— Нет! — выпалил он и вырвал руку. Я не стану. Не могу… — Он был готов расплакаться. — Иди первый, Том.
— Но я позвал ее для тебя, — хрипло произнес Том. — Когда поймешь, как это приятно, с ума по ней будешь сходить.
— Пожалуйста, Том, не заставляй меня. — Голос его дрожал, Гай в отчаянии бросил взгляд в сторону лестницы. — Я хочу домой. Отец узнает.
— Я уже отдал ей шиллинг, — попытался урезонить его Том. — Деньги пропадут зря.
Мэри снова схватила Гая за руку.
— Пошли! — потащила она его. — Красавчик! Я на тебя глаз положила, правда. Ты такой сладкий.
— Пусть первым идет Том! — в панике повторил Гай.
— Ну хорошо! — Мэри повернулась к Тому. — Пусть мастер Том покажет тебе дорогу. Он уже может отыскать ее с завязанными глазами, так часто там бывал. — Она схватила Тома за руку, потащила к ближайшему гробу, который оказался саркофагом сэра Чарлза, героя Кале, и откинулась на него. — И не только у меня, — хихикнула Мэри в лицо Тому, — но и у Мейбел, и у Джилл, если только они не лгут, и еще у половины девушек в деревне, как я слышала. Настоящий бык наш мастер Том.
Она опустила руки и потянула завязки штанов Тома. При этом девушка приподнялась на цыпочки и впилась губами в его губы. Том притиснул ее спиной к каменному гробу. Поводя глазами в сторону брата, он пытался что-то сказать ему, но мягкие влажные губы и длинный кошачий язык, глубоко проникший в его рот, не позволяли.
Наконец Том высвободил лицо, чтобы вдохнуть, и улыбнулся Гаю. Его подбородок был мокрым и блестящим от слюны девушки.
— Теперь я покажу тебе самое сладкое в мире — ничего лучше ты и в сто лет не увидишь.
Мэри по-прежнему прижималась спиной к крышке гроба.
Том наклонился и привычно распустил шнурок, стягивавший юбку; та упала к ногам девушки. Под юбкой ничего не было. Тело у Мэри оказалось гладкое и белое, словно вылепленное из лучшего свечного воска. Близнецы разглядывали его с благоговением, а Мэри — с гордостью демонстрировала. После долгого молчания, прерываемого только шумным дыханием Тома, Мэри обеими руками сняла через голову блузку и бросила на крышку гроба за спиной. Она повернула голову и посмотрела в глаза Гаю.
— Хочешь их? — спросила она и сжала полные груди ладонями. — Нет? — Она усмехнулась. Парень, потрясенный, дрожал. Мэри медленно провела руками по своему телу, мимо глубокой ямки пупка. Потом пинком откинула юбку и широко расставила ноги, по-прежнему глядя на Гая. — Ты ведь никогда не видел такой киски, мастер Гай?
Под ее пальцами затрепетали завитки волос. Мэри ласкала себя. Гай издал сдавленный звук, и она торжествующе рассмеялась.
— Поздно, мастер Гай, ты свой случай упустил. Жди теперь!
К этому времени Том спустил штаны до лодыжек. Мэри взялась за его плечи, подтянулась и обхватила за шею, а ногами обвила талию.
На Мэри были дешевые стеклянные бусы, которые застряли между их телами. Нитка лопнула, и блестящие бусины каскадом стекли с их тел и рассыпались по полу. Они, казалось, этого не заметили.
Гай со странной смесью ужаса и зачарованности наблюдал, как его брат прижал девушку к саркофагу деда и с рявканьем стал пронзать ее своим стилетом, а Мэри прижималась к нему. Она начала издавать легкие мяукающие звуки; они постепенно становились все выше и выше, пока девушка не завизжала, как щенок.
Гай хотел отвести взгляд, но не мог. Он завороженно смотрел, как его брат откинул голову, широко разинул рот и издал ужасный, болезненный крик. «Она убьет его! — подумал Гай. И потом: — Что я скажу отцу?» Лицо Тома побагровело и заблестело от пота.
