Два человека в «камуфляжке», но без оружия вышли на середину дороги, чтобы их было видно из дома. Они словно специально показывали, что без оружия пришли, хотя принять их за местных жителей было трудно. Местные мужчины, которые показываться пока не желали, тоже часто носят «камуфляж» и тоже не любят бритвенные приборы. И человек неопытный не сможет с первого взгляда отличить боевика от простого селянина. Но спецназовцы давно научились не столько видеть, сколько чувствовать противника. И сейчас все, кто видел пришедших, согласились с тем, что пришли боевики.
Мужчины так и стояли посреди дороги, ожидая, когда на них внимание обратят и хоть как-то отреагируют.
– На переговоры, что ли, зовут? – не понял майор Голованов.
– Могли бы хоть лапкой волосатой махнуть… – сказал прапорщик Денисов. – Поздоровались бы… Может, мы им в ответ тоже что-то сказали бы… «Голован», я через прицел смотрю… Физиономия старшего мне кажется знакомой…
– Память напряги… – посоветовал Голованов. – Мне отсюда лицо видно плохо…
– По-моему, это Нариман Омарасхабов… Собственной бандитской персоной… А с ним, вероятно, его младший сын… Старший сын у него в Москве, какой-то ресторан на ВВЦ держит…
Группа Голованова изучала досье и на Расула Щипача, и на Наримана Омарасхабова. Память у спецназовцев крепкая. Держит почти сотню фотографий людей, находящихся в розыске.
– И долго они так выпендриваться будут? – сказал капитан Трегубенков.
– «Таганай», я – «Голован»… Никого не видел? Никто из «норы» не выползал?
– Сидят тихо, мышки-норушки… – отозвался капитан Рукавишников. – Чувствуют, что лиса рядом бродит… Шаги слышат…
– Откуда тогда здесь взялся Омарасхабов? Он что, в селе был? Храбрый человек… Или это не он?… И что он стоит там, как памятник вождю всех народов…
– Мы здесь никого не видели… – повторил «Таганай» твёрдо.
– «Магистр», нарушь идиллию… проковыряй асфальт у их ног…
– Понял, командир…
Снайперу не надо было долго искать цель. Куда попала пуля, Голованову видно не было, но старший из двух мужчин вдруг смешно подпрыгнул и бросился в сторону. Но тут же остановился и замер в прежней невозмутимой позе. Младший, которому пуля не угрожала, пододвинулся к старшему.
– «Каблук»… – позвал майор старшего лейтенанта Сапожникова. – Нас, кажется, усиленно развлекают… Сам ведущий артист местного театра этим занялся… Знает, что его рожа должна внимание привлечь… Что там у тебя?
– Ничего, понимаешь, не вижу, но время от времени за забором какое-то движение ощущается. То ветка заскребёт, то гравий заскрипит.
– Я понял… Брось туда гранату… Потом очередь по забору… Там металл слабый… Его легко прошьёт…
Старший лейтенант недолго готовился к выполнению приказа. Взрыв раздался через тридцать секунд. Потом звучно застучали по забору пули. Металл рвался, судя по звуку, легко, следовательно, пули доставали кого-то неосторожного. Голованов, слушая, сам не отрывался от амбразуры и наблюдал за людьми перед домом на дороге. Сразу после взрыва мужчины переглянулись и заспешили в сторону.
– «Голован», я, кажется, кого-то наказал… Слышал стоны и убегающие шаги… Топ-топ сделали… Потом кусты сильно трещали. Раненого или убитого выносили. Я в ту сторону, понимаешь, очередь дал… Сквозь забор… И ещё вскрик был… Похоже, ещё кого-то достал…
– На любой звук за забором гранату бросай. После первого взрыва местные жители туда не сунутся. Сунутся только достойные… Переместиться не забыл?
После каждого броска гранаты через забор обязательно нужно перемещаться. Иначе кто-то может определить, с какого места была граната брошена, и ответить тем же.
– Обижаешь, командир…
* * *– «Голован», я – «Таганай»… – раздался в наушнике голос капитана Рукавишникова. – Я рад за тебя, ты дождался-таки…
– Докладывай…
– Двенадцать человек, матерь их, при автоматах, восемь из них в бронежилетах, два разовых гранатомёта «Муха», один РПГ-7… Тринадцатый тоже показывался – их провожал и вернулся в «нору»… У тринадцатого рука на перевязи, и он очень её бережёт – демонстративно второй рукой поддерживает. Издали не видно, но, похоже, морщится при этом. По описанию фигуры подходит под Расула Щипача… Напутствовал, что-то настойчиво втолковывая… Возвращаться в свой дом, видимо, думает только после вашего ухода…
– Сколько же их всего?… – скорее, сам себя, чем собеседника, спросил майор Голованов.
