Теплица, что была на окраине города, стала чуть побольше; но обогатительная фабрика осталась такой же. Зато неподалеку от нее высились новые фабричные здания.
Но сколько ни искал Вася родную школу, он так и не мог ее увидеть. Не нашел он и своего маленького, одноэтажного деревянного дома. Улицы были застроены многоэтажными зданиями самых различных цветов и оттенков. Среди них преобладал тот же странный зеленовато-блестящий материал, которым было покрыто шоссе.
Однако Вася не обращал внимания на эти странности, потому что больше всего думал о родителях. Живы ли они? Ведь прошло пятьдесят лет! Целых полвека… Взволнованно посматривал он по сторонам, заглядывая в лица встречным людям, надеясь увидеть родных или знакомых. Лена видела Васино волнение и ласково шепнула ему:
– Ты не беспокойся… По-моему, они живы, и ты их найдешь…
– Ты думаешь? – обернулся Вася.
– Ну конечно, – убежденно сказала Лена, и ее глаза смотрели так твердо, что Вася невольно поверил девочке.
Электронка опять остановилась, и дедушка пробурчал:
– Придется объезжать.
Прямо перед электронкой стояли люди и смотрели в переулок, вливающийся справа в улицу, по которой двигалась электронка. Блестящая загородка красиво очерчивала ярко-зеленые газоны, на которых росли деревья и аккуратно подстриженные кустарники. Между загородками, занимая всю проезжую часть дороги, стояла огромная машина. По бокам ее плоского тела с прозрачной кабиной впереди выдавались чуть вздрагивающие выступы. Под кабиной беспрерывно и стремительно вращался архимедов винт, по которому скользила слегка дымящаяся серовато-зеленая масса. Над ней струился раскаленный воздух. Человек в блестящей кабине все время посматривал на архимедов винт и иногда касался блестящих рычажков, во множестве разбросанных на щите перед ним. И тут только Вася заметил, что машина не стоит на месте: она движется медленно, ровно, как корабль на тихой воде. Позади машины остается блестящее, как зеркальное стекло, зеленоватое, искрящееся на ярком солнце шоссе.
– Вот это и есть дорожная машина, – сказал дедушка. – Она тоже атомная. Сзади в специальном котле беспрерывно выделяется тепло в несколько сотен тысяч градусов. В этот огонь попадает грунт, который машина сама выбирает по обочине дороги, – видишь, выступы по бокам. Они роют канавы по обочине будущего шоссе, а землю подают в атомный котел. Понятно, что земля не выдерживает такой невероятной температуры и плавится, превращаясь в лаву. Она подается вперед и по архимедову винту равномерно разносится по всей площади будущего шоссе. Вся машина катится на огромных, тяжелых валках, которые уплотняют лаву. Позади остается только готовое шоссе – каменное, почти базальтовое. Прямо-таки настоящий вулкан на колесах! – улыбнулся дедушка.
Вася с уважением обошел пышущую жаром могучую машину. Она неумолимо ползла все вперед и вперед. Пока дедушка рассказывал, а Вася осматривал машину, она успела выложить несколько метров нового, еще тепленького шоссе.
– А где же она берет атомное топливо? – спросил Вася, чтобы показать себя солидным, думающим человеком.
– В этом-то и вся штука! – оживился дедушка. – Помнишь, как на уроках физики нам доказывали, что построить перпетуум-мобиле – вечный двигатель – невозможно. А вот эта машина в сущности вечный двигатель. Ты не удивляйся! Конечно, и она не вечна, но… дело в том, что для нее не требуется горючего. Вначале, когда ее построят на заводе и запустят в ход атомный котел, ей, конечно, горючее требуется.
А потом она сама добывает горючее из той земли, которую она же и расплавляет. Ты, конечно, знаешь, что многие редкие элементы рассеяны в земной коре – в песке, земле, камне – в таких ничтожных количествах, что добывать их раньше было просто невыгодно. А вот при такой машине стало выгодно. У нее есть специальный атомный сепаратор, который сортирует всевозможные элементы. Ненужные атомы сепаратор выбрасывает, и они идут на строительство шоссе. А редкие, нужные элементы сепаратор сортирует по своим кладовочкам-полочкам. Так что эта машина, строя шоссе, добывает еще и химически чистое железо, медь, серебро, золото, кобальт и многие-многие другие элементы. Некоторые из них сами служат атомным горючим. Понимаешь? Машина сама добывает себе энергию, сама перерабатывает ее и сама дает столько и такой продукции, как в прошлом целая группа заводов. Вот, брат, какая это умная и дешевая машина!
