать мага среди сотни незнакомцев, он бы безошибочно выделил его из толпы. Эр-Рашаль был как две капли воды похож на злого волшебника из старых сказок: высокий, крупный, очень смуглый мужчина с властными чертами лица, крючковатым носом, толстыми губами, бритой головой и холодными черными глазами. Ему было пятьдесят, но выглядел он на тридцать.
Эр-Рашаль намеренно избрал именно этот образ, ведь все вокруг, начиная с дворян и заканчивая простолюдинами, с детства воспитывались на старых сказках. Колдун хотел, чтобы его боялись.
– Господин Рашаль, – обратился к нему Элс, – Лев велел мне явиться с докладом сразу же по прибытии.
– Он знает, что ты уже здесь, – прогремел в ответ волшебник. – Тебе ведь знакомы его привычки: аудиенции пришлось бы ждать не меньше часа. Я сказал охране, что ты у меня.
Элсу все это очень не понравилось. Снова интриги. А интриги в Аль-Кварне ему совсем не по душе.
Каждый раз, возвращаясь из похода, ша-луг чувствовал себя не в своей тарелке. В Аль-Кварне вовсю шла закулисная борьба, а он, простой солдат, решительно не годился для всего этого и плевать хотел, кто и кому насолил в столице. Заботила капитана Тейджа в первую очередь безопасность его людей.
Именно поэтому подчиненные относились к нему с уважением. Диктаторы редко пользуются любовью и доверием солдат. Когда-то давно и самого Гордимера любили и уважали, к власти он пришел, свергнув постаревшего и более ни на что не годного предшественника.
Элс кивнул волшебнику.
– Ты отлично потрудился и доставил мумии, – продолжал Рашаль. – Я сомневался в благополучном исходе дела. А вот Гордимер нет. Теперь я должен ему двадцать серебряных драхм. Это отнюдь не значит, что я не молился об успешном окончании твоего похода.
Элс снова кивнул:
– Хорошо, что вы не слишком расстроились из-за проигранных денег. Второе чудесное спасение, боюсь, мне уже не по силам.
– Как раз об этом я и хотел тебя расспросить. То, что я услышал, меня несколько озадачило.
– А рассказывать-то особенно нечего, – пожал плечами Тейдж. – На нас хотело напасть существо, которое Аз назвал богоном. Я сделал единственное, что пришло в голову. Сработало.
– Все равно расскажи. Твой мастер призраков мог что-нибудь упустить.
Элс пересказал историю во всех подробностях. Он знал, что его будут расспрашивать, и не один раз, а потому запомнил множество деталей. Гордимер наверняка захочет узнать, какие колдовские силы угрожали ша-луг. Особенно на севере от Аль-Кварна.
– Почему ты решил зарядить фальконет монетами?
– Не знаю. Наверное, где-то слышал, что создания Ночи недолюбливают серебро. Тогда мне казалось, что ничего не выйдет.
– Но перед своими людьми ты не выказал ни тени сомнения.
Значит, эр-Рашаль уже допросил Хагида.
– Хороший военачальник не должен выказывать сомнений и волноваться. Он должен что-то делать, даже если решение принято неверно. Когда я велел им зарядить фальконет камнями и монетами, мне казалось, что ничего не выйдет. Но зато моим людям было чем занять руки, это их успокоило.
– Тебе повезло. Для некоторых созданий Ночи серебро – смертельный яд. Но далеко не для всех. Тут гораздо эффективнее железо. Случится еще раз отправиться в подобный поход, возьми на такой случай мешочек с железными шариками.
– Интересно, может, железо содержалось в тех камнях, которыми мы зарядили пушку?
– А что с фальконетом?
– Вышло даже лучше, чем я ожидал. Вам наконец удалось подобрать правильный сплав, или процесс охлаждения прошел удачно. Не знаю. Мы потом не нашли в пушке ни единой трещины, хотя огненного порошка положили больше обычного.
