Вторая стена у города, естественно, появилась не сама собой, за ней стояла повторная пошлина, которая оживила торговлю: купцы, следовавшие с юга, продавали товар купцам, прибывавшим с севера, и избегали расходов за проход через вторые ворота.
Так Дербент стал перевалочной базой. И перекрестком культур одновременно…
Примерно две тысячи лет назад случилось событие, перевернувшее античный мир. К северным воротам подошли кибитки кочевников. Было их очень много. До горизонта чернели они… Нашествие? Нет.
То было время Великого переселения народов, его очередной волны. На Северный Кавказ пришли уроженцы Алтая, тоже тюрки. За десятилетия долгого пути степь стала им родиной, а кибитки — домом. Степняками, или кипчаками, называли их. Пришла орда, ее тотемом на знамени был крылатый барс, указывавший на царскую родословную хана, хозяина.
Пришельцы, в отличие от римлян и персов, не штурмовали город, они отошли, стали заселять предгорья и приморскую равнину нынешнего Дагестана. Строить здесь города и селения, распахивать землю, обустраивать ее.
Тогда у Дербента лицом к лицу встретились две тюркские культуры — прежняя и новая, огузская и кипчакская, им предстояло сродниться. В тот самый миг наступило Средневековье, новая эпоха, но ее никто не заметил… Великие события, как и великие люди, видны лишь издалека.
Что отличало пришельцев? В первую очередь кони, несчетные табуны. Казалось, степняки шагу не ступят без коня, верхом были взрослые и дети. Удивляли юрты, разборные дома, из них в считанный час возводили город, над которым возвышался ханский шатер с золотым равносторонним крестом и полумесяцем на шпиле.
Опытные жители Дербента сразу отметили: такие кресты с полумесяцем были и у них. Значит, пришли не враги, но и не свои… Братья по крови — огузы и кипчаки — не признали родство, хотя говорили на одном языке. Очень уж дикими казались пришельцы. Чужими. Необычными. Их назвали барсилами — детьми барса. По тотему. И все.
Горожане не открыли ворота. Остереглись.
Как развивались события дальше, я не знаю, да это и не важно — жизнь шла своим чередом и неспешными заботами. Однажды к кипчакам прибыл посланник армянского царя, он искал союзника в войне против Ирана. И с этого места события, о которых идет мой рассказ, обретают строгую хронологию.
В 225 году, сообщают летописи, кипчаки заключили союз с армянами и выступили на их стороне. Иначе говоря, они прошли Ворота Джора и вошли на территорию Европы.
То было их первое вступление на землю Запада!
Начался раздел античного мира и гибель язычества. Правда, почувствовать нюансы тех событий без пояснения трудновато. Слишком уж невыразительно выглядит многое в той истории, кто-то сознательно отретушировал ее.
Во-первых, отмечу сразу, армянские цари династии Аршакидов были тюрками. Незнание этой детали их биографии делает непонятной причину военного союза и начавшейся войны Армении с Ираном… Это очень существенная информация.
Во-вторых, и армянская знать была из «кочевников», о чем сообщают родословные ее родов. Родственники поддержали родственников? Видимо, так… Я сам, своими глазами видел печать Аршакидов в Тегеране, их монеты и геммы, там четкие тюркские руны, они, по-моему, и ставят все по своим местам, их надо просто увидеть, хотя бы для того, чтобы судить о механизме складывающейся политики тюрков и армян в III веке.
К тому же Аршак означает «рыжий сак», слово из древнетюркского лексикона. Они и были рыжими. Иные, желая походить на настоящих царей, красили себе волосы хной.
В истории династии записано, откуда пришли Аршакиды — с Древнего Алтая. С гор. И их предшественники, первые цари Персии, пришли оттуда же. Это утверждают восточные легенды, это следует из «Шахнаме», знаменитой «Книги о царях», да, ее за века не раз «редактировали», но изменить эти важнейшие детали не смогли[22].
Читатель недоумевает, почему историки не замечают очевидное? Признаюсь, я тоже удивился… Теперь несколько поясняющих слов о самом Иране.
Иран — это преемник Парфии, то есть государства, в котором пятьсот лет правили Аршакиды. Или тюрки, исповедовавшие веру в Бога Единого, так в нашем случае точнее. В 224 году династия пала, власть взяли Сасаниды, люди другой веры — зороастризма. Парфию они назвали Ираном, однако население страны более чем наполовину по-прежнему составляли тюрки, авангард Великого переселения народов. С ним и боролись всю жизнь Сасаниды.
