Александр Селин Светлое будущее
Действующие лицаТрое молодых мужчин. В первой части пьесы они как бы не знают своих имен, а также имен друг друга. Называть мы их будем пока соответственно: Первый, Второй, Третий. Одеты герои так, как в реальной жизни не одеваются (назовем эту одежду «стерильной»). В спектакле также участвуют некие люди в униформе, (может быть, это ангелы, эльфы или что-то в этом роде). Будем пока называть их «люди в белом». Фрагментами появляются люди из прошлого, которые иллюстрируют воспоминания героев.
* * *В светлом стерильном антураже переплелись три безжизненных тела. Полная тишина. Но вот начинаем различать звуки эфира как бы в вышине и в отдалении. Это звучат фонограммы, а именно:
1. Танго соловья.
2. «О донна Клара» (нем.) фокстрот из кинофильма «Чудесный бар»
3. Керн «Дым» (англ.)
4. Утесов «У самовара я и моя Маша»
5. В. Козин «Дружба»
6. «Маркиза» (франц.)
Далее как будто в дымке появляются люди из воспоминаний. И звучат живые голоса. Например:
1. «В парке Чаир…»
2. «Не покидай…»
3. «Грустить не надо…»
Во время пения три главных героя начинают оживать. Поднимаются. Осматриваются. Сначала они как бы видят все вокруг, но не видят друг друга. Словно кажутся друг другу прозрачными. Третий герой пока уходит в глубь сцены. Первый и Второй, потеряв прозрачность по отношению друг к другу, начинают диалог. Чувства переполняют их. Говорят напыщенно, литературно, плакатно, с огромной радостью, с полным уважением друг к другу, как, наверное, говорили бы люди коммунистического будущего – будущего, в котором все воспитаны и правильны во всем на сто процентов, иначе говоря, как нереальные персонажи.
Первый. Посмотри, товарищ, как прекрасно все вокруг! Какое чистое небо и ласковое теплое солнце! Взгляни, товарищ, на ровный клин журавлей, пролетающих на фоне перистых облаков, на эту сочную зеленую траву, что простирается ковром до самого горизонта!
Второй. Я вижу. Я вижу все, о чем ты говоришь, товарищ! Но еще хочу обратить твое внимание на то, каким чистым воздухом мы дышим. Ну-ка, давай, вдохни полной грудью! Чувствуешь? Воздух не только чистый, но еще и вкусный, какой бывает после освежающей грозы.
Первый глубоко вздыхает.
Первый. Ты прав, товарищ. Теперь я знаю, что воздух имеет еще и вкус. Вдохнул и – словно на ягодном пиршестве в июньском саду, где поспевающие вишни источают нежнейший аромат, перемешанный с легкой добавкой шиповника.
Первый обратил внимание, что перед ними озеро. Озеро расположено со стороны зрительского зала.
А вот и озеро! Голубое гладкое озеро, товарищ. Оно ровное, как зеркало, и такое прозрачное, что я вижу каждый камушек на самой его глубине.
Второй опускается на корточки перед озером.
Второй. Смотри-ка, рыбки! Рыбки, поблескивающие золотистой чешуей. Солнечные лучи пробиваются через всю толщу воды и отражаются на золотистых и полосатых чешуйчатых боках. Как ты думаешь, это караси?
Первый. Я думаю, что среди них есть и караси, товарищ, но есть и окуни. Есть и лещи, широкие и серебристые, как начищенная сковорода. А вон тот большой и неповоротливый – наверняка сазан.
Первый и Второй. Огромный, толстый сазан, завихряющий за собой воду и водоросли! (Аплодируют сазану.)
Первый. Смотри, что я вдруг увидел, товарищ! Щука гонится за карасем! Зубастая жадная щука набирает скорость и словно снаряд… (услышал тревожную музыкальную нотку, оглянулся) и словно снаряд устремляется к белому камушку, за которым сейчас притаился неповоротливый карась. Прячься, глупый! Сейчас она проглотит тебя, и ты не сможешь любоваться красками подводного мира.
