Обалдевший от сумбурного монолога, Картер испустил долгий вздох.
— Я передумал. Я бы выпил.
— Неужели ты решил, что я останусь хоть на секунду? — Мак достала бокал. — О-о. Ты подумал, что я наброшусь на нее? Устрою драку?
— Не я. Боб.
— Если бы у тебя была хоть одна извилина, ты представил бы меня ей, как женщину, с которой ты встречаешься, а не как рассыльную из магазина.
— Ты абсолютно права. Мое единственное оправдание — я растерялся. Все так запуталось. И я сжег сандвич с сыром.
— Ты сделал ей сандвич!
— Нет-нет. Я себе сделал сандвич. Вернее, делал себе сандвич, когда она явилась. И я забыл о сковородке на плите, потому что она… — Его осенило, что не стоит упоминать о том, что произошло между появлением Корин и сожжением сандвича, поэтому он просто глотнул вина. — Она отвлекла меня. Ладно. Я правильно понял, что ты столкнулась с Корин и Стефани Горден в универмаге?
— Именно это я и сказала.
— Что-то тут есть, — пробормотал Картер. — Да, это объясняет… — О боже, он опять чуть не проболтался. — Позволь мне сказать главное: я не ждал ее. Я хотел тебя. Я хочу тебя. Я люблю тебя.
— Не говори о любви, пока я переживаю личный кризис. Ты хочешь, чтобы я еще больше разозлилась?
— А это возможно? Нет-нет. Не хочу.
— Она была одета в приманку.
— Прости, во что она была одета?
— Не думай, будто я не понимаю, почему она «заглянула». Она посмотрела на меня и подумала: пф, неужели я не смогу заткнуть за пояс эту, потом надела соблазнительный наряд и набросилась на тебя. Набросилась, даже не думай отрицать.
Его плечи начали опускаться, но он гигантским, волевым и физическим усилием распрямил их.
— Я готовил себе сандвич. Это тебе ни о чем не говорит? Я готовил себе сандвич и думал о тебе. Как я мог предполагать, что она набросится на меня с поцелуями?
— Она тебя целовала!
— Боже. Надо было купить побрякушку. Корин просто… она застигла меня врасплох.
— Ты отбивался бейсбольной битой?
— Нет… О, ты ревнуешь? Ты правда ревнуешь?
Мак скрестила на груди руки.
— Похоже на то. И не принимай это за комплимент.
— Прости. Ничего не могу с собой поделать. — Картер расплылся в улыбке. — Она ничего не значит для меня. Я думал только о тебе.
— Очень забавно. — Мак выхватила у него бокал и отхлебнула вина. — Она красивая.
— Да, она красивая.
Мак обожгла его взглядом.
— Ты вообще ничего не соображаешь? Без инструкции Боба ты не можешь сказать: она ничто по сравнению с тобой.
— Ничто. И никогда не могла сравниться с тобой.
— Да брось ты. Пухлые губы, четвертый размер груди. — Мак сделала еще глоток и вернула ему бокал. — Я понимаю, как мелочно ненавидеть ее за внешность, но ненавижу, потому что у меня ничего такого нет. А у нее полно. Я верю, что она застала тебя врасплох, Картер, но суть в том, что она переиграла меня. Дважды. И я знаю, что у тебя были долгие, серьезные отношения с этой женщиной, и разорвала их она. Не ты, а она. Ты любил ее, и она причинила тебе боль.
— Я не любил ее. А что касается боли, то это относительно. Теперь я понимаю, как все запутал, особенно тем, что избегал разговоров о ней. Не мой звездный час. Мы познакомились на вечеринке у Горденов. Общие друзья. Я тогда всего несколько месяцев как вернулся. Мы начали встречаться, сначала без особых намерений, просто так. А потом, ну, более серьезно.
— Вы начали спать вместе. Я прекрасно разбираюсь в твоей семантике, профессор.
— Хм-мм. Она думала, что в конце концов я вернусь в Йель, и никак не могла понять, почему я хочу преподавать и жить здесь. Однако как-то потихоньку, незаметно как-то так случилось, что мы просто стали жить вместе.
— Как это может просто случиться?
— Она переезжала в новую квартиру. Побольше. Что-то не сложилось. Детали я не помню. Но она уже сообщила прежнему хозяину, что съезжает. Ей надо было где-то перебиться пару недель, месяц, пока она найдет новую квартиру. А у меня полно места. И как-то…
— Новую квартиру она так и не нашла.
— А я не возражал. Было приятно, что кто-то всегда рядом, что есть, с кем поужинать дома или в ресторане. Если подумать, то в рестораны мы ходили довольно часто. Мне нравилась компания, нравилось, что кто-то ждет меня дома. И регулярный секс. Господи, где мой Сирано? Я лишился красноречия.