Но и это событие вынесено на периферию знаний как малозначащее. Поэтому история Парфии получилась сплошным «белым пятном» — ее просто нет! Умалчивают, чтобы не обмолвиться о главном.
Религия — вот главная причина, потрясшая Средний Восток. В III веке утверждалась новая монархия. А с ней — новая вера (обновленный зороастризм). Сасаниды, отвергнув тюркскую веру, предлагали свою, понятную коренному населению Ирана. Вместе с верой они предлагали политику, религиозные символы — словом, новую культуру.
Шла борьба за власть над Средним Востоком, куда входил и Кавказ. То целая эпоха бескомпромиссных войн и сражений на почве религии.
По существу, Сасаниды давали миру философию, которая взрастила манихейство, а религии Аршакидов суждено будет стать матерью христианства. Борьба между ними велась не на жизнь, а на смерть. На перекрестке времени сошлись две силы, два взгляда на мир… Неужели малозначащее событие? По-моему, нет.
И еще. В войне, начавшейся в 225 году, ковался стержень средневековой культуры, которую потом примут на Ближнем Востоке, в Северной Африке, в Европе. Примут как веру, где главенствует Бог-дух, а не бог-«предмет». Это, в конечном счете, будет отличать религию от язычества.
Дербент играл в тех событиях очень важную роль: он был координатором победы. Тем интересен мне город, упомянутый в древних легендах Востока… Звучит неожиданно? Не будем торопиться с выводами.
Вновь присмотримся к фактам, не афишируемым «официальной» наукой.
Как следует из армянской истории, в 301 году армяне объявили у себя о новой Церкви, где главное место отдали Богу Небесному — Тенгри. Не Юпитеру, как Рим, не Ахурамазде, как Иран. Народ страны принял алтайскую культуру.
Акт делал Армению независимой от Рима и от Ирана, она становилась союзницей тюрков. Люди впервые за свою историю вдохнули глоток свободы, о которой мечтали.
У них появилось свое государство, где тюрки были в особом почете и уважении. В том убеждает и упоминавшаяся мною книга «Кыпчакское письменное наследие», где приведены древние тексты молитв Армянской церкви. Они на тюркском языке.
Выходит, права восточная мудрость, утверждающая: «Тот, чья вера слаба, не может в других возбудить веры». Тюрки смогли!
Отличало армянскую веру одно — культ Христа. Его тюрки не знали. Остальное было одинаково… Тогда появилась первая на Западе Церковь, институт религии, но еще не христианский. Христос, строго говоря, не был в пантеоне Бога, это я подчеркну особо, жирной линией. Он лишь присутствовал в новой Церкви как сын Тенгри.
Поэтому Армянская церковь называется моно-физитская, или церковь Единобожия. Тем она отличается от христианских Церквей, появившихся позже. «Веруем в Единого Бога (дословно — бир Тенгриге Атага), Вседержителя, Творца неба и земли, Видимого и Невидимого…» — с этих слов начинались молитвы армян (цитирую по оригиналу).
Потом молитву дополнили слова о Христе (дословно — Огул Тенгриге), но то уже была дань другой политике, западной, которая придет в Армению через века.
Своего духовного лидера Григория армяне назвали католикосом. Глава Церкви был родом из Аршакидов. В его титуле скрывалась разгадка еще одной тайны: «каталык» — по-тюркски «союзник», что посвященным говорило о многом. Титул явно не случайный, он отражал суть нового духовного института, а также суть политики тюрков и армян за годы их совместных действий — союзничество.
Выходит, союз с тюрками-кипчаками и создал тот новый институт религии? Возможно, но…
Не решусь утверждать: на зыбком песке стояли бы мои утверждения, на армянских источниках, а они очень ненадежны. Им нельзя доверять. На это обратил внимание в XVIII веке уважаемый мною Эдуард Гиббон, он так и писал о книге главного армянского историка, Моисея Хоренского: «Не обладает ни одним из тех достоинств, какие требуются от хорошего историка». И советовал брать у него только то, что согласуется с хорошими историками… К сожалению, поздно внял я ценному совету.
А потом, как отличить, кто хороший, кто плохой? Не отличишь же.
Однако, как высоко ни прыгнет заяц, он все равно опустится на землю… Подвох я почувствовал, когда обратился к географической карте. Увидел: слова словами, а епархии Армянской церкви находились в Киликии — на берегах Евфрата и Тигра. Там была Армения[23]. Не на Кавказе, на тысячу километров южнее!