— Том! Ты в порядке? — Слова вылетели у Гая сами собой.
Том повернул голову и криво улыбнулся.
— Лучше не бывает. — Он отпустил Мэри, позволив ей встать на ноги, и отступил. Девушка по-прежнему стояла, прислонившись к гробу.
— Теперь твоя очередь, — отдуваясь, произнес Том. — Возьми с нее на свои шесть пенсов, парень.
Мэри тоже задыхалась, но все же рассмеялась.
— Дай мне минутку перевести дух, и я повезу тебя галопом, который ты много лет не забудешь, мастер Гай.
В этот миг через отверстие в крыше донесся резкий двойной свист; Гай в тревоге, но и с облегчением вздрогнул. Невозможно было не обратить внимание на неожиданный сигнал тревоги.
— Бежим! — воскликнул он. — Это Дорри на крыше. Кто-то идет.
Том запрыгал на одной ноге, потом на другой, надевая штаны и завязывая шнурки.
— Беги, Мэри! — крикнул он девушке. Та на четвереньках собирала упавшие бусы.
— Оставь их! — крикнул Том, но Мэри не обращала внимания на его слова. Ее голые ягодицы покраснели в том месте, где соприкасались с краем гроба, и Том едва не разобрал на белой коже отпечаток надписи; его охватило нестерпимое желание рассмеяться.
Но он подавил это желание и схватил Гая за плечо.
— Пойдем! Это может быть отец!
От этой мысли у братьев на пятках словно выросли крылья, и парни торопливо, перегоняя друг друга, взлетели по лестнице.
Подбежав к дверям ризницы, они наткнулись на ждущего их Дориана; он прижимался к плющу, увившему стену.
— Кто там, Дорри? — выдохнул Том.
— Черный Билли! — ответил Дориан. — Он только что взял на конюшне Султана и поехал вверх по холму. Будет здесь через минуту.
Том изрыгнул самую кощунственное богохульство, какому научился у Большого Дэниела Фишера, отцовского боцмана.
— Он не должен застать нас здесь.
Они втроем побежали к каменной стене. Том подсадил Дориана, потом они с Гаем перелезли и стянули младшего брата в траву.
— Эй, вы, потише! — Том давился от смеха и возбуждения.
— Что случилось? — спросил Дориан. — Я видел, как вошла Мэри. Что вы с ней делали, Гай?
— Тебе не понять. — Гай старался увильнуть от ответа.
— А я знаю что, — возмущенно сказал Дориан. — Я видел, как это делают бараны, и собаки, и петухи, и бык Геркулес, вот так. — Он встал на четвереньки и картинно изобразил движения бедрами, высунув язык и закатив глаза. — Ты это делал с Мэри, Гай?
— Прекрати, Дориан Кортни! Слышишь?
Но Том радостно захохотал и прижал лицо Дориана к траве.
— Ах ты, грязная мартышка! Ставлю гинею, что ты в этом лучше Гая, есть у тебя там волосы или нет.
— Ты мне позволишь в следующий раз, Том? — спросил Дориан приглушенным голосом — его лицо все еще было прижато к траве.
— Позволю, когда у тебя подрастет то, чем это делают, — заявил Том и позволил брату сесть, и тут все услышали, что кто-то поднимается по холму.
— Тише! — произнес Том, и братья легли в траву за стеной, пытаясь сдерживать смех и дыхание. Они слышали, как всадник подскакал галопом и перешел на шаг перед главным входом в церковь, где все преклоняют колени.
— Не вставайте! — прошептал Том, но сам стащил с головы шапку с пером и осторожно выглянул из-за стены.
Уильям Кортни сидел верхом на Султане. Парень был превосходным наездником; это умение он унаследовал от африканских предков. Он был строен, высок и, как всегда, одет в черное.
