"Сегодня будет задание, - предвкущающе сказал он, - по дереву." Ребята стояли в ряд, сонно изучая, как Лев Иванович наглядно сдирает стружку с поверхности. Ребята скучали, Леша все-таки волновался - он всегда волнительно ходил на этот урок, всегда с опаской и подозрением. Лев Иванович его не ценил, в разведку отказывался идти напрочь, в уме, наверное, считая Алексея гусеницей - а у того рукоделие привычно выпадало из рук, не клеилось у него ремесло по дереву и муторное точение железяк. Если требовалось выполнить что-то в миллиметрах, он всегда ошибался, сдирая лишнее или опасливо оставляя лишний кусок. Лев Иванович таких не любил, подолгу талдыча про глазомер и требуя показать "тетрадь по трудам": в ней виднелось единственная запись на тему, что такое эскиз, и картина какой-то детали в полный рост с закругленным верхом и указанием ее миллиметров.
"Вот, - говорил Лев Иванович, - как положено-то". Леша вежливо соглашался, покорно встряхивая головой.
Сегодняшний день казался апофеозом рукодельного издевательства. Облочившись в сшитый родителями синий фартук, он недоуменно держал в руке рубанок. Предстояло обстругать напиленное предшественником, затем новый мальчик склеит их как положено, и школа обзаведется деревянными автоматами. Вещь нужная, полезная - особенно когда третьекласники со дня на день готовятся разыграться в свою патриотическую войну.
Он неуверенно провел рубанком по дереву, стружка почему-то не отлетела. В пыльный зал вошла незнакомая тетка и попросила Льва Ивановича одолжить ей мальчиков. Пятерых. Трудовик позвал добровольцев. Леша откликнулся, хуже трудов случиться уже не могло.
Впятером они пошли к вестибюлю, тетка неслась впереди, загребая руками воздух. "Ну хлопцы, - смеялась она. - Сразу вижу трудолюбивых." Зашли в полутемную клетушку близ вестибюля. Тетка вывалила из тяжелого шкафа несколько метел, грабли, пару ведер, предложила все это разобрать. Грабли пугали, потому что были одни. Леша взял метлу. А носилки и веник остались дремать в глубине зеленого шкафа. Тетка опять довольно засмеялась и повела своих семиклассников на прозрачный сентябрьский воздух.
Они обошли школу с тыла, остановились за оградой, отделявшей двор от переулка. Тетка объяснила, чего и как. Ее наставления напомнили анекдот: мести требовалось от калитки вплоть до конца урока. "Вас же можно оставить одних?" - по-доброму спросила она и удалилась, показав засыпанную известкой спину.
В отсутсвие тетки никто работать не стал. Диван пожаловался, что хочет спать. Олег лаконично матернулся. Райхер зажал между ног свои грабли и покачивал рукояткой, - ни дать, ни взять, показ детородного органа. Сам Райхер, видимо, об этом не подозревал. Олег с хохотом объявил, что именно тот показывает. Женька Градников и Диван заржали, Леша тянул улыбку из солидарности. Саша Райхер обиделся и робко назвал Олега придурком. Диван посоветовал вмочить Райхеру как положено.
- Сюда иди, мышь! - рявкнул Олег, вынимая из карманов руки и попинывая воздух ногой.
Райхер стоял поблизости и не шевелился.
Леша тихо радовался, что в стороне. Диван заржал еще веселее, ему нравилось. За полосой деревьев семенили невзрачные горожане, спеша по обычным людским делам, залаяла у второй калитки собака.
- Ладно, пацаны, хватит, - сыто сказал умиротворенный Женька, которого никто никогда не бил.
- Чего хватит? - не понял Диван. - Не по-пацански так.
Райхер стоял и даже не пробовал шевелиться. Неужто страх? Олег состроил уморительную рожу, подбежал и пнул его по бедру. Смеясь, отбежал, машинально-показушно принял позу боксера.