Второй. Прячься, глупый! Иначе ты никогда не увидишь, как икринки превращаются в мальков. Заройся в песок, карась, окопайся! (Услышал тревожную музыкальную нотку, или фрагмент фашистского марша, или Бетховена, оглянулся.) Окопайся, карась! Прикинься неподвижной раковиной. И тогда щука, пролетев мимо, останется ни с чем. В то время как ты продолжишь свое познавательное плавание.
Первый и Второй. Она его не тронула!
Хлопают друг друга по ладошкам.
Первый. Более того, смотри, они плывут вместе, товарищ! Они мирно плывут бок о бок. Карась и щука!
Второй. Карась и щука!
Первый и Второй. Щука и карась!
Второй. Да-а, такое я вижу впервые.
Первый. Вот на таких, казалось бы, незначительных примерах начинаешь убеждаться, что светлое будущее наступило. Доброе мирное будущее, где места хватит всем.
Герои немножко сошли с ума. Почему-то, не сговариваясь, они запели песенку: «На карнавале, под сенью ночи…». Поют и пританцовывают. Ерничают. Песня закончилась. Обалдело смотрят друг на друга. В это время к ним подбегает третий герой, который до этого что-то изучал на заднем плане.
Третий. Здравствуйте, товарищи!
Первый и Второй. Здравствуй, товарищ!
Третий. Товарищи! У вас тут много места?
Первый. Много! Давай к нам!
Второй. Ты представляешь, что мы сейчас видели? Мы только что видели щуку, не тронувшую карася.
Третий (радостно-удивленно). Да вы что! А я думал, что только я один такой счастливый! Хотите верьте, хотите нет, только что смотрел в ясное голубое небо и стал свидетелем удивительной сцены: как ястреб, огромный черный ястреб подружился с маленькой беззащитной серой перепелкой. Сначала он долго кружил по небу, как это делают ястребы, высматривая живую мишень… (Услышав тревожную музыкальную нотку, оглянулся.) Высматривая живую мишень, а потом камнем ринулся вниз. Я уже закрыл глаза, предполагая, что должно произойти что-то ужасное. Но потом открываю и вижу. Они рядом. Сидят и мирно воркуют.
Второй. Ястреб воркует?
Третий. Именно!
Первый. Товарищи, я ни разу не видел, чтобы ястребы умели ворковать!
Третий. И я раньше не видел. Но он ворковал. Он ворковал! Даже попробую изобразить. Это выглядело примерно так. (Пытается изобразить воркующего ястреба. Первый и Второй радостно и беззлобно смеются.)
Второй. И перепелка тоже ворковала?
Третий. И перепелка. Она, правда, делала это несколько иначе, но ворковала будь здоров. (Пытается изобразить воркование перепелки. Первый и Второй беззлобно смеются.)
Первый (обращаясь ко Второму). Знаешь что, давай попробуем разыграть эту сцену. Ты ястреб, а я – перепелка. Давай атакуй!
Второй садится, а Первый, раскинув руки, начинает над ним кружиться, имитируя при этом самолетный гул, затем приземляется рядом. Оба воркуют. Миниатюра получилась забавной. Все трое довольны. Смеются и обнимаются.
Третий. Ну, здорово, товарищи, здорово!
Второй (обращаясь к Третьему). Кстати, а как тебя зовут?
Звучит фрагмент (фонограмма) из «Бала наций» или «Женщина и роза». Где-то в дымке возникает пара танцующих под эту музыку. Это первый эпизод воспоминаний Зигфрида. Зигфрид отреагировал на появление этой танцующей пары. Начал было подтанцовывать им, но сразу остановился.
Как тебя зовут?
Третий. Да какая разница? Мне настолько хорошо, что я даже не думаю о своем имени. Когда человек достигает заветной цели и попадает в справедливое общество будущего, ему становится все равно, как его зовут. Имя для него превращается в случайное сочетание букв, которые он может переставлять как угодно каждое утро. У нас же ведь нет ругательных слов?
Первый и Второй. Нет. Разумеется, нет.
Третий. Вот. Значит, можно переставлять буквы как угодно, и ничем при этом не рискуешь. Что нам наши имена! Лучше еще раз изобразите сцену братания перепелки с ястребом. Уж больно забавно!
Первый и Второй еще раз повторяют эту сцену. В это время третий слышит настоящий самолетный гул, оглядывается, Второй по инерции воркует. Звучит фрагмент марша «Все выше, и выше, и выше» на немецком языке и встык к нему этот же марш на русском языке.
Второй (прекращая ворковать). И все-таки, как же мы будем отличать друг друга, если у нас нет имен?
Первый. А зачем нам отличать друг друга, товарищ, если мы равны? Ты это я, а я в какой-то момент могу стать тобою. Когда люди совершают только добрые поступки, становится не важным, кто есть кто. Я думаю, что те же самые щука и карась уже позабыли, какой они породы. (Смотрит на озеро. В этом месте начинается пантомима «Щука и карась» под музыку Чарли Чаплина «Для меня ты хороша».) Вон, кстати, до сих пор плавают. (Обращаясь к третьему.) Хочешь глянуть?
Третий. Ну, если позволите…
Первый. Давай-давай, смотри, не стесняйся, товарищ. Если любишь смотреть в одиночку, то мы пока отвернемся. На той стороне (указывает в сторону задника) тоже немало интересного. (Первый и Второй отворачиваются. Третий смотрит на озеро. Вот тут Второй с большим опозданием обнаруживает стоящий в центре пружинный матрас.)
Второй. О-о! Матрас! Настоящий пружинный матрас!
Первый. Где? (Смотрит на матрас и как будто бы с первого раза не видит, как будто матрас сначала был прозрачным, а затем потерял прозрачность.)
Второй. Да вот же…
Матрас был накрыт белым покрывалом и выглядел белым холмиком. Но теперь Второй стаскивает с него покрывало, и матрас очевиден.
Первый. Надо же… Какой ты внимательный, товарищ. Действительно, матрас. Но удивительного в этом ничего нет. В справедливом обществе будущего пружинные матрасы должны быть на каждом шагу. И опять же не удивлюсь, если где-нибудь за матрасом мы обнаружим учебники по математике. В равной степени важно и это, и то. Попрыгал – порешал задачки. Порешал – попрыгал. Ну, так с чего мы начнем? С пружинного матраса или с математики? (Обращается к Третьему.) Эй, товарищ, достаточно смотреть на рыбок. С чего начнем?
Третий. Я думаю, с пружинного матраса. Молодые люди должны быть гибкие, как кожа, и твердые, как сталь на заводах Круппа. (Тревожные музыкальные нотки. Первый и Второй переглядываются.)
Второй. Какого еще Круппа? (Фрагмент немецкого марша или Бетховена, тот же, что и ранее.)
Третий. Не помню. Да какая разница? Все равно, ведь как хотим, так и переставляем буквы. А имена придумываем, какие сочтем нужным. Или не придумываем вообще.
Все трое залезли на матрас, прыгают.
Первый. Надо же, в чистом поле, на зеленом лугу, возле голубого озера установлен пружинный матрас. Широкий пружинный матрас. И мы все трое на нем прыгаем. Не это ли означает счастье, товарищи!
Третий. Да, пожалуй, так оно и есть. Кусочек настоящего счастья. Испытывая состояние свободного полета, немножко чувствую себя птицей. Но если задумаю прыгнуть с пружинного матраса прямо в пруд, то, наверное, испытаю чувства рыбы, что погружается в прохладную толщу воды.
Первый. Об одном прошу, если сейчас задумаешь прыгнуть в воду, не трогай карасей.
Третий. За кого ты меня принимаешь, товарищ?
Первый. Да это я так, извини, на всякий случай. Я же не знаю, какие у тебя возникают намерения при виде карасей, вдруг ты проголодался?
Третий. Почему спрашиваешь? Может, ты сам проголодался?
Первый. Да, есть, честно говоря, есть немного. Хотя, может, мне так кажется. Ну конечно, кажется! В справедливом обществе будущего голодных быть не должно.
В это время появляется женщина в белом, которая приносит еду на подносе и ставит перед матрасом. Уходит. Звучит мелодия, обозначающая что-то сказочное.
Все трое продолжают молча прыгать на матрасе, с удивлением глядя на то, что происходит.
Затем, опять же ни слова не говоря, сосредотачиваются вокруг подноса. Начинают есть. Сначала едят молча. Затем Первый прерывает молчание.
Первый. Да, действительно гармоничное общество. Только успели подумать о еде – и вот тебе, пожалуйста. Кстати, а кто она такая? Пришла молча. Принесла еду и ушла. Эх, даже не узнали, как зовут!
Второй. А какая разница, как зовут? Мы вроде как договорились, что в нашем обществе имена не имеют значения.
Первый. Женщина все-таки.
Второй. Ну и что, что женщина? Разве женщина не такой же человек, как и мы? Я так думаю, что в обществе светлого будущего между мужчиной и женщиной не должно быть никакой существенной разницы. Сегодня я мужчина, а она женщина. Завтра… пусть будет иначе. Неудобно другое. Неудобно то, что, попрыгав на пружинном матрасе, мы сразу уселись за еду. А надо было бы сначала позаниматься математикой. В обществе будущего так не годится…
Первый. Ну, у нас же нет учебников.
Второй. Как это нет? Ты же сам сказал, что там должны лежать… за матрасом.
Первый. Это было только мое предположение. А так они могут лежать довольно далеко, не за матрасом, а скажем, где-нибудь на другой стороне озера, спрятанные в траве…
Опять звучит странная мелодия. Выходит та же самая женщина. Приносит учебники по математике. Все трое мужиков молчат. Женщина уходит.
Первый (беря в руки один из учебников, читает название). Нестеров. Сборник задач по математике для студентов политехнических учебных заведений. Да, я помню это пособие. Странно это все. Странно…
Видения Первого. Комната. Уютный абажур. Круглый стол. Молодые люди справляют день рождения девушки Алексея (героя, которого пока называем Первым). Торт и свечи. Все скандируют «Люба! Люба! Люба!» Люба задувает свечи. Аплодисменты. Парень, влюбленный в Любу, поёт песню Козина «Любушка», один куплет и припев. Припев могут повторить все. Как бы отвергая ухаживания, Люба поёт песню Дунаевского «Звать любовь не надо». Один куплет и припев. После песни кто-то крикнул: «А давайте поиграем в фанты!» «Фанты! Фанты!» Люба и парень подготавливают игру. Играет патефон, музыка «Брызги шампанского».
Первый, Второй и Третий наблюдают за видением. В этом месте третий спрашивает: «А что такое фанты?» Первый отвечает: «Да так, что в бумажках написано, то и изображают… Кому что выпадет… Актерствуют… Детский сад…»
Фанты готовы. Начинают тянуть. Один из парней разворачивает бумажку и читает: «Поцеловать Машу». Маша ни в какую не хочет с ним целоваться. И он, чтобы развеселить её, поёт шуточную песню «Маша» Сидорова. Машин парень уводит её от назойливого кавалера и поёт ей песню «Голубые глаза». Куплет и припев. С этой песней он уводит её из комнаты. Идут по улице. Он надевает на неё пиджак и она, согревшись, как бы объясняется ему: «Всё стало вокруг голубым и зелёным». В это время компания продолжает играть в фанты. Люди явно дурачатся. Кто-то кукарекает, кто-то лает собакой, кто-то получает щелбаны и т. п. Вытягивает фант парень, который пытается ухаживать за Любушкой. Разворачивает фант. Читает. Написано: «Спеть». И он в шутливой манере поёт для Любы романс «Не уходи». Музыка Склярова. Она подыгрывает ему. Первый говорит Второму и Третьему: «Я, пожалуй, выйду, мне пора». Вот среди участников видения появляется Алексей. Все встречают его возгласами «Ну что, сдал?» Алексей бросает на стул связку учебников Нестерова «Всё! Я студент четвертого курса!» Все кричат «Ура! Пьем за Лешу». Компания сосредотачивается вокруг стола. Алеша обнимает Любу. Дарит ей маленький подарок. Он начинает петь песню «Грустить не надо» до слов «Пел соловей, сирень цвела». Далее звук становится всё тише. Изображение размывается. И мы снова в наносекунде.