Скорее именно поэтому, чем из-за смуглой кожи и темных волос, братья дали ему прозвище Черный Билли, которое сам Уильям яростно ненавидел.
Сегодня его голова была непокрыта, хотя обычно он носил черную широкополую шляпу, украшенную пучком страусовых перьев. Высокие сапоги у него черные, седло и вся упряжь — тоже.
Султан — черный жеребец, ухоженный так, что бока блестели на бледном солнце. И лошадь, и всадник великолепны.
Было очевидно, что Уильям приехал проследить за приготовлениями к своему венчанию. Оно состоится здесь, а не в домовой церкви невесты, потому что за венчанием последуют другие важные церемонии.
И их можно провести только в церкви рыцарей-навигаторов.
Черный Билли остановился у входа в церковь и низко склонился в седле, вглядываясь внутрь, потом выпрямился, медленно обогнул здание и приблизился к ризнице. И неожиданно посмотрел прямо на Тома. Тот замер. Он с братьями должен быть на реке, помогать Саймону и остальным вытаскивать сети с лососем. Сезонных рабочих, которых Уильям нанимал для уборки урожая, кормили почти исключительно лососем. Рыба вкусная, ее много, но люди жаловались на однообразный стол.
Ветви яблони, должно быть, скрыли Тома от острого взгляда брата, потому что Уильям спешился и привязал лошадь к железному кольцу у двери.
Свадьба будет великолепной, отец почти год торговался за приданое с Джоном Гренвиллом, графом Эксетерским. Первенец Кортни должен был жениться на средней дочери Гренвилла.
«Черный Билли весь в мыле от стараний получить ее», — насмешливо подумал Том, глядя, как брат тяжелым хлыстом со свинцовым грузиком на конце — он всегда носил его с собой — стряхивает пыль с блестящих черных сапог.
Прежде чем войти в церковь, Уильям снова посмотрел в сторону Тома. Кожа у него вовсе не черная, а цвета янтаря.
Он похож скорее на жителя Средиземноморья, а не на африканца. Пожалуй, на испанца или итальянца.
Однако волосы у него черные как смоль; густые и блестящие, они зачесаны назад и связаны черной лентой в конский хвост. Уильям красив, но красота его угрожающая, опасная, у него прямой эфиопский нос и горящие черные глаза хищника. Том сгорал от зависти, замечая, как молодые женщины краснели и волновались в присутствии старшего брата.
Уильям исчез в ризнице, и Том поднялся. Он сказал братьям:
— Он ушел! Пошли! Вернемся…
Но закончить не успел — из церкви донесся крик.
— Мэри! — воскликнул Том. — Я думал, она убежала, но эта дура еще там.
— Черный Билли поймал ее, — прошептал Гай.
— Ну, теперь нам не сдобровать, — радостно заявил Дориан и встал, чтобы лучше видеть. — Как по-вашему, что он сделает?
— Не знаю, — ответил Том, — и мы не станем ждать, чтобы узнать.
Но только он собрался увести братьев по крутому склону на дно оврага, как из двери ризницы выскочила Мэри. Даже издалека было заметно, что она в ужасе. Она неслась так, словно за ней гналась стая волков. Мгновение спустя вслед за беглянкой на солнце вышел Уильям.
— Вернись, маленькая неряха! — Его голос отчетливо доносился туда, где стояли братья. Мэри подхватила юбки и припустила еще пуще. Она направлялась к стене, прямо к тому месту, где прятались братья.
Уильям отвязал узду Султана и взлетел в седло. Он галопом послал жеребца за Мэри. Лошадь и всадник быстро догнали девушку.
— Стой на месте, грязная шлюшка. И добра не жди! — Поравнявшись с девушкой, Уильям наклонился в седле, держа в правой руке тяжелый хлыст. — А ну рассказывай, что ты там делала! — Он взмахнул хлыстом, но Мэри увернулась. Уильям развернул жеребца вслед за ней. — Тебе не убежать, шлюха. — Он холодно улыбнулся.
