– Ну так чего? Подписываемся на авантюру или нет? – Линна разворачивается к нам лицом, держа в каждой руке по дымящейся кружке. Она вновь улыбается, хотя в глазах особого веселья незаметно. Протискивается мимо меня и ставит кружки на комод, расплескивая чай на сосновую крышку. – Могли бы отправиться уже в следующем месяце.
– Так скоро? – Я перехватываю взгляд Дейзи, но она лишь пожимает плечами. У нее есть босс, Ян, которым она вертит как хочет. Он разрешает ей приходить на работу в «Кингс армс» – так называется его паб – в любое время, так что и глазом не моргнет, если она вдруг объявит, что берет трехнедельный отпуск. Ну, а Линна – массажер-ароматерапист и арендует помещение в одном из салонов красоты, так что она тем более может уехать в любое время. Зато Джефф не даст мне так просто отправиться в Непал, да еще на три недели…
– У тебя по трудовому кодексу есть право на отдых, – замечает Дейзи, словно читая мои мысли. – А можешь и просто уволиться.
– Дейзи…
– Да знаю я, знаю, – вскидывает она обе ладони, как бы сдаваясь. – Но если не поедешь, я с тобой перестану разговаривать.
– Поклянись.
– Ха-ха, очень смешно.
– Так да или нет? – Линна скрещивает руки на груди. – Мы едем в Непал или что?
– Едем, если сможем уговорить Ал.
Дейзи ухмыляется:
– А вот это предоставьте мне.
Глава 6
Понятия не имею, над чем Дейзи с Линной так заливаются. Сегодня наш первый вечер в Непале, бар набит под завязку, а Линна к тому же меня опередила, шмыгнув на последнее свободное место, так что я теперь еле сижу на самом краешке, подпирая плечом низенькую перегородку, что отделяет клиентуру от рок-группы на сцене. Впрочем, это я так просто сказала «рок-группа»; на самом деле четыре непальца-музыканта играют нечто несусветное. Барабанщик с бас-гитаристом не попадают в ритм, а тот, кто на соло-гитаре, вообще изображает что-то сугубо свое. Дейзи кивает мне через весь стол, вываливает язык и, приложив пальцы к вискам, строит себе рожки, напоминая Джина Симмонса[4] с безупречным макияжем, только блондинистого.
– Давай! Еще! – вопит она и с таким азартом принимается махать гривой в такт гитарному соло, что сам Джимми Пейдж[5] прослезился бы. Я хватаюсь за свое пиво, заметив, до чего опасно раскачивается столик.
– Вот это да! – восторженно восклицает Дейзи, растирая шею и поглядывая на рок-группу в ожидании их реакции. Гитарист показывает ей два больших пальца и выкрикивает что-то нечленораздельное.
Линна уже икает от смеха, словно в жизни не видела ничего забавнее, в то время как Ал, сидящая слева от меня, залпом приканчивает свою бутылку и тянется к мобильнику. Вайфая в этом баре сроду не было, но это не мешает ей каждые пару минут проверять, нет ли сообщений.
– Теперь по маленькой! – заявляет Дейзи, прыгая на стуле. – Устроим игры на выпивку!
– Чур, я первая, – говорит Линна, собираясь встать и уже отодвинув стул.
Дейзи протестующе машет рукой.
– Сиди-сиди, я сгоняю. Ты еще успеешь.
На наш столик спускается тишина, потому что музыканты ушли на перекур, а Дейзи уже на полпути к стойке; джинсовые шорты приспущены до отказа, лямка красного лифчика дразнится на голом плече из-под черного топика, так что всякий мужик, мимо которого она дефилирует, невольно провожает ее взглядом. Дейзи – единственная из всех знакомых мне женщин, которая при ходьбе действительно крутит бедрами.
Линна локтем подталкивает Ал.
– Смотри, смотри! Видишь вон ту парочку возле окна? Бьюсь об заклад, она ему руку в штаны запустила… У-у, бесстыжая!
– Умгум, – мычит Ал, не отрывая взгляда от мобильника.
