Так что же делать? Как понять? Юноша не знал. Он продолжал растерянно смотреть на унылого императора. И что здесь скажешь, когда сам сомневаешься? Но ведь если не остановить всю эту сволочь, вокруг же ад воцарится! А останавливаешь, оглядываешься и вдруг понимаешь, что по дороге уподобился им. Или не уподобился? А дорхот его знает!
Только все равно нужно что-то делать с отчаянием Санти. Иначе парень с ума сойдет, в таком состоянии, как он сейчас, это очень даже просто. Но сам Лек здесь ничем не поможет, опыта просто не хватит. Что тогда остается? Разве только посоветоваться со старыми, мудрыми, опытными людьми. Другого выхода горец не видел. А с кем? С Керталом? Возможно. Или с Ланигом? Нет, у того слишком специфический опыт. А вот с отцом Теларином не помешает — хороший священник здесь может помочь больше чем кто бы то ни было.
Ясно одно — рыжему нужно отдохнуть хотя бы день-другой. Только вот, поди убеди его, чувство долга у Санти превышает все возможные пределы. А вскоре предстоит большая игра в Даркасадаре... Там без императора никак не справиться, это понятно. Или можно обойтись? Сейчас, пожалуй, стоит напоить его и напустить девчонок, пусть устроят парню такую ночь любви, после которой он только спать и сможет.
Достав из подвалов замка бутыль со сгущенным вином, которое Веркит почему-то называл коньяком, Лек налил Санти целую кружку и заставил выпить ее до дна. Сам предпочел не рисковать, зная уже, что это за адское зелье и как оно бьет в голову. Рыжий сперва не понял, что ему дали, и выпил залпом, желая только, чтобы от него отвязались. Глаза императора тут же стали круглыми, из них брызнули слезы, он заперхал.
— Э-э-т-т-т-о-о ч-ч-т-т-о-о?.. — с трудом выдавил он из себя, продышавшись.
— Да так, — ухмыльнулся Лек. — Тебе сейчас полезно. На еще!
— Иди ты к дорхоту в задницу, дорогой наставник! — замахал на него руками Санти. — Сам эту отраву пей!
Он на глазах пьянел. Горец удовлетворенно покивал, наблюдая за этим процессом. Ясно, снова целый день ничего не ел, сразу развезло. Чему удивляться, полкварты сгущенного вина без закуски! Так и под стол упасть недолго. А теперь девчонок привести надо, пусть займутся этим рыжим обормотом. Завтра, конечно, похмелье у Санти будет страшное, но лучше так, чем снова убиваться начнет. Болящая голова не даст ему заняться самокопанием. Надо только предупредить, чтобы никто его не исцелял, не то опять начнет дурью маяться.
Быстро смотавшись за Ле с Карой, горец рассказал девушкам, что происходит с их благоверным. Жрица только возмущенно всплеснула руками, а Беспалая огорченно нахмурились. Но терять времени они не стали, переместились к пьяному Санти и принялись за него всерьез. Он, если честно, ничего против не имел.
Проводив девушек к императору, Лек снова задумался. Необходимо все-таки с кем-то посоветоваться. Опять же возникает вопрос: с кем? С каждым мгновением он все яснее осознавал: кроме отца Теларина, больше не с кем. Даже Кертал вряд ли поймет их сомнения. Для старого мастера благо империи давно стало самым главным в жизни, и ничто, ведущее к этой цели, не может быть злом.
Приняв решение, горец призвал плащ эльдара и собрался было переместиться в Элиандар. Однако в последний момент он бросил на себя взгляд в зеркало и замер. Оттуда на него смотрел не рыцарь престола, а император! Плащ почему-то был не серо-серебристым, а темно-серым. Ни один эльдар не мог вызвать такого по определению! Это еще что за новости? Лек раздраженно помотал головой. В заклинании напутал? Или что? Он убрал плащ и вызвал его снова. Ничего не изменилось — в зеркале снова появился император.
