— Ладно. — И констебль положил трубку.
«И ты пошел подальше, приятель», — беззвучно сказал Ребус, после чего принялся искать номер домашнего телефона Грегора Джека.
* * *Конечно, велика была вероятность, что телефон все еще отключен. Но попытаться стоило. Номер наверняка можно было отыскать в компьютерной базе данных, но Ребус решил, что скорее найдет его в шкафу. И разумеется, нашел — страничку, озаглавленную «Парламентские избирательные округа в Эдинбурге и Лотиане», с адресами и номерами телефонов одиннадцати парламентариев. Он набрал десять цифр, подождал и был вознагражден — длинные гудки. Хотя это ничего не озна…
— Алло?
— Мистер Эркарт?
— К сожалению, мистера Эркарта сейчас здесь нет…
Но Ребус к этой минуте уже узнал голос.
— Это вы, мистер Джек? Говорит инспектор Ребус. Мы встречались вчер…
— Да, конечно, инспектор. Вам повезло. Утром мы включили телефон, и Иэн весь день отвечал на звонки. А сейчас устроил себе перерыв. Он считает, что нам нужно снова отключиться, но я без него все-таки опять включил телефон. Не люблю быть отрезанным от мира. В конечном счете моим избирателям…
— А как поживает миссис Грейг?
— Работает. Работа не должна останавливаться, инспектор. У нас тут есть кабинет, она там печатает и прочее. Без Хелен мы как…
— От миссис Джек есть какие-нибудь новости?
Поток слов как-то сразу иссяк. Послышался сухой кашель. Ребус представил себе, как у Джека меняется выражение лица, как он чешет палец или, может, проводит пятерней по волосам.
— Да, знаете, забавно, что вы спросили. Она звонила утром.
— Правда?
— Звонила, бедняжка. Столько часов пыталась пробиться, но телефон все воскресенье был выключен, а сегодня бо`льшую часть дня непробиваемо занят…
— Так, значит, она в вашем коттедже?
— В самую точку. Решила провести там недельку. Я ей сказал, чтобы не вздумала сюда ехать. Какой смысл, когда тут вся эта кутерьма, верно? Скоро все уляжется. Мой адвокат…
— Мы проверили «Гнездо глухаря», мистер Джек.
Снова наступила пауза. Потом раздалось:
— Вот как?
— Похоже, ее там нет. Никаких признаков жизни.
Шея под воротником рубашки Ребуса взмокла. Конечно, можно было списать это на слишком горячие радиаторы. Но он знал, что дело не только в них. Куда он лезет? Во что он вляпался?
— Вот как! — На сей раз это был не вопрос — утверждение, голос упал. — Понятно.
— Мистер Джек, вы мне ничего не хотите сказать?
— Да, инспектор, пожалуй, хочу.
Осторожное уточнение:
— Хотите, я приеду?
— Да.
— Хорошо. Я мигом. Оставайтесь на месте. Договорились?
Нет ответа.
— Договорились, мистер Джек?
— Да.
Но, судя по тону, на уме у Грегора Джека было иное.
* * *Машина Ребуса, как и следовало ожидать, не желала заводиться. Мотор издавал звуки, больше похожие на предсмертный смех умирающего от эмфиземы. Кха-кха-кха. Кха-кха-кха…
— Что, не слушается? — раздался с другой стороны парковки голос Брайана Холмса, который, помахав Ребусу, собирался сесть в свою машину. Ребус хлопнул дверцей и резвым шагом направился туда, где Холмс завел — с первого поворота ключа зажигания — свой «метро».
— Домой?
— Да. — Он кивнул в сторону безнадежно заглохшей машины Ребуса. — А вы, похоже, застряли. Хотите, подвезу?
— Честно говоря, да, Брайан, хочу. Можешь прокатиться со мной, если ты не против.
— Не понял.
Ребус попытался открыть пассажирскую дверцу, но безуспешно. Холмс помедлил секунду-другую и только тогда отпер ее.
