– На связи министр внутренних дел.
– Давно пора! Переключайте!
– Господин президент!
– Я знаю, кто я такой! Что у вас происходит? Почему до сих пор не прекращена передача?
– Господин президент, у нас возникли непредвиденные трудности. Все подходы к аппаратным телецентра блокированы вооруженными нарядами полиции. Они ссылаются на письменное распоряжение своего руководства. К сожалению, в здании телецентра полностью отключена вся связь, и я не могу отдать распоряжение местному отделу полиции. Туда уже выехал мой заместитель. Я отдал приказ СОБРу выдвинуться к телецентру и взять его под охрану. Полагаю, что этот вопрос будет решен в самое ближайшее время.
– Это все?
– Увы, господин президент, не все. Я обязан сообщить вам, что здание передающего центра на Шаболовке захвачено неизвестными вооруженными людьми. Всякая связь со зданием отсутствует. Захватив здание, неизвестные организовали ретрансляцию выступления Имперца в масштабах всей страны. Эта же передача в настоящий момент ретранслируется на все видеоэкраны города и по интернету. Никакие усилия моих специалистов пока не позволили нам взять ситуацию под свой контроль. Все попытки подхода к шаболовскому центру пресекаются пулеметным огнем. У меня просто не хватает сил для того, чтобы взять это здание штурмом, ибо ОДОН выведен на охрану поселений иностранных специалистов. Прошу вашего указания задействовать центр специального назначения.
– Я немедленно отдам это приказание, – президент медленно положил трубку.
Телецентр
– Так вот, господа журналисты, не все можно измерить с позиции выгоды…
Последние слова Имперца прозвучали как-то странно. Они отличались от его предыдущей речи. Возможно, что увлеченные его словами журналисты не обратили бы на это внимание. Все время, пока Волин говорил, картинка на экране плавно изменялась. Он шел куда-то по коридору. Может быть, завсегдатаи телецентра и увидели бы что-нибудь знакомое в этих пейзажах, но все их внимание было поглощено словами выступавшего. И только один из журналистов, поднявший глаза от планшета, внезапно вскрикнул. Его рука устремилась вперед.
Прямо под экранами, выйдя из неприметной дверцы, стояла группа людей. В форме и с оружием. Один из них опустил камеру, и на экране на секунду мелькнул линолеум пола.
– Да, господа, – вышел вперед стоявший в середине группы мужчина, – вот мы с вами и встретились…
Ну и рожи у этих журналюг! Можно подумать, их тут кто-то дружно охреначил пыльным мешком по башке. Причем всех сразу. Ошарашенные моим появлением, они несколько секунд тупо пялились на экран и только потом сообразили опустить глаза ниже. Вот что значит привычка к телевидению.
А потом… Потом их словно прорвало. Народ ломанулся к сцене, наперебой выкрикивая всевозможные вопросы.
– Не все сразу, господа! Да и кроме того, вам что – не интересен мой дальнейший рассказ? Прошу вас, сядьте на свои места! Обещаю, что отвечу на все вопросы, но дайте же и мне договорить!
Народ, ворча, рассаживался по местам.
– Так вот, дамы и господа, продолжим. Я не просто так появился перед вами. Да, собственно говоря, никуда и не уходил. Вся трансляция велась из соседнего помещения. Мой визит имеет следующую цель: то, что я вам скажу, может быть сказано только с глазу на глаз.
Зал затих. Казалось, пролети сейчас муха, и ее полет будет услышан в самых дальних уголках огромного помещения.
– Я обещал вам сенсацию? Держите! Володя, дай изображение на экран!
На экране снова возникли сканы документов.
– В чемодане, – пихаю ногой по полу толстый атташе-кейс, – находятся носители, на которых записана вся эта информация. Вы можете забрать их с собой. В течение двух суток эти данные появятся во всеобщем доступе. Так что – поспешите.
Один из пришедших со мной бойцов подхватывает с пола кейс и идет меж рядами, раздавая направо и налево флешки.
– Из приведенных мною документов совершенно ясно видно, что сам наш президент и большая часть его администрации были прекрасно осведомлены об истинном характере операций, проводимых оккупационной администрацией и вспомогательным корпусом. Более того, часть полученных от реализации наркотиков денег перечислялась на их личные счета. Я передаю вам копии всех этих документов. Вы знаете, что с ними делать. А теперь хочу сказать пару слов лично господину президенту. Или, может быть, наркопрезиденту? Мне кажется, так будет точнее?
В зале прокатился смешок.
– Господин наркопрезидент и члены наркоадминистрации! Перед лицом собравшихся журналистов, а также перед всеми теми, кто сейчас смотрит нашу передачу, я обвиняю вас в том, что вы являетесь уголовными преступниками! Вы наживаете деньги самым постыдным и мерзким образом: продаете наркотики. Я могу доказать свои слова. А как оправдаетесь вы? Мы здесь. Если у вас хватит смелости опровергнуть сказанное, вэлком – вас ждут!