- Сука ты, - неожиданно четко произнес Райхер.
Олег прыгнул второй раз, Райхер выбросил руку и достал его в нос. Олег дернулся, неуклюже ударил в грудь: обычно он забивал почти всех, а сегодня - не мог, растерялся? Получил два правильных удара в лицо, отошел. Райхер смотрел с непривычной для себя ненавистью.
- Еще хочешь? - бесцветно спросил он.
У Олега капала кровь.
- Да ладно вам, - бормотал Градников, зная, что его не услышат.
Побитый пошел вперед, получил встречный в живот. Схватился руками, чуть пригнулся. Безжалостный Райхер добавил в голову. "Гондон", - бессильно хрипел Олег. Тот снова ударил. Секунд через пять Олег лежал на желто-грязной траве, а невысокий Райхер в черном фартуке сидел на его груди, положив пальцы на шею.
- Сдаешься? - ласково спросил он.
Олег сказал, что сдается, так у них было принято.
- Ну хорошо, - сказал Райхер. - Теперь хватит.
Диван начал прилежно подметать сырой тротуар.
- Почему не работаешь? - прошипел он, глядя на Лешу.
- Я работаю, - спохватился он.
Райхер игриво прихватил грабли и начал расчесывать газон. Олег поднялся, встал в стороне, с ним не разговаривали. Подошел Женька.
- Все нормально, - сказал он утешительно.
Минут через двадцать вернулась развеселая тетка.
- Стараешься, молодежь? - спросила она, отбирая метлу у загрустившего Леши. - Смотри, как надо.
Тетка принялась резво гонять первые опавшие листья. Вволю намахавшись, ушла по своим, как она выразилась, делам. Что за бесконечные дела у немолодых радостных теток? - подумал он, а она уже загибала за угол.
Подошел блинообразный Шлепа, в отличие от тетки сразу увидел кровь.
- Кто тебя, братишка? - спросил десятиклассник, с отеческой нежностью обнимая Олега.
Тот показал на Райхера.
- Ты что, пацан, охамел? - воспитывал Шлепа, положив лапу на плечо Райхера. - Что, волю почуял? Дерзким стал?
- Врежь ему, - попросил Диван. - Чтоб знал парень наших.
Леша бросил подметать. Смотрел пристально, чуть моргая.
- Врезать тебе? - добродушно спросил Шлепа.
- Врежь, - просто ответил Райхер.
И Шлепа врезал.
Тетка вернулась и начала бестолково охать. "Ох уж эти пьяные бомжи", - примерно так говорила она.
...Труды венчали школьное время - он шел домой.
19
Сперва по тому самому переулку, затем вышел на многолюдье: мимо него провезли в синей коляске ясноликого малыша, он чмокал и улыбался, а Леша не знал, что тот станет доктором философии; прошел старик, расстреливавший в сороковые; прошмыгнул сверстник, в девяносто третьем основавший "Бета-банк"; мелькнула женщина в коричневом пиджаке, которая вчера развелась - но Леша не знал об этом; просеменил плюгавый мужчина, две пуговицы были оторваны, - известный в своих кругах физик, но Леша не знал; протопал студент в близоруких очках, его звали Валентин Данилевский, он станет народным депутатом СССР и заклеймит позором социализм, а затем уйдет на фондовый рынок - но разве Леше об этом подозревать? - и слево от него прошли две симпатичные девушки, взявшись за руки, - как догадаться, что лесбиянки сейчас придут домой, скинут одежду, Оля ляжет на ковер, а Оксана станет ласкать ее тягучими поцелуями, покусывать и шептать на ухо о любви, а затем медленно снимет трусики - ну как понять? идут себе две миловидные женщины лет двадцати семи, и идут; на другую сторону улицы вышел отец наркомана, который будет бить Смурнова железной палкой, и убьет, но он пока не стал отцом, и только под Новый год в гостях встретит мать будущего Коли, уведет ее в ДК на танцы, затем поженятся - через полтора года, в автомобиле "жигули" на малой скорости прокатил вор в законе, единственный на весь город, усталый мужчина лет сорока с еле заметной лысиной, в