— И дозвонился настоящим Кохам! — Вадик тоже все понял и обрадовался. — И получил в сопровождающие не вражеского засланца, а очаровательную Ксюшу!
— Так выпьем же за счастливый случай! — с нетерпением дождавшись паузы в нашем оживленном разговоре, с большим душевным подъемом предложил папа Кох.
— А жулик Пашка узнал о нашем присутствии в Берлине с опозданием и за неимением времени на организацию представлений вынужден был принимать решительные меры, — по инерции договорила я, приветствовав любезное предложение Ксюшиного родителя глубоким кивком. — Но прибытие Юрика Солнцева враги, увы, не прозевали. Наверное, ему переводчика Пашу-Кешу тоже Людочка посоветовала.
— Теперь все понятно, — повторила Ирка и на радостях первой подставила свой стакан под пенную струю шампанского.
Мы выпили за счастливый случай, позволивший нам избежать печальной участи Юрика Солнцева, а потом я предупредила правильного переводчика Коха:
— Херр Пауль, вы-то хоть не напивайтесь! Сейчас нам, как никогда прежде, нужны ваши профессиональные услуги. Для начала я попрошу вас сделать один очень важный телефонный звоночек. Надеюсь, вы еще не уходите?
— Вот об этом ты можешь не волноваться: папа Кох и его детка готовы остаться со мной на всю жизнь! — прикрывшись ладошкой, шепнул мне Вадик.
И физиономия у него при этом была такая, что без комментариев становилось ясно: мой напарник твердо предпочитает скоропалительному брачному союзу-интернационалу пожизненное одинокое сиротство. Однако ему хватило ума не уведомить об этом Ксению и ее папу, и они не отказались по-родственному помочь нам в щекотливом деле.
36
Утомившись дневными трудами и приняв на впалую грудь два стакана глинтвейна, старушка-интуиция задремала, и поздний телефонный звонок стал для Руди Виккерса малоприятным сюрпризом.
— Доброй ночи, уважаемый господин инспектор! — безукоризненно вежливо приветствовал его немного нервный мужской голос. — Прошу извинить меня за то, что я беспокою вас в неурочное время, однако дело важное и отлагательства не терпит.
— Слушаю вас, — коротко ответил Руди, героически поборов зевок и посмотрев на экран телевизора, который даже не надеялся на то, что его будут смотреть: передача про голливудских кинозвезд, под которую инспектор провалился в сон, шла с выключенным звуком.
Бабуля-интуиция заворочалась, но пока помалкивала. Виккерс машинально отметил, что незнакомец даже в поздний час и в состоянии волнения говорит на превосходном немецком — по опыту Руди, это выдавало человека, чья работа связана с языком. Ночной собеседник мог оказаться любопытным газетчиком, поэтому инспектор дал своей первой реплике соответствующее развитие:
— Слушаю, но если вы журналист, то я ничего вам не скажу.
— И не надо, говорить буду я!
Виккерсу показалось, что незнакомец даже обрадовался.
— Инспектор, будучи добропорядочным гражданином, я считаю своим долгом сообщить вам приметы человека, который имеет отношение к двум убийствам, которые…
Добропорядочный гражданин неожиданно замолчал, и Руди услышал в трубке какие-то другие голоса. Кажется, женские и, совершенно точно, возбужденные, однако что они говорят, понять было невозможно: оживленный разговор, похожий на спор, велся не на немецком.
Старушка-интуиция насторожилась, как дрессированный заяц при виде барабана.
— Прошу прощения, — в трубке снова возник взволнованный мужской голос. — Я, кажется, обсчитался, убийств было больше, чем два. Достоверно известно, что жертвами преступников в разное время стали двое мужчин и одна собака. Все они были задушены, а тела их утоплены в реке.
— Кто вы, назовитесь! — потребовал инспектор.
Он окончательно проснулся и страшно пожалел, что его мобильник не оснащен полезной функцией записи телефонного разговора. Входящий номер определился длинной вереницей цифр, сочетание которых выглядело непривычно. Бабуля-интуиция тут же подсказала, что среди абонентов немецких операторов сотовой связи владелец этого телефонного номера наверняка не числится.
— Вам незачем знать мое имя, я не имею никакого отношения к этой истории, и важная для следствия информация попала ко мне совершенно случайно! — вполне искренне заверил Виккерса незнакомец. — Я только хочу рассказать вам то, что мне известно об одном из преступников.
— Он действует не один? — быстро уточнил Руди.
Его собеседник опять выдержал паузу, позволив чуткому инспектору вновь уловить отголоски жаркого диспута на чужом языке.