По лицу волшебника было видно, что он доволен собой. Еще бы – ему удалось создать передвижную пушку, пригодную для битвы. Первому в мире.
– Хорошие новости. Сделаю еще несколько. Жаль, что нельзя отливать железные дула.
– Если вдуматься, железо гораздо лучше меди.
– Совершенно верно. Тирания Ночи почти ничего не может противопоставить железу. Мы пытаемся, несмотря на все трудности. Действуем методом проб и ошибок.
– И огненный порошок нужно улучшить. Он быстро намокает, а намокнув, теряет свои свойства и ужасно дымит. Или вообще отказывается гореть.
Элс мысленно похвалил себя: ему удалось отвлечь внимание самого хитрого и самого опасного человека в каифате. Достаточно было лишь завести речь об одной из любимых игрушек эр-Рашаля, а потом поддакивать в нужных местах.
Так они и говорили о пушках и огненном порошке, пока за Элсом не прислал Гордимер.
Элс не боялся Гордимера как человека, но опасался верховного военачальника ша-луг. Лев знал об этом, и ему это не нравилось. Гордимеру хотелось, чтобы перед ним трепетали все без исключения.
Но ему уже почти стукнуло пятьдесят, и Элс, закаленный в боях воин в расцвете лет, не мог испытывать перед ним страха.
Вместе с Рашалем они вошли в приемную, и Тейдж выказал повелителю все положенные знаки внимания. Именно так. Гордимер заслуживал уважения.
Когда-то Гордимер Лев был крепок и силен, но вознесся чересчур высоко и больше не поддерживал себя в той превосходной форме, благодаря которой прославился в юности. Элс заметил намечающееся брюшко, чуть набрякшие веки. Лев все больше потакает своим слабостям. Когда они входили в приемную, оттуда поспешно выскочила закутанная в кисею женщина. Скорее всего, Гордимер устроил это нарочно, чтобы напомнить подданным о своем положении.
– Кончай с любезностями, – прервал он торжественное, по всем правилам этикета, приветствие Элса. – Рашаль, он по твоей милости несет всю эту чушь? Капитан Тейдж, здесь никто за тобой не следит, я не каиф и желаю говорить с тобой как солдат с солдатом.
На голове у Гордимера все еще красовалась густая светлая грива, из-за которой он и получил свое прозвище. Но львиной была не только грива, но и свирепость, с которой он обрушивался на врагов – как собственных, так и божьих.
– Все шло слишком гладко, – начал свою безыскусную повесть Элс. – Рано или поздно должна была приключиться какая-нибудь пакость вроде того богона.
– Рашаль, раз уж ты явился сюда, объясни-ка мне все.
– Так называют ночных созданий необыкновенной мощи, в наши дни такое редко увидишь. Богона можно сравнить с графом, или бароном, или даже с каифом. Только убить его сложнее.
Губы Рашаля чуть изогнулись в усмешке. Каиф Аль-Минфета вот уже много лет пытался через свое доверенное лицо (то есть Гордимера) избавиться от назойливых соперников из Каср-аль-Зеда и Аль-Халамбры. В результате Индала аль-Суль Халаладин отправил в Аль-Кварн послание, где сообщалось, что ему совершенно не хочется, чтобы что-нибудь приключилась с его каифом.
Гордимер принял это к сведению. Он уважал Индалу аль-Суля Халаладина за блестящую победу в Святых Землях.
Два военачальника никогда не встречались, но помогали друг другу в войне против иноземцев. Хотя им мало чего удавалось добиться. Как только северный каифат обращал все свое внимание на Святые Земли, на его границах тут же начинались беспорядки. Рунны немедленно вторгались в северные провинции Люсидии, надеясь отвоевать утраченные земли. На востоке активизировалась Гаргарлицейская Империя, чей нынешний император вел довольно агрессивную политику. Хотя у него хватало своих трудностей с Хин-тай Ат.
Воины Хин-тай Ат подступали к Люсидии с северо-востока, словно гнев господень, и сметали всех, кто вставал у них на пути.