– Мне отсюда село не видно, считай сам… Мы готовимся… Как только двенадцать уйдут в село, мы двинем… Они заходить будут справа, со стороны дороги… Хотят, думаю, выставить пост. Боятся, что к нам подмога пожалует…
– Осторожнее, подходы могут быть заминированы… – предупредил майор.
– А вот это едва ли… Слишком близко к селу… Здесь минировать опасно… Почти все боевики местные… Своих детей поберегут…
Голованов уже слышал, что этим отличаются «норы» дагестанских боевиков от «нор» боевиков чеченских. Если в Чечне минировались все окрестности «нор», то в Дагестане минируют только внутри, на случай, если кто-то незваный пожалует в отсутствие хозяев. Но чеченские «норы», как правило, устраивались в глухих урочищах с трудными подходами. Дагестанские иные. Они обязательно находятся вблизи селения, обязательно рядом с дорогой, по которой могут привезти продукты, и, как правило, более благоустроенные. Во многие селения даже подводили газовую трубу, чтобы дым костра не выдал боевиков, и электричество.
– Действуй… Держи меня в курсе…
– Какой ты, командир, право, любопытный… Внизу может пропасть связь…
– А ты подпрыгивай, чтобы выше оказаться… – последнее слово командир всё же оставил за собой…
* * *– Надо было мне Омарасхабова не пугать, а стрелять чуть выше… – сказал прапорщик Денисов. – Теперь проблем было бы меньше…
– Тогда вообще могло бы не быть проблем, кроме единственной – никто не пожелал бы нас убить… – сказал Голованов. – Омарасхабова мы оставим на закуску… Итак, исходя из сообщения стукача, в банде около двадцати боевиков. Четверых мы положили в самом начале. Одного они унесли раненым. Остаётся пятнадцать. Кого-то ранило гранатой, кого-то ранил выстрелом «Каблук». Остаётся тринадцать. А мы что имеем? Мы имеем двенадцать человек, вышедших из «норы», плюс два человека на дороге, плюс ещё кто-то за забором… Там раненых выносили, думается, не на своём горбу… По крайней мере ещё человек шестнадцать есть…
– Снайпер в окне… Мой «крестник»… – напомнил прапорщик Денисов.
– Да… Стукач сильно ошибался… Или подошло подкрепление… Во втором случае мы можем иметь против себя и более сильную группу. «Магистр», ты сразу занимай позицию справа… Основные силы подойдут оттуда. Старайся не подпустить к нам гранатомётчиков… Первый этаж, как там у вас?
– Я окна забаррикадировал всем, чем мог… – сообщил старший лейтенант Луковкин. – В подвале склад строительных материалов. Много рубероида. Рулоны плотные, их пуля не пробивает. Кому надо, рекомендую…
– «Славич», что наверху?
– «Магистр устроил себе бойницы на все четыре стороны… Я подготовил гнездо для пулемёта и для гранатомёта… Неплохо было бы, если кто принёс бы мне остатки зарядов для РПГ-7… Они внизу в ящике… С красной отметиной можно не брать – это бронебойные… Там два таких… Остальные можно поднять…
– «Чеснок», пошли рядового Василия… Пусть отнесёт… Он чем у тебя занят?
– Пулемёт готовит…
– Успеет приготовить… Отправь его с гранатами на чердак…
– Понял…
– Бутырский, рацию включай… Теперь можно аккумуляторы не беречь… В новой твоей машине будет другая рация…
* * *Майор Голованов из собственного опыта знал, как трудно бывает штурмовать каменный дом. Только месяц назад в одном из сёл Чечни трое бандитов не подпускали к дому федералов до тех пор, пока не подошёл танк и не расстрелял прямой наводкой слуховые окна в подвале. БТР, на котором группа Голованова прибыла, танковой огневой мощью не обладал и даже спаренный пулемёт заменить танковую пушку не мог. Если бы бандиты не запаниковали и не ударились в бегство, они могли бы в этом доме укрыться и выдерживать длительную осаду спецназовцев.
Однако сами спецназовцы к панике склонности никогда не имели, в военном деле были профессионалами и хорошо знали, что смогут в каменном доме продержаться долго, поскольку танками боевики в Дагестане не обладают. А одними гранатомётами, опасными для того же БТРа, вопрос решить невозможно. Гранатомётом повредить дом можно, но невозможно погасить огневые точки. И даже будь бандитов в три раза больше, им всё равно не на что рассчитывать, и любые их попытки были бы только от неопытности и озлобленности, на что спецназовцы и рассчитывали, когда планировали свои действия…
* * *– Товарищ майор, генерал Судиславлев на связи…
– Передай… Только слово в слово: «Бабушка наколола дров»…
Механик-водитель, ставший по совместительству радистом, передал генералу условную фразу, означающую, что вся предварительная подготовка прошла успешно.