Не могу отделаться от впечатления, будто она нутром чует, что вся наша нынешняя бесшабашность – рискованные шуточки, разбитное подыгрывание музыкантам, море выпивки – все это чисто показное, лишь бы отвлечь ее от мыслей про Симону. Значит, не сработало. В своем нормальном состоянии Ал с ходу подхватывает веселье и, под стать Дейзи, так и норовит подколоть, но вот уже два месяца – то есть с того дня, когда мы объявили ей, что едем в Непал – она словно в раковину забилась. Никак наружу не выманить, хоть ты тресни.
– Ладно, я в сортир, – встает она, сует телефон в карман своих милитаристских штанов и отчаливает.
Мы провожаем ее взглядом.
– Ну, как настроеньице? – спрашивает Линна. – Завтра в Покхару едем, не забыла?
– Жду не дождусь отмассироваться, не то мне каюк. Сколько там часов на автобусе, ты говоришь?
– Пять с половиной.
– Жесть.
– Я тут видела магазинчик на углу. Думаю, после завтрака надо будет запастись там водой и кое-чего перекусить. Ну и всяко по мелочи.
– Умно.
Я обвожу бар взглядом. Мы сидим на втором этаже забегаловки, что стоит на главной улице Тамеля, главного туристического гетто Катманду, и автомобильные гудки назойливо вливаются сквозь распахнутые окна. Стены тонированы чем-то темно-красным и украшены китайскими фонариками, между которыми развешаны картины с храмами и горными пейзажиками.
– Девчонки! – В поле зрения вновь объявляется Дейзи с подносом в руках: восемь водочных стопок. Одновременно с ней к столику возвращается Ал. – Там возле стойки есть такая стена, куча народу уже расписалась… И нам бы надо, а? Пошли?
* * *– Так чего писать-то? Я что-то не соображу… – Дейзи в задумчивости прикусывает мелок, что держит в руке, – и аж подпрыгивает, когда в воздухе разносится омерзительный скрип.
– Зато я знаю.
Сосредоточенно подперев щеку языком, Ал водит мелом по стене, которая скорее напоминает классную доску, полную дурацких рисунков, сообщений, дат, а теперь и трехэтажной матерщины в адрес Симоны.
Прочитав пожелание, Линна закатывает глаза.
– Ал! Ты что, серьезно? Этого нельзя тут оставлять!
– Отчего же? – Сложив руки на груди, та одобрительно рассматривает результат собственного труда.
– Потому что нельзя ничего негативного. Вся наша поездка как бы символизирует новое начало.
– Ну хорошо, – кивает Ал, натягивает обшлаг рукава на кулак и стирает им надпись, но не до конца.
– «Твою мать»? – недоуменно зачитывает Линна под дружный смех. – И это все?!
– Большего вы от меня не добьетесь. Эмма, твоя очередь. – Она вручает мне мелок.
– О господи… – Я оглядываюсь на Дейзи, которая до сих пор мучительно размышляет, успев вымазать мелом всю нижнюю губу. – Я тоже не знаю…
– Тогда дай мне.
Линна выхватывает мелок у меня из руки, и не успела я хоть что-то возразить, как она делает решительный шаг к стене и принимается быстро-быстро писать. Закончив, отходит назад, лучась самодовольной улыбкой.
– Чего? – Ал щурится, вглядываясь в надпись. Та намного длиннее прежних посланий, и, чтобы все поместилось, Линне пришлось выписывать слова как бы змейкой, пропуская их между чужих каракулей.
– Это цитата из Майи Энджелоу, – заявляет Линна. – «Нас всех до боли тянет к дому: туда, где чувствуешь себя в безопасности и где тебя, ни о чем не спрашивая, принимают такой, какая ты есть».
Я отчаянно борюсь с желанием закатить глаза под потолок. Это называется «дайте Линне волю». Там, где все рисуют члены да задницы, изредка вставляя фразы типа «Люблю пиво!», она взялась строить из себя доморощенного философа.
– Так. Ясно. А ну-ка… – Я выкручиваю мелок у нее из пальцев и, выписывая слова, зачитываю их вслух: – «Эмма, Дейзи, Ал, Линна: путешествие мечты».
Дейзи плечом отталкивает меня в сторону, стирает концовку про путешествие и заменяет его на «друзья до гроба».
– Вот! – отступает она на шаг и стягивает всех нас в одно неуклюжее, неловкое объятие. – Учитесь, пока я жива!
* * *Пошарив в рюкзаке, Ал достает пару банок светлого и одну швыряет мне. Мы покинули бар минут тридцать назад и даже успели вернуться в гостиницу, потому что, по идее, пора баиньки, но у Ал, похоже, другие планы.
Я ловлю свою банку с пивом.
– И за что мне такая честь?
Ал присаживается на кровать, сбрасывая кроссовки.
– За то, что цирк из себя не корчила.
– В смысле?
– Я про сегодня. Дейзи с Линной… это ж они специально напритворялись, так? Клоунессы недоделанные.
– Они просто хотели тебя растормошить.
Я пшикаю язычком банки и делаю долгий глоток. Чтобы решить, кто с кем окажется соседками по номеру, мы бросили жребий. Линна хотела с Ал, заявив, что мне будет лучше вместе с Дейзи, но та заявила, что «для смеха» надо бы перетасоваться по-иному, тем более что и в пансионате, и в заповеднике для сафари у нас будут также двухместные номера.
– Я знаю. Да я бы даже посмеялась, если бы все это не выглядело до блевоты жалким.
– Ал!
Она угрюмо усмехается, пряча лицо за пивной банкой:
– Давай-давай, Эмма, признавай очевидное. Я же видела, как тебя саму корежит.
– Ладно… – Я пожимаю плечами. – Ну, допустим. Наверное, надо было просто неоновую вывеску присобачить над нашим столиком: «Мы веселимся!»
– Я знаю. Да я бы даже посмеялась, если бы все это не выглядело до блевоты жалким.
– Ал!
Она угрюмо усмехается, пряча лицо за пивной банкой:
– Давай-давай, Эмма, признавай очевидное. Я же видела, как тебя саму корежит.
– Ладно… – Я пожимаю плечами. – Ну, допустим. Наверное, надо было просто неоновую вывеску присобачить над нашим столиком: «Мы веселимся!»
– А это… слышь, «друзья до гроба», а? – фыркает Ал, и я чувствую, как былое напряжение начинает потихоньку отпускать.
В дверь стучат, и мы тут же настороженно замираем.
– Открыто! – рявкает Ал.
Створка распахивается, и за косяк осторожно заглядывает белокурая мордочка. Дейзи.
– Ах вы шельмы! Без меня вздумали веселиться? – Тут она замечает наши банки и в притворном ужасе всплескивает руками. – Да еще пьете беспошлинное пиво?!
Ал тянется к рюкзаку и кидает ей третью банку.
– Ну тогда вливайся, раз зашла на огонек. Будем друзьями до гроба.
И ее скрипучий смех заполняет всю комнату.
Глава 7
Наши дни
– Джейн? Ты не выкроишь минуточку?
Я вожусь с сухим собачьим кормом, уйдя по локти в мешок, когда раздается голос Шейлы. Та стоит в дверном проеме кладовки, но не одна, а с незнакомой мне девушкой. В отличие от Шейлы, у которой рост чуть ли не метр восемьдесят и во-от такой бюст, не говоря уже про филейные части, незнакомка напоминает Дюймовочку. Едва ли выше полутора метров; темно-синяя форменная тенниска с логотипом нашего «Гринфилдс» болтается на тощих плечах, прикрывая несуществующую грудь. Серые брюки своими кантами вот-вот накроют мыски ее черных кроссовок.
– Да, конечно.
Я распрямляюсь, кладу совок в одну из двадцати мисок, что рядами выстроены на столе, обтираю ладони о штаны и иду к двери.
– Джейн, познакомься. Это Ангарад, одна из добровольных помощниц. Ангарад, это Джейн. Она у нас начальница над псарней.