— Сегодня моя очередь готовить, — сказал он. — Нелл устроит мне головомойку, если я опоздаю…
Ребус уселся на пассажирское сиденье, застегнул ремень безопасности.
— Я тебе все расскажу по дороге.
— По дороге куда?
— Это недалеко от твоего дома. Ты не опоздаешь, честное слово. Обратно поеду на такси. Но мне бы хотелось, чтобы там ты был со мной.
Холмс соображал быстро. Он был осторожен, да, но соображал быстро.
— Вы к нашему члену, — сказал он. — Что он натворил на этот раз?
— Даже думать об этом не хочется, Брайан. Поверь, даже думать не хочется.
* * *Больше не было ошивавшихся у ворот репортеров, и сами ворота оказались не заперты. Машину убрали в гараж, подъездная дорожка опустела. Холмс припарковал машину перед воротами.
— Ничего себе домик, — прокомментировал Холмс.
— Ты еще посмотри, что внутри. Как в кино. Ингмар Бергман или еще кто.
Холмс недоумевающе покачал головой:
— Поверить не могу. Как это вы решились явиться сюда вчера без приглашения, можно сказать — вломились в дом…
— Ну, «вломился» — это вряд ли. Слушай меня. Я поговорю с Джеком, а ты тут разнюхай — нет ли где какой гнильцы.
— Вы имеете в виду в буквальном смысле — трупов?
— Я не предполагаю, что тут окажутся разлагающиеся тела в клумбах, если ты об этом. Нет, просто смотри в оба и держи ушки на макушке.
— А нос по ветру?
— Вот-вот.
Они разошлись: Ребус направился к входной двери, а Холмс двинулся вдоль дома к гаражу. Ребус нажал кнопку звонка. Было около шести. Хелен Грейг уже наверняка отправилась домой…
Дверь ему открыла Хелен Грейг.
— Здравствуйте, — сказала она. — Входите. Грегор в гостиной. Вы знаете, как пройти.
— Знаю, знаю. Совсем он вас измучил? — Он ткнул пальцем в циферблат своих часов.
— И не говорите, — улыбнулась она. — Настоящий рабовладелец.
Перед мысленным взором Ребуса возник непрошеный образ: весь затянутый в кожу Джек и Хелен Грейг на поводке… Он поморщился, прогоняя мерзкое наваждение.
— Как он? В порядке?
— Кто? Грегор? — Она тихонько хохотнула. — Ну, учитывая обстоятельства, вполне ничего. А что?
— Просто поинтересовался.
Она задумалась на мгновение, словно собиралась сказать что-то, но потом вспомнила о своих обязанностях.
— Вам что-нибудь принести?
— Нет, спасибо.
— Хорошо, тогда увидимся позже. — И она, минуя дугообразную лестницу, пошла в свой кабинет в задней части дома.
Черт, он забыл предупредить о ней Холмса. Вдруг тот заглянет внутрь через окно кабинета… Ну да ладно. Если раздастся истошный вопль, он будет знать, в чем дело. Ребус открыл дверь гостиной.
Грегор Джек был один. Слушал музыку. Звук был включен на минимум, но Ребус сразу узнал «Роллинг стоунз». Именно этот альбом он и сам слушал в машине. «Let It Bleed».[20]
Джек поднялся с кожаного дивана ему навстречу. В одной руке он держал стакан с виски.
— Вы и правда мигом, инспектор. Застигли меня врасплох, когда я предаюсь своему тайному пороку. Ну у нас у всех есть хотя бы один тайный порок. Верно?
Ребус снова вспомнил сцену в борделе. Джек, по-видимому, прочел его мысли и смущенно улыбнулся. Ребус пожал протянутую руку. Он заметил пластырь на больном пальце. Один тайный порок и одна тайная болячка.
Джек перехватил его взгляд.
— Экзема, — сказал он и вроде бы собирался добавить еще что-то.
— Да, вы говорили.
— Правда?
— Вчера.