куртке-ветровке, плохо выбритый, с волосенками на щеках, следующей зимой его порешат в СИЗО; суетливо пронесся потомок графа Толстого, дребезжа пустыми бутылками, накиданными в авоську - он хотел успеть до обеда, а около лужи сидел мальчик и палочкой поднимал волну, ему было лет семь, в девяносто пятом он возьмет нож и станет убивать девушек в синих джинсах, выбрав пригород и сумеречные часы, - оставит четыре трупа, потом его повяжет сам полковник Рублев, дадут пожизненное, на зоне опустят, он покончит с собой, - пока он ничего не знал, березовой веточкой поднимая со дня лужи черную муть, в воде отражалось лицо мальчика; стоило поднять глаза вверх: за окном пятого этажа забывался сном будущий губернатор Сергей Ладонежский, он маялся: в горле чужое, сознание перекатывается клочками, в носу вода, приходится дышать ртом, не хочется жить - взял больничный, отдыхал от своего замшелого НИИ; на балконе крепкий мужик кидал железные гири, майку пропитал пот, а через пять лет от него уйдет Марина, через шесть он научится не разбавлять спирт, в девяносто втором маклер отберет квартиру и мужик переедет в подвал красного дома, где будет филиал "Бета-банка", а пока он выходил в беседку и на руках борол хиляков; из подворотни вышел писатель в кожане, заплетавший в косичку черные волосы: литератор, которго никто и никогда не признает, сделавший девять книг и создавший одну рок-группу, а пока писавший только стихи и размышлявший по молодости о суициде; из дверей гастронома выпорхнула девочка - любовница скандального кандидата в президенты России, в ноябре ей повяжут пионерский галстук; дорогу Леше пересек большой белый кот - прежняя собственность Луки, арестованного фарцовщика; кроме того,
девушка и парень прошли мимо, не любовники и не друзья, просто шли вместе, под руку, оживленно беседуя, совершенно чужие, - а казалось, что нет; в бездоном небе проплыл самолет, на борту дремали сразу три эмигранта: один прославится едкой публицистикой в перестройку, другой сколотит восемь миллионов на нефти, третьего до смерти забьют молодые негры в Лос-Анджелесе, а пока лишь второй твердо знал, что покинет Родину, двое колебались, но зачем подниматься так высоко? - на земле тоже немало жизни, центр города, люди, улица известного имени, - среди них вспотевший Копьин, в черном плаще, достигший сорока лет и не сделавший добра в жизни, но - как смехотворно переплетение! - через восемнадцать поколений его потомок присвоит мировое господство, а вот справа злой подросток лет пятнадцати, с обтесаным профилем, кривой губой, шел изгибисто - выпил с утра? - шнурки развязались, он не видел, толкая встречных, разрезая толпу, - потом он защитит кандитатскую, женится: на ком? - в полдень шла девочка, она заблудилась, маленькое создание в школьной форме, сейчас она во первом "Б", а потом окажется в другой школе, в девятом "Г" в нее влюбятся сразу трое, - а она пошлет всех, уедет, пройдет в "плехановку", и пьяный подростоук будет читать им курс мировой экономики, она придет к нему в однокомнатную, останется насовсем, и первый секс получится вымученным, "давай просто спать?" - устало скажет она, но все-таки чмокнет в шею, а потом трое детей, завидная любовь, в сорок они еще будут молоды так здорово, что отдает скукой, и к подростку подошел понурый милиционер, "чует мент" - прошептали сзади, а у мента случился свободный день, он не стал издеваться над пареньком, потом его посадят, мента, - за взятки, а мать будет плакать и матом орать в лицо прокурору, а мент приедет с зоны и заведет фермерское хозяйство, отрастит диковинный помидор, и овощ-гигант покажут по трем из пяти каналов, "Вечернее время" возьмет