Лена, скромно слушавшая дедушку, вставила:
– И знаешь, Вася, на таких машинах водителями работают наши ученики-старшеклассники.
– Почему? – удивился Вася. – Неужели им доверяют?
– Управлять-то ею не очень сложно, – сказала Лена, – а вот регулировать, готовить к работе – ужас до чего сложно! Но зато, знаешь, несколько дней поработаешь и сразу поймешь, как в лаборатории, какие элементы существуют, чем они отличаются друг от друга и в каком соотношении они встречаются в земной коре. Потом мы ходили на экскурсию в парк таких машин, когда опоражнивали их бункера, – каких там слитков только не было! Всякие-всякие!
– И золотые? – недоверчиво спросил Вася.
– Подумаешь, золотые! – презрительно сказала Лена. – Они большие, да толку в них мало. Они ведь сейчас почти не применяются в технике. А вот стронций, германий – вот это да!
Женьке было скучно слушать эти научные разговоры, и он потащил Васю:
– Брось ты! Тоже мне интерес – шоссе заливать! Это и первоклассник сумеет. А вот дома строить – это действительно… Дедушка, поедем покажем! Вот это работа! Как только вырасту, обязательно стану строителем!
– Инженером? – ехидно сказала Лена и покровительственно улыбнулась. – Если ты хочешь знать, на той машине, что строит, нельзя работать даже инженеру. Профессор – он справится. Вот это машина так машина! А кем ты все-таки будешь? – насмешливо продолжала Лена. – Водителем атомки, строителем или просто инженером?
Женька смутился только на минуту и сейчас же ответил:
– Вот чудачка! Важно стать инженером. А кем я работать буду, это уж мое дело. Может, водителем, может, строителем, а может, и пекарем.
Электронка тем временем медленно подъехала к одному из новых искрящихся домов, и дедушка скомандовал:
– Слезай, приехали.
Кажется, ничего страшного в этих словах не было. Но сердце у Васи сжалось. Приехали – а куда? Как будто и в свой город, но в чужой и незнакомый дом. Ведь вот как иногда складывается жизнь: лег спать, проснулся, и ты сирота – ни родных, ни знакомых, ни даже дома. Один на всем белом свете. Вася опять еле удержался, чтобы не всхлипнуть.
– Снова зуб разболелся? – участливо спросил Женька.
Васе так захотелось стукнуть его, но ведь нельзя!
Глава четырнадцатая «Профессорская машина»
Вася Голубев остался в квартире Масловых один (если не считать Женьки-маленького). Лена отправилась по поручению матери отыскивать ему подходящий для времени года костюм, потому что Васина одежда – шуба, шапка, валенки, – все это было явно не по сезону.
Дедушка и Женькина мама тоже отправились по каким-то делам.
Один только Женька-маленький решил быть настоящим другом и потащил было Васю показывать свой «конструктор», из деталей которого можно было, по его словам, соорудить все – начиная от высотного здания и комбайна до подводной лодки и межпланетного корабля.
Они устроились в коридоре. Женькины сокровища заслуживали самого пристального внимания. Кроме шурупов, болтов с гайками, медяшек, алюминиевых и пластмассовых обрезков, среди сокровищ были парные и даже тройчатые зубчатые колеса, шарикоподшипники, конденсаторы, лампы и лампочки и еще масса всякой всячины. И хотя многоопытный глаз моделиста и старосты кружка «Умелые руки» без особого труда определил, что не то что межпланетного корабля, но даже комбайна здесь не соорудишь, он все-таки заинтересовался сокровищами.
Однако Васю все время не покидали мысли о своем доме, о матери, похожей, понятно, и на Женькину мать, как похожи, наверно, все матери друг на друга.
Впервые за свою жизнь Вася решил сознательно обмануть младшего товарища. Конечно, он понимал, что поступает нехорошо, нечестно, но ничего не мог поделать с собой. Ему очень хотелось увидеть родителей. Поэтому, пряча виноватые серые глаза, стараясь скрыть выступивший румянец, Вася как можно спокойнее предложил:
– Вот если бы посмотреть твою «профессорскую машину», мы бы с тобой из этих деталей сделали такую модель! Сама бы дома строила!
– А можно сделать? – восхищенно понижая голос и заглядывая в глаза Васе, спросил Женька.
– Не знаю… – коварно остановился на полпути Вася. – Нужно посмотреть.
– А ты знаешь что… знаешь… Давай пойдем и посмотрим.
– А можно сделать? – восхищенно понижая голос и заглядывая в глаза Васе, спросил Женька.
– Не знаю… – коварно остановился на полпути Вася. – Нужно посмотреть.