— Вы должны меня извинить, инспектор. Обычно я не повторяюсь. Но вчерашний день и все, что было потом…
— Понимаю. — За плечом Джека Ребус увидел открытку на каминной полке. Вчера ее там не было.
Джек вспомнил, что держит в руке стакан.
— Могу я предложить вам выпить?
— Да, сэр, можете, и я принимаю ваше предложение.
— Виски устроит? Не думаю, что у меня есть что-то еще…
— Меня устроит что угодно, мистер Джек. — И неизвестно зачем добавил: — Я тоже люблю «Роллингов», особенно ранних.
— Согласен, — ответил Джек. — Сейчас в музыке сплошной трэш, не так ли?
Он подошел к камину — рядом на полке стояли бутылки и стаканы. Пока Джек наливал виски, Ребус приблизился к столу, за которым вчера Эркарт перебирал бумаги. Тут лежали письма на подпись (все с логотипом палаты общин в виде опускной решетки замковых ворот) и какие-то записи, связанные с парламентскими делами.
— Парламентская работа, — сказал Джек, подходя к Ребусу с его стаканом, — зависит от того, как вы сами ее представляете. Некоторые делают лишь самое необходимое, и уж поверьте мне, это тоже немало. Ваше здоровье.
— Ваше здоровье.
Они оба выпили.
— Но есть и такие, — сказал Джек, — кто выкладывается на все сто. Работают в округе, вовсю участвуют в парламентском процессе и вообще широко понимают свои обязанности. Выступают в публичных дебатах, пишут, ездят…
— И к какому же лагерю принадлежите вы, сэр?
«Что-то чересчур он много говорит, — подумал Ребус, — и в то же время не говорит ничего…»
— Я примерно посередине, — сказал Джек. — Прошу, садитесь.
— Спасибо, сэр.
Они оба сели. Ребус в кресло, Джек — на диван. Ребус сразу же понял, что виски разбавлено. Но кто его разбавил? И знает ли об этом Джек?
— Спасибо, сэр.
Они оба сели. Ребус в кресло, Джек — на диван. Ребус сразу же понял, что виски разбавлено. Но кто его разбавил? И знает ли об этом Джек?
— Вы сказали по телефону, что хотите…
Джек поднял пульт и выключил музыку. Направил он пульт, как показалось Ребусу, прямо на стену. Никакой стереосистемы видно не было.
— Я хотел бы расставить точки над i в том, что касается моей жены, инспектор, — сказал он. — Должен признать, я беспокоюсь о Лиз. Хотя не стал об этом говорить…
— Почему, сэр?
Пока что Джек говорил как по писаному. Ничего удивительного, у него было больше часа, вполне достаточно, чтобы хорошо подготовиться. Но заготовка рано или поздно себя исчерпает. Ребус умел быть терпеливым. Интересно, куда делся Эркарт, спрашивал он себя…
— Публичность, инспектор, вечная головная боль. Иэн говорит, что следить за Лиз — моя обязанность. Думаю, он тут перегибает палку, но Лиз… не очень отзывчива…
— Вы думаете, она читала эти газеты?
— Почти наверняка. Она всегда покупает таблоиды. Обожает сплетни.
— Но она вам не позвонила?
— Нет, не позвонила.
— Немного странно, вам не кажется?
Джек нахмурился:
— И да и нет, инспектор. Я хочу сказать… Я не знаю, что думать. Лиз вполне способна просто посмеяться над всем этим. Хотя…
— Вы думаете, она может что-нибудь с собой сделать, сэр?
— Что-нибудь с собой сделать? — Джек не сразу понял суть сказанного. — Вы имеете в виду самоубийство? Нет, я так не думаю, нет, нет, это вряд ли. Но, возможно, она захотела просто исчезнуть, пока не уляжется скандал. А может быть, с ней что-нибудь приключилось… несчастный случай… Бог знает что. Если она уж очень рассердилась… то не исключено… — Он снова опустил голову, уперев локти в колени.
— Вы не думаете, что этим пора заняться полиции, сэр?