Забыв обо всем, Лек принялся экспериментировать. Вызвать давно ставший привычным плащ рыцаря престола не удалось ни разу, на нем возникал только императорский. Чудеса какие-то! Растерявшись, горец понял, что придется отлавливать Веркита и выяснять, в чем дело. Выдавать себя за императора он не собирался. Отыскав повара сплетенным на скорую руку заклятием, Лек переместился к нему. Тот, как обычно, распекал нерадивых помощников.
— Чего тебе? — раздраженно обернулся к нему Веркит.
— Поговорить надо, — буркнул горец. — Срочно! Проблемы.
— Да? Ну, пошли.
Они переместились в какую-то незнакомую Леку комнату.
— Что за проблемы?
— А вот...
Вызвав плащ, горец некоторое время наслаждался выражением обалдения на лице Веркита. Настолько ошалевшим он повара еще не видел.
— Санти что, помер?! — выдохнул тот. — Тебе корону передал?!
— Живехонек, — заверил его Лек. — С девушками сейчас.
— Тогда я вообще ничего не понимаю... — растерянно опустился на стул повар. — Это у тебя шуточки такие? А по шее?
— Какие шуточки?! — возмутился горец. — Я сам едва с ума не двинулся, как себя в зеркале увидел!
— Веркит!!! — прервал его чей-то отчаянный вопль.
Из возникшего на стене туманного облачка вывалился Тинувиэль. Взгляд принца блуждал, по щекам ползли разноцветные пятна. Он ломал руки и едва не плакал. Казалось, случилось что-то донельзя страшное.
— Тут такое! — выдохнул он. — Гляди!
На эльфе тоже возник императорский плащ. Надо было видеть реакцию повара. Он не побелел, а позеленел, отвесил челюсть на грудь, глаза бедняги выпучились, как у морского рака. Веркит молча тыкал в принца пальцем и только что-то неслышно сипел. Видимо, отказал голос.
Не прошло и нескольких минут, как в комнате с точно такой же проблемой появились Храт с Энетом. Повар растерянно обводил глазами четырех стоящих рядом императоров и то и дело осенял себя косым крестом. Но это не помогало — наваждение никуда не делось. Веркит обхватил руками голову и принялся стонать, раскачиваясь на стуле.
— Сволочь радужная... — прорывались сквозь стоны слова. — Чтоб тебе, паскуде, хвост в спираль свернуло... Чтоб ты голову в собственную задницу засунул... Чтоб тебе крылья с корнем выдрало... Гадина... Тварюка дорхотова... Дубина чешуйчатая... Ящер тупорылый...
Затем он откинул голову назад и принялся истерически хохотать.
— Един в пяти лицах! — сходил с ума Веркит. — Нет, ну надо же, а? Един в пяти лицах!!!
— Да что происходит-то?! — не выдержал Лек.
— Что? — резко повернулся к нему повар. — А то, что нынче в Элиане не один император, а целых пять! Слышишь?! Нет, я так не могу! Ну что это за издевательство, а? Чтоб ты сто раз сдох, зверюга крылатая!!!
— Кого ты проклинаешь? — растерянно растопырил уши Тинувиэль.
— Радужного дракона, будь он неладен...
— А он здесь при чем? — удивился Лек.
— При том! — буркнул повар. — Когда Маран рыжего короновал? Сразу после вашего разделения? Сразу после того, как вы Радужным быть перестали?
— Да... А...
— Никаких тут тебе «а»! — раздраженно прервал его повар. — Ни дорхотова копыта вы не разделились тогда еще! Когда Маран передавал корону Санти, он передал ее не одному рыжему, а всем Пятерым! То есть, Радужному Дракону!
— Разве так бывает?! — выдохнул Храт.