Ясно, напрямую связывать историю Армянской церкви с Кавказом нельзя… Почему же ее связывают? Это же абсолютно неверно.
Для ответа на это «почему» потребовалось паковать чемодан и ехать в новую экспедицию. Словами тут не объяснишь. Правду надо добывать, как добывают золотые самородки. Восточная мудрость учит: «Гнев побеждай кротостью, зло добром, скупого дарами, а лгуна правдой».
В 303 году, через два года после Армянской, появилась другая монофизитская Церковь, с ней другая независимая страна — Кавказская Албания со столицей в Дербенте. Ее католикосом (главой) и царем были выходцы из династии Аршакидов. А прихожанами — орда Албан (Алпан), из тех самых, не забытых нами пришельцев с севера, которые покинули Алтай в 169 году до новой эры и по-прежнему были в авангарде Великого переселения народов. Шли, прокладывая путь на запад.
Тамга албан и государственные символы Кавказской Албании одинаковы. Крест!
Видимо, тюркский мир ради союза с Европой отделил от себя эту орду, принеся ее в жертву согласию. То был политический ход, традиционный для тюрков и рассчитанный до деталей. С него они начинали тончайшую политику в интересах религии, которая, собственно, и отличала раннее Средневековье.
Тогда все было подчинено вере, а ее насаждала власть — цари династии Аршакидов.
Умная политика открыла им путь в Европу — крестить язычников. Потому что лишь Аршакиды имели законную власть в новой Церкви. Забегая вперед, скажу: это их право духовного престолонаследия приведет к конфликту Западной церкви с Восточной. Его не примет Европа и постарается забыть. Ответом Востока будет ислам, в распространении которого опять же активно участвовали Аршакиды, принявшие имя Омейядов[24].
Рим всегда хотел жить по своим законам. Сам хотел править и навязывать свою волю другим… Это и вызывало столкновения в Европе.
Однако колесо истории увеличивало ход, роль Дербента росла день ото дня — город и его правители не могли не встать в центре новой духовной культуры. И они возглавили Церковь, на них стала равняться Европа.
В окрестностях Дербента в IV веке возвели строение, может быть, дворец, может быть, что-то скромнее, археологи не нашли (вернее, не искали!) то место, где Аршакиды собирали духовных лидеров нового мира, который шел на смену Римской империи.
Но в хрониках то загадочное место известно как Чор (Джор). Оно имело и другое, более понятное имя — Патриарший престол…
Дверь в Европу тюрки сделали по своему росту. И говорить тут мне больше не о чем.
Первые школы христианстваС Патриаршего благословения европейцев крестили, обучали правилам служения, иных рукополагали в сан. Здесь, в Дербенте, проходило все это! Город и есть исток, с которого началась река христианства, устремившаяся в IV веке в Европу.
Сначала ее воды щедро окропили Армению, потом напоили Византию, которая сразу выросла в политического конкурента Риму… Так тюрки раскололи Империю.
Разумеется, из орды Албан были наставники армянских и греческих епископов, они «бакенщики» на той реке христианства — никто же в Европе не знал правил новой религии, только они. С их легкой руки алтайский обряд ары-алкын (погружение в воду) проходили все, кто вставал под защиту новой Церкви. Акт символизировал «осыновление Небесами», — так называли его.
Со звучного голоса албан учили молитвы: «Атамыз бизим, ки кёктесен, ари болсун атынг сенинг…». Именно так греки с 312 года обращались к Богу Единому.
Чужой язык стал ключом к их сердцу и душе…
В Дербенте соорудили баптистерий — восьмигранный (!) бассейн, где крестили будущих христианских епископов и их прихожан[25]. Его следы нашли в XIX веке при закладке нового храма Святого Георгия.
То было ритуальное сооружение в центре города, здесь посвящали в веру. Ею жил средневековый Дербент, город паломников. Перекресток культур и торговых путей.
Людей, принявших крест, селили в монастыри, специально построенные в разных уединенных уголках Кавказа. Здесь новообращенные получали конкретные знания, те, которые им предстояло нести дальше, в Европу. Язычникам.
Руины древних зданий сохранились. Особенно запомнились мне следы монастырей около городов Шеки и Ках. Вот оно, время величия тюркской культуры…
«Святая вода, курение благовоний и миропомазание, чаша, музыка и пение, коленопреклонения во время молитвы, поясные поклоны пред святая святых и попеременное пение (антифон) — словом, все формы и обряды, которые и в настоящее время играют большую роль в христианской церкви, все без исключения заимствовано».