Джек сверкнул глазами.
— Трудный вопрос. Если я сообщу, что она исчезла… я имею в виду официальное заявление… а она найдется, и выяснится, что моя жена просто решила держаться подальше от всего этого…
— На нее это похоже — чтобы она решила держаться подальше?
Ребус усиленно думал. Кто-то подставил члена парламента Джека… но ведь не его собственная жена? История в духе воскресных газет, но этот вопрос не давал Ребусу покоя.
Джек пожал плечами:
— Я бы так не сказал. Но с Лиз ни в чем нельзя быть уверенным. У нее переменчивый характер.
— Мы могли бы сделать служебный запрос, сэр. Чтобы наши коллеги на севере негласно проверили отели, гостевые дома…
— Когда речь идет о Лиз, то проверять нужно только отели. И только самые дорогие.
— Ладно. Тогда проверим дорогие отели, поспрашиваем. А не могла она отправиться к кому-нибудь из друзей?
— Ну, ее друзей по пальцам можно перечесть.
Ребус немного выждал, давая Джеку время подумать как следует. Мало ли какие у нее могут быть друзья-приятели, например Эндрю Макмиллан, убийца. Еще кто-нибудь из знакомых где-нибудь там же, неподалеку. Но Джек пожал плечами и повторил:
— По пальцам можно перечесть.
— Хорошо бы составить список, сэр. Вы могли бы даже сами связаться с ними. Позвонили бы, потолковали о том о сем. Если миссис Джек у кого-то из них гостит, человек будет вынужден сказать вам об этом.
— Если только она не попросила его не говорить.
И то верно.
— С другой стороны, — сказал Джек, — если выяснится, что она уехала на какой-нибудь остров и просто-напросто ничего не знала…
В конечном счете все сводится к политике — политика превыше всего. Ребус стал, пожалуй, чуточку меньше уважать Грегора Джека, но, как ни странно, нравиться он стал Ребусу чуточку больше. Ребус поднялся и пошел к полке — якобы для того, чтобы поставить стакан. Остановился у камина и взял в руки открытку. На ней был изображен молодой человек в спортивном кабриолете, на пассажирском сиденье в ведерке со льдом стояла бутылка шампанского. Пожелание над картинкой гласило: «Удачи!» Внутри было еще одно послание, написанное фломастером: «Будь спок! Мы с тобой». А ниже шесть подписей.
— Школьные друзья, — сказал Джек. Он подошел и встал рядом с Ребусом. — И еще двое по университету. Мы не теряем связи.
Некоторые имена Ребус уже знал, но он с готовностью изобразил удивление, и Джек принялся объяснять, кто есть кто.
— Гаук — Кэти Гау. Теперь она Кэт Киннаул, жена Рэба Киннаула, актера. — Его палец передвинулся к следующей подписи. — Тампон — это Том Понд. Архитектор, живет в Эдинбурге. Бильбо — это Билл Фишер, работает в каком-то журнале в Лондоне. Он всегда торчал от Толкина. — Голос Джека смягчился от воспоминаний. Ребус подумал о своих школьных друзьях: с кем из них он поддерживает связь — да ни с кем. — Сьюи — это Ронни Стил…
— Почему Сьюи?
Джек улыбнулся:
— Не уверен, что мне следует вам это говорить. Ронни меня убьет. — Он задумался на секунду и добродушно пожал плечами. — У нас была школьная поездка в Швейцарию, и одна девчонка зашла в номер Ронни и обнаружила, что он там занимается кое-чем. Она всем об этом рассказала, а Ронни стало так стыдно, что он выбежал на дорогу и улегся там. Сказал, что хочет самоубиться. Только ни одной машины так и не проехало, и ему в конце концов пришлось подняться.
— Так, значит, Сьюи — сокращенно «суицид»?
— Именно. — Джек снова вгляделся в открытку. — Секстон — это Алиса Блейк. Прозвище у нее от Секстона Блейка.[21] Детектива вроде вас. — Джек улыбнулся. — Алиса тоже работает в Лондоне. Что-то связанное с пиаром.
