– Это еще кто? – крикнула Элла, взглянув вниз. И никак не ожидала увидеть своего нареченного. – Фредерик, это ты? Что ты здесь делаешь?
– Элла! – восторженно пискнул Фредерик. – Ах, ну надо же! Это ты! Я… ну… я пришел за тобой.
– Правда? – спросила Элла. – Ух ты! Правда. Ты же здесь.
«Отлично, – подумал Фредерик. – Пора показать ей, на что я способен».
– Элла, я стал совсем другим. Я спал в грязи. И готов к приключениям.
Фредерик не видел Густава – тот стоял к нему спиной, – но прямо чувствовал, как он закатил глаза.
– Как ты там очутилась? – спросил Фредерик.
– Долгая история, – ответила Элла.
* * *На самом деле совсем не долгая. Вот она.
Элла прискакала в Штурмхаген (ей понадобилось два дня, чтобы проехать расстояние, которое Фредерик преодолевал целую неделю) и оказалась в деревне, где рассчитывала узнать о Рапунцель подробнее.
– Вы, случайно, не знаете Рапунцель? – спросила она компанию местных жителей, прогуливавшихся по улице, а потом попыталась освежить их память, пропев несколько строчек: – «Послушайте, друзья, скорей историю мою, о деве в длинных волосах балладу я спою…»
В это время Цаубера как раз вышла на разведку и кралась мимо, размышляя, как бы подраматичнее распространить слухи о похищении бардов. Если поймать проезжего менестреля, думала она, и заставить его петь баллады о совершившемся злодеянии, это будет, пожалуй, изящный и поэтичный прием.
Тут Цаубера заметила голосистую девицу в синем платье, которая пела балладу собравшейся на углу толпе, и решила, что это и есть менестрель. А это была Элла. Когда толпа разошлась, Цаубера бочком подобралась к певице.
– Ты, куцемозглая горлодерка, проверила бы сначала факты! – рявкнула колдунья. И, скрутив Эллу при помощи связывающего заклятия, утащила в башню.
Видите – не такая уж и долгая история.
* * *– Как здорово, что ты пришел! – сказала Элла. – Прошу тебя, сбегай приведи кого-нибудь, пока колдунья не вернулась.
– Нет, без тебя мы никуда не уйдем! – возразил Фредерик.
– А кто это с тобой? – спросила Элла.
– Это рапунцельский Принц. Он помог мне тебя найти. А сейчас снимет тебя с башни. У него опыт. – Он подошел к Густаву и тихонько спросил: – Как ей спуститься?
Густав подошел к подножию башни, задрал голову, посмотрел на окно и заорал:
– Эй, Золушка, бросай косу вниз!
Элла очень удивилась:
– У меня волосы только до плеч!
Тогда Густав вернулся к Фредерику и помотал головой:
– Все. Идеи кончились.
Фредерик был огорошен.
– Нет, ведь должен быть способ попасть наверх! Она же как-то туда попала! – И крикнул Элле: – Как ты туда попала?
Элла краем глаза заметила в лесу движение.
– Бегите! Цаубера идет!
Фредерик с Густавом бросились за ближайшие деревья. И увидели, как на поляну выходит высокая тощая старуха в красно-серых лохмотьях. Бледное лицо было все в морщинах, седые космы торчали во все стороны.
– Цаубера? – шепнул Фредерик.
Густав кивнул:
– Поглядим, как она туда залезет.
Колдунья посмотрела на Эллу в окне башни и заорала – будто взвыла сломанная волынка:
– Честное слово, я слышала, как ты с кем-то разговариваешь, душа моя! Смотри, чтобы у тебя никого не оказалось, когда я поднимусь! – После чего обернулась и крикнула в чащу: – Ри-и-из!
Раздался громкий рокот. Затряслись ветки, посыпались листья – и на поляну, раздвинув деревья могучими ручищами, вышел человек ростом повыше башни. Ему хватило одного шага, чтобы оказаться рядом с Цауберой, после чего он опустился на колени и положил наземь одну ручищу ладонью кверху, и колдунья забралась туда. Великан безо всяких усилий поднял старуху к окну, и она залезла в башню.
Рис. 9. Великан РИЗ
– Ясно, – сказал Фредерик. – Так у нас точно не получится.
Вот тут-то Густав и слетел с катушек. Он крутанул над головой огромным обоюдоострым топором и выбежал на поляну с протяжным боевым кличем:
– Шту-у-у-у-у-урм-ха-а-а-а-а-а-ге-е-е-е-е-е-ен!
Оторопевший великан вытаращился на него. Фредерик тоже.