– Привет! – улыбаюсь я новенькой. На расстоянии девушка показалась мне где-то девятнадцатилетней, но вблизи становится ясно, что мы с ней примерно ровесницы. Она улыбается в ответ, заправляя выбившуюся прядь за ухо.
– Привет, – протягивает она руку, и я ее пожимаю.
– Ангарад сейчас подыскивает себе новую работу, – говорит Шейла, – вот и решила немножко потрудиться волонтером, пока суть да дело. Кстати, она хотела бы заниматься именно собаками, так что вашего полку прибыло.
– Отлично, – вновь улыбаюсь я.
– Ну, значит, препоручаю все в твои надежные руки, – кивает Шейла и оставляет нас вдвоем.
* * *– Ты говорила, что ездишь на работу на велике? Живешь, значит, рядом? – спрашивает Ангарад, пока мы торопливо идем мимо Фрэнки, а оттуда – в сторону загона для диких кабанов, что расположен на самом отшибе.
– Да, в одном из коттеджей вдоль дороги. У меня из огородика вот эту крышу видно.
– Ого, и вправду близко… А давно ты здесь работаешь?
– Года три, плюс-минус мелочь.
Сейчас я занимаюсь тем, что устраиваю для Ангарад неформальную экскурсию по нашему приюту. Ее уже знакомили со всем здешним хозяйством, когда она пришла на вечер волонтеров, но я решила провести ее заново и поболтать; не стоять же, как дурам, в кладовке?
– А где ты училась?
– В Биктоне. Это возле Эксетера. Получила диплом зоотехника. Мне тогда было двадцать пять.
– Студентка со стажем, значит?
Я по выражению ее лица вижу, что ей хочется разузнать поподробнее, чем я занималась до техникума и отчего ждала, пока мне не стукнет четверть века, прежде чем заняться животными. Ничего страшного, обойдется и без моих ответов. Вместо этого я показываю ей кабанов. Те приветствуют нас нарастающим хрюканьем и визгом.
– Вот это Билл, а это Боб. Вряд ли тебе придется с ними много возиться, раз уж ты в основном будешь работать с собаками, но если вдруг кто-то попросит помочь здесь, имей кое-что в виду. Они у нас наполовину вепри, понимаешь? То есть дикие кабаны. Мы даже не знаем, с кем их скрестили. Так вот, они куда опасней, чем кажется со стороны. И намного сообразительнее.
Ангарад кивает на загородку, где красуется куча засовов, щеколд и цепей:
– Ого, сколько замков!
– Они уже несколько раз вырывались, хотя мы их все-таки перехитрили. Вообще твари те еще. Отвернись на секунду – тут же тяпнут. Вот и приходится всегда загонять их внутрь, когда надо чистить хлев. И наоборот. Как-то раз они сами меня туда загнали.
Ангарад хохочет, а я поражаюсь переменам, вызванным смехом. И куда только подевалась ученическая сосредоточенность, которая, словно въевшись в кожу, не сходила с ее лица с первой минуты нашего знакомства? Она прямо-таки кудахчет, причем до того уморительно, что я сама не выдерживаю и вторю ей вслед.
– Да ты что? Тебя свиньи в хлеву заперли?! – переспрашивает она, когда умолкает наше веселье.
– Серьезно говорю. Я в тот день занималась чисткой в одиночку. Дверь была прикрыта, так один из них своим хрюльником взял и поддел щеколду-вертушку. Бац! – и я под замком. Насилу управилась, повернула ее изнутри черенком лопаты.
– Но они ведь не нарочно?
– А кто их знает? Я, к примеру, в свинтусах мало чего смыслю. Не то что в собаках. Там вполне можно предугадать, как они себя поведут… Ну, по большей части.
– М-да… Эх, если б так же просто и с людьми…
– Вот именно. – Я жестом приглашаю ее вернуться назад, к зданию. – Это племя похитрей будет, чем даже свиньи.
* * *– Итак? – интересуется Шейла, пока я лезу в холодильник за своей коробочкой с бутербродами. – Что скажешь?
