– Гинера, – поправил ее муж. – Его зовут Альберт Гинер! Об этом деле даже в газетах писали!
– Вот Оля мне и рассказала, что его посадили. Но мы же все там были, мы слышали, как он кричал, как звал жену! Он не мог так играть, это не по-человечески… А ты как считаешь, может ли человек так притворяться, так играть роль убитого горем мужа?
– Если честно, то здесь я поддерживаю тебя. Нет, не похоже, чтобы Гинер ее убил. Говорят, что она была очень известная скульпторша, что он ее очень любил… Да он и взял вину на себя, то есть признался в убийстве, которого явно не совершал, чтобы только спрятаться ото всех… Может, и от себя.
– Да просто он находился в таком состоянии, что на него можно было бы повесить вообще все преступления, совершенные в городе на тот момент, и он бы согласился… Быть может, он хотел смерти? Ты же видел его, он весь такой изнеженный, холеный, такие в тюрьме не выживают…
– Постой… Ты зачем мне все это рассказываешь? Ну, увидела ты там женщину, и что? Решила рассказать об этом следователю?
– Сначала я призналась в этом своим девчонкам, мы же недавно с ними встречались… Ты не представляешь, как они на меня набросились! Ну, что, мол, я такая-сякая… Но дело даже не в этом, а в том, что кто-то из них сообщил об этом Травиной. Это адвокат, Елизавета Сергеевна…
– Да я знаю. Понял. Откуда ты знаешь, что они рассказали ей?
– Да потому, что вчера вечером Травина позвонила мне и сказала, что хочет со мной встретиться, и что я якобы знаю, о чем мы будем говорить…
– Как она сказала? Может, она взяла тебя на пушку?
– Она сказала: «Вы знаете, о чем пойдет речь, поэтому постарайтесь прийти, это очень важно…» Я в точности запомнила ее слова.
– Знаешь, во-первых, ты можешь вообще не отвечать на ее вопросы, и если она скажет тебе, что знает, что ты видела женщину в лесу, то ты можешь сказать, что никого не видела. Во-вторых, что стоит тебе рассказать правду? Ну, скрыла ты это, и что такого? Вот, объяснишь ей, как мне только что, что думала, будто бы это несчастный случай… А потому и не придала значения появлению этой женщины. В-третьих, ты можешь сказать, что видела не одну женщину, а вообще нескольких человек, в разное время…
– Нет, Саша, я врать не умею!
– Тогда говори правду. Вот как чувствуешь, так и говори. Что поначалу не придала значения этому обстоятельству, а потом, когда с подругами недавно подняли эту тему и ты узнала, что посадили Гинера, которого, как ты считаешь, осудили неправильно, что он невиновен, вот тогда-то ты и вспомнила про ту женщину. И в этом случае тебе надо быть готовой к тому, что тебя попросят помочь составить фоторобот. Вдруг это действительно она ее убила, удушила?
– Хорошо, я все это понимаю. А теперь представь себе, что эта женщина вообще ни при чем! Что она шла через посадки по каким-то своим делам, может, из деревни в деревню шла или траву, ягоды, я не знаю, собирала? И тут вдруг к ней заявляется полиция, забирают ее на допрос, допрашивают, мол, что ты делала такого-то числа на озере, вернее, в лесу, кем тебе приходится Соляных Валентина, знакома ли ты с Гинером и еще, еще… А она, к примеру, самая обыкновенная женщина, труженица, может, у нее корова есть, куры… Она встает с петухами, работает и по хозяйству, и еще в город, может быть, ездит на какую-нибудь фабрику или завод, возвращается, снова хозяйство, муж, пьющий…
– Так, стоп, дорогая! Ну и фантазия у тебя! – рассмеялся Александр. – Ты так хорошо все это рассказывала, что я подумал, будто бы ты действительно знаешь эту женщину.
– Да нет же, – устало проговорила Наташа. – Просто я представила жизнь этой деревенской женщины. И вот ее хватают по моей наводке, везут в полицию и там допрашивают. Сколько нервов ей потреплют! Душу вынут! А она ни при чем!
– А вдруг она не деревенская, а городская, вдруг это вообще ее родственница, которая после ее смерти получит по наследству и недвижимость, и деньги… Тогда как? Да ты можешь помочь следствию найти настоящего убийцу, который понесет заслуженное наказание! И тогда Гинера отпустят! И вообще, что это ты так переживаешь за эту женщину? Думаешь, женщина не может быть убийцей?
– Да не похожа она была на убийцу… Стой, Саша, мне кажется, что это она… Травина, – Наташа перешла на шепот, а рука ее судорожно сжала руку мужа, чуть не опрокинув пустую чашку на столе. – Она идет сюда. Это точно она… Хорошо, я все ей расскажу. По сути, я же не преступница какая…
16. Декабрь 2013 г.