— Преступников как минимум двое, — сообщил добропорядочный гражданин. — Они передвигаются по Берлину на автомобиле марки «Форд». Машина не новая, нуждается в ремонте, кузов цвета хаки.
— Номер машины?
— Номер, к сожалению, никто не запомнил, — посетовал незнакомец, и Руди окончательно утвердился в мысли, что добропорядочный и хорошо информированный гражданин на том конце телефонного моста не одинок. — Относительно одного из преступников могу сказать только, что он брюнет с коротко стриженными волосами. Зато другого я опишу подробно, запоминайте: это мужчина лет двадцати пяти — тридцати, среднего роста, спортивного телосложения, светловолосый, сероглазый, с коротким прямым носом.
— Особые приметы есть? — спросил инспектор, покосившись на экран телевизора, на котором тучами роились невысокие спортивные блондины, более или менее подходящие под прозвучавшее описание.
Подозрительнее всех прочих выглядел Брэд Питт.
— Особых примет нет, но есть кое-что получше! — бодро отрапортовал знающий человек. — Номер его мобильного телефона! Пишите…
Пока инспектор искал ручку и бумагу, бабуля-интуиция успела высказаться в том духе, что она не сильно удивится, если обещанный телефонный номер и тот, с которого звонит добропорядочный гражданин, окажутся похожими, как близкие родственники, — и не ошиблась.
— Это не наши, это абоненты российского оператора сотовой связи, — по телефону объяснил Виккерсу спешно разбуженный специалист.
«Ну, так я и знала — снова русские!» — непонятно чему обрадовалась интуиция.
Руди ее уже не слушал — он торопился принимать меры.
Позвонив по указанному номеру и задействовав специальную аппаратуру для пеленга, криминального близнеца Брэда Питта нашли быстро и вскоре после полуночи задержали в ночном клубе в компании другого русского — тот оказался невысоким брюнетом, что Руди, морально подготовленного бабулей-интуицией, ничуть не удивило. У блондина была травмирована нога. Под бинтами и пластырем обнаружились свежие раны от собачьих укусов, и Виккерс решил, что генетический анализ клочка кожи, извлеченного из пасти убитого Вальтера Браунинга Третьего, не будет напрасной тратой времени и денег.
Виккерс и его коллеги немедленно развили бурную деятельность. Установили личности блондина и брюнета — оба оказались не слишком благонадежными гражданами РФ. Информация, оперативно представленная коллегами из России, свидетельствовала о том, что уровень преступности в этой стране вырос не без помощи брюнета. Блондин в порочащих связях с криминальным миром до сих пор замечен не был, но волосок, застрявший в зубах убитой собаки, подходил к его волосяному покрову, как хрустальный башмачок к ножке Золушки. А в брюнете памятливая старушка фрау Китцель с уверенностью опознала «китайца», охотившегося за собачьими экскрементами. Пазлы складывались в прелюбопытную картинку.
Результатом профессионально проведенных допросов стали взаимодополняющие показания блондина (брюнет угрюмо отмалчивался) и одного из редакторов BDT. Эти увлекательные рассказы окончательно прояснили для инспектора Виккерса полумистическую связь между однотипными убийствами русского туриста, немецкого наркомана и породистой собаки — с одной стороны, пожаром в туристической редакции Второго национального телеканала — с другой и нездоровой активностью некой русской тележурналистки — с третьей. Трехмерная картинка представила сюжет эффектно и зримо, как стереокино. Инспектор Виккерс был готов рапортовать об успешно раскрытом деле, однако старушка-интуиция настоятельно посоветовала взять небольшой тайм-аут для променада по утреннему Берлину и встречи с интересными людьми. Прогулка должна была восстановить физические силы утомленного инспектора, а встреча — продемонстрировать его лучшие душевные качества.
Блестящий сыщик Руди Виккерс не был гордецом и зазнайкой. Он сознавал свою роль в истории и умел быть благодарным.
37
Тройственный союз «Баллантайн, Арманьяк и мадам Клико» оказался сильнее нашей русско-германской команды, и мы едва не проспали заранее назначенную встречу в BDT. Ситуацию спас бесценный папа Кох, разбудивший любимую дочь телефонным звонком с вопросом — куда она хочет отправиться в свадебное путешествие? Ксюша озадачила этой темой Вадика, который тут же потерял сон и покой, в панике прибежал к нам и бросился на широкую грудь открывшей ему Ирки с жалобным воплем: «Спасите, меня уже женят!»
— Только не в первой половине дня! — хладнокровно успокоила его моя добрая подруга. — Сначала надо скрепить подписями другой союз.
— Что, еще кто-то женится? — приятно удивился Вадик.