— Всем нравится регулярный секс.
— Я даже подумывал сделать ей предложение. Потом понял, что думаю об этом только потому, что от меня этого ждут. Все вокруг предполагали… В общем, я стал чувствовать себя виноватым, поскольку не хотел делать ей предложение. Я жил с ней, спал с ней, оплачивал ее счета…
Мак подняла руку, как полицейский, останавливающий нарушителя:
— Ты оплачивал ее счета?
Картер пожал плечами.
— Сначала она экономила на новую квартиру, потом… Это вошло в привычку. Понимаешь, мы жили почти как супружеская пара, а я не любил ее. Я хотел ее любить, но не мог. Должно быть, она это чувствовала. Я видел, что она не очень счастлива. Она стала больше развлекаться одна. Почему она должна сидеть дома, когда я занят своими книгами и работой? Она поняла, что я не собираюсь становиться таким, как она хочет, и не дам ей того, что она хочет, вот она и нашла себе другого.
Картер уставился на свое вино.
— Пусть я не любил ее, но больно и унизительно, когда тебя бросают ради другого. И она изменяла мне. Она крутила роман, о котором я и не подозревал, но заметил бы, если бы обращал на нее больше внимания. Она променяла меня на него, и, несмотря на обиду и замешательство, я испытал облегчение.
Мак помолчала, обдумывая услышанное.
— Позволь мне подвести итог, выделить суть. Я прекрасно понимаю таких, как она. Она очень ловко заставила тебя предоставить ей бесплатную крышу над головой.
— Ну, вряд ли я мог брать с нее плату за квартиру.
— Она не принимала участие в домашних расходах да еще подсовывала тебе свои счета, и ты их оплачивал. И, вероятно, время от времени ты одалживал ей наличные, но она никогда не возвращала долг. Ты покупал ей вещи: одежду, украшения. Если ты упрямился, она манипулировала тобой с помощью слез или секса и в конце концов получала все, что хотела.
— Ну, возможно, однако…
— Подожди, я не закончила. Когда ей надоело или она заприметила нечто более выгодное, она стала лгать, изворачиваться, предавать, а потом внушила тебе, что во всем виновато твое равнодушие. Все было примерно так?
— Да, но это не меняет…
Мак выставила руку, призывая его к молчанию.
— Она — Линда. Она… Коринда. Она — точно такая, как моя мать, только более юная версия. Я всю жизнь прожила в этом цикле за исключением секса. И я знаю, что со стороны понять это легче, чем разобраться самим. Картер, мы с тобой парочка простофиль. Хуже, мы позволяем им убеждать нас в том, что именно мы виноваты в их эгоизме и предательстве. Если бы я все это поняла раньше, то не… ладно, все равно ничего не изменилось бы, потому что это автоматическая реакция. Фактор Линды.
— Это меня не извиняет, поскольку я участвовал в создании той ситуации и ничего не менял, хотя не любил Корин.
— Я люблю мать. Один бог знает, почему, но я ее люблю. Я возмущаюсь и злюсь, но люблю. И я знаю, что, несмотря на эгоизм и воинственную плаксивость, она по-своему, как-то искаженно, но любит меня. Или, по крайней мере, мне хочется так думать. У нас никогда не будет нормальных отношений, и не по моей вине. И в отношениях с Кориндой, как я всегда ее теперь буду называть, не было твоей вины.
— Мне жаль, что я обидел тебя. Я должен был сразу все прояснить.
— В следующий раз, если мы столкнемся с ней, можешь представить меня должным образом, как женщину, с которой ты встречаешься.
— А мы встречаемся?
— Неужели тебе этого мало? Неужели ты не можешь понять, что я пытаюсь разобраться в своих чувствах? Что я не знаю, сколько времени на это уйдет?
— Мак, я люблю тебя, но не хочу, чтобы ты оставалась со мной только потому, что, как ты думаешь, этого от тебя ждут. Я хочу быть рядом, пока ты разбираешься в своих чувствах. И когда ты скажешь, что любишь меня, я хочу чувствовать, что это правда.
— Если я это скажу, если смогу сказать это тебе, то это будет первый раз, когда я скажу такие слова мужчине. И я не солгу.
— Я знаю. — Глядя ей в глаза, он взял ее руку и поцеловал. — Я могу подождать.
— Эта неделя была самой странной в моей жизни. — Мак поднесла их соединенные ладони к щеке и почувствовала, как правильно, что он здесь рядом с ней. — Я думаю, мы должны подняться наверх и завершить примирение.
17
Мак прижалась к нему еще на лестничной площадке, поцеловала его и почувствовала, как проясняется этот длинный суматошный день.
— Неудивительно, что нас так тянет друг к другу» В нас обоих заложены гены простофиль. Наверное, они работают, как феромоны.