Это не мой вывод. Цитату привожу по книге «О религии (Хрестоматия)» (с. 84), она, по-моему, не требует комментариев. Однако принять ее трудновато, мешают стереотипы, на школьной скамье вбитые нам в сознание. Но… «свет начинается с Востока», — сказала тогда Европа. И была права.
Действительно. На тюркском языке творили молитвы, писали книги, то был язык новой религии. Не греческий!
Я уже говорил: греческий как таковой появился при императоре Юстиниане. А у христиан — с конца VII века.
Так что утверждение, будто бы ранние христианские книги и документы написаны на греческом языке, ни на чем не основано. Это очередная уступка иезуитской традиции. Не более.
По-тюркски учились греки. В Дербенте! И были примерными учениками.
Рим с его жрецами в IV веке торопливо уходил в прошлое, а с ним уходило язычество. У Византии же, бравшей в свои руки бразды правления западным миром, были хорошие учителя и наставники, она высоко ценила их.
В Дербенте, в крепости, есть древний храм, когда-то он стоял на пригорке, а сейчас по купол в земле. В него я заглядывал через лаз, откопанный археологами. Свод частично разобран, но стены, внутренние перекрытия целы.
В полумраке подземелье дышало прохладой, и казалось, что сохранились росписи, прежняя утварь, просто их плохо видно. И я подумал, не отсюда ли пошла храмовая традиция христианства?
Не это ли первый в мире христианский храм?
Именно христианский! Его построили на родине новой религии… Учебный храм? Храм-наставник? Такой обязательно должен быть. С фундаментом, выложенным крестом. Как в Кише.
Здание это из кирпича и камня, небольшое, метров пять-шесть, рядом площадка, на которой молились. Она была не расчищена, но впечатление о числе прихожан оставляла.
Убедительная находка, не правда ли? У нее может быть большое будущее. На заре Средневековья Запад подобной архитектуры не видел. В Европе лишь на Кавказе имелась она. Это очень правдоподобно, даже если предположить чисто теоретически.
А здесь вот она — перед глазами. Наяву. Теория становилась явью.
В Дербенте есть храмы более поздней постройки, два из них служат ныне, правда, мечетями… В VIII веке город покорили арабы, тогда албаны перенесли Патриарший престол в горы, в селение Киш, о котором я рассказывал раньше. Столицу оставили на милость победителя, расчетливо закопав христианский храм[26].
О грозе, начавшейся с приходом арабов, еще помнит Джума-мечеть, религиозная цитадель города. Там во дворе есть «одноглазый» памятник: у противников ислама арабы вырывали глаз. В назидание. Вырвали у тысяч людей, пока глазами не наполнили яму, выкопанную перед храмом, названным мечетью.
Позже здание Джума-мечети перестраивали, а оно так и не стало похожим на классическую мечеть, это отмечали едва ли не все специалисты, побывавшие здесь.
Можно вырвать еще тысячу глаз, но ничего не изменится — мечеть построена по тем же астральным правилам, что и храм в селении Киш. Изменить ее невозможно. Она обращена на восток, на Алтай, — до Пророка Мухаммада, при Пророке Мухаммаде и спустя века тюрки молились на восток. На Родину.
Джума-мечеть доказывает, эту Истину не переиначить никому.
Кажущаяся нечеткость архитектуры не смущает, наоборот, укрепляет гордость за Дербент, за его историю. Лучше примера и не надо! «Можно уродовать людей, — подумал я, — можно сжечь все на свете книги, но не переписать “музыку, застывшую в камне”. Ее мелодии вечны».
Архитектурные памятники живут веками, цензура над ними бессильна. Значит, ниточка от отца к сыну в Дербенте не прервалась, когда город захватили арабы? Значит… Все может быть.
Приход ислама в Дербент сменил здесь обряд, но не веру в Бога Единого. Уяснив это, я лучше понял пришедших мусульман, их «назидательное» поведение. Они те же сторонники Единобожия, но жившие с другими правилами.
Возможно, более современными. Возможно, нет.
Арабы пролили немало крови, вырвали немало глаз, прежде чем поняли эту правду, которую до сих пор не могут понять современные политики. Вера в Бога Единого не разъединяет, наоборот, роднит людей. Сплачивает их, несмотря на различия в обряде богослужения.