– А ты знаешь что… знаешь… Давай пойдем и посмотрим.
– Так тебя ж мать не пустит! – почти презрительно сказал Вася.
– Ну и что? Ну и что? А мы пойдем и посмотрим. Она, знаешь, куда-то по хозяйству ушла. Пока она вернется, мы уже дома будем.
– Неудобно, понимаешь… Скажут, что я тебя сманил.
– Вот еще! Я что – маленький? Пойдем. Честное слово, это недалеко.
Вася дал Женьке уговорить себя, и они тихонько выскользнули за дверь. Женька потянул Васю к ближайшей стройке, но Вася сразу стал неумолимым:
– Мне нужно найти Ленскую улицу.
– Да зачем тебе Ленская? Она ж далеко.
– Нужно. Я жил на Ленской, понял? В доме двадцать один. Такой деревянненький домик.
– Да на что тебе деревянненький?
– Нужно – и все. Веди!
Женька покорился. Они быстро миновали несколько улиц. Вася так волновался, что даже не замечал, что встречные посматривают на его необычный костюм с интересом. Но ни один из них не остановился, не стал удивляться вслух, а тем более смеяться. Ну идет человек в зимнем, да еще старомодном костюме – значит ему так нравится. Пусть себе идет.
На Ленской, такой знакомой в прошлом, такой родной, Вася не увидел ни одного старого дома. Улица неузнаваемо изменилась. Все было новое, и везде строились новые дома. Он даже растерялся. Старой улицы не было, не было и его дома. Вася подумал вначале, что Женька, по своей легкомысленности, привел его на другую улицу. Но вдруг он увидел старую знакомую: почти черную внизу и все еще нежно-белую вверху, раскидистую березу. На всей улице была только одна такая красивая, такая раскидистая и старая береза. И она стояла как раз против Васиного дома. Ошибиться Вася не мог. Правда, береза немного постарела, но почти не изменилась, стала только еще толще и раскидистей. Ее крохотные нежно-зеленые листочки беспрерывно вздрагивали – рядом проносились самосвалы и грузовики, а чуть подальше, на том самом месте, где стоял когда-то Васин дом, суетились грейдеры и экскаваторы. В шум их моторов смело вплеталась звонкая птичья песня.
Пел скворец. Пел самозабвенно, запрокинув черную, будто отлакированную голову назад и прикрыв глаза. Пел весело, словно зараженный общим весельем труда.
И только один человек не радовался и не веселился. Он думал о том, что скворечню, на крыше которой пел скворец, мастерил он вместе с отцом. Он вспомнил, как он лазил на дерево, чтобы привязать птичий домик, и как мама кричала снизу:
«Слазь! Сейчас же слазь! Упадешь!»
И как отец, задрав голову, добродушно посмеивался:
«Здоровый парень – не сорвется. Я в его годы на мачты лазил».
Это было в День птиц, и скворечню ставили не для скворцов, а для синичек, потому что скворцов в Васино время в этих местах не бывало.
И вот прошли годы. По-прежнему стоит на своем месте раскидистая береза с маленьким деревянным скворечником на вершине, и в нем уже живут веселые голосистые скворцы, а человек, который делал этот птичий домик, теперь не имеет ни дома, ни родных. Да… Если бы рядом не стоял Женька, который наверняка бы осведомился насчет больного зуба, впору было зареветь. Но делать нечего. Приходилось быть стойким и мужественным. В конце концов, люди переносили и не такие трудности. А тут просто вместо старого дома строят новый. Это ведь даже хорошо.
Пока Вася смотрел на скворечник, пока он думал о своей судьбе, Женька уже успел обежать стройку, вернулся и теребил Васю за рукав:
– Идем! Понимаешь ты, там такой дядька отличный есть – все объяснит. Идем!
Вася нехотя пошел за Женькой. Едва они свернули за огораживающий строительную площадку заборчик, Вася увидел огромную, очень высокую машину с гибким хоботом. Над ней возвышался подъемный кран. Вот он взял прямо с автомашины оконный переплет с подоконником, задвижками и стеклом, поднял его и осторожно установил на нежно-розовую стену. Двое рабочих помогли крану поставить переплет на место.
К мальчикам подошел высокий загорелый человек в комбинезоне со множеством кармашков и застежек и спросил:
– Учиться пришли? Хорошее дело! А где же ваш учитель?
– Мы одни, – замирая, ответил Женька.
– Это хуже. Как бы не попали под кран…
– Да нет, дяденька! Мы тихонько. Мальчик вот приехал… издалека, никогда не видел такой машины.
Загорелый человек с интересом осмотрел Васю, его необыкновенную одежду и переспросил:
– Издалека, говоришь, приехал? Даже по телевизору не видал такой машины?