Густав ударил топором по здоровенной голени. Великан взвыл от боли, схватился за раненую ногу – правую, – а на левой запрыгал по поляне. С каждым его скачком земля так и дрожала, и Густав не удержал равновесия и рухнул. При этом он выронил топор, который с размаху шлепнулся на глинистую почву. Фредерик из-за деревьев в ужасе смотрел, как его спутник подполз к топору и попытался его выдернуть, не подозревая, что над ним нависла тень исполинской правой ножищи. Сейчас Густава прихлопнут, будто комара!
«Думай! – приказал себе Фредерик. – Что бы сделал на твоем месте сэр Бертрам Утонченный?» Ответ не заставил себя ждать. В «Деле дурно воспитанной молочницы» сэру Бертраму нужно было отвлечь внимание гувернантки, которая чуть было не ошиблась с выбором бокала для вина. Здесь можно было применить ту же тактику. Ради этого стоило восемь лет брать уроки йодля. Фредерик сложил ладони рупором и испустил затейливую руладу:
– Йодль-одль-одль-одль-эй-и-о-о-о!
Получилось. Йодли бесили Густава больше всего на свете. Стоило ему услышать переливчатую альпийскую мелодию, как он свирепо глянул на Фредерика, а тот яростно затыкал пальцем вверх. Густав успел увернуться в последний момент – великанская ножища тяжко топнула по земле и придавила потерянный топор.
– Ой! – простонал Риз и опять запрыгал от боли. Только на этот раз он не устоял на ногах. Великана качнуло назад, и он рухнул прямо на башню. – Оп-па! – взвыл Риз. Строение пошатнулось, посыпались каменные глыбы.
– Здрасьте! – сказал Густав, когда башня превратилась в груду обломков и облако пыли. Опять подвиг не задался. На этот раз сложат балладу о том, что он не просто девушку не спас, но и случайно сгубил ее.
– Элла! – вскричал Фредерик.
«Это я виноват, – думал он. – Эллы больше нет, а все потому, что я решил заняться не своим делом. Надо было слушаться папу!»
Но тут великан сел, разгреб раскатившиеся по поляне камни и кирпичи – и героям открылось поразительное зрелище. Среди развалин виднелся мерцающий зеленый пузырь магической энергии, в котором, целая и невредимая, стояла колдунья. На ее костлявом плече висела Золушка – она была жива и отчаянно брыкалась.
Рис. 10. Волшебный СИЛОВОЙ ПУЗЫРЬ
– Защитное волшебное поле, – произнес Густав. Фредерик от радости был на грани обморока.
– Риз, остолоп, погляди, что ты натворил! – прошипела Цаубера.
Риз ткнул толстым пальцем в сторону принцев:
– Это все они!
Колдунья повернулась посмотреть, о ком это он говорит, но Фредерик уже утащил Густава обратно в чащу. Они спрятались в зарослях дрока и стали подслушивать Цауберу.
– Только не говори мне, что во всем виноваты зайчата, – сказала колдунья.
– Нет, госпожа, – отвечал великан. – Тут были два человека. Они хотели забрать девушку.
Густав высунулся из-за куста:
– А ну, отпусти Золушку, старуха!
Фредерик прыгнул Густаву на спину и утащил его обратно в кусты.
– Вот видишь? – обиженно протянул Риз. – Мне их затоптать?
– Плюнь ты на этих шутов, Риз, – посоветовала Цаубера, и ее тонкие бесцветные губы растянулись в улыбке. – Слыхал, как они назвали нашу пленницу? – Колдунья схватила Эллу за волосы и посмотрела ей в глаза. – Только погляди, – хихикнула Цаубера. – Ну их, горлопанов-виршеплетов. Мне попалась настоящая звезда. Золушка. Это будет сенсация. Ох и повеселюсь же я!
Элла ответила ей свирепым взглядом, не желая показывать, как она испугалась.
– Госпожа, а если герои от нас не отстанут? – спросил Риз.
– Герой – в единственном числе, – ответила Цаубера. – Второй – трус, каких мало. Да, герой от нас не отстанет, это точно. Так уж у них, у героев, заведено. Мы подготовимся к достойной встрече. А когда поймаем и его, и его подручного, в порошок их сотрем и лепешек напечем. Пошли.
– Да, госпожа, – прогудел великан. – Лепешки из героев – это ведь, наверное, невкусно.
– Риз, я тебя не меню составлять наняла, – проскрежетала колдунья. – Пошевеливайся.
– Ладно, ладно, – проурчал великан. – А ты их пробовала, госпожа? Лепешки из героев? Нет, не может быть, чтобы они были вкусные. И все равно придется добавить муки.
– Риз, закрой пасть!
– Нога очень болит.
– Так надел бы башмаки, обалдуй!
Прошло две-три минуты, и их голоса и громоподобное топанье Риза затихли вдали. Принцы выбрались из кустов. Фредерик по привычке попытался отряхнуть перемазанный и разодранный костюм, однако быстро понял, что дело это безнадежное.
– Ну, потопали, – бросил Густав.
– Куда это? – спросил Фредерик.
– Хочешь вернуть свою подружку? Вот за ними и потопали, – ответил Густав.
– Нет, – отрезал Фредерик. – Я остаюсь. Я с вами никуда не пойду. Из-за вас Элла чуть не погибла. Вы бы и сами погибли, если бы я ничего не предпринял.
– Ты пел йодль, – презрительно скривился Густав.
– Зато я хоть чего-то добился! – парировал Фредерик. – Неужели вы не заметили, что над вами нависла эта ужасная подошва, не знавшая педикюра?
Густав нагнулся так близко к Фредерику, что тот чувствовал его дыхание.
– Ты хочешь сказать, я для тебя плохой герой, да?
Фредерик изо всех сил старался не моргать.
– Хочешь сказать, мне это не по плечу? – прошипел Густав. – Я никого не могу спасти, да? А ты, господин Белые Шелковые Штаны и Золотые Висюльки, лучше меня? – Он боднул Фредерика в лоб.
– Нет, – выдавил Фредерик. Густав пугал его лишь немногим меньше, чем великан. – Ничего такого я не говорю. Конечно, без вашей помощи мне не обойтись.
Густав отодвинулся на дюйм.
– Все-таки вам удалось разыскать Эллу, – продолжал Фредерик. – Простите, я упустил это из виду. Однако наша экспедиция – не только поисковая, а еще и спасательная. Причем опасная, ведь в ней участвуют как колдунья, так и великан. Поэтому, возможно, нас с вами недостаточно. Вероятно, нам следует заручиться чьей-то еще помощью, пусть и незначительной. Дополнительная пара рук. Вот и все.
Густав ненадолго задумался.
– Ну, еще один воин с мечом мне не повредит, – протянул он.
– Быть может, это должен быть человек, обладающий несколько более солидным опытом в спасении несчастных от колдуний и чудовищ, – отважился Фредерик.
– Ха! – рассмеялся Густав. – Кто еще тебе потребовался? Неужели тот парень из «Спящей красавицы»?
4 Прекрасный Принц лишается группы поддержки
Лиам никогда не сомневался, что он настоящий герой. Честно говоря, мог бы и не так искренне в это верить. Впрочем, он был не виноват: его с раннего детства почитали, словно полубога. Беззастенчивое низкопоклонство началось вскоре после рождения принцессы Шиповничек, дочери короля и королевы Авонделла. Они объявили, что ищут подходящего принца, с которым можно было бы ее обручить, – редкий случай, когда Авонделл предпринял внешнеполитический шаг. Когда принцесса войдет в возраст, то станет женой этого принца, и королевства их объединятся навеки.
По воле случая королевство Авонделл располагалось на золотых рудниках – по всей видимости, неисчерпаемых. Страна, которой удалось бы заполучить Авонделл, стала бы супердержавой. Гарет, король сопредельной Эринтии (которая из-за государственной границы никак не могла наложить лапу на золото Авонделла), решил на это подписаться. Жадный до богатств король Гарет предложил своего трехлетнего сынишку Лиама в качестве достойного будущего супруга для принцессы Шиповничек. К несчастью, золото Авонделла привлекало и множество других королевств, так что конкуренция за крошечную ручку принцессы Шиповничек была жестокая. Малютки-принцы съезжались со всего мира, чтобы предстать перед королевской четой Авонделла, и у каждого имелся свой особенный талант. Из Валериума прибыл малолетний чечеточник, из Свенляндии – младенец, чьи родители уверяли, будто он умеет говорить по-дельфиньи. Четырехлетний принц из Янгельгейма просто чудеса творил на своем флюгельгорне. А пятилетний принц из Штурмхагена (один из братцев Густава) продемонстрировал способность пнуть цыпленка так, что тот улетел на сорок ярдов.
Отец Лиама опасался, что малютка затеряется в толпе, и прибег к жульничеству. Едва Лиам проковылял к тронам короля и королевы Авонделла, в зал вбежали два вооруженных до зубов убийцы. На самом деле это были актеры, которых нанял Гарет, и у каждого к башмаку было привязано печеньице с корицей – любимое лакомство юного Лиама. «Убийцы» встали между принцем-дошкольником и королевской четой, и едва Лиам в восторге схватился за печенюшки, как актеры доказали, что знают толк в своем ремесле. Малыш дергал и тянул за сладости, а актеры вертелись на месте и стонали от боли. Они делали сальто, кувыркались, падали друг на дружку. А правители Авонделла увидели, что трехлетний мальчонка отправил в нокаут двоих взрослых громил. К тому времени, как к месту «схватки» прибыла королевская стража, крошка Лиам стоял над двумя бесчувственными телами и с довольным видом хрустел печеньицем.
