— Бросай чаи распивать! — Андреев посмотрел на Горелова горящими от восторга глазами. — Ну, я тебе скажу! Вот это да! Представляю, как это происходит, когда она не спит! — Космонавт набрал воздуха и заорал. — У-ху-ху! У-ху-ху! Ху-ху! — Потом засунул использованный презерватив в утилизатор и нажал кнопку. — Лети, штопаный, в неизведанные уголки Вселенной! Может, кому пригодишься! На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы!
— Ну, я полетел, — Горелов вставил чашку в зажимы на столе. — У двери он оглянулся и хотел что-то спросить, но передумал.
8
На следующий день в девять тридцать пять утра по московскому времени Татьяна Рукавишникова проснулась, обнаружив себя привязанной к кровати в неизвестном месте.
Над ней летали ангелы в серебристых комбинезонах. Один ангел был стриженный брюнет с усами, а второй — кудрявый блондин.
Стены помещения были как будто из фильма «Солярис», который когда-то она смогла досмотреть до середины. Еще был слышен какой-то гул, будто где-то работал мотор или большой вентилятор. Окна помещения были круглыми, как на пароходе, и за ними — темно.
У Татьяны появилось три предположения. Первое — она умерла и находится на том свете. Второе — она заболела или сошла с ума и бредит. Третье — ее отправили в какую-то секретную тюрьму и собираются проводить над ней человеконенавистнические опыты. На это последнее предположение Татьяну натолкнул воспоминание о странном допросе, на который ее вызывали уже после вынесения приговора. Она знала, что допрашивать ее больше уже ни к чему. В кабинете следователя, куда ее привели, сидел еще один какой-то неприятный тип в форме полковника. Он внимательно осмотрел Татьяну с ног до головы, ущипнул за грудь и даже заглянул, как лошади, в рот. Вид у него при этом был довольный. Хотя Татьяна и сказала ему все, что про него думает — терять-то ей было уже нечего. Но полковник только расхохотался.
Ангелы опустились на кровать рядом с Татьяной.
— Доброе утро, — сказали они хором.
— Кто вы? — это короткое предложение далось Татьяне с трудом. Язык почему-то плохо слушался.
— Космонавты, — ответил ангел-блондин. — Я Валера.
— А я Леша… Не волнуйтесь, вы находитесь на орбитальной станции.
Татьяна вспомнила, что эти лица она действительно видела еще до тюрьмы по телевизору, в репортажах с орбиты… Сколько же времени прошло с тех пор?!.. Но поверить, что она каким-то чудом оказалась в космосе, Татьяна не могла.
— Вы удивлены? — спросил блондин Валера.
— Это естественно, — сказал брюнет Леша. — Любой бы на вашем месте удивился — как это он прямо из тюрьмы попал в открытый космос! Да?
— Не волнуйтесь, — сказал Валера, — сейчас мы вам все объясним.
— Поздравляем! — продолжил Леша, — Вам повезло. Вы оказались участницей сверхсекретной программы. Суть программы в том, что приговоренным к смертной казни заменяют меру наказания. Вместо высшей меры, которая вас ожидала, вас послали в космос для того, чтобы вы приняли участие в программе «Космический Секс».
— Подобные исследования наша страна проводит первой в мире! Вы понимаете, какая на вас… — Валера помолчал, — и на нас, — он посмотрел на ангела-брюнета, — лежит ответственность?
— Если исследования пройдут успешно и закончатся положительным результатом, вас на Земле, вместо камеры смертников, ожидает слава Героини Космоса и обеспеченное будущее.
— Поздравляем вас, — Валера достал из-за спины цветок орхидеи, который он отломал в оранжерее.
Татьяна машинально протянула к цветку руку, но остановилась.
— Я сплю, — произнесла она медленно. — Ущипните меня.
— С удовольствием, — Валера ущипнул Татьяну за ногу.
— Ой! — девушка вздрогнула.
— Еще? — спросил Андреев, протягивая руку.
Но Горелов отвел руку друга и сам ущипнул Татьяну за другую ногу.
— Ой! Хватит!..
— Теперь вы верите своим глазам? — Валерий повращал своими глазами и улыбнулся.
Татьяна приподняла голову.
— Почему я пристегнута?
— Невесомость…
— Без сноровки, в невесомости можно набить себе большие шишки.
— Знаете, какие мы себе по началу набивали шишки? Ого-го!
— Я хочу попробовать, — сказала Татьяна.
— Что попробовать? — Андреев улыбнулся.
— Полетать.
— А…
Космонавты расстегнули ремни и, взяв девушку под руки, полетели с ней по станции.
— Небольшая экскурсия по орбитальной станции, — сказал Горелов.
