Жених. Не надо. Ягод поем. Дай мне нож.
Мать. Это еще зачем?
Жених (улыбаясь). Гроздья срезать.
Мать (ищет нож, бормоча сквозь зубы). Нож! Вечно эти ножи! Будь они прокляты – и та дрянь, что их выдумала!
Жених. Опять за старое!
Мать. И ружья, будь они прокляты, и пистолеты, и все ножи, сколько ни есть их на свете, и серпы заодно, и косы…
Жених. Все сказала?
Мать. Будь оно проклято – все, что ранит и режет… Идет себе мужчина на виноградник, на свой виноградник, кровный, или к оливам. Красивый, ладный, в зубах цветок…
Жених (опустив голову). Перестаньте!
Мать. Пошел и не вернулся. А вернется – обложат его крапивой, да поставят на грудь миску с солью, чтоб тело не вздулось… Как ты после этого нож в руки берешь? Как я держу эту змею в доме?
Жених. Может, хватит?
Мать. Мне о своем за сто лет не выговориться. Сперва отец твой. Всего три года жила я с ним – как в саду благоуханном! А после твой брат… Да мыслимо ли это? Такая кроха, как пуля или ножик, валит мужчину, могучего, как бык! Нет, не смолкну! Дни идут, а отчаянье растет, до корней волос доросло и глаза жалит.
Жених (повышая голос). Кончим разговор.
Мать. Нет. Никогда не кончим. Никто не вернет мне отца твоего. Никто не вернет мне брата твоего. А тюрьма… Что тюрьма? В тюрьме сидят себе, покуривают, песни поют. Мои мертвые, два цветка моих полевых, стали прахом, поросли травой и ни слова уже не скажут. А убийцы – живехоньки, горами любуются…
Жених. Что ж, по-вашему, убить их?
Мать. Нет. Я не о том. Но когда ты из дому уходишь, из той же двери, да еще нож берешь… Будь моя воля, не отпустила бы!
Жених (улыбается). Да ладно вам!
Мать. Был бы ты у меня дочкой! Сидели бы дома, цветы на скатерти вышивали.
Жених (улыбаясь, берет ее за руку). Хотите, возьму вас на виноградник?
Мать. Старухе на винограднике делать нечего. Разве что в тени сидеть.
Жених (подхватив ее на руки). Старушка ты моя, старенькая-распрестаренькая!
Мать. Вот отец твой всегда брал меня на виноградник. Уж такая порода. Хорошая кровь. Знаешь, сколько детей было у деда? В каждом углу по ребенку. Вот это по-моему, так и надо. Зерно зерном, мужчина – мужчиной.
Жених. Мой черед.
Мать. Ты о чем?
Жених. Ну, сколько же повторять?
Мать (помрачнев). А!
Жених. Что вам не по душе?
Мать. Так, ничего.
Жених. И все же?
Мать. Не знаю. Никак не свыкнусь. И девушка хорошая. Правда ведь, хорошая? Тихая, работящая. И шить умеет, и стряпать. А как заговорю о ней, словно обухом по голове.
Жених. Бредни!
Мать. Нет, не бредни. Одна остаюсь. Никого у меня нет, кроме тебя, а теперь и тебя не станет.
Жених. Да почему же? Вы к нам переедете.
Мать. Нет. Не оставлю я их одних – ни отца твоего, ни брата. Как ходила чуть свет на кладбище, так и буду ходить. Нельзя мне уезжать: вдруг умрет кто из Феликсов, из заклятых убийц, и похоронят его рядом. Не бывать тому, пока я жива! Не бывать! А случись такое, вот этими руками вырою и размозжу о камни.
Жених (с горечью). Опять вы за свое!
Мать. Прости, сын… (Надолго замолкает.) Давно ты за ней ходишь…
Жених. Три года. Успел купить виноградник…
Мать. Три года. Говорят, у нее был жених…
Жених. Не знаю. Не думаю. Девушке приглядеться надо, за кого выходить.