Первый (опять берет в руки учебник). Да, я помню это пособие. Странно все это, странно…
Второй. Что странно?
Первый (заволновался). Да так… Все немного странно…Женщина, которая приходила, странная… Учебники… Впрочем… Ладно…
Второй. А матрас странный?
Первый. Матрас? Хм… Матрас не странный. Нормальный матрас.
Второй. А трава?
Первый. Что трава?
Второй. Уж больно ровная, ты не находишь? Такой не бывает.
Первый. М-да…(Смотрит на траву, затем как бы пытается успокоить себя.) Почему не бывает? Просто очень ровно выращенная трава. Ты не забывай, в каком обществе мы с тобой оказались… В самом справедливом обществе. Здесь любят труд… и уж если захотят ровно вырастить траву, то будь здоров! Очень умело и тщательно это сделают. С большой любовью. Так что ничего странного в такой ровной траве я не нахожу. Как, впрочем, и в матрасе, и в учебниках, и в этой женщине… Пусть приходит. Все нормально, товарищ! А вот лапша странная (через силу заставляет себя рассмеяться.) Действительно странная лапша! Эдакими квадратиками…
Второй. (сидит очень напряженный). Это не лапша… Это бешбармак… Башкирское блюдо. (Слезает с матраса). Мне мама готовила бешбармак. Мама…
Видения Второго. Ринат сидит на качелях и напевает песенку типа «Моя Марусенька». Рядом валяются учебники. Под летним навесом, на столике, мать готовит башкирскую лапшу. Приходит девушка Рината и присаживается рядом с ним на качели. Ринат встречает её холодно. Отворачивается. Девушка расстроена его невниманием. Поет песню «Дни за днями катятся» – муз. Покрасса. Ринат по-прежнему холоден. Девушка уходит. Мать осуждающе смотрит на Рината, который всё ещё бурчит «Моя Марусенька». Потом срывается и бежит следом за девушкой и в этот момент сталкивается с мужчиной, у которого в руках цветы. Второй, он же Ринат, возвращается к тому месту, где расположились Первый и Третий. Первый спрашивает: «Догнал девушку?» Второй отвечает: «Догнал». Первый показывает на ухажера матери Рината: «А это кто?» Второй отвечает: «Да так, придурок один…», махнул рукой. Мужчина подождал, пока Ринат скрылся, подошел к матери Рината. Дарит ей цветы, пытается поцеловать ей руку. (А руки у неё испачканы мукой). Мать смущается, прячет руки за спину. Мужчина поёт ей романс Розенфельда «Люблю». Но к концу романса появляется отец Рината и становится свидетелем этой любовной сцены. Он разъярен. Грозно наступает на соперника. Мать пытается развести их и просит мужчину уйти. Тот уходит. Отец берёт себя в руки. Звучит романс Хайта «Годы былое смывают». Отец поет первый куплет. Мать поет второй куплет. Припев они поют все вместе. Отец уходит. Мать садится за свой столик. Машинально продолжает заниматься приготовлением бешбармака и поёт романс Покрасса «Две розы». В этом месте Второй говорит Первому и Третьему: «Я сейчас» и уходит в видение. К матери возвращается заметно повеселевший Ринат. Понимает, что мать огорчена. Подходит к ней, обнимает её за плечи и поёт припев песни Блантера «Грустить не надо». Песня заканчивается, и мы снова попадаем в наносекунду.