— А это?.. — Ребус показал на последнюю подпись — «Мэкки». Выражение лица у Джека изменилось.
— А, это… Энди Макмиллан.
— Чем занимается Энди Макмиллан?
«Мэкки, — подумал Ребус, — Мэкки-Нож.[22] Прямо в точку прозвище…»
Джек ответил с готовностью:
— Он в тюрьме, насколько я знаю. Трагическая история, трагическая.
— В тюрьме?
Ребус собрался расспросить подробнее, но у Джека было на уме другое. Он показал на имена на открытке:
— Заметили что-нибудь, инспектор?
Да, Ребус заметил, хотя поначалу и не собирался об этом говорить. А теперь сказал:
— Все подписи сделаны одной рукой.
Джек мимолетно улыбнулся:
— Браво.
— Ну, Макмиллан в тюрьме, а мистер Фишер и мисс Блейк вряд ли могли подписать открытку, так как живут в Лондоне, верно? Ведь все случилось только вчера…
— Да-да, логично.
— Так кто же?..
— Кэти. Она когда-то мастерски подделывала подписи, хотя по ней этого не скажешь. За любого из нас могла расписаться по памяти, не глядя на оригинал.
— Но мистер Понд живет в Эдинбурге… он разве не мог подписать?
— Он сейчас, кажется, по делам в Штатах.
— А мистер Стил?.. — Ребус ткнул пальцем в подпись «Сьюи».
— Сьюи вечно в разъездах, его трудно поймать, инспектор.
— Неужели? — задумчиво сказал Ребус. — Неужели?
В дверь постучали.
— Входите, Хелен.
Хелен Грейг приоткрыла дверь и заглянула в комнату. На ней был дождевик, и она затягивала пояс.
— Я ухожу, Грегор. Иэн еще не вернулся?
— Нет еще. Видимо, отсыпается.
Ребус поставил открытку на каминную полку. Он спрашивал себя, друзья ли окружают Грегора Джека — или кто угодно, только не друзья. Тоже вопрос…
— Да, кстати, — сказала Хелен Грейг, — тут у нас еще один полицейский. Я видела его у задней двери…
Дверь в кабинет открылась полностью, и в комнату вошел Брайан Холмс. Ребусу показалось, что он страшно смущен. Что это с ним? Оробел в присутствии парламентария Грегора Джека?
— Спасибо, Хелен. До завтра.
— Завтра вы будете в Вестминстере, Грегор.
— Господи, совсем забыл. В таком случае до послезавтра.
Хелен Грейг вышла, и Ребус представил Джеку Брайана Холмса. Холмс как-то уж чересчур стушевался. Что с ним такое, черт побери? Загадка. Тут Холмс откашлялся. Он смотрел только на своего начальника, избегая встречаться взглядом с хозяином дома.
— Сэр, э-э… Вам, вероятно, следует кое-что увидеть. За домом. В мусорном баке. Я просто хотел выбросить мусор из карманов, поднял крышку…
Грегор Джек побелел как смерть.
— Хорошо, — быстро сказал Ребус. — Веди, Брайан.
Он сделал рукой приглашающий жест:
— После вас, мистер Джек.
* * *Сзади дом был хорошо освещен. Под большим рододендроном стояли два черных квадратных пластиковых контейнера. Холмс поднял крышку на левом баке, приглашая Ребуса заглянуть внутрь. Ребус увидел смятый пакет из-под кукурузных хлопьев, обертки от печенья.
— Ниже, — только и сказал Холмс.
Ребус поднял пакет. Под ним обнаружился небольшой клад. Две видеокассеты с разломанным корпусом и торчащей пленкой… пачка фотографий… два небольших золотистых вибратора… две пары каких-то хлипких наручников… одежда — сексуальное женское нижнее белье, трусики на молнии. Ребус невольно спрашивал себя, что бы написали вчерашние журналюги, если бы увидели все это…