Мать. Может и так. Я ни на кого не глядела. Только на отца твоего, а как убили его, на глухую стену. Один муж, одна жена, и любовь одна.
Жених. Вы сами сказали: хорошая у меня невеста.
Мать. И повторю: хорошая. Только жаль, не знаю, какая мать у нее была.
Жених. Не все ли равно!
Мать (пристально смотрит на него). Сын!
Жених. Что хотели?
Мать. Чтоб вышло по-твоему! Чтоб не ошибся! Я пойду к ее отцу. Когда пойти?
Жених (радостно). Может, в воскресенье?
Мать. Я подарю ей серьги, старинные. А ты купи ей…
Жених. Что вы скажете, то и куплю.
Мать. Ты ей ажурные чулки купишь, а себе два праздничных костюма. Да что я говорю? Три! Ты ж у меня на всем свете единственный!
Жених. Мне пора. Завтра ее увижу.
Мать. Да, а там, глядишь, и порадуюсь на внуков. Шестерых, семерых – сколько сам пожелаешь. Раз уж не довелось нам с отцом твоим кучу детей нянчить.
Жених. Первенец ваш.
Мать. Ладно. Но пускай и внучки будут. Я их вышивать, вязать научу: усядемся, возьмем шитье – и успокоится душа моя.
Жених. Вы ее полюбите, правда?
Мать. Полюблю. (Подходит, хочет его поцеловать, но вдруг отшатывается.) Что это я? Вырос ты из материнских поцелуев. Скоро тебе жену целовать. (Помолчав, в сторону.) Если доведется…
Жених. Я пойду?
Мать. Смотри, у мельницы хорошенько прополи, а то заросло.
Жених. Сделано!
Мать. Иди с Богом!
Жених уходит. Мать так и остается сидеть вполоборота к двери. В проеме появляется Соседка в платке и черном платье.
Мать. Проходи.
Соседка. Как живешь?
Мать. Сама видишь.
Соседка. Я по дороге в лавку зашла. Далеко ведь живу.
Мать. А я уж лет двадцать к вам не поднималась.
Соседка. Оно и лучше.
Мать. Чем?
Соседка. Кругом такое творится! Третьего дня соседскому сыну руки машиной отрезало. (Садится.)
Мать. Рафаэлю?
Соседка. Ему. Вот так-то. Часто думаю: твоему сыну и моему еще не худшая доля выпала – спят сном вечным, не маются, не боятся, что в тягость родным станут.
Мать. Не болтай. Нашла чем утешиться.
Соседка вздыхает. Мать вздыхает. Молчание.
Соседка (печально). А сын где?
Мать. В поле.
Соседка. Наконец-то купил себе виноградник.
Мать. Посчастливилось.
Соседка. Теперь женится!
Мать (словно очнувшись, придвигает свой стул к соседке). Послушай…
Соседка (поняв, о чем пойдет речь). Что?
Мать. Ты невесту сына моего знаешь?
Соседка. Знаю. Хорошая девушка.
Мать. Хорошая, да только…
Соседка. Да только никто ее толком не знает. Живут они с отцом на отшибе, одни, до соседнего жилья путь неблизкий. Свыклась она с безлюдьем, а это всегда на пользу.
Мать. Ты мать ее знала?
Соседка. Как не знать! Красавица! Лицо у нее словно светилось. А душа к ней не лежала. Не любила она мужа.
Мать (помрачнев). Все-то людям известно!
Соседка. Не обижайся. Я правду говорю. А уж блюла она себя или нет, судить не могу. Разговоров о ней не велось. Гордая была!
Мать. И это знают!
Соседка. Ты спросила – я ответила.
Мать. Одного хочу – чтоб и мать-покойницу, и дочь ее позабыли и век не вспоминали. Обходили бы, как репейник, тронь – уколешься.
Соседка. Твоя правда. Сын того стоит.
Мать. Потому и тревожусь. Говорят, жених у нее был?