— До сегодня я думал, что не бывает... Да, Санти остался основным императором, стержнем объединения, а если точнее, основным рецептором Радужного, чтоб ему полжизни в дерьме купаться. Но любой из вас может в случае необходимости подменять рыжего, становясь императором. Вот такие дела, ребятишки...
— Сушеную жопу габта с перцем ему в пасть, этому Радужному! — буркнул орк, недоверчиво покачивая головой. — Удружил, зараза!
— Подожди, — потряс рукой Лек. — Не пойму я что-то. У нас же нет памяти прежних императоров!
— Скоро будет, — заверил его Веркит. — Подожди немного, эта «радость» вас тоже не минует. Я сам еще до конца не понял, что такое ваша эмпатическая связь и на что она способна. Судя по всему, это посвящение в эльдары задержало ваше превращение в императора, единого в пяти лицах. Я сейчас вижу, как на глазах меняется аура каждого из вас, становясь аурой императора. Посему поздравляю, Ваши величества!
Повар встал и издевательски поклонился, разведя руками.
— И что нам теперь со всем этим делать? — с трудом выдавил Энет.
— А что здесь сделаешь? — устало пожал плечами Веркит. — Править Элианом. Впятером. Надеюсь, не передеретесь.
— Вот еще! — возмутился Храт. — Было бы из-за чего. Оно мне надо, такая обуза?
— Да никому оно не надо... — поежился Лек. — Прав ты, чтоб этой паскуде радужной полжизни икалось! Порадовал, называется...
— Так он — это вы сами! — хохотнул Веркит. — Вы, Пятеро — его составляющие. Потому все пятеро и являетесь императорами. Нет, ну это же надо?! Кошмар, право!
— Во-во... — буркнул Лек. — Это мы все — императоры? Ой, мать моя женщина...
— Увы... — тяжело вздохнул повар, снова с недоумением оглядывая друзей. — Но никуда от этого не денешься. Как бы того ни хотелось.
— Ясно, — поежился горец. — Раз никуда не деться, будем думать. Меня еще Санти беспокоит. Знаешь, в каком он состоянии?
— Знаю.
— Напоил его и девчонкам рассказал, они с ним сейчас. Вот ему завтра сюрприз будет! Вот порадуется! Паскудство какое!
— Напоил его и девчонкам рассказал, они с ним сейчас. Вот ему завтра сюрприз будет! Вот порадуется! Паскудство какое!
— Паскудство, — согласился Веркит. — Только выбора, ребятишки, у вас все равно нет. Идите-ка вы спать. Утро вечера мудренее. А я тут пока покумекаю на досуге. Может, до чего-то и докумекаю.
Однако заснуть четыре побратима сумели еще не скоро, да и то нажравшись сгущенного вина до поросячьего визга. Их девушки все пытались выяснить, что произошло, из-за чего они такие убитые. Но Лек, Энет, Храт и Тинувиэль мрачно молчали, так же молча наливаясь коньяком. Пока не попадали под стол.
Санти стонал, держась за голову и раскачиваясь. Эта несчастная голова болела так, как не болела, наверное, еще никогда. Казалось, его что-то вращает в воздухе, пол уходил из-под ног. После нескольких попыток он уже не пытался вставать, сидел и мучился. Это чем же таким дорхотов горец его вчера напоил?
Однако спокойно пострадать императору не дали.
В спальню один за другим вползли точно так же стонущие и держащиеся за головы побратимы. Эльф зачем-то тащил с собой бутылку.
— Наливай! — скомандовал горец.
— Может, не надо? — неуверенно покосился на него принц. — Мне и подумать о том тошно...
— Надо, — заверил его Лек. — Будем клин клином вышибать. Веркит советовал, он знает.
— Ладно...
Поежившись, Тинувиэль плеснул из бутылки в стоящую на столе кружку немного какой-то жидкости. Санти с ужасом узнал запах той самой дряни, которую вчера подсунул ему Лек. Снова?! С ума сошел!
— Пей, станет легче, — буркнул горец, сунув кружку под нос императору. — Не бойся, я знаю.