Быстрыми тенями мчались к Останкино и Шаболовке автобусы центра специального назначения. Сидевшие в салонах бойцы молча вслушивались в слова, звучавшие с экранов портативных телевизоров и смартфонов.
Москва.
Нахимовский проспект
Разгоряченная толпа, безудержно прущая по улице, оставляла за собой жуткий след из разбитых стекол и горящих автомашин. Проходя мимо очередного разгромленного магазина, главарь услышал звонок мобильного телефона.
– Э?
– Это журналисты тебя хотят! – прозвучал в трубке голос его помощника. – Чего им сказать?
– Сюда веди! Мы им сейчас интервью давать будем!
Огибая кучки беснующихся боевиков, два журналиста и видеооператор, сопровождаемые подручными главаря, быстро подошли к нему.
– Добрый день!
– Эт точно, для кого-то он очень даже добрый! – приосанился главарь. – Ну, вы это, спрашивайте, чего хотели. А то у нас дел нынче много.
– А вы не могли бы встать вот здесь, – попросил один из журналистов. – Так картинка эффектнее получится.
– Что, снимать будете?
– Сразу в эфир и пойдет!
– Эт хорошо! – крякнул тот. – А посмотреть когда можно будет?
– Ну… Разве что в записи… Да и вечером новости повторять будут.
– Хорошо, – главарь переместился в указанную точку. – Так нормально будет?
– Да, в самый раз.
Вывернувшийся из-за угла полицейский автомобиль никто не заметил. А возможно, просто и не обратили внимание. Опьяневшая от собственной безнаказанности толпа уже возомнила себя непобедимой.
– Ты смотри, Петя, что эти сволочуги делают! – стукнул кулаком по торпеде старший машины. – Они же пол-улицы разнесли! Куда начальство смотрит?!
– Куда-куда… Ты же сам докладывал уже раз пять. И что? Ждать подхода подкреплений? Ребята звонили, весь ОМОН на Шаболовку отправили – телецентр отключать. А СОБР за тем же самым – в Останкино. ОДОН как с утра за город вывели «десантников» караулить, так по сию пору там и сидит. Не будет никакой подмоги.
– Так что же нам теперь – вот так сидеть и смотреть? Они же людей бьют!
– И что ты предлагаешь?
Сержант несколько мгновений смотрел на своего напарника. Потом сплюнул, подхватил с заднего сиденья автомат и открыл дверь.
– Так вот, господа хорошие, – приосанился главарь, – как это правильно говорится – во первых строках своего письма… Короче, спасибо хочу сказать!
– Кому? – поинтересовался один из журналистов.
– Дык! Имперцу, кому же еще! Если бы не он…
Ударившая прямо в толпу длинная автоматная очередь повалила на землю сразу нескольких человек. Досталось и главарю – одна из последних пуль снесла ему верхушку черепа. Он еще какое-то время простоял на ногах, сжимая в мертвой руке микрофон, потом медленно завалился на спину. Что и говорить, кадр получился шикарный…
Толпа в ужасе шарахнулась назад. Они еще не поняли, что произошло. Голова, опьяненная удалью, водкой и наркотой, еще не осмыслила происходящего. Обдумывая случившееся, боевики потеряли несколько секунд. Секунд, которых им не хватило на то, чтобы принять правильное решение. Выбежавший из-за угла напарник сержанта, не поднимая к плечу автомат, прямо от пояса выпустил весь магазин во фланг обалдевшим мародерам. А перезарядивший свое оружие старший машины теперь стрелял уже прицельно.
Жуткий вой взвился к небу. Ни у кого из негодяев не хватило смелости пробежать какой-то десяток метров, чтобы смять и затоптать двоих автоматчиков. Толпа повернулась и бросилась наутек. Бегущие в ужасе мародеры запрудили всю улицу. Их спины представляли собою превосходную мишень…
– Ты все отснял? – повернулся журналист к оператору. У него самого зуб на зуб от ужаса не попадал. Не лучшим образом чувствовал себя и его коллега.
– Спрашиваешь, – хмыкнул оператор. Как только началась стрельба, многоопытный мужик, не раз снимавший репортажи из горячих точек, прижался спиной к углу дома так, что все пули пролетели мимо него. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что второго такого случая в жизни может и не представиться, он нашел в себе силы отснять все, что происходило у него на глазах. И только теперь, опустив выключенную камеру, он почувствовал, что его всего колотит крупная дрожь.
– Ну ты молоток! – восхитился второй журналист. – Я думал, уже все, копец, и нас положат заодно со всеми.