Соседка. Сватался. Ей тогда как раз пятнадцать сравнялось. А женился он на сестре ее двоюродной, уже два года тому. Про старое никто и не вспоминает.
Мать. Ты вспомнила!
Соседка. Вспомнишь, как спросят!
Мать. Спросишь, как душа заболит. Кто к ней сватался?
Соседка. Леонардо.
Мать. Какой Леонардо?
Соседка. Из Феликсов.
Мать. Из Феликсов?!
Соседка. Послушай, чем Леонардо виноват? Ему тогда восемь лет было!
Мать. Ничем. Но как помянут при мне Феликсов, так дышать нечем, будто рот тиной забит. (Плюет.) И плюю, плюю, пока все не выплюну. Не то возьму да убью.
Соседка. Уймись. Не пойму, чего ты добиваешься?
Мать. Ничего. Не тебе спрашивать, не мне объяснять.
Соседка. Не мешай сыну. Не становись ему поперек дороги. Твоя жизнь позади. И моя позади. Помолчим. Мы свое отговорили.
Мать. Я ему ничего не скажу.
Соседка (обнимает ее). И не говори.
Мать (спокойно). Так-то!
Соседка. Скоро мои с поля вернутся. Пойду встречать.
Мать. Жара какая стоит!
Соседка. Мальчишки-водоносы дочерна загорели. Да и жнецы. Ну, прощай, подруга.
Мать. Прощай.
Мать направляется к левой двери, но на полпути вдруг останавливается и медленно осеняет себя крестным знамением.
Занавес.
Картина вторая
Теща.
Жена (тихо).
Теща.
Жена.
Теща.
Жена.
Теща.
Жена.
Теща.
Жена.
Теща.
Жена.
Теща.
Жена.
Теща.
Жена (глядя на ребенка).
Теща.
Жена (тихо).
Теща (совсем тихо).
Теща уносит ребенка. Входит Леонардо.
Леонардо. Как мальчик?
Жена. Уснул.
Леонардо. Вчера квелый был. Плакал ночью.
Жена (радостно). А сегодня как маков цвет. А ты? Застал кузнеца?
Леонардо. Да. Только из кузни. Не поверишь – который раз за месяц новые подковы ставлю, а они летят и летят. О камни, что ли сбивает?
Жена. Может, ты много ездишь?
Леонардо. Да нет, куда там.
Жена. А мне вчера сказали, что видели тебя на краю равнины.
Леонардо. Кто сказал?
Жена. Соседки. Они туда за каперсами ходили. Я удивилась. Это вправду был ты?
Леонардо. Нет. Что мне на пустоши делать?
Жена. Я так и ответила Но конь был весь в мыле.
Леонардо. Сама видела? Или тоже сказали?
Жена. Мать видела.
Леонардо. Она мальчика укладывает?
Жена. Да. Хочешь лимонной воды?
Леонардо. Пожалуй. И похолоднее.
Жена. Ты ведь не обедал с нами…
Леонардо. Провозился с перекупщиками. К зерну приценивались.
Жена (готовит прохладительное питье. Глядя на мужа с нежностью). И хорошую цену дают?
Леонардо. Сносную.
Жена. Мне платье надо купить, а ребенку – чепчик с лентами.
Леонардо (встает). Пойду взгляну на него.
Жена. Только тихонько – спит.
Теща (входя). Хоть бы раз коня пожалели! Растянулся, дрожит весь, глаза выкатил, будто с того света вернулся! Да кто ж так с конем обходится!
Леонардо (резко). Я.
Теща. Прости. Твоя воля.
Жена (робко). Он к торговцам ездил.
Теща. Его конь, загонит так загонит.
Садится. Все замолкают.
Жена. Вот питье. Холодное?
Леонардо. Да.
Жена. Знаешь, к моей сестре сватаются. Скоро помолвка.
Леонардо. Когда?
Жена. Завтра. А свадьба через месяц. Наверно, нас позовут.