После этого не осталось никаких вопросов, какого принца избрать в женихи принцессе Шиповничек. Король Эринтии привез сына домой с победой. В честь мальчика устроили парады и фестивали и учредили премии. Кстати, два актера не сумели доказать свою невиновность и были приговорены к пожизненному заключению в подземельях Авонделла, однако Гарета это не заботило – зато теперь он станет богатым (ну, то есть еще богаче, ведь он и так уже был королем).
Юный принц Лиам с восторгом грелся в лучах славы, хотя и не совсем понимал, за что она ему досталась.
– За что меня все так любят? – спрашивал он отца.
Король Гарет не хотел говорить сыну правду – что на самом деле народ Эринтии такой же жадный, как и ее король, и что все так холят и лелеют Лиама, потому что в один прекрасный день он сделает свою страну несказанно богатой, женившись на сокровищах Авонделла. И все это знают. Вместо этого Гарет отвечал сыну:
– Потому что ты герой.
Именно это Лиаму и надо было услышать. С этого момента он бросил все силы на то, чтобы стать армией из одного солдата, готовой прийти на выручку по первому зову. Лиам прекрасно для этого подходил. Принц отличался силой, отвагой и ловкостью и от природы отменно владел мечом. И даже внешность у него была соответствующая: высокий, стройный, с кожей карамельного оттенка, ясными зелеными глазами и блестящими черными волосами, которые всегда выглядели так, словно их только что взметнул ветер.
Рис. 11. Принц ЛИАМ
Вот приблизительный распорядок дня принца Лиама: завтрак, предотвращение вооруженного ограбления, ланч, спасение заблудившихся малюток от свирепых волков, присутствие в качестве почетного гостя на церемонии открытия новой кузницы, обед, спасение немощной старушки из горящего дома, полезный для здоровья перекус, сон.
Само собой разумеется, Лиаму не приходило в голову, что все это не так уж необходимо, что можно день-деньской качаться в гамаке и попивать кокосовое молоко прямо из скорлупы и все равно быть кумиром своего народа, – и хорошо, что не приходило, потому что репутация героя значила для Лиама очень много.
В тот единственный раз, когда Лиаму не удалось предотвратить преступление – когда легендарный Меч Эринтии, бесценная реликвия, был украден прямо из витрины в королевском музее, – принц приготовился к худшему. Он был уверен, что бесконечный поток похвал и восхищения быстро иссякнет, и поэтому собрал подданных, чтобы принести публичные извинения. И к своему изумлению, увидел в толпе плакаты с надписью «Мы любим Лиама». Кто-то даже высек его статую из сливочного масла. Честное слово, героизм их не интересовал.
То есть не интересовал до инцидента со Спящей красавицей. Если бы Лиам не отправился ей на помощь, королевское бракосочетание оказалось бы под угрозой. Когда злая фея своими чарами погрузила принцессу Шиповничек – и всех жителей Авонделла заодно – в колдовской сон на целых сто лет, народ Эринтии – тут уж можете не сомневаться – потребовал, чтобы Лиам, не откладывая, отправился туда и исправил положение. Так он, конечно, и поступил.
Лиам выследил злую фею, хитростью изловил ее и держал за крылышки, пока она не проговорилась, что чары можно разрушить, если поцеловать принцессу Шиповничек. Получив необходимые сведения, Лиам благородно отпустил врага. В уплату за его доброту фея превратилась в исполинского зубастого демона и едва не откусила Лиаму голову. После сильно затянувшейся битвы, за которую противники успели применить и сальто, и захваты, и приемы карате, и даже несколько крепких пинков копытами, Лиам одержал верх, пронзив демона-фею мечом.
Ну а потом быстренько чмокнул принцессу Шиповничек в губы, и она вместе со всем королевством тут же вскочила и давай праздновать.
Следующие два-три месяца были едва ли не счастливейшими в жизни Лиама. В его честь в обоих королевствах устраивали приемы и парады, на него неиссякаемым потоком хлынули подарки и призы. Одна неприятность: менестрели принялись повсюду распевать «Балладу о Спящей красавице». Лиам никогда не был особым поклонником эринтийского королевского песнопевца Тиресия Мелодического: слишком уж тот увлекался балладами об отрицательных героях («Баллада о Разбойничьем Короле», «Пых-пых, пыхает дракон», «Разбойничий Король наносит ответный удар» и т. д. и т. п.) и как-то забывал писать песни об отважных подвигах Лиама. А когда наконец написал, то умудрился ни разу не назвать принца по имени. Лиам был серьезно задет, однако утешился тем, как обожали его жители родного города.