Он все-таки заставил императора выпить сгущенное вино. Того едва не вывернуло, но вскоре на самом деле полегчало — голова начала проходить, мир больше не вертелся вокруг, ноги не подгибались. Остальные тоже глотнули понемногу и начали приходить в себя.
— У нас тут новости такие, что... — поежился Лек. — Ты, рыжий, лучше садись, а то услышишь и упадешь.
— Новости? — удивился тот. — Чего еще на мою грешную голову свалилось?
Сев на кровать, горец принялся рассказывать о случившемся вчера вечером. По мере рассказа глаза скомороха все расширялись и расширялись. Он недоверчиво глядел на наставника, и поверил, только увидев побратимов в императорских плащах.
— Вот это влипли... — прошептал он, когда Лек замолчал.
— Влипли — это слабо сказано! — заставил всех пятерых вздрогнуть голос неожиданно появившегося в спальне Веркита. — Проконсультировался я тут кое с кем... Ну, ребятки, ничего не могу сказать, вас такое ждет, что лютому врагу не пожелаешь.
— И что же такое нас ждет? — уныло поинтересовался Санти.
— Думал я, это Радужный виноват, — вздохнул повар, — но он, оказывается, просто марионеткой был. Такие вещи просто так не происходят. Чтобы вы знали, существует еще скрытая часть пророчества Пятерых, о которой до вчера не знал даже я. Вот так-то.
— Да какого же габта все это дерьмо должно было именно на нас вывалиться?! — в сердцах грохнул кулаком по столу Храт.
— Оказались в ненужное время в ненужном месте, — ехидно оскалился Веркит. — Нечего было по закоулкам шляться!
— Ну, ни хрена себе, заявочки! — возмутился орк.
— От правды никуда не денешься, — пожал плечами повар. — Я не знаю, что конкретно вас ждет, ребятишки. Но что-то очень большое, даю гарантию. Потому искренне советую как можно быстрее наводить порядок в стране, чтобы встретить новую беду во всеоружии. А она придет, это я вам могу гарантировать.
— Но какая беда, копыто дорхота?! — сжал кулаки Лек.
— Не знаю!
— Слушай, Веркит, да кто ты, в конце концов, такой? — подозрительно прищурился Санти.
— Я? — вздохнул повар. — Да так, помогаю императору, чем могу. Только вот беда, из этого замка мне выхода нет, сразу умру. Живу долго, очень долго, но только здесь.
— А как же так вышло? — в глазах Энета загорелась заинтересованность.
— Элиан, скотина такая, устроил мне развлечение на полторы тыщи лет, — скривился повар. — Чтоб ему без передыха икалось!
— Икалось?! — расширились глаза графа. — Так он жив?!
— А что ему сделается, заразе? — ядовито процедил сквозь зубы Веркит. — Явился откуда-то незваным, погулял по нашему миру, натворил дел, и смылся. Сейчас еще где-то гуляет, людям проблемы создает. Вот ведь неугомонный!
— Но кто он и откуда взялся?!
— А я знаю? — пожал плечами повар. — Известно только, что он не из этого мира родом, из какого-то другого. Завоеватель ничего толком никому не говорил. И мотивов его действий я тоже никогда не понимал. Но видел, что людям после его реформ лучше живется, потому и помогал. Потому и до сих пор помогаю императорам держать в руках страну. Сравните сами, как живется в Элиане, а как в том же Даркасадаре или Нартагале. Есть разница?
— Огромная, — согласился Лек, задумчиво изучая его. — А с кем ты советовался?
— Думаешь, только вы пятеро способны напрямую общаться с высшими силами? — язвительно поинтересовался Веркит. — Зря. И высших сил не пять, а куда как больше, парень. На кое-какие я имею выход. Медитировал ночью, во время медитации мне о грядущей большой беде для всего нашего мира и сообщили.