На первый вопрос Вася тактично не ответил, а отвечая на второй, сказал честно:
– Никогда не видел. Ни по телевизору, ни так.
– Да, брат, далековато, видно, живете. Ну ладно, поможем. Раз такое дело, возьмусь за работу экскурсовода.
В это время подъемный кран поднимал второй оконный переплет, третий… десятый и наконец начал устанавливать двери, тоже совсем готовые – с ручками, электрическими звонками и почтовыми ящиками. Рабочие в это время подвели железные стены и закрепили их болтами. Дом сразу вырос на целый этаж.
– Заметили, что сделано? – спросил прораб. – Теперь смотрите дальше.
В огромной машине что-то зашуршало, загудело, и длинные хоботы опустились над металлической стеной, в которую одновременно уперлись небольшие, мелко дрожащие брусья с резиновыми набалдашниками-вибраторами. Из хоботов полилась пенистая огненная масса. Брусья задрожали еще сильней.
– Видел, как вибраторы работают! – сказал восхищенно Женька.
Через минуту хоботы и брусья присосались к другой стене, и опять полилась огненная жидкость.
– Что же это такое? – немножко испугался Вася. Раскаленный поток был слишком необычен.
– А вот это они стены делают, – пояснил, блестя глазами, раскрасневшийся Женька. – Туда воздух нагоняют, и они становятся такими… пузырчатыми.
– Куда нагоняют воздух? Кто становится пузырчатым?
– Ну, Вася, какой ты непонятливый! Это стены, значит. А воздух в них нагоняют…
– Ничего не понимаю, – честно признался Вася.
– И немудрено, – вмешался инженер. – Тебе, парень, – обратился он к Женьке, – нужно как следует заняться русским языком. Даже рассказать толком ничего не умеешь.
– А чего ж тут такого? – удивился Женька. – Воздух же нагоняют туда? Нагоняют.
– Послушай-ка лучше меня, Вася, – начал рассказывать инженер. – Давным‑давно, кажется еще в тысяча девятьсот пятидесятом году, в одной из лабораторий было получено удивительное стекло – оно не тонуло в воде, не разбивалось от ударов молотка. Это было пеностекло. Делали его так. В расплавленную стеклянную массу вводили газ. Стекло застывало не сплошным куском, а мельчайшими порами, клеточками, как губка. В порах был заключен воздух, газ, и стекло поэтому не тонуло. Если его ударяли молотком, то разбивалось только несколько клеточек, а весь кусок оставался целым. Кирпич из такого пеностекла очень удобен: он легок, хорошо сохраняет тепло, почти не пропускает звук, его можно окрасить в любой цвет. Из таких стеклянных кирпичей уже пробовали строить дома. Но тогда пеностекло было очень дорого. Так вот… А в наше время для строительства зданий применили почти такой же метод – атомная машина плавит минеральную массу, отделяет от нее полезные примеси и окрашивает в нужный цвет. Когда масса готова, специальный вентилятор насыщает ее воздухом и гонит по трубе-хоботу к месту заливки. Масса выливается в нужное место и застывает, как пеностекло. Не нужно ни каменщика, ни цемента – стены домов сразу же льются из минеральной массы. А чтобы она застывала ровно, плотно, ее встряхивают, уплотняют. Пока что лучшего строительного материала у нас не придумано. Но тут еще одно затруднение: дома-то бывают разные. Один – с маленькими окнами, другой – с большими, третий – с какими-нибудь особыми выступами. В помощь машине существуют специальные заводы. Раньше они были железобетонными или домостроительными, теперь они несколько переоборудованы, но занимаются тем же делом, что и прежде, – изготавливают части домов: окна, двери, потолки, полы и так далее. Что тебе нужно, то они и изготовят. Привезут такие детали на строительную площадку, установят, как это ты только что видел, а промежутки между ними, то есть стены, зальют пеномассой. Потом покроют крышей, и дом готов.
Пока инженер рассказывал, машина уже повернула за угол дома – целая стена была готова. Ребята пошли вслед за машиной, но инженер остановил их:
– Посмотрите, что будет дальше.
На только что залитую стену кран уже подал сложное соединение резервуаров, решеток и труб.
– Это устанавливают систему искусственного домашнего климата, – сказал инженер. – Она будет регулировать в этом этаже температуру и влажность воздуха. А когда будут готовы другие стены, на них положат балки, укрепят пол и потолок и начнут возводить следующий этаж. Неделя – и трехэтажный дом будет выстроен без каменщиков, плотников и штукатуров. Вот так, брат, и строят теперь!