Некоторые священники из Люсидии полагали, что противиться Хин-тай Ат – то же самое, что противиться воле господа, и утверждали, что их военачальник Тистимед Золотой – это тот самый бич божий, о ком сказано в Писании, языческая кара, ниспосланная Обители Мира в наказание за грехи и проступки правоверных.
Но ведь были еще и муллы-фундаменталисты, истово верившие, что нельзя жить в городах или вообще в домах. Человеку якобы следует обитать в самых непотребных условиях, иначе он поддастся искушению ворога.
Гордимер и его каиф все же надеялись застать конец каифа Каср-аль-Зеда и рассчитывали, что его защитнику вскоре станет не до мести.
Фундаменталисты причиняли в Дринджере гораздо меньше беспокойства, чем в Люсидии, и Лев следил, чтобы это беспокойство вовремя пресекалось.
Гордимер внимательно слушал, пока его придворный волшебник говорил о походе Элса в Идиам и Андесквелуз, о возвращении шести мумий.
Эр-Рашаль хвалил Элса за сообразительность и решительность. Похвалы из его уст редко кто удостаивался.
– Хорошо, – прервал его военачальник. – Ему нет равных. Никто другой не справился бы. Но именно поэтому я его и послал. Ему незачем выслушивать восторженные отзывы толстозадых чинуш. Капитан хочет узнать, зачем я вызвал его, и приступить к подготовке.
– Я надеялся немного побыть с семьей, – сказал Элс.
Гордимер скривился. У него самого семьи не было. Семья – это слабость, которая связывает по рукам и ногам; семья ша-луг – другие ша-луг. Взять хотя бы Элса – родные отвлекают его. Зато из них получаются отличные заложники.
– Не стоит вот так сразу, без передышки, снова бросаться в огонь после такого серьезного испытания, какое прошел капитан, – заметил Рашаль.
– Да, это будет долгий поход, – махнул рукой Гордимер. – Хорошо. Небольшая задержка ничего не изменит.
Лев прислушивался к советам Рашаля, хотя они не всегда ему нравились. Тейдж решил, что родных лучше отослать подальше от Аль-Кварна. Чтобы с ними не приключилось какой-нибудь ужасной беды. Такое уже бывало с другими.
Гордимер Лев был гениальным военачальником, но мелочным, мстительным и весьма эгоистичным правителем. Он никогда не мог припомнить, за что же именно сверг своего предшественника.
Не следует беспрестанно настраивать людей против себя. Это не приводит ни к чему хорошему.
– Я сгораю от любопытства. – Элс решил напомнить о цели этой аудиенции.
– Ты отправишься в Фиральдию, во владения Брота. Необходимо выяснить, что замышляет Безупречный. От наших шпионов последнее время мало толку.
– Говорят, – подхватил волшебник, – патриарх призывает к новому священному походу. Ему не дает покоя победа Индалы аль-Суля Халаладина. Он хочет оттеснить правоверных от Кладезей Ихрейна, изгнать нас из Святых Земель и завоевать Кальзир. К подобным глупостям призывают своих соотечественников все патриархи, но нынешний, в отличие от предшественников, настроен весьма серьезно. Хотя ему самому грозит войной Граальская Империя. Да еще в Вискесменте засел соперник. Не стоит забывать и об их так называемой мейсальской ереси. Она весьма широко распространилась в Коннеке, это провинция в Арнгенде. Наши шпионы утверждают, что патриарх не ведает, что происходит. Но мы не верим. Разве может так вести себя человек столь высокого положения?
– В новый священный поход, – кивнул Гордимер, – могли бы выступить разве что те, кто сражался в Святых Землях и раньше, то есть арнгендцы. Но они сейчас воюют с Сантерином. И им же придется изыскивать солдат, чтобы побороть еретиков и противников Брота в Коннеке.
– И все же, – добавил Рашаль, – патриарх, по всей видимости, искренне верит, что стоит ему воскликнуть: «Да будет воля божья», – все случится само собой.
– Похоже, следует усомниться в его рассудке.
– Да, – согласился волшебник, – но неверные считают, что, сделавшись патриархом, Гонарио Бенедокто превратился в божье создание. Хотя во время выборов, как всем прекрасно известно, соперники прибегают к взяткам и шантажу, а один раз даже было совершено убийство.
– Безупречный поклоняется фальшивому богу, – прорычал Гордимер, – почитает идолов. Конечно же, он не в своем уме. Но как далеко зашло его безумие? Последуют ли за безумными словами безумные поступки? Нужно все выяснить.
Вполне похоже на правду. Гордимер охраняет доверенную ему часть Обители Мира. Но тут кроется что-то еще.
– Мне нужна подробная информация о коллегии, – сказал Рашаль. – Об их планах и политике.
– Если Безупречный действительно безумен, – кивнул Гордимер, – в коллегии должны были возникнуть клики, которые жаждут его свергнуть.
– Я так мало знаю… – начал было Элс, но осекся – не стоит проявлять неповиновение. – Сумею ли я остаться неузнанным в Броте?
– Да, в Броте и его владениях, – ответил аль-Рашаль, – и во всей Фиральдии тоже. Без особого труда. В Броте обитает не меньше разного народу, чем в Гипраксиуме. Много лет назад я и сам там бывал. И справился, даже не зная языка. Избежать неприятностей очень просто – представься тем, кем ты и являешься, профессиональным солдатом. Скажем, наемником из дальних краев. Не говори никому, откуда именно ты родом, вот и не придется вспоминать далекий дом и старые добрые деньки. Допустим, ты не хочешь рассказывать о прошлом, потому что за твою голову назначена награда. Скажем, неприятная история, связанная с некой женщиной: ее муж застал вас и ты его покалечил. Западным варварам такие истории нравятся.
– Рашалю не терпится узнать, что замышляет коллегия в своих катакомбах под дворцом Чиаро. А мне интересно, можно ли настроить кого-нибудь против Безупречного, какие у него планы, кто в случае его смерти займет место патриарха и каково отношение потенциальных преемников к Дринджеру, Святым Землям, Арнгенду и Обители Мира. А еще узнай все, что можно, о Феррисе Ренфрау.
– Феррис Ренфрау? – удивленно повторил Элс. – Кто это?
– Вот именно.
– Феррис Ренфрау – весьма подозрительный тип, – сжалился над Тейджем Рашаль. – Он дважды бывал в Аль-Кварне. Выдает себя за агента императора Йоханнеса. Скользкий как угорь. Вечно выспрашивает, но сам ничего никому не говорит.
– Мы не можем взять его за горло, – добавил Гордимер. – Похоже, он хочет заключить тайный союз против патриарха.
– Вот уже несколько столетий, – пояснил волшебник, – Граальские императоры и патриархи враждуют между собой и решают, что главнее – власть мирская или власть церковная. Существуют и некоторые разногласия по поводу прав патриарха и его епископов на владения епископальных чалдарян. По мирским законам, феодальный подданный не может передать свои земли церкви или кому-либо еще (если этот кто-то не его сын) без согласия своего сеньора. А главным сеньором чаще всего выступает сам император. К тому же, по этим самым законам, каждое чалдарянское государство имеет обязательства либо перед императором, либо перед владыкой Фавората, Стилурии, Аламеддина или же – господь всемогущий – даже Кальзира.
– Да уж, у нас все устроено куда как разумнее, – заметил Элс.
– Теоретически, – отозвался Рашаль, не заметив насмешки. – Пока в империи не препоручили власть Йоханнесу Черные Сапоги, никого не заботило вышеупомянутое право сеньора. Но теперь Йоханнес и Безупречный – соперники. Патриарх жаждет воспользоваться всеми привилегиями церкви, чтобы обогатить свой клан, свой город и свою церковь. Вот-вот вспыхнет война.