— Большой беде... — скривился Санти. — И что, ни одного намека на то, какая именно беда нас ждет?
— Увы...
— Паскудство! — выругался скоморох.
— Потому давайте-ка думать, что делать в ближайшее время, — вздохнул повар. — Учти, Санти, что ребята скоро свалятся, как свалился после инициации ты. Пробуждение памяти прежних императоров просто не проходит. Придется тебе некоторое время без них обходиться, недели две, как минимум. А то и три.
— Справлюсь! — буркнул тот. — Как-нибудь справлюсь.
— Ой ли? — прищурился Веркит. — То-то Леку пришлось тебя вчера поить до беспамятства, чтобы хоть немного в себя привести. Накрутил себя дорхот знает на что, и мучается, дурень рыжий.
— Это мои проблемы!
— Да нет, не твои. Ты — император! Ты — стержень, на котором держится все. Даже то, что твои побратимы со вчера тоже императоры, дела не меняет. Пойми, любой правитель делает порой жестокие и подлые вещи. Если они нужны только для укрепления его власти — он подонок. Но если они ведут к всеобщему благу, все обстоит иначе. Слышал я как-то ваш разговор с Леком о том, чтобы после наведения порядка начать учить людей доброте и тому подобную чушь.
— Почему чушь? — возмутился Санти.
— Потому что людей против их желания не изменишь, — презрительно бросил повар. — Ты просто наивен, мальчик. Чего-то можно добиться только неспешным, медленным воспитанием, постепенно сдвигая общественные приоритеты к иным ценностям. А чтобы останавливать тех, кому важен только он сам, нужно иметь силу. Государство — это аппарат узаконенного насилия. И ты должен отдавать себе в том отчет!
— Отдаю! — скривился Санти. — Только оттого не перестаю чувствовать себя мразью.
— Ничего нет хуже, чем когда император настолько молод... — неизвестно кому пожаловался Веркит. — Опыта жизненного никакого, вот и мается дурью. Подумай лучше о том, что случится, если ты не остановишь святош и прочих жаждущих власти нелюдей.
— Да понимаю я! — рявкнул скоморох. — Но все равно чувствую себя грязным! Нас же совсем иному учили! Учили всегда сохранять честь! Учили быть добрыми и справедливыми! А во что превращаюсь я? Мне страшно, Веркит...
— Ох, парень-парень... — тяжело вздохнул тот. — Это зависит только от тебя — остаться человеком или нет. Независимо от того, как тебе приходится поступать, чтобы помочь другим. Вспомни радость жителей Шерандара, когда туда вернулась имперская армия. Вспомни, что с ними творили карвенские офицеры, убитые по твоему приказу. И подумай. Просто подумай, что дороже. Твоя чувствительная совесть или их жизни.
— Их жизни, понятно... — опустил голову Санти. — Я все знаю, но я разделен надвое, я сам не понимаю, что со мной...
— Поймешь со временем, — грустно улыбнулся повар. — Ты просто взрослеешь, мальчик. Это всегда трудно. Я прекрасно помню себя в твоем возрасте. Попробуй подумать, не впадать в отчаяние, а представить, что случится, если ты не сделаешь того или иного.
— Спасибо, Веркит, — слабо улыбнулся император. — Я попробую.
— А когда ребята придут в себя, тебе станет полегче. Все-таки вас будет пятеро почти равных по силе.
— Почти?
— Ты все равно останешься самым сильным. Ты — стержень объединения. Помимо того, вы сможете объединяться в единое существо непредставимой мощи. Но...
— Что? — заинтересовался Лек.
— Не думаю, что хоть кому-нибудь следует знать, что император не один. Для всех император — Сантиар I. Пусть для людей так и останется. Накинуть на себя морок для любого из вас — раз плюнуть. Не стоит приводить народ в недоумение, ничего хорошего из того не выйдет.
— Согласен! — резко кивнул горец, остальные поддержали его. — Мне все это в принципе не нужно.