– Бежать, бежать!!!
Люба бросила на кровать большой чемодан, открыла шкаф. Любимая пижама, белье, свитера, джинсы, самое необходимое, только то, без чего она не может обойтись!
Утром ей нанесла визит Арина.
Она появилась на пороге, как призрак Вали. Удивительно похожая на нее.
– Я не скандалить, – сказала она, решительно входя в квартиру. – Мне надо поговорить с тобой. Серьезно.
Люба, зная о том, что Арина терпеть ее не может, и раньше, когда Валя была жива, при каждом случае пыталась представить Любу в глазах сестры сущим монстром и «подлой тварью» (она любила подобные острые словечки), размышляла, что мог означать ее визит? А может, она знает что-то о деньгах, которые перед смертью ей подарила Валя?
– Чаю, что ли, дай, – нахмурилась Арина, словно злясь на Любу за то, что та не выказывает особой радости по поводу ее прихода. – Говорю же, я – с миром.
– Ладно, проходи.
За столом, отхлебнув чаю, Арина, одетая в явно Валину юбку и ее же крупной вязки свитер, да еще к тому же причесанная, как Валя, сказала громко и как-то очень серьезно:
– Значит, так. Я виновата перед тобой. Вот так. Ненавидела тебя все эти годы за то, что это ты сестра Вали, а не я. Любила я ее сильно, боготворила, восхищалась, считала ее гением и всегда старалась ее защитить от всех и от тебя тоже. Знала, что это не ты, а твой муженек тянет из нее деньги, но ненавидела и тебя за то, что ты живешь с этим подонком! И Гинера тоже ненавидела за то, что он появился в ее жизни так вовремя, когда она стала великой. Сука! Гнида! Знаю, чувствую, что это не он ее убил, но все равно продолжаю его ненавидеть! А сейчас, Любаня, поняла, что мы с тобой должны сделать все, чтобы нашли настоящего убийцу! И уж тогда я сама, лично задушу его собственными руками! Тварь! На кого поднял руку?!!! – заорала она, глядя куда-то в окно, обращаясь к невидимому убийце. – На ангела!
Последнее слово она сказала с невыразимой нежностью, и глаза ее моментально наполнились слезами.
– Он не только ее убил, но и меня, понимаешь? Ты понимаешь меня, Люба?! – Она зашептала это, заглядывая в глаза перепуганной Любе. – Он мне сделал больно. Лучше бы он меня убил, меня! Самая большая боль, это когда причиняют боль твоему близкому человеку. Вот это настоящая боль. И мне Люба, больно, мне очень больно!!!
И Арина разрыдалась.
– Может, тебе успокоительного накапать? – спросила Люба. – Арина, прошу тебя, успокойся. Думаешь, мне легко?
– Думаю, что нет, – всхлипнула Арина, обнимая Любу. – Ты прости меня, прости, если сможешь. Это ревность, любовь, я не знаю, как выразить это словами… Ты послушай меня внимательно. Слава богу, Валенштайм объявился и нанял толковую бабу, адвокатшу, ее зовут Елизавета Сергеевна Травина, чтобы она помогла найти убийцу. Короче, она не столько даже адвокат, сколько следователь, сыщица, не знаю… Вот тебе ее визитка, здесь номера телефонов, почта, все! Запомни, Травина! Ее весь город знает. Но она сделает это быстрее, если мы ей в этом поможем. Ты должна напрячь свои извилины и попытаться вспомнить, понять, кому была выгодна смерть Вали. Или же…
– Постой, – вдруг перебила ее Люба. – Ты сейчас так правильно сказала… Смерть близкого человека – настоящая, жгучая боль… Гинер! Может, хотели причинить боль ему? И зная о его любви к Вале, убили ее?
– А я о чем толкую?! Мы с тобой должны понять, за что кто-то возненавидел его! Ведь он – гнилой человек. Может, следует покопаться в его прошлом, а? Ты знаешь кого-нибудь из его родственников, друзей?
– Нет, не знаю. Но у него была жена. Может, стоит к ней обратиться?
– Не знаю… У меня была помощница Травиной, Глафира Кифер. Тоже умная, толковая баба. Нам всем вместе надо выяснить все про Гинера! А теперь мне пора…
И Арина исчезла. Так же неожиданно, как и появилась.
Господи, да она же сошла с ума. Эти безумные глаза, Валина одежда, это ее желание во всем походить на Валю.
Бежать! Бежать из этого города! Хорошо еще, что ей не пришло в голову, что это Люба во всем виновата!
Бежать!!!
Визит Арины выбросить из головы. Хотя бы на время. Даже если она и права, то подумать об этом Люба может и вдали от дома. От Вадима, который тоже становится опасным!
Бежать!!!
Почему она медлила? На что надеялась? Мечтала, что вместе с Вадимом они состарятся и будут гулять под ручку по парку. Или возиться с курами и розами на даче. А что вышло на самом деле? Он по уши в долгах! К ней, к своей жене, относится просто по-свински, нисколько не уважает ее, не любит!
Бежать!!!
Почему она медлила? На что надеялась? Мечтала, что вместе с Вадимом они состарятся и будут гулять под ручку по парку. Или возиться с курами и розами на даче. А что вышло на самом деле? Он по уши в долгах! К ней, к своей жене, относится просто по-свински, нисколько не уважает ее, не любит!
А ведь у них была любовь, им так хорошо было вместе, пока в их жизни не появились легкие для них деньги Вали. Деньги, которые Вадим считал чуть ли не своими!
Но бог с ними, с деньгами! Главное, это отношения. И почему, почему она не хотела видеть очевидные вещи! Почему, если в разговоре с подругами речь заходила о любовниках, она была уверена, что эта беда обойдет ее стороной?
Близость, душевность, доверительность, нежность – все исчезло из их супружеской жизни давно. Когда? Странная закономерность, но именно тогда, когда в их семье появились деньги Валентины. Словно они выжгли все то прекрасное, называемое любовью, что когда-то бросило их с Вадимом в объятия друг друга.
Пусть все разрушилось, пусть, и причина возникшего и все более назойливого желания расстаться с мужем, как ей тогда казалось, в том, что он остыл к ней. Просто прошли годы, на смену любви пришла обыкновенная человеческая привязанность, пусть даже привычка жить вместе. Когда вместе завтракаешь, заботишься о муже, гладишь его рубашки, ложишься с ним спать, ставишь ему горчичники, выстригаешь волоски в носу… Вот так взять и разорвать этот ставший каким-то родственным союз было не так-то просто. Не хватало душевных сил. Что касается Вадима, так он и вовсе не помышлял о разводе. И Люба считала, что он не разводится по той же причине, что и она: они привыкли друг к другу, им было в какой-то степени удобно жить вместе. И тепло человеческих тел, когда мужчина и женщина ночами согревают друг друга, тоже еще никто не отменял.
Быть может, и она успокоилась бы и перестала рисовать в своем воображении сцены убийства мужа (господи, неужели это действительно было?!), скорее всего, она и поделилась бы с ним своим наследством весной… Но теперь, после прихода этой девушки, Анжелики, которая раскрыла ей глаза на мужа, прошлого не вернешь. Все ее надежды, которые жили где-то глубоко в ее душе, которые питали ее, мгновенно улетучились, едва она прочла первые строки дневника девушки Киры, любовницы Вадима и родной сестры Анжелики.
Ее визит она запомнит на всю жизнь. Ее первые слова о Вадиме, вопросы, обвинения… Кира пропала. Перед тем как исчезнуть, она общалась по телефону исключительно с Вадимом. И еще с одним человеком, какой-то девушкой по имени Таня. Но в основном все-таки с Вадимом. Анжелика наняла частного детектива, чтобы тот разыскал Киру.
– Вы не знаете, что могло случиться между вашим мужем и Кирой приблизительно в середине октября, тогда, когда сестра пропала?
Интересно, что она имела в виду? Вот если бы она спросила, что произошло в вашей жизни, в вашей семье двенадцатого октября, вот тогда Люба ответила бы ей, что да, произошло, трагедия! Убили сестру Валентину.
Сейчас Люба смутно помнила, какие еще вопросы задавала ей эта молодая, красивая, но очень злая девушка по имени Анжелика. Вероятно, она хотела от жены любовника своей сестры узнать, какие отношения существовали между ними, не поссорились ли они… И она бы, возможно, не задавала всех этих глупых вопросов, если бы дверь ей открыл сам Вадим, ведь это ему были адресованы все эти жестокие вопросы! Но дома была одна Люба (Вадим, выйдя из дома за сигаретами, вернулся поздно ночью!), а потому весь ушат помоев вылили на ее голову. Девушка была сама не своя, когда набросилась на ничего не подозревающую Любу с обвинениями. Может, она предполагает, что Вадим бросил Киру, и та покончила собой?
Любе под нос сунули дневник Киры, в котором было много чего интересного о Вадиме, да и о самой Любе. Оказывается, Кира жалела ее, Любу, жену своего любовника, одновременно мечтая о том, как она вытеснит ее из супружеской жизни с Вадимом. Больше того, Вадим, оказывается, пообещал, что поселит Киру в их квартире!!!
Лицо Любы пылало, когда она читала эти строки: «Что поделать, такова жизнь! Если между ними нет любви, то зачем жить вместе? Вадим даст ей отступные, и Люба исчезнет из нашей жизни. Зачем ей такая большая квартира? К тому же у них нет детей, а я рожу Вадиму двоих, а может, и троих…»
Удар ниже пояса!
«Вадим говорит, что давно уже не спит со своей женой. Может, и врет, но может, и нет. Да какая мне разница? Пусть уж напоследок побудет для нее мужем в полном смысле этого слова. Недолго уже осталось. Мне даже как-то жаль ее, эту женщину…»
Запись от 13 октября:
«Вчера он привел меня к себе домой, впервые… Мне было не по себе. Зато я увидела квартиру, где буду скоро жить. Очень красивая. Все так со вкусом сделано. Вот только неожиданно вернулась жена. Думаю, что она все-таки подозревает Вадима, иначе бы не вернулась так неожиданно с дачи. А он-то как перепугался! Запихал меня в кладовую! До сих пор не могу прийти в себя. И не знаю, то ли сделать вид, что не обиделась, или же все-таки объяснить ему, что так поступать со мной нельзя. Что я не сапог какой, чтобы меня вот так вот засовывать в какие-то кладовки… Зато я могла вблизи разглядеть эту Любу. Так, ничего особенного. Она была мокрая, как мышь, вспотела… Словно бежала по лестнице, задыхалась… Что-то у них там в семье случилось… Но это не мое дело. Кажется, кто-то утонул…»
Больше в дневнике записей нет.
От этой последней записи у Любы вообще волосы на голове зашевелились. Анжелика ее еще о чем-то спрашивала, а Люба думала только об одном: когда она вернулась домой, чтобы рассказать о гибели Валентины, в ее квартире, в кладовке, сидела посторонняя женщина, любовница Вадима, и все слышала!
Если Вадим уверен в том, что Валентину убила Люба, и если он боится, чтокогда схватят ее, то она, считая, что и он тоже косвенным образом причастен к убийству (поскольку это он первый заговорил об убийстве Валентины как единственном способе присвоить ее деньги), не станет об этом молчать, то, может, он убил Киру как свидетельницу?
Разве о таком расскажешь постороннему человеку?
Но как он мог предположить, что это она убила ее?
Да, она не стала его разубеждать, и причина была в том, что, во-первых, это было бессмысленно. Ведь они договорились, что она поедет на озеро, чтобы встретиться с Валентиной и попросить у нее денег. И именно в этот день ее убили. Ну как тут не сопоставить такие факты?!!!
Во-вторых, думая, что его жена – убийца, пусть и он побаивается ее, пусть думает, что, когда ее схватят, арестуют, посадят, она не станет молчать и потянет его за собой как соучастника.
А еще хоть это и глупость, но она хотела, чтобы он посмотрел на нее другими глазами. И не то что как бы зауважал ее за совершенное ею дерзкое преступление, просто ей хотелось, чтобы он увидел, насколько она сильная личность, раз решилась на такое. Что она не тряпка, не размазня какая.
Это потом она поняла, что совершила глупость, не рассказав всей правды. Правды о том, что же произошло на озере на самом деле.
А правда была на поверхности. Просто Вадим ничего не понял. С мелкой душонкой, объятый сильнейшим желанием присвоить не принадлежащие ему деньги, предатель, изменщик, человек с гнильцой внутри, обманщик, мошенник, подлый авантюрист, он и представить себе не мог, насколько Люба дорожила своей сестрой. И что никогда-то она ей не завидовала, а наоборот, любила ее всем сердцем и радовалась ее успехам. И что всякий раз, прося у нее денег, чтобы покрыть мужнины долги, сгорала от стыда. Понимала, что злоупотребляла добротой сестры, но просила и брала у нее деньги, осознавая, что для сестры это – не суммы, что она рада ей помочь, не задавая лишних вопросов.
То, что произошло между ними на озере, не знает никто. Кроме Валентины. И только она одна могла бы подтвердить ее невиновность.
Знала Валентина и то, почему Люба приехала к ней на озеро одна. Гинер спал в раскладном кресле, когда Люба приблизилась к месту пикника. Увидев Любу, Валя быстро встала с пледа, и они с сестрой отошли подальше от спящего Гинера, скрылись за смородинными кустами. Обнялись.
– Ты одна? А где твой Вадим? Ты ему не сказала о нашем приглашении? Не захотела его взять с собой?
– Нет, не сказала. И не захотела… Хотела просто тебя увидеть, поговорить… Без него. И без Алика.
– Ничего не буду спрашивать, – произнесла Валя, целуя сестру в щеки и усаживаясь на траву. Сорвав несколько цветов, она быстрыми движениями сплела их между собой.
– Ты что, собираешься венок плести? – Люба уселась рядом с ней и тоже сорвала несколько желтых цветков. – Я уж думала, что в октябре и цветов-то не бывает…
– Это дикая астрочка, а это, как видишь, одуванчик, он цветет до заморозков… Будет вот такой желтый букет!