— Мастер Уильям, будьте добреньки! — закричала Мэри, но он снова взмахнул хлыстом. Тот свистнул в воздухе, и Мэри пригнулась с проворством испуганного животного. Теперь она устремилась обратно к церкви, лавируя между яблонями, а Уильям преследовал ее.
— Пойдем! — прошептал Гай. — Сейчас можно незаметно уйти.
Он побежал вниз по крутому склону оврага, Дориан за ним, но Том остался у стены. Парень с ужасом смотрел, как его брат догнал девушку и снова приподнялся в стременах.
— Я научу тебя слушаться. Если я велю остановиться — стой как вкопанная! — Уильям занес хлыст и на этот раз стегнул по спине между лопатками. Мэри с криком боли упала в траву.
От этого крика у Тома по спине пробежал холодок, он стиснул зубы.
— Не надо! — громко сказал он, но Уильям его не слышал.
Он слез с лошади и остановился над Мэри.
— Какую пакость ты задумала, дрянь?
Девушка лежала, запутавшись в юбках, из-под которых виднелись голые ноги. Уильям снова ударил, целясь в побледневшее от ужаса лицо, но Мэри загородилась руками, и хлыст попал по ним. Появилась яркая алая полоска, и Мэри скорчилась от боли.
— Не бейте меня, мастер Уильям!
— Я буду бить тебя до крови, пока ты не расскажешь, что делала в церкви, когда должна быть в посудомойке с грязными котлами и кастрюлями.
Уильям улыбался, явно наслаждаясь происходящим.
— Я ничего плохого не делала, сэр. — Мэри умоляюще опустила руки и не успела снова поднять их — удар пришелся ей в лицо. Она завыла, из распоротой щеки хлынула алая кровь. — Ой, бога ради, не бейте меня больше!
Она закрыла лицо руками и покатилась по траве, подальше от Черного Билли, но зацепилась за куст одеждой и застряла.
Уильям улыбнулся, увидев, что под юбкой на ней ничего нет, и следующий удар с удовольствием нанес по мягкой белой коже ее ягодиц.
— Что ты хотела украсть, шлюха? Чем ты там занималась? — Он снова стегнул ее, оставив алую полосу на бедрах.
Крик Мэри пронзил Тома, словно хлестали его самого.
— Черт побери, оставь ее, Билли! — закричал он, преисполненный чувствами вины и жалости к страдающей девушке. Он не задумываясь перепрыгнул через стену и побежал на помощь Мэри.
Уильям не заметил его приближения. Он был поглощен острым необъяснимым наслаждением, которое испытывал, наказывая деревенскую сучку. Вид алых рубцов на белой коже, судорожно дергающихся голых ног, дикие крики, исходящий от девушки запах немытого животного — все это возбуждало Уильяма, доставляло ему удовольствие.
— Что ты там делала? — орал он. — Ты все мне расскажешь, или я засеку тебя насмерть!
Он не мог сдержать смех, продолжая избивать Мэри, оставляя кровоподтеки на обнаженных плечах, глядя, как напрягаются мышцы под гладкой белой кожей.
Том обрушился на него сзади. Для своих лет он был рослым, ненамного легче и ниже старшего брата, а гнев и ненависть, увиденная жестокость и несправедливость, воспоминания о тысячах обид и оскорблений, нанесенных мальчикам Черным Билли, придали ему сил. К тому же он застал брата врасплох.
Том толкнул Уильяма в спину в тот миг, когда Черный Билли, стоя на одной ноге, пинком переворачивал девушку, чтобы опять стегнуть хлыстом. Толкнул с такой силой, что Уильям перелетел через Мэри, прокатился по земле и ударился о ствол яблони.
И лежал ошеломленный.
Том наклонился и за руку поднял дрожавшую, что-то бормотавшую Мэри.
— Беги! — сказал он ей. — Беги изо всех сил. — И подтолкнул ее.