— Теперь это ваш дом, — добавил Андреев.
— Ваш и наш.
— Космос — наш общий дом.
— Здесь у нас виварий, — Горелов постучал пальцами по иллюминатору обозрения.
— Здесь мы проводим опыты с животными, — добавил Андреев. — Кстати, Леша, сегодня твоя очередь кормить зверей.
— Успею… Не хотите взглянуть поближе? — предложил Тане Горелов.
Девушка кивнула.
Они влетели в виварий, где как всегда, кувыркались в клетках животные и птицы.
Заметив людей, обезьяна закричала «У! У!» и захлопала в ладоши.
— Это она приветствует вас, Татьяна, — сообщил Горелов.
— Она у нас очень умная, — добавил Андреев. — Вы ей понравились.
Татьяна в первый раз после пробуждения улыбнулась.
— Я больше люблю хищников.
Андреев растопырил пальцы и зарычал.
— Ой! — сказала Татьяна.
После вивария слетали в оранжерею, где Горелов дал попробовать Татьяне клубнику величиной с яблоко.
— Я больше люблю бананы и огурцы, — сказала Татьяна.
— Почему?
— Не знаю.
— А я знаю, — сказал Андреев, — но не скажу.
И так, отсек за отсеком, они облетели всю орбитальную станцию. Закончили космическую экскурсию демонстрацией туалета и душа.
К этому моменту Татьяна окончательно пришла в себя, свободно общалась с космонавтами и даже немного шутила. Так, например, про туалет она сказала: «Роскошная параша».
Вернулись в кают-компанию и усадили Татьяну в кресло у иллюминатора.
Андреев сделал Горелову знак и космонавты отплыли в сторону, оставив Татьяну одну.
— По-моему, достаточно образовательных программ, — прошептал Андреев. — У нас мало времени. Нужно приступать к космическому сексу.
— А не рано? — засомневался Горелов. — Как-то резко… Давай выпьем с ней бутылку, которую нам Борис Иванович прислал… После этого дела естественней получится…
— Согласен.
Андреев полетел на склад за бутылкой.
Горелов подплыл к Татьяне сзади и осторожно положил ей руку на плечо.
— Правда, романтично смотреть из Космоса на землю?
— Ага! — ответила Татьяна задумчиво. — Где-то там внизу моя тюрьма… Представить себе невозможно!..
— Да, — Горелов погладил ее по волосам. — Как можно таких, как вы в тюрьме держать?.. Не понимаю…
Татьяна промолчала.
Приплыл Андреев. Он вплыл в отсек, толкая перед собой бутылку «Столичной» горлышком вперед.
— Лети ракета, как соловей летом! — сказал он в рифму. — Я — поэт, зовусь Валера, от меня вам всем мадера… Не мадера конечно, а водка… Это я так, для рифмы.
9
Приготовили закуску — тюбики с огуречной пастой, тюбики с колбасным фаршем, тюбики с плавленым сыром и тюбики с томатной пастой.
— Вот только пить придется из горлышка, — предупредил Андреев. — В условиях невесомости иначе нельзя.
— За знакомство, — сказал Горелов.
— И успешную совместную работу, — добавил Андреев.
Все по очереди отхлебнули из бутылки.
— Ой, — сказал Татьяна, — я так есть хочу! Просто умираю, — она выдавила в рот сразу полтюбика с фаршем.
— Вот мы дураки! — хлопнул себя по лбу Андреев и его закрутило в воздухе. — Это же ваша первая космическая трапеза! Сейчас я слетаю в холодильник и принесу вам еще разной космической еды.
Через минуту Андреев вернулся, прижимая к животу охапку тюбиков.
— За прекрасных дам, — Горелов поднял бутылку.
— За третью женщину в космосе, — добавил Андреев.
— Как это ты считаешь? — Горелов вскинул брови.
— Неважно, — Андреев взял у него бутылку. — Ты что, против?
— Нет, я, конечно, за.
Выпили.
— Знаете, мальчики, — сказала Татьяна, — вы не поверите, но мне нагадали, что я полечу в космос! У меня бабушка была полуцыганка и она мне нагадала на картах, что я полечу в космос и стану очень известной. И никто ей не поверил. И я не поверила. И недавно я ее в тюрьме вспоминала и думала, что лучше бы она мне нагадала, как людей не убивать. А вот получается — права была бабка!
— Конечно права, — сказал Горелов.
— Если не секрет, — попросил Андреев, — расскажи нам, Таня, за что тебе высшую меру дали?
Таня вздохнула.
— Ну, хорошо… Только давайте допьем сначала… А потом я расскажу…
Допили.
— А курить у вас здесь нечего?
— Курение на станции строго запрещено, — развел руками Горелов.