экспресс-интервью, "отвязался мент" - вздохнули сзади Смурнова, мальчик обернулся, увидел: маленький человек пенсионных лет, в черном трико и выпущенной серой рубахе, ухмылялся: "хочешь, белочку покажу?" - предложил Леше, он пошел прочь, не распознав сумасшедшего, а вскоре маленький человек пройдет на заседание горсовета и справит малую нужду на ковер: псих, скажут эксперты, какая тюрьма? - и знатока белочек поместят в облезлую палату, он заметит единственную врачиху и станет заигрывать, веселого старика полюбит персонал, "а зайчика?" - кричал он семикласснику, тот быстро уходил, не разбирая пути, ткнулся сумкой в живот симпатичной рыжей студентке, сегодня она была счастлива, Леша не подозревал, почему, не знал, что она студентка истфака и не видел, что она счастлива, "извините", - произнес он, рыжая рассмеялась и побежала к автобусной остановке, у нее было пятнадцать минут, у столба топталось семь человек:
один, самый неподвижный, думал о самоубийстве, так и не решился, а в среду напился в дым, и друзья положили ему некрасивую проститутку, в четверг он похмелялся минеральной водой и отчего-то думал о православии, - сейчас преподает в Центре медитаций, деньги не принимает и по вечерам боится людей, по-настоящему просветленые ему не верят, считая Центр ерундой, где все пошло и от лукавого, но это кому как, многие клялись, что Центр дает жизнь, а особенно в симпатии к Центру объяснялись пожилые женщины, но вряд ли они уходили далеко в астрал - разве такие далеко уходят? - но это происходило потом... из семи человек двое могли похвалиться прошлым: один воевал с наемниками контрреволюции в Африке, получил полковника, мочил переодетых американцев, с отвращением убивал женщин и стариков, другой в Великую Отечественную умел исцелять молитвой, затем дар исчез: закончилась война - испарился талант, сейчас он жил незаметно, пенсии хватало, телевизор рпоказывал "В мире животных", Маша с мужем приходили по субботам, он заводил будильник и верил, что "Известия" пишут правду,
а остальные пять были так себе, ни рыба, ни мясо, трое женщин, мужчина и мальчик лет десяти, Сергей Ладонежский проснулся - какая дерьмовая жизнь, думал он, какая лабуда, где работа, где женщины, я же взрослый тридцать лет, мать мою! - а до сих пор путаюсь в соплях и безденежье; бросить все? - господи, как страшно, да и чем заняться в этой стране? а в 1989 году нашел: собрал незаконный митинг, порвал на нем красное полотно и рассказал о КПСС, ему воздалось, он прошел по левобережью, разгромно обойдя второго секретаря, а затем прошел еще раз - в депутаты областного Совета, когда в девяносто третьем парламенту РФ пришел каюк, а с Думой в облом, по городу уже шли серьезные люди, а деревня прокатила ельциноида, но как единственный экономист он воглавил бюджетную комиссию в области, а потом опустел пост губернатора, первые наивные демократы уже не катили, вторые демократы не катили никогда, но он нашел инвестора и прикинулся знающим: физик и экономист сразу, человек на фоне жирных медведей - ему дали пятьдесят два процента, трем фирмам разрешил воровать, работал четырнадцать часов в сутки, отмеживался от разболтанной демократии, но коммунисты все равно почитали его козлом, а по цифрам регион вошел в российские лидеры, сейчас он снимал трубку и звонил сестре: чем простые русские женщины бьют простуду? - было занято - Рая в отпуске - он хотел уснуть - хрен-то с два! - Леша подошел к перекрестку, светофор высветился зеленым;
на той стороне возюкалась старушонка, внучка известного революционера; грязный бомж, потомок Адама; собачка, некусачая; смешной иностранец из КНДР; и Михаил Трифонович Самулин, неизвестный, скучный, простой - уж такой какой есть, в пиджаке и тренировочный брюках - иного не дано, волосатый в меру, добрый как велено, шел с сеткой, жил в отпуске,