Мэри не нуждалась в уговорах. По-прежнему в слезах, она с воем кинулась по тропе. Том повернулся лицом к брату, готовясь встретить его гнев.
Уильям сел в траве, еще не вполне осознавая, кто или что сбило его с ног. Он коснулся головы, провел двумя пальцами по густым курчавым волосам; пальцы окрасились кровью: Уильям поцарапался о яблоню. Потом он поднял голову и встал. Посмотрел на Тома.
— Ты, — произнес он негромко, почти радостно. — Мне следовало догадаться, что за этой дьявольщиной стоишь ты.
— Она ни в чем не виновата. — Том еще был так зол, что не успел пожалеть о своем порыве. — Ты мог серьезно ранить ее.
— Да, — согласился Уильям. — Именно этого я и хотел. И поделом ей. — Он наклонился и подобрал хлыст. — Однако она сбежала, посему теперь я изобью тебя. И исполнение долга принесет мне глубочайшее удовольствие. — Он взмахнул хлыстом в воздухе направо и налево — раздался угрожающий свист. — А теперь скажи мне, младший брат, чем вы с этой шлюхой здесь занимались? Какой-нибудь гадостью, о которой следует знать отцу? Говори, пока не отведал хлыста.
— Сначала я увижу тебя в аду.
Одно из любимых выражений их отца… но, несмотря на дерзкое поведение, Том теперь очень сожалел о рыцарском порыве, который привел к этому противостоянию. Он потерял преимущество внезапности и знал, что он Уильяму не ровня. Занятия старшего брата не ограничивались книгами. В Кембридже он учился в Королевском колледже и участвовал в соревнованиях по борьбе без правил, где запрещалось использовать только тяжелое оружие. Прошлой весной на ярмарке в Эксмуте Том видел, как Уильям бросил и пригвоздил к земле местного чемпиона, предварительно тычками и пинками чуть не сведя того с ума.
Том подумал, что надо бы повернуться и убежать. Но он знал, что длинноногий Уильям даже в сапогах для верховой езды догонит его на первых ста ярдах. Делать было нечего. Он встал в стойку и поднял кулаки, как учил его Большой Дэниел.
Уильям рассмеялся ему в лицо.
— Клянусь апостолом Петром и всеми святыми, петушишко решил подраться. — Он бросил хлыст, опустил руки и лениво двинулся вперед. И вдруг ударил правой. Совершенно внезапно, Том едва успел отскочить. Но кулак задел его губы, и те сразу вспухли; во рту Том ощутил соленый вкус крови. Зубы покраснели, как будто он ел малину.
— Ну вот. Мы пролили первую каплю кларета. Первую из многих; уверяю тебя, мы наполним целое ведро, прежде чем закончим это дело.
Уильям сделал ложный выпад правой и, когда Том увернулся, приложился левой. Том отбил этот удар, как учил Большой Дэниел. Уильям улыбнулся.
— Обезьяна выучила несколько штучек.
Но глаза его сузились — такого он не ожидал. Он повторил прием, но Том нырнул под его кулак и обеими руками перехватил руку брата у локтя. Уильям инстинктивно отпрянул, и Том воспользовался инерцией движения, чтобы прыгнуть вперед, а не сопротивляться, и одновременно стал изо всех сил пинать брата.
И опять ему удалось лишить Черного Билли равновесия, а один из его пинков пришелся брату в промежность. Из груди Уильяма вырвался крик, и он согнулся вдвое, прижимая руки к больному месту. Том повернулся и бросился вниз по тропе, к дому.
Хотя смуглое лицо Уильяма было искажено мукой, он, увидев, что брат убегает, распрямился и, забыв обо всем на свете, бросился вдогонку. Боль мешала ему, но все равно он неумолимо настигал Тома.
Услышав за собой топот, Том оглянулся и проиграл ярд. Он слышал хриплое дыхание брата, и ему казалось, что он чувствует его дыхание на своей шее. Спасения нет, ему не уйти. Том упал на землю и свернулся клубком.