– Тоже слово в слово: «Работники пошли в баню»…
Бутырский говорил в микрофон членораздельно и громко, чтобы ничего не осталось не понятым в обычном эфирном шуме, да ещё при передаче на старой, изношенной рации. Генерал, естественно, понял, что бандиты «нору» покинули.
– «Птицы сидят в гнёздах, ждут, когда в огороде никого не останется»… – продолжил Голованов сельскохозяйственную тему.
– Товарищ генерал говорит, что всё понял, – передал Бутырский ответ, и добавил уже ответную кодированную фразу: – «Филины ждут ночи».
– Ждём «филинов»… Могут уже вылетать…
Майор Голованов умышленного решил общаться с официальным руководителем операции через радиста, хотя первоначально планировалась организация прямой связи через спутниковый телефон. Но опыт общения с начальством рекомендовал командиру ОМОГ в боевой обстановке этого общения по возможности избегать, потому что начальство всегда желает знать подробности и не обладает терпением, чтобы дождаться окончания операции, когда все подробности можно будет рассказывать без опасения быть подслушанным.
– «Голован», я – «Каблук»… – вышел на связь из сада старший лейтенант Сапожников.
– Слушаю тебя, Денис…
– За забором опять шевеление… Впечатление такое, будто сначала кто-то пробежал. Потом в одном месте кусты затрещали, через минуту – в другом.
– Я удивляюсь твоему мудрому терпению… – не понял майор ситуацию. – У тебя кончились гранаты?
– Нет, командир, гранатами я запасся… Но тот, понимаешь, кто крадётся, так сильно не трещит. Это умышленно меня провоцируют…
– Определяют место… Я понял… Поставь в саду по сторонам от дорожки пару «растяжек»… И гони в дом… Там подвальное окно выходит как раз в сад. Твоя позиция… Оттуда прострел возможен на все три забора…
– Понял… Гоню…
– Готовимся… «Магистр», «высоко сижу – далеко гляжу», видишь что-нибудь?…
– Что-нибудь – это только улица. Людей не видно… Даже местных жителей… Попрятались все. Ждут боя…
– Мы тоже ждём! – сказал майор Голованов…
2
Проверив первый и второй этажи и убедившись в том, что там всё уже приготовлено к затяжному оборонительному бою с численно превосходящим противником, майор Голованов поднялся на чердак, потому что ниже не всегда была устойчивой связь с группой капитана Рукавишникова. Вернее, связи со всей группой по-прежнему не было вообще, была только связь с самим «Таганаем», занимавшим позицию выше других бойцов. И уже Рукавишников передавал команды Голованова остальным. А вообще задача засадной группы была основной в операции, поскольку весь бой, который предстояло до глубокой ночи вести Голованову и его товарищам, был только для того и предназначен, чтобы обеспечить Рукавишникова возможностью действовать оперативно и свободно.
Конечно, и помимо связи командиру всегда следует находиться там, откуда открывается обзор на происходящее. А лучший обзор, естественно, должен быть с верхней точки. Но верхняя точка в то же время была и самой опасной, поскольку кирпичные стены дома защищали и от автоматных очередей и даже от выстрелов гранатомёта. А вот чердак такой защиты не предоставлял. Деревянная обрешётка кровли и тонкая металлочерепица, покрывающая обрешётку, пробивались даже ножом, не говоря уже о пулях. Правда, стоящие рядом трубы двух печей всё же могли служить защитой с двух сторон даже тогда, когда будет разрушена сама кровля. А она обязательно будет разрушена, причем быстро, потому что бандиты должны понимать, что с чердака стрелять по ним удобнее всего. И потому чердак следовало использовать по полной программе ещё до момента разрушения.
Здесь, на чердаке, хранилось много ненужного хлама и старой мебели. Удивление вызывало, как эту мебель затаскивали на чердак по узенькой лестнице. Но всё же как-то затащили, словно предвидели возможность эту мебель использовать.
– «Славич», «Магистр», за работу… – сразу скомандовал майор Голованов двум своим находящимся наверху бойцам и сам первым начал придвигать тяжёлый шкаф ближе к слуховому окну.
Мысль командира поняли. Шкаф не защитит от пуль и осколков с боковой стороны, но пули и осколки сюда попадать и не должны, потому что уровень стрелка тогда должен быть равным уровню мишени. Но если не выдержат обстрела стропила и кровля рухнет, она рухнет не на головы бойцов, а только на шкаф. Такой удар шкаф выдержит.