— Жаль… — Таня уселась поудобнее и начала свой рассказ.
— Курение на станции строго запрещено, — развел руками Горелов.
— Жаль… — Таня уселась поудобнее и начала свой рассказ.
10
— С детства я любила животных и хотела работать в цирке укротителем. Когда мне исполнилось пятнадцать, я ушла из школы и поступила в цирковое училище. Там я познакомилась со своим будущим мужем воздушным гимнастом Михаилом Дыбовым.
— А почему у тебя фамилия другая? — спросил Андреев.
— У артистов так принято… Для карьеры… Если бы мы делали один номер, тогда можно бы было под одной фамилией выступать. Тогда бы говорили: Семья Дыбовых на трапеции! А так — публика скажет — что за ерунда — гимнаст Дыбов, укротительница Дыбова, тогда и клоуны тоже должны быть Дыбовы!
— Понятно.
— …На третьем курсе мы с Мишей поженились… Жили хорошо… Очень хорошо… — Татьяна видимо что-то вспомнила. — Водки больше нет? — спросила она.
Андреев потряс пустой бутылкой. Из бутылки вылетела последняя капля, которую он быстро всосал и развел руками:
— Больше нет…
— Жаль… — Таня вздохнула. — Я хотела ребенка, но Михаил меня отговаривал. Он говорил, что мы должны сначала встать на ноги, как цирковые артисты, а потом уже думать о детях… Да… Лучше бы я его тогда не послушала… Может быть все и по-другому получилось… Но жизнь сама знает… Нас распределили после училища в один цирк. В Новосибирске. Незадолго до нашего прибытия погиб укротитель тигров. Он напился, уснул в клетке и тигры его задрали. Мне предложили его должность. Я хотела отказаться, потому что еще в училище нам говорили старые преподаватели, что если тигр хоть раз попробовал человечины, он становится черезвычайно опасным и только и ищет повода, чтобы сожрать кого-нибудь еще. Я боялась тигров. Но в то же время, это была большая удача — сразу после училища получить самостоятельный номер. И деньги предлагали хорошие… И у Михаила все шло как следует… Публика его полюбила. Некоторые приходили в цирк специально на него. И тогда я согласилась работать с тиграми… Все было замечательно… Мы переехали из общежития в собственную квартиру, купили мебель, холодильник, телевизор. Все подоконники я заставила цветами… — Татьяна подогнула под себя ногу. — Жалко, нечего курить…
— Вообще-то, в оранжерее растет табак, — сказал Горелов, — но он для других целей.
— Правда? — удивился Андреев. — А я и не знал! Впрочем, мы не курим. В космонавты курильщиков не берут.
— Да?… — рассеянно сказала Таня. — Ну ладно… Миша работал в паре с молоденькой гимнасткой из Уфы Розой Султановой… Вы, наверное, видели в цирке, что когда гимнасты работают в паре, им приходится хватать друг друга за разные места. Потому что в воздухе некогда задумываться над тем — прилично за это хвататься или нет. Можно или партнершу упустить или самому грохнуться… Во всяком случае, мне так Миша объяснял, когда я ему выговаривала. Ну — по необходимости или нет — а за разные места трогать приходится и, естественно, разные мысли и чувства это у гимнастов вызывает. Вот и здесь так получилось… Однажды во время представления, я вывела по проходу своих полосатых на огороженную решеткой арену. Тигры прыгали с тумбы на тумбу, били хвостами по решетке и зверски рычали. Было лето, было душно, чувствовалось приближение грозы. И тигры, чуткие к изменениям погоды, волновались, были немного раздраженные. С таким зверем работать не просто. А тут еще, как на грех, униформист дядя Гена напился и забыл приготовить мне кое-какой реквизит. И когда по сценарию тиграм нужно было прыгать через горящий обруч, я обнаружила, что ни обруча, ни факела нет. Я приказала тиграм сидеть на тумбах, и побежала за кулисы сама. Пробегая мимо китайской ширмы, я услышала голос Миши. Я заглянула за ширму и увидела там моего мужа, изменяющего мне с Розой Султановой, у которой, между прочим, были усы как у мужика! Я рассвирепела, повалила ширму, выхватила из-за пояса кнут и хлестнула со всей силы по их обнаженным телам. Они вскочили. А в меня словно вселился бес — я, как зверей, загнала их кнутом на арену и там закрыла. И вся публика, затаив дыхание, смотрела, как тигры растерзали моего бывшего мужа и его любовницу… Когда мне выносили приговор, все были единодушны… Вот и все…— Татьяна замолчала.
— Какая у вас тяжелая судьба, — сказал Андреев.
— Но теперь все позади, — добавил Горелов. — Теперь все будет хорошо.