– Не положили же, – ухмыльнулся оператор. – Ты глянь, – ткнул он рукой, – полицейские идут!
И он снова вскинул к плечу камеру. Оба журналиста, спохватившись, развернулись к подходившему сержанту.
– Господин сержант!
– Да?
– Господин сержант! Это вы открыли огонь по людям?
– По людям? А где вы здесь людей нашли?
– Но как же… – растерянно пробормотал журналист. – Вот они, лежат…
– Я здесь ни одного человека не вижу. Мародеры и насильники, их место в могиле! Вот только вылезли они оттуда по чьему-то недосмотру. Ничего, назад запихаем.
Он снял с пояса радиостанцию.
– Двадцать второй? Семнадцатый говорит. Они к тебе побежали, встречай! И побыстрее выдвигайтесь, пока они по дворам прятаться не начали. Мы отсюда пойдем, постараемся подчистить. Только особо на нас не рассчитывайте: патронов мало осталось…
Телецентр
– Я бы хотел обратиться и к командованию вспомогательного корпуса – генералу Маклейну, – подмигиваю сидящим в зале журналистам. – Не сомневаюсь, господин генерал, что вы сейчас меня видите. Равно как и в том, что и ваше начальство тоже имеет такую возможность. Так вот, господин генерал. Вам не кажется, что ваше подразделение уже выполнило все те задачи, ради которых было создано? Что-то вышло хорошо, что-то не очень. А некоторые вещи вы откровенно провалили. У нас, господин генерал, есть хорошая поговорка. Ее произносят вслед уходящему гостю. Скатертью дорога, господа! Я очень настойчиво предостерегаю вас от необдуманных поступков.
Стоянка дальнобойщиков
Рыча моторами, разворачивались на стоянке фуры дальнобойщиков. Одна из них немного не вписывалась в поворот: мешал автомобиль литовской фирмы. Выпрыгнувший из кабины фуры помощник водителя подошел к литовцам и вежливо постучал в дверь.
– Чего тэбэ? – выглянула из окошка сонная голова.
– Слышь, друг, подай свою машинку метров на пять назад. Видишь, я развернуться не могу.
– Назад сдай!
– Там забор, порву, нехорошо: люди же строили, старались.
– Я спать хочу!
– Подвинь машину и спи, как медведь в берлоге, кто ж тебе слово скажет!
– Слуша-ай, отстань, а? Надоели вы мне все. Хуже горькой редьки уже! Куда ни плюнь, везде русский лезет! Иди отсюда! Будешь приставать, я Самвэлу скажу, он вас быстро на место поставит…
Договорить фразу литовец не успел. В его глазах мелькнули искры, что-то хрустнуло, и пришел в себя он уже на земле. А его грузовик, выбрасывая клубы дыма из выхлопной трубы, уже сдавал назад. Похлопав удивленно глазами, водитель, поддерживая негнущуюся правую руку, побежал к домику «менеджера». Спустя несколько минут он в сопровождении троих дюжих парней в кожаных куртках уже бежал к своим обидчикам.
– Эй! Кто там есть? – окликнул один из «кожаных» копошившихся около машины водителей.
– В чем дело? – обернулся один из них.
– Ты пошто человека обидел? Морду ему набил, руку повредил. Беспредел творишь!
– Ну, морду я ему, положим, еще не набил – так это и поправить недолго. А руки свои совать не будет, куда не надобно. Пусть еще спасибо скажет, что вежливо с ним говорили, – и водитель отвернулся от подошедших.
– Ты че, мужик, совсем оборзел? Не знаешь, что за такие дела бывает? – в руках у подошедших парней появились бейсбольные биты. – Придется тебя поучить уму-разуму.
– Вот интересный факт, – хмыкнул водитель, – в стране одно бейсбольное поле на всю Россию, а таких палок на руках – у каждого второго. Слышь, убогий, спрячь свою зубочистку и катись отсюда к чертовой бабушке! Иначе я всерьез осерчаю!
Парень, не слушая его, взмахнул бейсбольной битой.
Пах!
И драчун схватился за простреленное плечо.
– Когда ж до вас, дураков, дойдет: вежливый разговор не всегда признак слабости, – покачал пистолетом помощник водителя. – Че, родной, с головкой плохо? Соображать разучился? А ну покидали свои зубочистки! И мордой в землю! А ты, ущербный деятель, взял эту палку и быром повышибал стекла у своего драндулета! Плохо выбьешь – твоей головой отрихтую.
Отпихнув бампером ворота стоянки, на нее вкатили два тяжелых армейских грузовика. Повыскакивавшие оттуда автоматчики быстро оцепили стоянку.
– Ну, вот всегда так, – вздохнул помощник водителя. – Что бы вам десятью минутами раньше приехать? Так без мордобоя бы и обошлись.