Второй шкаф, чуть полегче, старший лейтенант с прапорщиком передвинули вдвоём, а сверху положили ещё столешницу от растрескавшегося самодельного стола. И устроили таким образом своеобразную нишу, которая полностью защитила бы снайпера от обвала кровли.
Второе подобное сооружение за неимением подходящих подручных средств пришлось сделать более хлипким, тем не менее и оно давало какую-то защиту для второй огневой точки, которую устроил для себя старший лейтенант Александр Бахвалов. Бахвалов рядом с окошком разложил осколочные заряды для гранатомёта РПГ-7 так, чтобы перезарядку тубы можно было производить как можно быстрее. Автомат пока лежал в стороне. Для старшего лейтенанта автомат – это оружие ближнего боя, в котором он промаха не даёт, не утруждая себя поднятием приклада к плечу. От пояса стрелять любят многие, насмотревшись фильмов. Но редко кто умеет это делать. Для такой стрельбы особый талант нужен, и старший лейтенант был награждён таким талантом…
– «Голован», – доложил капитан Рукавишников. – Здесь, похоже, всё успокоилось. Мы начинаем спускаться…
Майор подправил микрофон, во время работы сдвинувшийся в сторону.
– Сколько от вас до «норы»?
– А где «нора», подскажи…
– До зарослей… – поправился Голованов.
– Другое дело… Насколько я умею прикидывать на глазок, до зарослей около двухсот метров. А дальше – кто знает, сколько, дальше будем следы нюхать…
– Давайте, парни… Теперь всё от вас зависит… – напутствовал своих подчинённых майор…
* * *Капитан Рукавишников покинул свой наблюдательный пункт первым.
– Смотрите внимательно… – предупредил он товарищей. – Я высоко сидел… Меня увидеть легче всех… Если будет реакция, начинаем работать. «Пушкин», прицелом пошарь по окрестностям…
– Только тем и занимаюсь… Даже на тебя тоже через прицел смотрел… – отозвался второй штатный снайпер группы старший лейтенант Лукоморьев.
– Спасибо, что винтовку с предохранителя не снял…
– А разве я не снял?… – удивился снайпер.
Рукавишников приподнял маскировочную жёлто-коричневую сетку, под цвет склона, на котором он сидел, и спрыгнул на нижнюю площадку, где замер в ожидании сигнала остальных наблюдателей.
– Мой сектор – спокойно… – сказал старший лейтенант Прокрустов.
– Дуй дальше – спокойно… – подтвердил капитан Сидоренков.
– Не хуже, чем у остальных… – дал свое заключение старший лейтенант Лукоморьев.
Дальше прыгать уже было некуда, дальше предстояло спускаться спокойно среди невысоких кустов, где вообще-то передвигаться лучше было бы ползком, но ползком вниз головой спускаться не слишком удобно, и ползать ногами вперёд можно только на очень ограниченном участке.
– Продолжайте наблюдение…
Рукавишников передвигался скачками, сразу преодолевая расстояние от куста до куста, от укрытия к укрытию и приседая при завершении прыжка. Так и добрался до широкой низины, сплошь покрытой такими же кустами, только гораздо более густыми.
– Мой сектор – спокойно… – сказал Прокрустов.
– Спокойно… – подтвердил Сидоренков.
– Спокойнее, чем у остальных… – дал следующее заключение Лукоморьев.
– Тогда все ко мне…
* * *– А мне это не нравится, «Голован»… – сказал прапорщик Денисов командиру, уже спустившемуся во двор, чтобы посмотреть на баррикаду. Подумалось, можно ли за баррикадой засаду устроить.
– Сам вижу… – согласился майор Голованов. – Эффект вторичного снаряда [11] обеспечен… Нет, не годится…
– Я не о том… Тут гораздо хуже дело…
– «Голован», поднимайся… – сказал и старший лейтенант Бахвалов.
Майор заспешил в дом, и сразу на чердак, где к одному окошку прилипли и прапорщик, и старший лейтенант. Причём смотрели в разные стороны.
– Опять женщины и дети… Теперь только стариков нет… – сказал Денисов.
– Старикам такая тактика показалась постыдной… – решил Бахвалов с откровенным презрением в голосе. – Кто шашку в руках держал, тот за юбкой прятаться не будет.
Голованов подошел к окну. Глянул в одну сторону, потом в другую. В одном конце улицы и в другом конце собиралось по толпе женщин и детей. Женщины, как сначала показалось, упирались, но их подгоняли какие-то люди с автоматами в руках. Затем они сами встали за их спинами. Но пока ещё не двигались.