Чувствовалось, что в дружной компании он с удовольствием пойдет хоть под венец, хоть на эшафот.
— Мамочка! — вскричала я, подпрыгнув в постели.
— Где? — Вадик оглянулся, очевидно подумав, что чья-то мама неожиданно появилась до комплекта со вчерашним незваным папой.
— В офисе развлекательных программ, вот где! Шванке с контрактом ждет нас там в десять утра! — причитала я и под одеялом, чтобы не смущать Вадика, натягивала на себя нижнее белье.
— У наш еще пятнашшать минут, — покосившись на часы, прошепелявила Ирка и вытащила из зубов шпильку, чтобы воткнуть ее в пучок на затылке. — Успеем, если поторопимся!
Мы поторопились так, что в девичьей памяти нашей переводчицы напрочь стерлись пугающие воспоминания о вчерашней лихой гонке по околорейхстаговским закоулкам.
— Ой, мамочка! Ой, родненькая! — повизгивала и попискивала Ксения, вжимаясь в спинку сиденья, словно хотела продавить ее насквозь.
— Господи, убери с нашего пути полицейские патрули и уличных регулировщиков! — вслух молилась Ирка.
Я неотрывно смотрела на часы, следя за кружением секундной стрелки. Вадик самозабвенно нарушал все возможные правила уличного движения, устанавливая абсолютный рекорд скорости передвижения по утреннему Берлину и творя новый немецкий эпос о молниеносном стрит-рейсере на розовом «Фольксвагене». Через несколько минут Ирка вынуждена была поменять текст обращения к высшим силам на более актуальный:
— Господи, не дай этой патрульной машине нас догнать!
Мы примчались к зданию BDT под музыку полицейской сирены. К счастью, свободных мест на стоянке не было, а припарковаться, как мы, посреди газона дисциплинированные полицейские не решились. Патрулька неохотно проследовала дальше, и мы получили фору для пешего марш-броска.
— Спроси, как пройти в офис развлекательных программ! — на бегу проинструктировал Ксению Вадик.
Переводчица, приблизившись к стеклянному скворечнику охранника, прочирикала фразу на немецком.
— Айн момент, — ответил охранник и обернулся к кому-то в будке.
— Айн, цвай, драй! — по инерции перебирая ногами, нетерпеливо посчитала Ирка.
На счет «фир» из служебного помещения вышел человек, при виде которого я тихо ойкнула и попыталась спрятаться за широкой спиной Вадика. Не вышло: напарник как раз в этот момент нагнулся, чтобы завязать шнурок, и я оказалась лицом к лицу с тем самым полицейским, который возил меня в участок, чтобы в компании своих коллег с неведомой целью поглазеть там на мои щиколотки.
— Гутен морген! — как мне показалось, зловеще молвил он.
— Морген, — эхом откликнулась я, про себя опасливо подумав, что немецкое «утро» неприятно похоже на наше слово «морг».
Ничего хорошего от этой встречи я не ждала.
— Здрасте! — бойко сказал Вадик, распрямляясь, как пружина, и закрывая мне обзор. — Вот мы и прибыли! Вы от Шванке?
В ответ прозвучала длинная тирада на немецком. В ней тоже неоднократно упоминалось имя редактора туристических программ.
— Что он говорит? — Вадик обернулся к переводчице.
— Айн момент, — обронила она, внимательно слушая разговорчивого полицейского.
— Я, конечно, не большой знаток немецкого, но то, что я понимаю, мне очень не нравится, — подобравшись ко мне с фланга, обеспокоенно зашептала Ирка. — Кто он вообще такой, этот мужик?
— Это полицейский, — так же шепотом ответила я. — Тот самый инспектор из Крипо, который вчера утром задержал меня на мосту с Розенкранцем и мертвой собакой.
— Так это ему мы сигналили нынче ночью? — Ирка присвистнула. — Все, доигрались. Я говорила, надо было звонить из таксофона, а не с твоего мобильника! Сейчас кого-то арестуют. Предлагаю развернуться и живо драпать, черт с ним, с контрактом!
— Айн момент, — попросила я, выглядывая из-за Вадика, как из-за дерева.
Удрать, не узнав, в чем дело, было свыше моих сил.
— О, фрау Элена! — сдержанно обрадовался моему повторному появлению знакомый полицейский.
— Херр Виккерс говорит, что в ваших интересах забыть о контракте с BDT и как можно скорее вернуться на родину, — сообщила наша переводчица.
— Я — за! — тут же сказала Ирка.
— А я против! — возмутился Вадик. — Кто он такой, этот херр? Мы не можем вернуться без контракта — Гадюкин нас убьет!
— Это переводить не нужно, — быстро сказала я Ксении.