* * *– Поэтому, уважаемые господа, рекомендую вам очень внимательно посмотреть на экран, – поворачиваюсь к одному из своих сопровождающих. – Володя, как там с картинкой? Порядок? Давай, пусть все посмотрят.
Сорокафутовый контейнер на прицепе грузовика внезапно дрогнул. Поднялась его верхняя крышка, пошла вверх и встала вертикально. А из-под нее медленно приподнялись четыре толстые трубы. На заднем плане хорошо просматривалась Московская кольцевая дорога и быстро бегущие по ней автомобили.
– Ну, что, господин генерал, знакома вам сия штучка? На Западе она больше известна под названием «Клаб». Мы же называем ее по-простому: «Калибр». Характеристики этой ракеты ни для кого секретом не являются. Хочу вас обрадовать – все ваши базы, расположенные в пределах Московской области, равно как и в других областях страны, в настоящий момент находятся под прицелом. Любое – я подчеркиваю, любое! – подозрительное действие с вашей стороны – и ракеты пойдут. Это н а ш а страна, господин генерал! И никто из вас не вправе указывать нам, что мы можем делать у себя дома и чего не можем. Проваливайте, господа! А для вашего руководства у нас тоже есть кое-что любопытное…
На экране возник угрюмый железнодорожный состав. Мощные домкраты, выдвинувшись откуда-то из-под вагонов, уперлись своими штоками в землю, уравновешивая состав. Над крышами вагонов медленно поднялся вверх транспортно-пусковой контейнер. Стоявший спиной к камере человек обернулся и показал оператору планшет, который он держал в руке. На экране планшета хорошо просматривалась студия в Останкино. Я даже себя рассмотрел.
– Это для того сделано, господа журналисты, чтобы никто не подумал, будто это фокусы мастеров компьютерной графики. Вы же видите, человек держит в руках компьютер, который принимает сейчас данный репортаж. Это не монтаж, господа, а вполне себе реальная ракета. Полагаю, что очень многие из вас видели подобные вещи и ранее. Они не ушли в прошлое с распадом великой страны. Как видите, у нас есть холодный душ для очень многих горячих голов – причем не один. Рекомендую это учесть.
Стоявшие у ворот телецентра СОБРовцы внимательно смотрели на громадный экран рекламного щита. Поскольку жилых домов непосредственно около Останкинской башни не имелось, динамики на экране присутствовали, и каждое слово, звучавшее в студии, было хорошо слышно на улице. Взвизгнув шинами, подкатил к воротам телецентра эскорт представительских автомашин.
– Где старший? – раздвигая бойцов властной рукой, быстро шел к воротам приземистый генерал-лейтенант.
– Вот он… – указал на стоявшего рядом с остальными офицерами полковника кто-то из бойцов. Командир СОБРА, вместе со своими подчиненными, внимательно слушал трансляцию из студии.
– Полковник Ляхов?
– Так точно, господин генерал-лейтенант.
– Почему до сих пор не начат штурм?!
– Посмотрите на экран, господин генерал-лейтенант. Там более пятисот человек журналистов. В здании около тысячи человек сотрудников телецентра. Вы предлагаете начинать штурм прямо сейчас? Какие будут среди них жертвы, вы себе представляете? Мы же ничего не знаем о том, сколько человек прикрывают Имперца, где они расположены, какое имеют вооружение? Он не один – это даже на экране видно, но сколько их всего? Кроме этого, здание охраняют сотрудники территориального подразделения полиции. Они предупредили, что никого не пропустят внутрь. В противном случае – откроют огонь.
– Это приказ, господин полковник! Извольте выполнять! Перед вами заместитель министра!
– Я не поведу бойцов на штурм в таких условиях. Это будет бойня, господин генерал-лейтенант.
– А вот это – уже не ваше дело! Выполняйте приказание!
– Я не поведу бойцов, господин генерал-лейтенант.
– Вот как? Неподчинение приказу? В таком случае, господин полковник, я вас отстраняю от командования! Вам ясно?
Полковник вздрогнул, но ничего не ответил генералу. Кивнул и отошел в сторону. Демонстративно повернувшись спиной к руководству, достал сигареты и закурил.
– Кто замещает полковника? – повернулся генерал к остальным офицерам.
– Я, подполковник Арефьев, господин генерал-лейтенант, – выдвинулся вперед медведеобразный офицер.
– Принимайте командование! Обеспечить очистку здания в самые кратчайшие сроки…
Повернувшись спиной к генералу, Арефьев подошел к своему командиру. Вытащил сигарету и прикурил от сигареты полковника. Следом за ним двинулись и остальные офицеры. Столпились кружком и сосредоточенно задымили…