— Страшная сказка закончилась и началась научно-фантастическая повесть с хорошим концом… — Андреев сделал Горелову знак и они отлетели к иллюминатору.
— Пора приступать, — прошептал Андреев.
— Кто первый? — спросилл Горелов.
— Что значит — кто первый?! Моя очередь. Я, ты, теперь опять я.
— Не согласен.
— Тогда тянем жребий, — Андреев поймал в воздухе колпачок от тюбика и спрятал за спиной. — В какой руке?
Горелов снова не угадал и полетел в кухню ставить чайник.
11
Два дня пролетели как одно мгновение. Неизвестно, что подействовало на Татьяну сильнее — может быть необычные условия невесомости, может быть долгое воздержание в тюрьме, может быть и то и другое, а может быть что-то подсознательное — но она так энергично предавалась космическому сексу, что Горелов и Андреев чуть с ума не посходили от этого. А Горелов вообще летал по станции какой-то свехзадумчивый и натыкался на стационарные приборы. Образ первой любви Ларисы прочно соединился для него с образом Татьяны. И он не находил себе место от мысли, что все это скоро закончится так ужасно. У Горелова в голове не укладывалось, как он своими руками должен будет впихнуть Татьяну-Ларису в утилизатор и навсегда захлопнуть за ней герметическую крышку.
Андреев, напротив, летал по кораблю веселый, много шутил, смеялся, читал стихи Есенина и благодарил Бориса Ивановича за его душевные качества.
Кормлением животных теперь занималась Татьяна. Она сама попросила космонавтов об этом. И никто, конечно, не возражал.
Вечером, когда Татьяна была в виварии, Горелов сказал Андрееву:
— Я не знаю, что делать. Я не смогу завтра отправить ее в утилизатор.
— Да, — ответил Андреев, — трех дней с такой девушкой явно недостаточно. Хотя бы неделю еще…
— Что же делать? — Горелов грустно посмотрел в сторону вивария.
— Есть идея, — Андреев подлетел поближе к товарищу. — Давай утилизуем вместо Таньки обезьяну. Это даст нам определенную экономию ресурсов и мы сможем продержаться подольше.
— Как же? Что мы скажем Земле?..
— Про что?
— Про Таню и обезьяну.
— Ничего не будем говорить. Доложим, что мы ее утилизовали, а когда действительно утилизуем, скажем, что это обезьяна умерла.
— Ты считаешь, не заметят?.. — задумчиво спросил Горелов.
— Если мы перед экраном не будем с ней трахаться, то не заметят.
— Идет, — Горелов посветлел лицом. — Ты знаешь, Валерка, у меня никогда так не было, после Лариски.
— И у меня не было, — согласился Андреев.
— Я чувства имею ввиду.
— А я что, по-твоему, мысли имею?
Горелов махнул рукой.
— По-моему, не имеешь…
12
Когда Татьяна уснула после сеанса космического секса, космонавты отстегнулись потихоньку от кроватей и проплыли в виварий.
Обезьяна спала, свернувшись калачиком и медленно вращаясь в центре клетки, как планета.
Андреев осторожно открыл клетку, тихонько взял обезьяну за хвост и осторожно потянул на себя. Если тебе надо транспортировать обезьяну в невесомости, не обязательно будить ее и поднимать на ноги, можно просто аккуратно взять за хвост и по воздуху довезти до утилизатора.
Андреев и Горелов воспользовались этим преимуществом и благополучно вывезли спящую обезьяну из вивария.
Горелов вспомнил, как несколько дней назад они таким же образом, как сейчас обезьяну, транспортировали из грузового корабля капсулу с грузом ВКЖ-65.
А Андреев вспомнил, как несколько дней назад проклятая тварь обезьяна чуть не наблевала ему на лицо. Это воспоминание так негативно подействовало на космонавта, что он непроизвольно дернул хвост и обезьяна впечаталась в огнетушитель.
От удара она проснулась, заверещала и пнула задней лапой космонавта Горелова ниже пояса.
От этого толчка космонавты разлетелись в разные стороны. Горелов, схватившись руками за больное место, въехал головой в вентилятор. А Андреев
— в рычаг манипулирования солнечными батареями.
Батареи отвернулись от солнца. Замигали лампочки.
Обезьяна, выпущенная из рук, пыталась, крутя хвостом и разводя лапами, вернуться в виварий.
— Держи ее! — крикнул Андреев.
Горелов оттолкнулся головой от вентилятора и полетел ногами вперед за обезьяной.
Обезьяна не успела увернуться, Горелов схватил ее за шкирку и потащил к утилизатору.
Обезьяна, видимо, почувствовала неладное и заорала так, что у космонавтов зазвенело в ушах.