Леонардо (сумрачно). Как знать.
Теща. Боюсь, женихова мать идет на это скрепя сердце.
Леонардо. Может, и не зря. Женщина понятливая.
Жена. Зачем так говоришь? Сестра у меня хорошая!
Теща. Он знает, что говорит. (Со значением.) Целых три года за ней ходил, забыла?
Леонардо. Что было, то прошло. (Жене.) Ты не плакать ли собралась? Не о чем! (Резко отрывает ее руки от лица.) Идем к сыну.
Уводя, обнимает ее за плечи. Вбегает Веселая Девушка.
Девушка. Сеньора!
Теща. Что стряслось?
Девушка. Жених из лавки вернулся. Чего только не накупил!
Теща. Один?
Девушка. Нет, с матерью. Суровая такая, высокая. (Изображает ее.) А уж какие подарки выбрали!
Теща. Люди не бедные.
Девушка. Чулки, шелком расшитые, купили! Вы б видели, какая красота, только во сне и приснится! Вот здесь (берется за щиколотку) ласточка, здесь (показывает чуть выше) кораблик, а здесь (ведет рукой вверх от колена) – роза!
Теща. Сущий ребенок!
Девушка. Роза гладью вышита – листочек к листочку, лепесток к лепесточку! Ах!
Теща. Что скупиться? Деньги к деньгам идут.
Входят Леонардо с Женой.
Девушка. Я про свадебные подарки рассказываю!
Леонардо (резко). Рассказывай другим!
Жена. Не надо, Леонардо.
Теща. Она-то чем виновата?
Девушка. Простите! (Плача, уходит.)
Теща. Что за нужда людей обижать?
Леонардо. Вас не спросил. (Садится.)
Теща. Да уж!
Все смолкают.
Жена (Леонардо). Что с тобой? Что тебя мучит? Скажи, не таи от меня…
Леонардо. Оставь!
Жена. Нет. Погляди мне в глаза, скажи!..
Леонардо. Пусти. (Встает.)
Жена. Куда ты?
Леонардо (резко). Может, замолкнешь?
Теща (дочери, властно). Молчи!
Леонардо уходит.
Теща. Сын у тебя! (Выходит и тотчас же возвращается с ребенком на руках.)
Жена Леонардо стоит как вкопанная.
Теща.
Жена (словно во сне).
Теща.
Жена (с отчаяньем).
Теща (плача).
Жена (плачет, уронив голову на стол).
Занавес.
Картина третья
Вырубленное в склоне горы жилище – дом Невесты. На задней стене комнаты крест из розовых цветов. На дверных полукруглых проемах кружевные занавески в розовых оборках. На беленых стенах развешаны веера, синие расписные кувшины и маленькие зеркальца.
Служанка (радушно, почти угодливо). Проходите!
В проеме появляются Жених и Мать. На ней черное шелковое платье и кружевная мантилья. Он тоже в черном, при золотой цепочке.
Служанка. Присаживайтесь. Хозяева сейчас выйдут. (Уходит.)
Мать с сыном садятся и сидят неподвижно, как статуи. Долгое, напряженное молчание.
Мать. Часы при тебе?
Жених. Да. (Вынимает часы, смотрит.)
Мать. Надо вернуться засветло. Далеко они живут.
Жених. Зато земля хорошая.
Мать. Бесприютно здесь! Четыре часа в дороге – и ни дома, ни деревца.
Жених. Пустошь!
Мать. Отец бы твой и на пустоши сад насадил!
Жених. А если воды нет?
Мать. Он бы отыскал. За три года, что прожила я с ним, он виноградник разбил, десять черешен посадил (припоминает), три ореха у мельницы, да еще цветок, редкостный такой, с лепестками пурпурными – Юпитером называется. Засох он. (Смолкает.)
Жених (думая о Невесте). Одевается, наверно.
Входит Отец Невесты – сгорбленный старик с седой гривой. Мать и Жених встают и молча здороваются с ним за руку.