Натан прищурился и с усилием рассмотрел фигурку человека, о котором говорил Гудрич. Молодой, лет двадцати, только что вышел на площадку; редкая светлая щетина покрывает подбородок, длинные грязные волосы заплетены в дреды. Два раза обошел смотровую площадку — так близко от Натана, что тот заметил воспаленные глаза, беспокойный взгляд. Парень был явно измучен: его лицо, искаженное страданием, так разительно отличалось от остальных. Да он, возможно, под действием наркотиков…
— Его зовут Кевин Уильямсон, — сообщил Гудрич.
— Вы с ним знакомы?
— Лично не знаком. Его отец выбросился с этой площадки еще в то время, когда здесь не было защитных решеток. Уже неделю Кевин приходит сюда каждый день.
— Откуда вы все это знаете?
— Провел маленькое расследование.
Адвокат помолчал.
— А какое это имеет отношение ко мне?
— Все, что происходите подобными нам, касается и нас, — проговорил доктор.
В этот миг порыв ветра ворвался на площадку; Натан чуть ближе подошел к Гудричу.
— Черт возьми, Гаррет, зачем вы вынудили меня наблюдать за этим человеком?!
— Он скоро умрет, — очень серьезно ответил Гудрич.
— Да вы… вы спятили! — воскликнул адвокат.
Произнося эти слова, он не мог оторвать взгляда от Кевина. Смутное, невыразимое беспокойство закралось в его душу. «Ничего не случится. Все будет хорошо!»
Не прошло и минуты после неожиданного предсказания Гудрича, как молодой человек извлек из кармана куртки пистолет. Несколько секунд Кевин с ужасом смотрел на оружие, которое дрожало в его руке. Сначала никто ничего не заметил, потом вдруг раздался пронзительный женский вопль:
— У него пистолет!
Все взгляды устремились на молодого человека. Кевин, явно в приступе паники, направил пистолет на себя. Губы парня дрожали от страха, слезы хлынули из глаз, он закричал… Ночная тьма поглотила крик.
— Не делайте этого! — воскликнул кто-то; люди, охваченные ужасом, толкаясь, ринулись к выходу.
Натан стоял совсем рядом с молодым человеком. Ошеломленный тем, что происходило у него на глазах, он не отваживался шевельнуться, боясь ускорить непоправимое. Ему уже не было холодно — напротив, все тело бросало в жар.
«Только бы не выстрелил!.. Не стреляй! Не стреляй, мальчик!»
Кевин поднял глаза, посмотрел в последний раз в беззвездное небо — и нажал на курок. Звук выстрела разорвал тишину ночи; молодой человек упал; время на миг остановилось.
На площадке кричали люди, толпа устремилась к лифтам. Кто-то доставал мобильные телефоны — предупредить семью, уберечь близких. Со времени взрыва на Манхэттене 11 сентября чувство почти осязаемой опасности поселилось в душах ньюйоркцев. Это событие в той или иной степени коснулось всех, и даже туристы знали, что на Манхэттене может случиться что угодно.
Натан и еще несколько человек остались на площадке. Вокруг тела толпились люди; влюбленная пара стояла тут же — оба были забрызганы кровью и беззвучно плакали.
— Отойдите! Дайте ему воздуха! — рявкнул охранник, склонившись над Кевином.
По рации он попросил помощи снизу:
— Вызовите пожарных и скорую! На восемьдесят шестом этаже пострадавший — пулевое ранение.
Снова наклонившись, он понял, что помощь уже не понадобится.
Натан, стоявший в метре от погибшего, не мог отвести взгляда от тела. На искаженном болью лице Кевина навсегда застыла маска ужаса; широко открытые глаза смотрели в пустоту. За ухом виднелась кровавая дыра с обугленными краями; часть черепа размозжена, а все, что осталось, покрыто кровью и мозгами… Натан понял, что никогда не сможет избавиться от этой картины, она будет вновь и вновь возвращаться к нему, преследовать по ночам и в моменты острого одиночества.
Понемногу начинали подходить любопытные. Какой-то мальчик потерял родителей и застыл здесь, в трех метрах от мертвого тела, завороженный видом крови. Натан взял его на руки, чтобы оградить от жуткого зрелища.
— Пойдем со мной, малыш! Не волнуйся, все будет хорошо… Все будет хорошо…
Поднимаясь, он заметил, что Гудрич пытается затеряться в толпе, — и бросился к нему.
— Гаррет! Подождите меня, черт возьми!
С ребенком на руках он пробивался через скопление людей.
— Откуда вы узнали?! — крикнул Натан, дернув доктора за рукав.
Гудрич смотрел в пустоту и молчал.
Натан попытался остановить его, но тут объявились родители мальчика, бурно радуясь, что нашли сына.
— О! Джеймс, малыш, ты так нас напугал!..
С трудом отделавшись от них, Натан почти нагнал доктора, когда тот уже вошел в первый свободный лифт.
— Почему вы ничего не предприняли, Гаррет?
На долю секунды их взгляды встретились, но двери лифта уже закрывались. Натан успел прокричать вслед:
— Почему вы ничего не сделали?! Вы же знали!
5
10 декабря
Этой ночью Натан почти не спал. На следующий день он проснулся поздно, в холодном поту, и первое, что почувствовал, — дискомфорт в груди, тот самый, что уже несколько дней не давал ему покоя. Повернулся на правый бок — острая боль пронзила тело.
Ему снова снилось, как он тонет. Это наверняка потому, что Гудрич говорил о лебеде. С кровати Натан встал на дрожащих ногах; его лихорадило так, что пришлось взять термометр. Тридцать семь и восемь… ничего страшного. Но пришлось отказаться от пробежки. День обещал быть не слишком приятным.
В аптечке адвокат нашел таблетку и проглотил ее, запив глотком воды; он всегда принимал эти таблетки, когда плохо себя чувствовал. Потом собрал папки с бумагами, разбросанные по дивану. Вчера вечером ему не удалось поработать, сегодня он возьмет реванш. Нужно закончить с делом «Райтби». Известный акционерный дом, который он защищал, обвиняли в нарушении антимонопольного закона: «Райтби» условился со своим основным конкурентом о размере сопоставимых ставок на продажу произведений искусства. Дело довольно щекотливое: на карту был поставлен не только гонорар Натана, но и его репутация.
Хотя адвокат и опаздывал, он дольше обычного простоял под горячим душем, прокручивая в уме самоубийство Кевина Уильямсона. В голове звучали обрывки фраз Гудрича: «думаю, это я мог бы быть вам полезен», «некоторые испытания бывают тяжелыми, вы узнаете», «необходимо быть готовым к испытаниям».
Что нужно от Натана этому типу, черт возьми? Стоит ли предупредить кого-нибудь? Полицию? Помимо всего прочего, вчера погиб человек. Да, это было самоубийство, что могли подтвердить десятки свидетелей. Однако Гудрич располагал информацией и не должен был ее замалчивать.
Выйдя из душевой кабины, Натан энергично растерся полотенцем. Лучше, наверное, не думать. Нет времени. И не встречаться с Гудричем больше никогда. Тогда все придет в норму. Перед выходом он проглотил две таблетки аспирина и одну — витамина С. Не стоило, конечно, увлекаться лекарствами, но он поразмыслит об этом позже.
Такси пришлось ловить долго. «Да уж, я явно не приеду раньше всех», — думал Натан, перебрасываясь банальными фразами с водителем-пакистанцем. Большой грузовик остановился перед зданием «Дженерал моторс» и перекрыл движение в сторону Мэдисон-авеню. Натан вышел на Парк-авеню и отправился пешком по улице; небоскребы из металла и стекла образовывали нечто вроде коридора. На мужчину волной нахлынула городская суета: громкие выкрики уличных зазывал; клаксон лимузина с тонированными стеклами — водитель сигналил, пытаясь предупредить столкновение. Внезапно Натану стало тесно, он почувствовал себя раздавленным.
Лишь перед помпезным входом в здание «Марбл и Марч», с красивым мозаичным сводом в византийском стиле, Натан пришел в себя. Он остановил лифт на тридцатом этаже, где размещались просторная комната отдыха и кафетерий. Часто, когда накапливалась груда дел, ему приходилось тут ночевать. Адвокат взял документы из шкафа и поднялся на верхний этаж, в свой кабинет.
Секретарь бросила на него вопросительный взгляд: Натан никогда еще не приходил так поздно.
— Эбби, пожалуйста, принесите мне почту и тройной кофе.
Она повернулась на вращающемся стуле и укоризненно покачала головой:
— Почта уже час лежит на вашем столе. Что касается кофе — вы уверены, что тройной?
— Да-да, тройной и без молока, спасибо.
В кабинете он двадцать минут просматривал почту, потом, допивая кофе, проверил электронный ящик. Пришло сообщение от сотрудника — тот просил помощи по судебному вопросу, дело «Райтби». Натан собирался ответить, но ему не удавалось сконцентрироваться. Не мог он вести себя так, будто ничего не произошло! Нужно уладить это дело. Мужчина быстро закрыл ноутбук, взял пальто и вышел из кабинета.
— Эбби, вызовите мне такси и отмените все дела в первой половине дня.
— Но у вас встреча с Джорданом в двенадцать…
— Постарайтесь перенести на вторую половину дня.
— Вряд ли ему это понравится.
— А это уже моя проблема.
Эбби догнала Натана в коридоре и прокричала:
— Вам необходимо отдохнуть, Натан! Не первый раз вам это говорю!
— Южный вокзал, — бросил он, сев в такси.
Заплатив таксисту двадцать долларов, Натан среди последних пассажиров сел на десятичасовой паром до Стейтен-Айленда. Около четверти часа добирался в этот развивающийся район Нью-Йорка. Вид на город открывался красочный, но ни панорама Манхэттена, ни статуя Свободы не доставляли Натану удовольствия — так ему не терпелось прибыть на место. Едва сойдя с парома, адвокат поймал еще одно такси и быстро добрался до больницы Стейтен-Айленда.
Центр медицинского обслуживания занимал обширную территорию недалеко от Сент-Джорджа, городка на северо-востоке острова. Такси остановилось возле Центра хирургии; снег перестал идти еще вчера, но небо было затянуто серыми тучами. Натан вбежал в здание; дежурная остановила его:
— Посещение начнется только в…
— Я хотел бы видеть доктора Гудрича!
Натан был сильно возбужден.
Дежурная постучала по клавиатуре и вывела на экран компьютера расписание операций.
— Профессор как раз закончил биопсию и переходит к операции по удалению лимфатических узлов. Вы не сможете сейчас встретиться с ним.
— И все же предупредите его, — попросил Натан. — Скажите, что здесь Дель Амико. Это срочно.
Дежурная пообещала связаться с доктором и проводила Натана в зал ожидания. Гудрич появился спустя четверть часа, в синей медицинской рубашке и бандане на голове. Натан бросился к нему.
— Бог мой, Гаррет, объясните мне, что…
— Позже. Сейчас я занят.
— Я вас не отпущу! Вы явились в мой кабинет, потом ко мне домой. Вынудили стать свидетелем самоубийства, а сказали лишь: «Думайте о быстротечности жизни!» И все, больше ничего! Это невыносимо!
— Поговорим позже. Моему пациенту необходимо срочно удалить опухоль.
Натан с трудом сохранял спокойствие — так бы и порвал этого доктора на куски!
— Вы можете пойти со мной, — предложил Гудрич, поворачиваясь на каблуках.
— Что-что?..
— Пойдемте, будете присутствовать на операции. Это очень поучительно.
Чувствуя, что спорить бесполезно, Натан пошел следом. Доктор скрупулезно выполнил правила стерилизации: вымыл руки и натер их до локтей антибактериальным гелем, надел маску, закрывающую нос и рот.
— Что у нас в программе? — Он старался выглядеть бесстрастным. — Вскрытие грудной клетки и удаление части пищевода. — Гудрич толкнул створку двери.
Натан даже не пытался подыскать остроумное словечко, а просто вошел с доктором в операционную; медсестра и ассистент хирурга уже находились там.
Оказавшись в закрытом помещении, без окон, с резким светом, адвокат ясно понял: то, что он увидит здесь, вряд ли способно вызвать положительные эмоции.
Как и большинство людей, он ненавидел все эти отвратительные медицинские запахи. Они неизменно вызывали неприятные воспоминания. Натан устроился в дальнем углу и больше не открывал рта.
— Злокачественная опухоль, — пояснил Гудрич коллеге. — Пациенту пятьдесят лет, заядлый курильщик, диагноз поставлен поздно. Поражена слизистая, метастазы в печени.
Гудричу подали поднос с хирургическими инструментами; он взял скальпель и дал сигнал начинать.
Натан следил за этапами операции по небольшому монитору, прикрепленному над головой пациента. Разрез треугольной связки… Освобождение пищеводной щели… Вскоре на экране он видел только сплошную массу кровянистых сгустков. И как только хирурги там что-то различают? Натан никогда не был ипохондриком, но поймал себя на том, что в этот миг думает о собственной ноющей боли в груди. На Гудрича он смотрел с неподдельным ужасом, а тот работал живо, увлеченно, целиком поглощенный своей задачей. «Нет, он вовсе не сумасшедший, а опытный врач. Человек, который встает каждое утро, чтобы спасать людям жизнь. И что ему от меня нужно?..»
Ассистент попытался было заговорить с Гудричем о какой-то там бейсбольной лиге, но Гаррет взглянул на него — и тот вмиг умолк. Натан снова отвел глаза от экрана. Операция шла своим ходом: желудочная трубка, грудной и брюшной дренаж… Адвокат чувствовал себя совершенно лишним. Его столь значительные бумаги, дела, наиважнейшие встречи, миллион долларов на банковском счету в этом месте казались мелкими и ничтожными, даже пошлыми.
Операция подходила к концу, когда у пациента вдруг ускорился сердечный ритм.
— Черт! — закричал ассистент. — У него тахикардия!
— Это бывает, — спокойно ответил Гудрич, — плохо переносит вытеснение сердца. — И попросил сестру сделать укол.
Внезапно Натан почувствовал, как к горлу подступила горечь. Выбежав из операционной, мужчина бросился в туалет — его долго рвало, хоть он и не ел ничего уже сутки.
Доктор появился через десять минут.
— Он будет жить? — вытирая лоб, с тревогой спросил Натан.
— Дольше, чем если бы мы ничего не предприняли. Во всяком случае сможет нормально питаться и переваривать пишу — хотя бы какое-то время.
— Операция прошла нормально, — сообщил Гудрич жене пациента. — Конечно, могут возникнуть послеоперационные осложнения, но думаю, все обойдется.
— Спасибо, доктор, вы спасли его!
— Мы сделали все возможное.
— Я вам так благодарна! — Женщина пожала руку и Натану, приняв его за ассистента хирурга.
Под сильным впечатлением от операции, он не стал ее разубеждать.
В кафетерии больницы, на втором этаже, над автостоянкой, Гудрич и Натан сели друг напротив друга и заказали кофе; маленькая корзинка с выпечкой стояла на столе.
— Хотите пончики? Они немного жирноваты, но…
Натан покачал головой:
— У меня во рту до сих пор вкус горечи, если вам интересно.
Едва заметная улыбка скользнула по лицу доктора.
— Хорошо, слушаю вас.
— Нет-нет, Гаррет, это я вас слушаю. Зачем вы пришли ко мне и как вы узнали, что Кевин собирается пустить себе пулю в голову?
Гудрич пододвинул чашку с кофе, щедро добавил туда молока и сахара и поднял брови.
— Не уверен, что вы готовы, Натан.
— Готов к чему?
— Услышать то, что я вам скажу.
— О, я готов ко всему! Только не тяните резину!
Гудрич парировал:
— А вы сделайте одолжение, прекратите смотреть на часы каждые две минуты.
— Хорошо, — вздохнул Натан, ослабил галстук и снял пиджак.
Гаррет откусил пончик и запил кофе.
— Вы считаете, что я сумасшедший?
— Признаюсь, думал об этом, — ответил адвокат серьезно.
— Вы слышали об обществах паллиативной помощи?
— Я прочитал, что вы руководите одним из таких обществ — в этой больнице.
— Совершенно верно. Как вам известно, это службы, которые заботятся о смертельно больных.
— И вы им оказываете психологическую поддержку…
— Да. Им остается жить несколько недель, и они это понимают. С этим очень трудно смириться.
Было уже два часа дня; большой зал кафетерия наполовину заполнился. Натан достал сигарету, но не стал закуривать.
— Наша миссия в том, чтобы подготовить их к смерти, — продолжал Гудрич. — Использовать то малое количество времени, которое у них осталось, чтобы помочь им уйти с миром.
Он помолчал несколько секунд, затем уточнил:
— В мире с самими собой и в согласии с другими.
— Очень хорошо, но как это меня…
Гудрич взорвался:
— Как это касается вас? Всегда один и тот же вопрос вашего маленького эго! Как Натана Дель Амико, великого адвоката, который зарабатывает четыреста долларов в час, может касаться любое несчастье мира?! Не можете забыть и на мгновение о своей важной персоне!
Натан ударил кулаком по столу:
— Послушайте меня, вы! Черт бы вас побрал! Никто не смеет так со мной разговаривать! — Он вскочил.
Чтобы успокоиться, Натан сходил в буфет — за бутылкой минеральной воды. Разговоры в кафе прекратились, осуждающие взгляды устремились на него. «Держи себя в руках. Ты все-таки в больнице!»
Он открыл бутылку, выпил половину и через минуту вернулся за столик. В упор уставился на Гудрича.
— Продолжайте, — сказал Натан уже спокойнее, однако в его голосе сквозила враждебность.
Доктор продолжил свою речь:
— Общества паллиативной помощи предназначены для людей, которым врачи поставили безнадежный диагноз. Но существует множество смертельных случаев, которые нельзя предвидеть заранее.
— Несчастные случаи?
— Да, несчастные случаи, насильственная смерть, болезни, которые медицина не может диагностировать или диагностирует слишком поздно.