Впрочем, удивляться тут нечему: в наше время люди часто стараются избежать каких-то неприятностей для себя именно путем молчания и ничегоневидения. Не понимая по глупости, что этим опять же себя и подставляют, потому как могут оказаться участниками следующей по счету неприятности. И я уже давно научился определять по лицу – кто будет говорить много и откровенно, старательно выказывая собственное отношение к происшедшему, кто будет больше сам спрашивать и сверкать при этом глазами в предвкушении того, что сможет поделиться с кем-то третьим информацией, а кто вообще избежит разговора.
Ну и ладно. Начало неудачное – с утра это всегда неприятно, но что-то выудить я все равно смогу. Хорошо, что первый потенциальный свидетель не захлопнул у меня перед носом дверь. Проход открыт. И я пошел по квартирам, начиная со второго этажа, потому что на первом этаже по длине всего дома расположена библиотека и какие-то отделы банка. Сам же банк построил себе большое и солидное здание через дорогу. Кстати, прямо за банком располагается райотдел милиции. Так что предполагаемой убийце не надо было идти слишком далеко.
Но – увы и ах! – запустили меня, подозрительного, только в две квартиры. В других или уже не было никого дома, или просто говорили из-за двери, что ничего не знают и не видят необходимости в разговоре. Да, менты и в этом имеют больше возможностей для сбора информации. Их хотя бы за порог пускают, хотя тоже без удовольствия. Если бы они еще желали и имели время ходить и спрашивать, чего бы лучшего оставалось желать…
На втором этаже дверь открыл необъятных объемов детина с небритой несколько дней физиономией. Наверное, он когда-то занимался спортом, иначе жир бы у него уходил целиком в пузо и в место ниже спины. У этого же и плечи необыкновенной толщины – впечатляют не меньше, чем живот.
– Чего надо?
Я представился и показал удостоверение. Он в него даже не глянул.
– Заходи. Пиво будешь?
– За рулем… – ответил я, разуваясь в прихожей.
– Ну и зря… Пиво – это жидкий хлеб. Ты насчет этого?… С пятого этажа?…
– Чанышев, – подсказал я и включил в кармане диктофон. Удобная штука, особенно если вывести микрофон от него в собственный воротник.
– Ага. Валек… Я-то его еще пацаном помню. Серьезный такой, насупленный всегда ходил. Шахматами, наверное, занимался. Всегда шахматную доску с собой носил.
– А когда из пацаньего возраста вышел, таким же насупленным остался? – Меня интересовал круг общения убитого. К сожалению, я сразу не поговорил с Гошей Осоченко. Сказался мой слишком небольшой опыт сыскаря. Думал сначала познакомиться с милицейскими протоколами, а потом уже решать. За бесполезное дело я тоже не хотел браться.
– Да кто его знает? – детина налил пиво в высокий стакан и долго цедил «жидкий хлеб» сквозь зубы. С его «авторитетом» в образе живота можно позволить себе выпивать не только стаканы, не отрываясь, а целые трехлитровые банки. – Я на Севере долго работал. Второй год как вернулся. Так, встречал его иногда в подъезде. Из окна порой видел. Насупленный-то он остался, а так – вежливый, всегда здоровался.
– Чем он занимался?
– Вот уж чего не знаю… Где-то, наверное, работал. Его часто на машинах до дома довозили – это я видел. Я сам водила… Сейчас на инвалидности после аварии… Понимаю, что на таких иномарках просто так до дома не подвозят.
– На каких? – На солидных. Чаще на джипах. Разные машины. Наверное, фирма, где работал, большая…
– А друзей его не знаете?
– Я не сильно любопытный. Вижу иногда кого-то чужих… Может, к нему, может, к кому-то другому… Не буду же я спрашивать…
– А его жену вы знали?
– Только с ним видел. Даже не знаю, как зовут. Такая вот… – верзила свернул фигу.
Этот разговор ничего не дал. Я распрощался с хозяином, поблагодарил за беседу, хотя благодарить следовало не за нее, а только за то, что он позволил мне, как зрителю в цирке, посмотреть на моментальное поглощение нескольких литров пива. Правда, я не аплодировал. Должно быть, от зависти.
Следующая дверь, которая открылась на мой звонок, – на четвертом этаже. Пожилая сухопарая женщина, не выпускающая изо рта папиросу, мое удостоверение изучила тщательно, сверяя фотографию с оригиналом.
– Ну и что вам надо?
– Побеседовать хотелось бы… Насчет вашего убитого соседа сверху.
– Заходите. Только ноги хорошенько вытрите.
Я так старательно топтал половую тряпку перед порогом, что даже хозяйка не вытерпела, приглашающе махнула рукой.
– И вот здесь разуйтесь, – показала угол коридора.
Я и это выполнил безропотно. Не мент, я всегда разуваюсь в чужих квартирах.
– Я не знаю, что он из себя представлял… – Сизый дым застилает кухню, куда мы прошли для беседы, и кудрявыми слоями висит над ее химической завивкой. – Мне кажется, он нигде не работал.
– Почему вы так решили?
– Постоянно дома. И жена тоже дома. У нас тут такие полы и потолки, что каждый шаг слышно. Постоянно ночами шлепает, спать мешает.
– А выстрел?
– И выстрел я слышала. Часов в двенадцать это было. Только я не поняла, что это выстрел. Я телевизор смотрела. И подумала, что что-то упало. Потому что грохот такой был. Да я все милиции уже рассказала…
Вот еще интересный факт. А в материалах дела протокола допроса соседки нет. Надо сказать Лоскуткову.
– Вероятно, это упало после выстрела тело.
– Может быть, и так. Но как я могла предположить, что это за звук, если я выстрелы раньше только в кино слышала?
– А голоса, крики какие-нибудь доносились?
– Когда они ругаются, у нас тоже слышно. Особенно на кухне, через вентиляцию. В этот раз не ругались. Я незадолго до этого грохота на кухню выходила, чайник кипятила. Вот, опять, слышите? Она подняла перед носом длинный, как школьная указка, указательный палец.
Явственно над головой слышались шаги.
Шаги?
Но, насколько я понимаю, квартира должна быть опечатана. И отметку об этом я сам в деле читал.
– А кто там может быть? – спросил я самое нелепое, что могло прийти на ум.
– Откуда я знаю…
– Извините, – я стремительно направился к входной двери, быстро обулся и ринулся на пятый этаж, не успев завязать шнурки. И пожалел, что пистолет вчера оставил в сейфе. Но кто мог знать, что так дело обернется. Ведь вечером я даже не предполагал, что убийство Валентина Чанышева как-то связано с кровавым делом Лешего. И устраивать перестрелку с соседями или с гостями убитого тоже вчера не собирался.
Бумажная печать с росписями была разорвана строго посредине. Мог кто-то из детей побаловаться, а мог и кто-то из взрослых. Но так бумажка должна разорваться при открывании двери. Сам разрыв характерный. Если бы пальцем надавили, разрыв был бы несколько иной.
Я взялся за дверную ручку, повернул ее и толкнул дверь. Она была заперта. Но шаги-то я отчетливо слышал. Я нажал на дверь посильнее. Но дверь прочная. Прислушался. Квартира ответила мне тишиной. Здесь уже и шагов слышно не было. Может быть, мягкая дверная обивка их глушит?
Что делать? Позвонить Лоскуткову. Я спустился этажом ниже. Моя недавняя собеседница стояла в дверном проеме.
– Никого? – спросила удивленно.
– Закрыто. Но печать сорвана. Можно от вас позвонить?
– Телефон в комнате. Не разувайтесь.
– Постойте здесь. Слушайте. Если дверь наверху откроется, сразу зовите меня.
Я не прошел, а пролетел в комнату. Телефон на тумбочке рядом с телевизором. Четырежды набирал номер. Постоянно было занято. После очередной попытки ответил сам Лоскутков. Я коротко обрисовал ситуацию. Крикнул хозяйке квартиры, спрашивая номер кода на подъездной двери. Повторил код майору.
– Выезжаю, – сказал он и бросил трубку.
Я завязал свои шнурки и вышел в подъезд уже неторопливо. Женщина стояла, прислонившись к перилам, и прислушивалась.
– Тишина, – сообщила мне шепотом. Непонятно – зачем шептать, если только что громко говорила мне код?
– Вернитесь в квартиру и лучше пока не выходите, – посоветовал я.
Она согласно кивнула, закрыла дверь, но удаляющихся шагов я не услышал. Должно быть, прямо за дверью и осталась стоять. Я же поднялся на пятый этаж, встал сбоку от двери, так, чтобы в дверной глазок меня невозможно было увидеть, и стал прислушиваться к тому, что происходит за дверью квартиры Чанышевых. И уловил все-таки звук. Что-то тупо стукнуло один раз. Больше ничего.
Теперь, незваный гость, ты мой клиент. Не уйдешь. Просто некуда тебе деться. Только начнешь дверь открывать, я спрячусь в сторону и атакую сзади. Буду бить на отключку, как и положено безоружному.
Загремел замок этажом выше. Там открылась дверь и с громким стуком захлопнулась. Шаги. Спускался парень лет двадцати пяти.
– Вы кого ждете? – спросил он меня чуть не подозрительно. Взгляд суров и при этом насмешлив.
– Я знаю, кого я жду. Но не вас.
Парень пожал плечами на такую невежливость.
– Если Вальку, то напрасно.
– Я знаю, кого я жду. Но не вас.
Парень пожал плечами на такую невежливость.
– Если Вальку, то напрасно.
– Почему?
– Его позавчера грохнули… – Он как-то нехорошо, словно бы даже почти довольно ухмыльнулся и стал спускаться дальше, не дожидаясь моей реакции на сообщение.
Через десять минут послышались голоса снизу. Я понял, что менты прибыли. Заскрипел лифт, и одновременно раздался топот нескольких пар ног по лестнице. Лифт пришел одновременно с двумя поднявшимися ментами. Лоскутков сообразил и захватил с собой опера из райотдела – лысого Кудрявцева, у которого были ключи от квартиры.
Быстро открыли дверь. Я, как безоружный, вошел последним. И сразу уловил сквозняк. Балконная дверь распахнута. На балконе пожарная лестница идет с этажа на этаж. Пожарный люк открыт.
– Черт! – хлопнул я себя по лбу.
– Что? – спросил Лоскутков и прямо уставился на меня злыми рысьими глазами. Кажется, мент поимел желание меня убить.
– Он прошел мимо меня… Поговорили даже… Как я сразу не подумал, что обычно люди лифтом пользуются. А этот проверить хотел…
Глава 3
1
Автобус остановился, не доезжая до плотины. Лязгнули, как пасть крокодила, дверцы. Человек средних лет и среднего роста, но широкоплечий, кряжистый, в камуфлированном полувоенном костюме без погон, вышел на остановке и посмотрел на небо. Тучи ползли низко и плотно, предвещая если и не снег, то скорый дождь обязательно.
Человек поправил форменную кепочку, надвинул козырек почти на глаза и пошел по сырой, хотя и плотно утрамбованной дороге в городской сосновый бор. На плече он нес пустой рюкзак такой же камуфляжной расцветки. Дорога была скользкой еще после ночного дождя, но ноги в тяжелых, военного образца ботинках не скользили.
К тому же человек не собирался долго придерживаться дороги, а свернул вскоре прямо в молодой сосняк. Там трава хоть и сырая, но не такая скользкая, как земля на дороге.
Человек постоянно осматривался.
Углубившись в лес метров на сто, он достал из-за пазухи большой охотничий нож-мачете, попробовал лезвие пальцем и резким взмахом разрубил ветку в пару сантиметров толщиной, что перекрывала тропу – попробовал оружие в действии. И удовлетворенно, одобрительно хмыкнул. Так, с ножом в руке, он и двинулся дальше, постоянно к чему-то присматриваясь, часто оглядываясь.
В одном месте он подобрал большую и кривую сосновую ветку. Несколькими взмахами обрубил боковые сухие ответвления и сделал что-то вроде неуклюжего посоха-дубинки. Взмахнул, словно угрожая кому-то невидимому. И тоже удовлетворился. Этим посохом он и стал раздвигать ветви кустов.
Еще метров через сто человек подошел снова к дороге. Оказалось, что он срезал путь, видимо, хорошо ему знакомый. Не выходя на открытое место, человек проводил взглядом легковой автомобиль, что проехал мимо, – за рулем молодой парень, на заднем сиденье развалилась девушка, потом и сам двинулся по опушке.
Здесь дорога кончалась. Автомобиль заехал дальше в бор. Человек в камуфлированной форме посмотрел на свежие следы рубленого протектора, указывающие направление движения, но не пошел в ту сторону, а остановился около кучи корней и хвороста. Лесники все же не всегда пили водку, а иногда за бором ухаживали – подбирали сушняк. Человек стал копаться посохом в куче, разбрасывая наломанные ветром и человеческими руками ветки. Он, похоже, искал что-то.
Здесь его и задержали. Четверо ментов с тупорылыми автоматами выскочили, как с деревьев свалились, одновременно с разных сторон. Стволы смотрели прямо на человека. Пожелай он упасть, а они выстрелить, то вполне могли бы с такой тактикой перестрелять друг друга.
Но он, к счастью, сопротивления не оказал.
– Лапки подними.
– Что вам надо, ребята?
– Нож брось в сторону.
Человек отбросил нож.
– Документы есть? – спросили.
– Есть, – он полез во внутренний карман.
– Стоять. – Ствол сильно ударил человека между лопаток. – Лапки, мудак, кверху. Симонов, обыщи его.
– Да что вы в самом деле? Что вам надо?
– Сейчас машина подойдет, тогда и разберемся, кому что здесь надо.
Машина подошла почти сразу. Милицейский «уазик».
– Что ты здесь искал? – спросил капитан, показывая на кучу хвороста.
– Корни искал.
– Ну-ка, переворошите все, – скомандовал капитан ментам. – Что-то там должно быть. А ты садись в машину. Не туда, не туда… Через заднюю дверь, за решетку…
2
Я снова спустился на четвертый этаж и позвонил своей недавней собеседнице. Она открыла сразу. Значит, под дверью слушала. Любопытная тетя. Но такие в нашем деле бывают полезнее наряда ментов из райотдела.
– Вы не подскажете, на шестом этаже кто живет?
– Люся. Женщина с двумя детьми.
Она посмотрела недоуменно, никак, видимо, мысленно не связывая Люсю с квартирой Чанышевых.
– А из мужчин?
– Нет у нее никого. С мужем она уже три года как развелась. И чтоб кого-то приводила – я не видела… Люся – женщина серьезная.
– А на их этаже молодой человек… – я описал того, что прошел мимо меня по лестнице. – Такой там нигде не проживает?
– Нет. Там только один молодой – Юрка. Он школу заканчивает. В квартире напротив Люси живет. Но он ростом-то с меня, не больше.
– Спасибо. Я поднялся этажом выше. Лоскутков уже вызвал экспертов и следственную бригаду горотдела и сейчас выгнал всех с балкона, чтобы не наследили. Хотя, пожалуй, уже поздно. Мы все там побывали. И неизвестно, кто за что рукой в этой тесноте и в спешке взялся. Могли отпечатки и заляпать. Ведь когда смотрели на путь, которым преступник ушел, мысли были только об одном – о погоне. Это потом я сообразил, что гнаться уже не за кем. Паровоз ушел.
– Обыск в квартире производили? – спросил Лоскутков опера из райотдела.
– Зачем, здесь и так все было ясно. Только наркоту забрали. Нам Чанышева сама показала, где у нее что припрятано.
Майор посмотрел неодобрительно, хотя и знал, что обыск производится далеко не всегда. Сам он к обыскам имел почти садистское пристрастие – нравился, видимо, ему вид разбросанных и перевернутых предметов, – а однажды умудрился провести обыск даже у меня. Тогда мы и познакомились.
– Кстати, а почему в материалах нет протокола допроса соседки с четвертого этажа? – спросил я.
– Я сам пару раз к ней заходил, оба раза никого дома не было. Откуда я могу знать – где она. Может, она и не живет здесь. Может, у детей, за внуками ухаживает. Может, у нее домик в деревне…
– То есть ты хочешь сказать, что ее не допрашивали?
Кудрявцев мотнул головой так, что мне показалось – он отмахнулся от меня лысиной.
– Никто ее не допрашивал.
– Сержант, – попросил я. – Пригласи сюда соседку с четвертого этажа.
– А что такое? – коротко и настороженно спросил злой Лоскутков. Он уже понял, что следствия вообще никакого не было. Так, отписали бумажки и посчитали, что отчитались. А моей педантичности мент верил. Только всегда подозревал, что я не все ему говорю.
– Я с ней сегодня беседовал. Женщина говорит, что ее уже допрашивали. Приходили из милиции.
– Еще не легче, – вздохнул опер и потер ладошкой раннюю, не по уму лысину. – Может быть, Свиридов – наш следак? Так он бы протокол к делу подшил. А больше… так вообще некому. Она не врет?
Я ничего не ответил.
Сержант привел соседку, и Лоскутков ушел с ней на кухню, где можно было бы присесть, не так боясь стереть чужие отпечатки. Я пока зашел в другую комнату, посмотреть, что там и как. Здесь в первую очередь привлек внимание компьютер. С него почему-то был снят кожух. Я в компьютерах не великий знаток – уровень примитивного пользователя, но даже мне показалось, что что-то здесь не так стоит, как оставил бы рачительный хозяин. А что он хозяин рачительный и технику свою уважающий, об этом красноречиво говорила книжная полка со множеством книг и особенно журналов на компьютерную тему.
Приехала следственная бригада горотдела. Лоскутков дал распоряжения. Ему самому было некогда здесь торчать, в городе проводилось какое-то мероприятие по поимке Лешего.
– А ты со мной поедешь, – сказал майор мне.
– В качестве арестованного?
– Сможешь фоторобот сделать?
– Попробую. Если ваши компьютеры не такие, как местный. – Я кивнул на вторую комнату. Майор заглянул в распахнутую дверь, минуту рассматривал письменный стол и стоящее на нем электронное оборудование, потом что-то тихо сказал приехавшему следователю. Тот тоже заглянул в дверь и кивнул Лоскуткову.
Мы спустились по лестнице, чтобы не ждать лифт. Рядом с моей машиной стоял старенький, маленький, серенький, словно грязный, «БМВ-320». Два человека смотрели на меня, когда я открывал свою «развалюху». Лица у парней незнакомые. А я высматривал того, что прошел мимо меня по лестнице.
Чуть в стороне, даже не заехав на стоянку, остановился черный «Мерседес-280». Оттуда тоже кто-то смотрел, но сквозь тонированные стекла различим был только водитель, да и то недостаточно ясно.