Упоминать о каких бы то ни было убийствах без крайней на то необходимости мне не хотелось.
— Скажи инспектору, что мы сегодня же улетим домой, но сначала встретимся с господином Шванке из редакции туристических программ, — попросила я Ксению.
Они с инспектором обменялись фразами, и Ирка, не дожидаясь перевода, настойчиво потянула меня за рукав:
— Лена, уходим!
— Да что ты заладила, уходим да уходим! — рассердилась я. — С какой стати нам уходить просто так? Подмахнем контракт — это минутное дело! И тогда уйдем!
— «Минутное дело»! — передразнила меня подруга. — Как же! Встречи со Шванке придется ждать годик-другой!
— Да-да, херр Виккерс сказал, что редактор Шванке задержан и освободится весьма нескоро, — авторитетно подтвердила Ксения.
— Я ни фига не понимаю! — в сердцах воскликнул Вадик.
— Я тоже, — призналась я.
— А что тут понимать? Нам простым немецким языком сказали: ребята, берите руки в ноги и бегите в свою Россию, пока целы! — С этими словами благоразумная Ирка крюком левой руки решительно подхватила под локоть меня, правой — Вадика, с усилием развернула нас и поволокла прочь от здания.
По газону мы прошли, как культиватор, оставив глубокие борозды на траве. Убраться с лужайки побыстрее нам помешал патрульный.
— Только этого еще не хватало! — охнула Ирка, увидев сердитую физиономию поджидающего нас полицейского. — Вадька, радуйся, похоже, что ты увидишь Шванке очень скоро — тебя посадят за нарушение ПДД!
— Айн момент! — хрупкая Ксения забежала вперед, закрывая рослого Вадика своим телом.
Она непререкаемым тоном бросила короткую фразу на немецком, и полицейский неохотно отступил.
— Что ты ему сказала, милая? — почтительно косясь на девушку, командующую суровыми мужчинами в форме, и бешено выкручивая руль, спросил Вадик уже в машине.
— Я сказала, что ему все объяснит инспектор криминальной полиции, который стоит во-он там, — Ксюша потыкала пальцем через плечо.
— Гениально! — восхитился Вадик.
— Гениально, — согласилась Ирка.
А я тихо вздохнула и сказала:
— Гениально-то гениально, но кто бы это все объяснил нам самим!
На обратном пути мы правила не нарушали, ехали как положено, благодаря чему имели возможность еще раз полюбоваться Бранденбургскими воротами и изрядно осточертевшим всем Рейхстагом. Через полчаса мы уже выписывались из гостиницы, через час выехали из Берлина, а через полтора были в аэропорту Швехат.
Контракт, который страстно жаждал получить наш директор Гадюкин, мы так и не подписали, и это приводило меня в уныние. Вадик тоже кручинился, но не из-за контракта, а чтобы не расстраивать Ксюшу и ее папу: Кохи, обнадеженные клятвенным обещанием скорой встречи, зорко следили за выражением лица потенциального жениха. Ирка тоже нашла повод расстроиться.
— Я чувствую себя инкубаторской! — пожаловалась она, расстегивая куртку. — Совсем не выделяюсь из толпы!
— Правильно, раздевайся! — одобрительно кивнул Вадик. — Уверен, топлесс ты не останешься незамеченной!
— Дурак! Не ори, пожалуйста! — Ирка в смущении завертела головой, оглядывая очередь на посадку. — Я вовсе не раздеваюсь, я просто куртку наизнанку выворачиваю!
— А, это та самая двусторонняя куртка! — Я заинтересованно оглядела подружкину обновку.
Про курточку, за смешные деньги купленную на распродаже в универмаге «H&M», Ирка мне уже все уши прожужжала. Курточка и впрямь была симпатичная, а для своей цены так просто замечательная. Поэтому не стоило удивляться, что такие же курточки в самом большом и популярном универмаге Берлина массово приобрели и другие наши соотечественники: в шеренге пассажиров, выстроившихся в очередь на досмотр, я насчитала четыре аналогичных одеяния.
Впрочем, моя подруга сумела отличиться от других, смело вывернув свою куртку наизнанку. С внутренней стороны неприметная бежевая одежка была ядовито-зеленой. Пушистая подкладка из мягкого флиса кислотного цвета напоминала шубку гигантского крота, мутировавшего а-ля мексиканский тушкан. В таком наряде Ирке точно не грозило затеряться в толпе — разве что состоящей из чудищ «Корпорации монстров».
— А Моржику я купила такой же пыльничек, только голубенький, — горделиво сообщила мне подруга, заметив, что я засмотрелась на ее эффектную обновку.