— Говори только за себя. Мне больше нравится душевная чуткость и способность считать окружающих лучше, чем они есть на самом деле.
— Я и говорю — простофиля. — Мак рассмеялась, но почувствовала, как он оцепенел, увидела граничащее с ужасом изумление в его глазах и резко оборвала смех. — В чем дело? Что слу… — Она развернулась. — О боже. О боже.
Такое впечатление, будто по ее комнате пронеслось торнадо, оставив после себя горы мусора.
— Я забыла. Я… забыла сказать тебе, что на самом деле я международный шпион и двойной агент. Коварный враг ворвался в дом, чтобы найти секретный код, и разыгралась жуткая битва.
— Хочется верить.
— Дзен-буддизм.
— Твой коварный враг?
— Нет. Конечная цель. Послушай, просто посиди внизу, а я быстренько запихаю все обратно в шкаф.
— Здесь маленький универмаг. Бутик.
— Да, для временно свихнувшихся. — Мак подхватила охапку одежды с дивана. — Дай мне десять минут. Все не так плохо, как кажется.
— Я аплодирую твоему оптимизму, Макензи. Прости, что так сильно расстроил тебя.
— Как ты…
— У меня две сестры и мать. Я просто узнаю признаки снятия стресса.
— О. — Мак бросила одежду обратно на диван. — Я забыла, что ты знаток концептуальных основ.
— Я помогу тебе все убрать. Куда-нибудь. Ведь и я в этом виноват.
— Нет. Да. То есть да, немного. Как вершина айсберга. Но основная часть айсберга под водой. От унизительного визита моей матери до Коринды…
— Ты действительно собираешься называть ее только так?
— Да. Про Коринду ты знаешь, но спусковым крючком послужила Линда. — На этот раз Мак сгребла полную охапку одежды с кровати. — Она не вернула мне мою машину. Вернуть машину означало вернуться самой, а она так чудесно проводила время в Нью-Йорке, что даже не отвечала на мои звонки.
Мак развернулась и обнаружила Картера с еще большей охапкой одежды
— Спасибо. А еще Линда не потрудилась оставить мне ключи от своей машины, поэтому я не смогла бы ей воспользоваться, даже если бы захотела. Ко вчерашнему утру я уже созрела для убийства, но Лорел вправила мне мозги. Наша Лорел никому не позволяет помыкать собой. Я так ею восхищаюсь. Потом я позвонила в гараж и попросила механика отбуксировать машину Линды.
— Гениальная идея. Адекватное наказание за неадекватное поведение.
— С твоей точки зрения. А с моей, может, и адекватное, но еще и подлое. Тот парень согласился предъявить Линде счет за буксировку и хранение, потому что знаком с Делом.
— Поскольку я видел твою машину перед домом, Линда в конце концов ее вернула. Представляю ее ярость, когда она узнала, что ее машина в каком-то гараже.
— Не представляешь. Это было безобразно. Отвратительно. А я узнала, что, даже когда отстаиваешь свои права и поступаешь правильно, это все равно больно… как получить кулаком по физиономии. — Мак криво улыбнулась. — И, не вдаваясь в детали, скажу только, что вызвала ей такси и выставила ее из дома.
— Молодец. Она теперь хорошенько подумает, прежде чем выкинуть нечто подобное.
— Я рада, что ты оптимист, Картер, только Линда никогда не думает хорошенько. Это мне придется думать и получать кулаком по физиономии, отступлюсь я или нет.
— Но ты не отступишься.
— У меня нет выбора. В общем, я решила направить отрицательную энергию на наведение порядка, а в результате сотворила еще больший хаос, правда, с целью упорядочения и реструктуризации. И в этом еще есть символический смысл — избавление от старых привычек и старого образа мыслей. Итак…
Мак осеклась, увидев в зеркале свое отражение.
— О, господи. Как будто я сбежала из приюта для окончательно свихнувшихся и опустившихся. Неужели ты не мог сказать мне, что я выгляжу так, будто у меня в волосах сцепилась пара кошек?
— Мне нравятся твои волосы.
Мак запустила в волосы пятерню и попыталась пригладить их.
— Знаешь, это еще одна причина для злости. Я выглядела очень прилично в тот вечер, когда заехала к тебе. Визажистки в «МАК» знают свое дело. А еще я совершила налет на «Ла Перла» и переоделась прямо в магазине. Моя кредитная карточка впала в кому, но теперь, когда мы окрутили Симанов, она быстро оклемается. И все же я…
— Вы получили ту работу? — Картер оторвал Мак от пола и закружил. — Черт побери.
— Примерно такой реакции я от тебя и ждала.
— Я купил бутылку шампанского, чтобы отпраздновать с тобой победу, но не принес ее.
Мак вытаращила глаза.
— Ты купил шампанское, чтобы отпраздновать со мной. Ты самый милый мужчина на свете.
— Мы отпразднуем завтра.
— Завтра — вечерний прием.
— Тогда, как только выдастся свободный вечер. Поздравляю. Это очень важно.
— Это чертовски важно. Событие года и проверка нас на прочность, выход на новый уровень.
— Ты должна… Что такое «Ла Перла»?
Мак лукаво улыбнулась.
— Так ты не все узнал о женщинах от двух сестер и мамы? Тебе еще есть чему поучиться, профессор. Марш вниз.
— Я не хочу вниз. — Картер опустил голову, легко куснул ее губы. — Я скучал по тебе. Скучал по твоему лицу, по твоему телу. Смотри, мы уже расчистили кусочек постели. Похоже, мы уместимся.
— Вниз. — Мак ткнула его пальцем в грудь. — Я скажу, когда можно вернуться. Ты меня поблагодаришь.
— Почему бы не поблагодарить сейчас и…
Мак подтолкнула его:
— Вон отсюда.
Картер метался по студии, рассматривал фотографии, листал журналы для невест и пытался дать название тому, что творилось в его душе. Исступленная радость? Острое нетерпение? Макензи здесь, наверху, и это чудесно. Макензи наверху без него, и это сводило его с ума.
Он подошел к входной двери, убедился, что она заперта, подумал, не нужно ли отнести наверх вино. Он вина не хотел, но, может, она…
— Не хочешь подняться?
Слава богу, обрадовался он и оставил вино на кухне.
По колеблющимся теням и мерцающему свету Картер еще на лестнице понял, что Мак зажгла свечи. В воздухе витал едва заметный соблазнительный аромат. Все-таки надо было захватить вино.
Однако когда он вошел в спальню, его сердце остановилось, а все мысли вылетели из головы.
Окутанная ароматным золотистым светом, Мак лежала на кровати, повернувшись к нему, закинув за голову согнутую, руку. Она что-то сделала с волосами — они стали гладкими и блестящими — и как-то экзотично подкрасила глаза и губы. А ее длинное прелестное тело было едва прикрыто черными кружевными лоскутками.
Мак провела свободной рукой по бедру.
— Вот это и есть «Ла Перла».
— О, благодарю тебя, создатель.
Мак поманила его согнутым пальцем.
— Может, подойдешь и рассмотришь получше.
Картер подошел к ней, сел рядом, провел ладонью по ее телу.
— У меня дыхание перехватило. Ты была в этом в тот вечер?
— Мм-мм-хм-мм.
— Если бы я знал, ты ни за что не добралась бы до машины.
— Неужели? Может, покажешь, что бы ты сделал, если бы знал.
Картер наклонился, нежно прикоснулся губами к ее губам, и его тут же пронзило такое острое желание, такая первобытная, необузданная страсть, что он не смог оторваться. Он вдохнул ее приглушенный вздох и распалился еще больше.
Возбуждение и любовь бушевали в нем, сливаясь в бескрайнее желание к ее губам, к ее телу, к ее вкусу, тому самому, что мгновенно разжигало огонь в его крови.
Его губы метались по ее лицу. Его руки блуждали по ее телу.
Мак словно взорвалась под ним, изогнулась, стягивая с него рубашку, царапая ногтями спину. Их тела сплелись, дыхание стало судорожным. Они метались по крохотному островку, освобожденному от груды одежды, исследуя друг друга, наслаждаясь друг другом.
Прикосновение, ощущение, обладание, растворение.
Мак и не представляла, что можно быть такой необходимой, такой желанной и самой так нуждаться в ком-то другом. Она словно заживо горела на костре своих желаний, его желаний.
Картер перекатил ее на спину, развел ее бедра и вонзился в нее. Она бы вскрикнула, если бы хватило дыхания.
Ошеломленная, онемевшая, беспомощная, она вцепилась в простыню, как в якорь спасения, но Картер схватил ее руки, завел за голову и увлек за собой в первобытный, яростный, исступленный ритм, замерший, лишь когда они оба сорвались с вершины в бездонную пропасть.
Он рухнул на нее, не отпустив ее рук, и нежно-нежно поцеловал.
Мак все не могла пошевелиться, купаясь даже не в наслаждении — в изумлении.
— Я был груб, — прошептал он. — Я не…
— Знаешь что? — прервала она, улыбаясь. — Я вернусь в «Нодрстром» и скуплю весь их запас «Ла Перла» в своем размере. И никогда не буду носить ничего другого.
— Может, прикупишь и каких-нибудь витаминов? Много-много витаминов и минералов.
Мак рассмеялась и перекатилась на бок, как и Картер, и они оказались лицом к лицу.