– Ты про Ангарад? – Я присаживаюсь на один из жестких пластиковых стульев, которыми уставлены стены служебной комнаты, и поднимаю крышку. Нос щекочет – скажем прямо – не самый привлекательный запах лежалого сыра с помидорами. Да-а, надо было уступить Уиллу, он предлагал взять с собой кусок вчерашнего чизкейка. С малиной. – Все с ней нормально. Поначалу-то слегка дичилась, но сейчас, когда пообвыклась и присмотрелась, ей рот не заткнешь. Так и сыплет вопросами. Хотя от работы не отлынивает. Я велела ей подтереть рвоту за Джаспером, а потом она целый час стирала подстилки – так ни слова жалобы.
– Думаешь, мы ее еще увидим? Придет она завтра?
– Наверное. Вроде полна энтузиазма.
Я вгрызаюсь в бутерброд, а потом, пока Шейла увлечена компьютером в дальнем углу комнаты, тихонечко выплевываю весь кусок в салфетку. Хлеб насквозь промок из-за злосчастных помидоров. У меня, если честно, никакого аппетита. Со вчерашнего утра только и съела что пару чайных ложек чизкейка.
– Между прочим, она так рвалась с тобой работать…
– А?..
– Да я все про Ангарад, – поясняет Шейла. – Когда она пришла на вечер волонтеров, то конкретно назвала именно тебя – мол, хочу к ней в пару.
– Серьезно?
– Угу. Спросила, кто именно занимается псарней, а когда я начала перечислять, то и говорит: «Если можно, я хотела бы к Джейн».
Я настороженно вскидываю глаза.
– С чего бы это?
Шейла прекращает печатать и поворачивается ко мне.
– А я знаю? Может, она в местной газете о тебе прочла… Помнишь, мы спонсоров искали? Или ты помогла кому-то из ее знакомых обзавестись собачкой… Поди разбери.
Пищит компьютер, и Шейла возвращает взгляд на экран, после чего негромко чертыхается.
– Нет, совсем уже совесть потеряли…
– Чего там такое? – Я заворачиваю остаток бутерброда обратно в пленку и, вздохнув, убираю его в коробочку.
– Какие-то уродцы шлют спам через контактную фирму нашего веб-сайта. Чего ради, спрашивается? Я что, буду кликать на рекламу пилюль от импотенции?.. А нынче вообще – ты только глянь! – чушь какую-то написали. «Дейзи не мертва». Ну не бред ли? Какая Дейзи? Собака? Кошка?.. Или погоди… Слушай, а вроде была белка Дейзи, нет?
Бутербродная коробочка валится с моих колен. Я вскакиваю, будто во сне шагаю к монитору и заглядываю в него через плечо Шейлы. Почтовик развернут во весь экран.
– Вот, видишь? – Она показывает пальцем. – Пожалуйста: «Дейзи не мертва». И точка. Ну не дурачье ли?.. Джейн?.. Ты куда? Что случилось? – Ее голос преследует меня до самого туалета, куда я несусь, прижав одну ладонь к горлу, а другую – к животу, который вот-вот вывернет наизнанку. – Джейн, ты чего?
Глава 8
Пятью годами ранее
– Нет, девчонки, это надо было видеть! – Дейзи вскакивает с шезлонга и копирует бег человека, чей плащ прищемило дверцей такси. – Ножки такие толстенькие, коротенькие как, у поросенка, шлеп-шлеп-шлеп по асфальту, рыльце потненькое, весь красный, а Эмма, главное, по пояс вылезла из окна и вопит: «Ах, водитель! Ах, остановите машину!»
Она с триумфальным видом замирает, и на секунду воцаряется полная тишина, пока Ал с Линной глядят в мою сторону, после чего всё кругом взрывается от оглушительного хохота.
Дейзи продолжает орать во весь голос – «стоп! стоп!», – сама при этом подпрыгивая на месте. На босых ногах шлёпки, в одной руке полбутылки красного, в другой – недопитый стакан, откуда нещадно расплескивается вино.