и летали птицы высоко в небе, и ползала уставшая мошкара, и лилось тепло - последние двадцать, и сентябрьский писк, и шелест вечности, и бурление в животе, и гастроном, оттуда выходили люди, среди них шел неузнанный миссия Балахон, далеко не ушел, забрал его пресловутый тончайший мир, и не отдал обратно,
а по ступенькам булочной бежал призрачный комсомолец Транин, автор национал-социалистического манифеста, подписанного в 1991 году, навстречу ему шел мальчик в кепочке и очках, автор заурядной судьбы - он мечтал, что станет авантюристом, а остался вкладчиком МММ, гражданином РФ, служащим, семьянином: не крутанулась мировая рулетка, после восемнадцати завязал мечтать и жил, как записано, как справа, слева и напротив, не тужил, и проехала "волга", серая, умытая и стремительная - за рулем Вася Дот по фамилии Зауральский, сын главы облисполкома, в джинсовой куртке, курил, рядом с ним светловолосая Женя, ей двадцать пять, в черных брюках и белой блузке - по своим делам, за город, им пока улыбчиво и нескучно, а Леша не видел лиц, шел рядом, и они проехали, ветеран катил на "запорожце", ветеран не знал, зачем родился, и никто не знал ответа на его вопрос, а тело уже было изъедено временем, но и его высушенное лицо проскочило мимо, без последствий, Леша спустился вниз, и в подземном переходе прошел мимо школьницы, через семь лет снова видел ее, в Березняках, в полвосьмого, и сразу понял, что хочет ее; она шла по газону, в дурном районе, пропитанным шпаной, быстро, слегка качаясь, и черный костюм, не прятавший тела, и сиренавая майка, и он хотел эти губы, она опять прошла, неизвестная, и приснилась в ночь на субботу, и не только губы, он целовал, как раз потерялась Катя (больное время), а затем специально хотел, чтоб та приходила ночью, но черта с два, школьница меланхолично поглощала мороженое, в августе ей было целых пятнадцать, семь да семь - через семь лет после его ночной поллюции Ирина переберется в Питер, у нее начнется странная жизнь, "во бля!" - сказал грузчик в синем халате, он нес помидоры и уронил, зная, что Евгенич не простит, зная, что день пропал, и Наташа тоже, "ну бля" - добавил он, и прокричала "Скорая помощь", рассекая воздух, рядом с ней катились машины красного, зеленого, белого - всех цветов, и Алексей Смурнов свернул в переулок имени Карла Маркса, архимудрого, печального, с бородой - он висел в кабинете физики, год назад Женька Градников со скуки назвал печального "дураком пролетариата" и был словесно выпорот перед классом, он вообще тянулся к непостижимому богохульству:
еще в третьем классе крикнул: да здравстует Гитлер! - дело было в общем строю, пионеры шеренгой горлопанили: да здравствует Ленин! - уж не помнится, по какому поводу, а ему стало скучно, он крикнул свое, и ему влепили двойку в четверть за поведение - тусклый женин папа с усиками заходил к Елене Андреевне, наводил порядок, шел дождь с утра, а вечером Леше купили глупую и желтую кепку, майским днем, сереньким и невзрачным, а потом закончился третий класс - да здравствует Гитлер! - и он сидел в кресле, видя за окном пасмурную погоду, и отчего-то чувствуя себя умудренным, постаревшим, - наверное, так чувствуют себя пожилые люди, подумал Леша, и удивился: и он тоже ветеран, - ветеран начальной школы, и пенсионер в самом первом жизненном цикле, ведь даже в тридцать можно чувствовать себя замечательно молодым, даже слишком, - а что? - конечно, юн в каком-то новом периоде, возрасте, и нечто элегантное замаячило шагах в десяти: