– Да, конечно, это серьезная душевная травма, – согласился Гуров.
– Если бы только это! Домой вернулась, а тут опять несчастье – младшую сестру, когда она еще служила, какие-то отморозки прямо средь бела дня силой увезли с собой, зверски над ней поиздевались и бросили связанную в поле умирать. Просто чудо, как она выжила!
– А можно немного подробнее? – попросил Лев, коротко переглянувшись со Стасом.
Сочувственно вздыхая, заведующая кадрами в общих чертах рассказала историю похищения, безуспешных поисков и случайного обнаружения Ани Росининой.
– И вот теперь ей могут помочь только где-то за границей. Мы уж хотели начать складываться всем коллективом, но Нина отказалась. Там, оказывается, нужны такие деньги, что нам и не снились. Вот беда-то какая… А для чего вообще вам нужны эти люди? Например, та же Нина? – неожиданно спохватилась кадровичка.
– Видите ли, одна из ваших сотрудниц, возможно, была свидетелем одного серьезного происшествия. – Стас тут же вдохновенно сочинил подходящую версию. – Мы о ней не знаем практически ничего, а найти надо бы. Кстати, Нина сегодня на работе?
– Точно вам не скажу, но с утра ее не видела. Возможно, у нее выходной после ночного дежурства. Узнайте в хирургии, там лучше знают.
В хирургическом отделении оперов уведомили, что Нина Росинина сегодня и в самом деле выходная. Выйдя за ворота больницы, друзья остановились в раздумье. Крячко достал сигареты и, закурив, протянул пачку Гурову. Тот, вначале потянувшись, в последний момент решительно отмахнулся.
– Да нет, наверное, не стану. Вроде еще и тянет, но уже на душу не идет, – поморщился он.
– Куда теперь? Домой к Росининой? – спросил Станислав. – Тут я вот взял ее домашний адрес и снял на телефон фото из личного дела. Между прочим, очень даже хорошенькая! Просто прелесть! Честно говоря, сажать такую – край, как не хотелось бы…
– Нет, домой к ней пока не поедем. Сначала давай заглянем в военкомат. Посмотрим, где именно она служила. Уж если идти по какому-то конкретному поводу, надо запастись на сто процентов выверенными фактами.
Выйдя из машины у белой двухэтажки с вывеской, извещающей о том, что здесь находится судаковский РВК, опера проследовали в отдел, ведающий учетом военнообязанных, числящихся в запасе. И сразу же столкнулись с неожиданным отказом – сотрудница заявила, что, с учетом особого грифа на личном деле военнообязанной Росининой, получить информацию о месте ее службы можно только с разрешения чуть ли не министра обороны. Но на деле оказалось, что вполне достаточно «добро», полученное от райвоенкома. Спустившись в отдел учета, моложавый, но почему-то совершенно седой подполковник, выслушав претензии оперов, хоть и нехотя, но согласился ознакомить их с досье «секретной» медсестры.
Увидев в графе «Место службы» запись, извещавшую о том, что последние несколько лет Нина Росинина почти постоянно находилась на территории Чеченской Республики в составе батальона ВДВ специального назначения по борьбе с террористическими группировками, опера поняли: это действительно может быть только она.
Вскоре они ехали по почти деревенской улице, сплошь застроенной разномастными особнячками. Постучав в калитку дома, где согласно имеющемуся у них адресу проживали Росинины они увидели мужчину лет пятидесяти с небольшим, который неспешно убирался во дворе. Заметив нежданных гостей, мужчина отставил метлу и вышел на улицу.
Гуров достал удостоверение и, представившись, попросил позвать Нину.
– Ну, во-первых, я хотел бы знать, для чего она вам? – нахмурившись, спросил хозяин дома.
– Видите ли, мы расследуем одно серьезное происшествие, а Нина, насколько нам стало известно, может располагать интересующей нас информацией, – пояснил Лев.
Ему очень не хотелось говорить отцу девушки, что она уже фактически подозреваемая, со всеми вытекающими последствиями – мало ли как отреагирует этот не в меру насторожившийся гражданин. Но, судя по всему, его «маленькая военная хитрость» не сработала. Выслушав опера с мрачновато-горькой усмешкой, мужчина заговорил жестко и безапелляционно:
– Не надо вешать мне лапшу на уши! Тут вам скорее другое нужно. Вы же сюда приехали искать того, кто пришил этого поганого упыря, который правил нашим районом? И, наверное, узнали, что Нина служила в ВДВ, а ее сестренку год назад средь бела дня бандюганы похитили и сделали калекой. И теперь вы будете хватать всех подряд, чтобы выставить его виноватым… Вон как Кольку Урюпца. Хапарь его дочку изнасиловал, и никакой ответственности. А Колька тут же оказался в кутузке.
– Вообще-то Урюпца уже отпустили, причем по нашему требованию, – молча выслушав раскипятившегося хозяина дома, уточнил Гуров.
– Да слышал я… Ну а что его держать-то? Какой суд поверит в то, что это он связал двух хапаревских орангутангов и грохнул его самого? Вот если моя Нинка – это уже другой коленкор. У нас ведь как? В Москве на рыжего «электрика» кто-то там покусился, кого сцапали? Десантуру! Она всегда и во всем виновата! Вот когда мое дите, побитое, поруганное и изувеченное, валялось и умирало в бурьянах, что-то никого из Москвы не прислали ловить насильников. А чуть коснулось сволочи при чине – тут же примчалась целая рать сыщиков, – саркастически рассмеялся мужчина.
– Ладно, пойдем. – Стас тронул Льва за руку. – Разговора не будет.
– Подожди… – изучающе посмотрел на хозяина дома Гуров. – У вас лично к нам какие-то претензии есть?
– Лично к вам, как к людям, – нет. Но к милиции у меня претензий выше крыши. А вы знаете, что у нас в городе только за прошлый год без вести пропало больше десятка девчонок? И не каких-нибудь там шалапуток – гулен, наркоманок… Нет! Пропадали-то девчонки наподобие моей Анютки – скромные, порядочные. Кто их крал, куда их девал? Люди говорят, что их и в бордели подпольные продавали, и на органы отправляли, и, как мою Анютку, искалечив, кидали на съедение бродячим собакам… А кого за это сажают? Ловят случайного бомжа, в ментовке ребра ему ломают, он все подписывает и идет на зону. А настоящие виновники и в ус не дуют. Как так можно?!
– Понятно… Извините, что побеспокоили. До свидания!
Гуров повернулся и пошел к машине. Глядя ему вслед, мужчина тяжело вздохнул.
– Ну… Нины и в самом деле нет дома, – сказал он уже несколько иным тоном. – Она недавно куда-то уехала. Анютку с собой забрала и уехала. Я спрашивал, куда едет, но она не сказала.
– Они вдвоем уехали? – повернувшись к нему, уточнил Лев.
– Нет, их повез Нинкин ухажер, Володька. Час назад на своей «девятке» примчался, сумки в багажник покидали, собрали документы – и ходу. А куда, чего – непонятно…
– Володька Коповой?!
– А вы его знаете? – удивился хозяин дома.
– А как же! Он тут у нас первый помощник. Отличный парень, капитан милиции, замначальника уголовного розыска… – Лев говорил не спеша, наблюдая за реакцией хозяина дома.
– Что вы говорите?! – тот явно был ошеломлен. – Володька работает в мен… в милиции? Едришкин корень! Черт побери! С этими вахтами нескончаемыми и не знаешь, что дома творится. Ну, Нинка! Ну, отчебучила – нашла ухажера!
– А что вам этот Коповой, дегтем, что ли, мазанный? – язвительно прищурился Крячко. Узнав о том, что Росинина и капитан уехали вместе, он на какое-то время утратил дар речи. Но затем, припомнив недавнее замечание Гурова по поводу сходства словесного портрета покупателя спортивного костюма и их помощника, несколько оправился от шока: – Считаете, что если он мент, так вашей дочке не пара?
– Да не то! – досадливо крякнул Росинин-старший. – Я ж всякий раз, когда он к нам заходил, чесал милицию так, что только перья летели. А он, оказывается, сам там работает. И Нинка ни слова об этом не сказала. Вот, блин, оконфузился… Постойте! А куда же это он мог Нину с Анюткой увезти? Чего это они так спешили, как на пожаре? Что вообще происходит?! – растерянно развел он руками.
– Не волнуйтесь! Ничего страшного не происходит. Нина и Анюта в надежных руках – это я вам гарантирую. Все будет хорошо! – Кивнув на прощание, Гуров сел в машину.
– Слушай, Лева, что-то я тоже вообще ничего не понимаю, – устроившись рядом с ним, недоуменно заговорил Станислав. – Что он задумал, этот наш Володя?
– Я тебе потом объясню. Сейчас мы дожидаемся спецопергруппу, передаем ей Абрека, после чего едем в гостиницу, и уже оттуда отправляемся в Москву. В принципе наша миссия здесь завершена полностью, – как о чем-то малозначащем сообщил Гуров, набирая на сотовом номер Копового. – Ну вот, как и следовало ожидать, телефон отключен. Значит, я не ошибся…
…Около часа прождав в коттеджном поселке, Гуров услышал сигнал своего телефона, запиликавшего какой-то незатейливый мотивчик. Раздавшийся в трубке незнакомый голос уведомил, что это старший спецопергруппы майор Лыков, прибывший для сопровождения задержанных бандитов. Объяснив звонившему, как найти поселок, Лев попросил Стаса выехать к околице и встретить там машину опергруппы, а сам остался у виллы Захарухина, «на всякий пожарный». У него были опасения по поводу того, что кто-то из банды мог остаться на подстраховке и, позвав подмогу, в решающий момент попытаться освободить своего главаря.
Но, как видно, Абрек, понадеявшись на себя, свои личные возможности и свою крутизну, о подстраховке даже не подумал. Вскоре к дому подрулила «Газель» без особых примет и знаков отличия, с белыми занавесочками на окнах, следовавшая за их служебной «Волгой». Из фургона высыпало пять человек в камуфляже и с автоматами. Майор Лыков, сухощавый, с острыми, угловатыми чертами лица и цепким, ястребиным взглядом, показал удостоверение и бумагу, подтверждающую его полномочия. Всей компанией спустившись вниз, опера и спецназовцы взяли в кольцо донельзя скисших бандитов и, препроводив их к «Газели», загрузили в задний отсек, специально приспособленный для транспортировки задержанных.
…Когда они поднялись к себе в номер, Гуров невозмутимо продолжил разговор, прерванный у дома Росининых.
– Видишь ли, Стас, я еще позавчера предположил, что Коповой ко всей этой истории с Захарухиным имеет хотя бы косвенное отношение. Понимаешь, из всех тех, с кем мы сталкивались в эти дни, он один идеально вписывался в составленный мною психологический портрет того самого «ниндзя». Но я тогда еще сильно сомневался в этом, поскольку слишком уж нелогичным было бы увидеть в заместителе начальника угро уездного Робин Гуда. Или Зорро – это уж кому что больше нравится.
– А почему же мне ничего об этом не сказал? – недовольно нахмурился Стас.
– Если бы я тебе сказал, ты на него даже смотреть бы стал иначе, – окинул взглядом своего чрезмерно эмоционального приятеля Лев. – Не говоря уже обо всем остальном. А он парень, как ты видел сам, очень наблюдательный и сразу смог бы раскусить, откуда и какой тут «дует ветер». И тогда мы вообще могли бы безнадежно забуксовать. Вчера я еще сомневался, но сегодня убедился окончательно: «ниндзя» и Владимир Коповой – одно и то же лицо.
– Но почему же ты тогда позволил ему уехать неизвестно куда?
– Причин несколько. Во-первых, у меня даже сейчас в отношении него нет реальных фактов и улик. Во-вторых, я очень не хотел бы, чтобы о том, кто он есть на самом деле, узнали местные чины, а через них – вся бандитско-воровская рать. Ну а в-третьих… Знаешь, как человек, он мне слишком симпатичен, чтобы вот так взять и защелкнуть на нем наручники. Успеется!
– Но ты хотя бы догадываешься, куда эти трое могли податься? – застегивая на сумке «молнию», поинтересовался Крячко.
– Учитывая то, что Володя и Нина взяли с собой Аню, означать это может только одно: они собираются немедленно отправиться в Швейцарию. Помнишь, мать Ани о какой-то тамошней клинике говорила? Значит, их надо искать среди пассажиров московских или каких-либо соседних с Москвой аэропортов.
– А почему бы им не улететь прямо отсюда? – пожал плечами Стас.
– Из Чертокуличинска рейсов за границу нет – аэродром не позволяет. Да и мы их здесь могли бы застигнуть в два счета. Так что, вероятнее всего, рванули они в Москву. И появятся в аэропорту – уверен в этом – прямо перед посадкой. Поэтому я еще в Судакове созвонился с Петром и попросил его выяснить, где и на какое время заказаны билеты до Швейцарии на Копового и сестер Росининых.
Тогда же Гуров позвонил и в местный аэропорт, заказав два билета на ближайший рейс до Москвы. Теперь нужно было уточнить, на какое время намечено отбытие. Лев снова набрал номер аэропорта и услышал, что улететь они могут через час. Это известие привело Стаса в крайнее уныние. Он все еще надеялся, что ему удастся увидеться с Риммой, чтобы, как он посетовал Льву, «хотя бы проститься по-человечески». Но тот лишь развел руками – уже ничего не изменить.
До крайности раздосадованный Стас набрал номер Захарухиной. Услышав его голос, та защебетала утренней пташкой и с ходу сообщила, что завтра утром Тит Агафонович на весь день уезжает в случайно обнаруженный им старообрядческий храм в окрестностях губернского центра. Это давало им шанс снова увидеться, без риска попасть на глаза сурового блюстителя морали… Но Крячко, горестно вздыхая, уныло поведал Римме об их с Гуровым скоропалительном отъезде в Москву.
Услышав эту новость, та сразу же осеклась и, помолчав несколько мгновений, заговорила уже совсем другим тоном:
– Что, наигрался, и в кусты? Поматросил и бросил? Ну и катись в свою Москву! Чтобы больше не смел мне звонить. Понял? Никогда!! – закончила она со слезами в голосе и отключила связь.
Глядя, как Стас с остервенением забегал по комнате, готовый швырнуть о стенку телефон или сотворить что-то еще подобное, Лев крепко взял его за руку и, остановив, поинтересовался:
– Тебе она очень дорога? Если – да, то… Можешь остаться. Езжай к Римме, сделай ей предложение. Что так смотришь? Женщина она красивая, душевная, ранимая. У вас будет замечательная семья, она тебе родит прекрасных детей. Будешь жить в Судакове – как сыр в масле кататься. Тут у тебя очень широкие перспективы – сможешь работать в органах, сможешь уйти в бизнес… Так что, действуй – я не возражаю.
Выслушав приятеля, Крячко как-то сразу остыл и, плюхнувшись в кресло, некоторое время сидел в глубоком раздумье. Гуров молча паковал вещи в сумку. Понаблюдав за ним, Стас еще раз вздохнул и, поднявшись, тоже начал собираться. В полном молчании они вышли из номера и сели в поджидавшую их машину. Лишь здесь Крячко наконец, окончательно восстановив душевное равновесие, негромко заговорил:
– Как ни досадно, но ты, Лева, абсолютно прав. Я не создан для семейной жизни. Я только представил себе, что не будет всей этой нашей нервотрепки, суматохи, погонь, расследований… и мне тут же показалось, будто я сам себя сажаю под замок. А Римма… Надеюсь, она поймет и простит…
Когда в областном УВД были завершены все формальности с оформлением командировочных предписаний и «Волга» помчалась в сторону аэропорта, Стас оглянулся, чтобы, так сказать, подарить прощальный взгляд Чертокуличинску, который всего за несколько дней почему-то стал ему очень близок и даже чем-то дорог. И тут он неожиданно заметил «Ауди», показавшуюся мимолетно знакомой. Он поднапряг память и сразу же вспомнил, что видел эту машину невдалеке от областного УВД. Она еще тогда выглядела, на его взгляд, странно и подозрительно. И вот – на тебе! – эта же самая «Ауди», говоря языком шпионских романов, висит у них на «хвосте».
– Лева, за нами – «хвост»! – вполголоса сообщил он.
– Знаю… – невозмутимо улыбнулся Гуров, даже не потрудившись оглянуться. – Я и рассчитывал, что за нами начнут шпионить.
– Надо полагать, это кто-то из медяковских? – Крячко снова оглянулся.
– Именно! Медяк, скорее всего, следил и за нами, и за Абреком. Не исключаю и того, что он может знать о налете Абрека на дом Захарухиных. Но он не знает главного – где общак. Наехать на Римму, как это сделал Абрек, он не посмеет, но и упустить из своих рук огромный куш для него все равно что сделать себе харакири. Поэтому его соглядатаи теперь будут таскаться за нами везде и всюду. Наверняка, я думаю, он сейчас заплатит любые, самые сумасшедшие деньги, чтобы с нами в один самолет попал кто-то из его банды.
– В общем, пошла игра по-крупному, – понимающе ухмыльнулся Стас. – Мне это нравится. Противник ставит тебе ловушки, капканы, воображает себя хозяином положения… А потом вдруг оказывается, что ловец угодил в собственные сети. То есть стоит предполагать, что в какой-то момент Медяк лично выйдет на сцену?
– Да, похоже, так все и задумано, – хмыкнул Гуров. – Но этот спектакль пройдет по нашему сценарию – и никак не иначе. Медяк даже не подозревает, какой его будет ждать «сюрприз»…
…Губернский аэропорт, – несколько обветшавшее здание, построенное, скорее всего, годах в шестидесятых, когда главным средством авиаперевозок здесь были знаменитые «кукурузники», – вопреки ожиданиям оперов оказался не обделенным клиентурой. Десятки пассажиров, сидя на изрезанных, исцарапанных креслах из гнутой фанеры, терпеливо дожидались своих рейсов.
Взяв билеты и сдав свои дорожные сумки в багаж, Гуров и Крячко опустились в свободные кресла, держа в поле зрения билетную кассу с жиденьким хвостом очереди. Долго ждать не пришлось. Вальяжно вышагивая, к очереди подошли двое рослых «битюгов», которые, став за теткой в цветастой косынке, как бы от нечего делать пробежались по залу ожидания изучающим взглядом. Скучающе глядя на расписание, Лев боковым зрением поймал взгляд одного из парней и понял: это соглядатаи. Стас тоже раскусил что к чему и чуть слышно обронил:
– Прискакали, голубчики! Судя по номерам наших мест в самолете, билетов хватит и на них.
– Гарантия! – согласился Гуров.
В этот момент голос дикторши объявил о начале регистрации пассажиров, взявших билеты на Москву.
…В салоне самолета опера сразу же отметили, что соглядатаям билеты достались ближе к хвосту. Медяковские сидели позади них, неустанно сверля им спины недружелюбными взглядами. Крячко, буквально физически ощущая присутствие витающего в салоне негатива, не выдержал этой моральной пытки и сердито прошептал Гурову, недовольно покосившись в сторону шпиков: