Но я уже не слушала Таньку, я посмотрела в окно на небо. Там я увидела… бабку Антонину. Она загадочно улыбалась и поправляла свою косынку. Я улыбнулась ей в ответ и прошептала:
— Баба Тоня, спасибо…
Я понимала, что действует приворот, что сейчас мне помогает бабка Антонина и поэтому всё идёт именно так, как нужно. Главное, верить и знать: я получу всё, что задумала, и ничто и никто не помешает мне прийти к своей цели…
Глава 12
Я вошла в палату. Самуил повернул ко мне голову и улыбнулся. Я присела на стул рядом с ним и взяла его за руку.
— Самуил, я хочу, чтобы ты знал… Я не причастна к тому, что произошло.
— А кто говорит, что ты причастна?
— Полиция, пресса, телевидение. Устроили травлю. Никак не могут найти объяснение, почему в меня не попало ни одной пули. Всем просто не даёт покоя, что я жива и невредима. Я и сама не знаю, почему не тронули меня, ведь если разобраться, я единственная свидетельница.
— Единственная свидетельница, что ты могла видеть?
— Вертолёт, который чуть не приземлился на крышу, людей в масках и вспышки. По тебе открыли огонь.
— Я знаю, кто это сделал. Мои люди накажут тех, по чьей вине это произошло. Мне очень приятно, что ты жива, здорова и невредима.
— Правда?
— Что правда?
— Ты веришь, что это не я? Что я к этому непричастна? Ты мне веришь?
— Наташа, да что ты такое говоришь? Как на тебя вообще можно подумать? Неужели полиция и пресса тебя так сильно затравили, что ты даже передо мной оправдываешься? Девочка моя, я просто обязан встать с кровати и тебя защитить.
— О том, чтобы встать с кровати, не может быть и речи. Впереди долгое выздоровление, но я верю, что ты быстро пойдёшь на поправку и всё будет хорошо. А если каждый день станешь есть мой куриный бульон, силы вернутся к тебе очень и очень скоро.
— Наташенька, какой ещё бульон? Мне личный повар готовит. С этим проблем нет.
— Я понимаю, что у тебя ни с чем нет проблем, но я бы очень хотела что-то делать для тебя сама. Вот увидишь, моя еда не сравнится ни с каким личным поваром. Она очень быстро даст тебе силы, и ты выздоровеешь. Хочешь, я дома приготовлю и завтра тебе принесу?
— Чудная ты, Наташка. Ну, если настаиваешь…
— Настаиваю.
— Тогда приноси.
— А меня пустят?
— Тебе дадут пропуск. Ты можешь позвонить моему водителю и сказать, в какое время хочешь меня навестить. Он заедет за тобой в удобное время.
— Спасибо.
— Это тебе спасибо, что решила обо мне позаботиться.
— Да мне это только за счастье.
На следующий день я приехала в больницу с куриным бульоном и домашними котлетами из индейки. Перед дверью в палату меня остановил охранник.
— Что несем?
Недолго думая, я открыла свою большую сумку, показала кастрюли, закутанные в махровые полотенца, чтобы еда не остыла, и продемонстрировала чудеса кулинарного искусства.
— У меня с Самуилом договорённость, что я буду баловать его домашней едой. Можете у него спросить.
— Да, он предупреждал. Но я всё равно должен попробовать то, что вы принесли.
— Ешьте. Тут на всех хватит. Я много наготовила. Могу всех накормить.
Охранник взял ложку и снял пробу из каждой кастрюли.
Он пропустил меня в палату и сказал:
— Самуил, я сам лично всё проверил. Готовит отменно. Для ребят ещё корзину пирожков принесла. Давно я так вкусно не ел. Как в детстве. Даже отчий дом вспомнился.
— Я же говорила…
Я приезжала к Самуилу каждый день и старалась удивить его своей стряпнёй. Как ни странно, он восхищался:
— Божественно готовишь!
— И это говорит человек, который попробовал все блюда на свете? Тебе же есть с чем сравнить, не так ли?
— Ты права, я перепробовал многое. Больше всего меня впечатлило мясо акулы. Я прилетаю в Японию, только чтобы им полакомиться.
— Акулу жалко.
— Я как-то не думал об этом. Японцы вылавливают сотни акул, которых потом продают в свежем, замороженном, соленом, копченом и консервированном виде. Деликатесом считается суп из акульих плавников. Ещё я любитель фугу. Это блюдо традиционной японской кухни из некоторых видов ядовитых рыб семейства иглобрюхих, содержащих яд тетродотоксин. Также часто «рыбой фугу» ошибочно называют множество видов рыб этого семейства. В Японии фугу считается деликатесом и пользуется большой популярностью. Рыба, из которой готовится блюдо, содержит смертельную дозу яда, концентрация которого должна быть уменьшена до допустимой в процессе приготовления. Фугу считается деликатесом, её употребляют с целью «пощекотать себе нервы». Приём в пищу неправильно приготовленного фугу может быть опасен для жизни. Поэтому для приготовления фугу в специальных ресторанах японским поварам приходится пройти специальное обучение и получить лицензию. В прошлом в Японии существовала традиция, согласно которой в случае отравления фугу повар, приготовивший блюдо, должен был его также съесть либо совершить ритуальное самоубийство. На протяжении долгого периода в Японии запрещалось употреблять фугу в пищу и даже существовал запрет на вылов рыбы фугу. Рыба фугу содержит смертельную дозу яда во внутренних органах, в основном в печени и икре, желчном пузыре и коже. Печень и икру рыбы фугу нельзя употреблять в пищу вообще, остальные части тела — после тщательной специальной обработки. Яд парализует мышцы и вызывает остановку дыхания. В настоящее время не существует противоядия, единственная возможность спасти отравившегося человека состоит в искусственном поддержании работы дыхательной и кровеносной систем до тех пор, пока не закончится действие яда. Несмотря на лицензирование работы поваров, готовящих фугу, ежегодно некоторое количество людей, съевших неверно приготовленное блюдо, погибает от отравления.
— И зачем нужно так рисковать?
— Если бы ты хоть раз это попробовала, то уже бы не спрашивала. Сказать, что это божественно вкусно, нельзя. Это очень необычно.
— Я этого не понимаю.
— Я и скорпионов пробовал. В Таиланде из скорпионов делают шашлыки.
— Они ведь тоже ядовитые.
— Термическая обработка убивает любой яд. Он полностью испаряется. А каких я только не видел кузнечиков! Их в Мексике едят повсеместно: вареными, сырыми, высушенными на солнце, обжаренными, вымоченными в соке лайма. Самое популярное блюдо — гуакамоле. Как любое мелкое обжаренное насекомое, жареный кузнечик не обладает выдающимся ароматом, и обычно его вкус — это вкус масла и специй, в которых его жарили. А суп из них отменный.
— Никогда не пробовала.
— Попробуешь. У нас с тобой всё впереди.
— У нас с тобой? — Я растерялась.
— Ты всё правильно услышала, — кивнул Самуил. — Наташа, не знаю, что со мной происходит. Раньше не было такого. Первый раз в жизни, не поверишь, тянет к тебе, как магнитом, и всё тут. Не могу я без тебя. Хочется везде тебя возить, всё показать. Хочется, чтобы мы вместе попробовали одно из моих любимых блюд: мозг живой обезьяны.
— Что?!
— Мозг живой обезьяны.
— Да как ты можешь?! — От одних только слов мне стало нехорошо.
— Ещё как могу. Это моё любимое лакомство. Такое блюдо подают только в закрытых ресторанах Гонконга. Официально блюдо запрещено правительством Китая, но из-за спроса и экзотичности спрос всегда превышает риск получить штраф за жестокое обращение с животными. Владельцы крупных ресторанов пытаются обойти закон и придумать различные варианты блюд, которые подходили бы под рамки закона, однако традиционный способ поедания мозгов из черепа еще живой обезьяны по-прежнему пользуется популярностью. Кстати, перед тем как подать блюдо, животное накачивают алкоголем. Официант сбривает шерсть на его голове. Молоточком и стамеской пробивают череп и снимают его верхнюю часть. Мозг надо есть ложечкой, пока несчастное существо еще живое…
— Боже, какой кошмар! Не могу слушать!
Да, он очень жесток, потому что нормальный человек никогда не будет есть еще живое существо.
— Я хочу, чтобы ты попробовала вместе со мной жареных бамбуковых червей, личинки травяной моли. Они как чипсы. А ещё мясо крокодила, жареную морскую свинку со снятой кожицей, медовых муравьёв.
— Самуил, хватит, мне сейчас станет плохо!
— Девочка моя, я говорю всё это к тому, что никакие устрицы, никакие лягушачьи лапки и фуа-гра не сравнятся с твоими котлетками и пирожками. Наташка, ты меня приколдовала, что ли?
— Что? — Я вздрогнула и покраснела.
— Ты что так испугалась?
— А зачем ты говоришь ерунду? — Меня бросило в жар.
— Я же пошутил. У тебя что, чувства юмора нет? Просто я не пойму, что со мной происходит, почему меня так к тебе тянет. Ты меня манишь, как магнит. Точно не приворожила? Тянет меня к тебе, и ничего я с собой не могу поделать.
— Я такими глупостями не занимаюсь.
— Я знаю, но меня приворожить невозможно. Ты только представь, сколько девушек пытались это сделать, и ни у одной не получилось. И не получится. У меня мощнейшая защита стоит. Её пробить невозможно. Со мной такие маги работали… Поэтому я знаю, что это исключено.
— А почему ты считаешь, что не можешь просто влюбиться? Ты что, не такой, как все люди?
— Нет, я обычный. Просто со мной никогда раньше такого не было. Четвёртый десяток разменял, и тут — раз, и шандарахнуло.
— Когда-то надо начинать.
— Вот я и начал. Если честно, ничего подобного от себя не ожидал.
— Если хочешь, я не буду к тебе приезжать.
— Ты что, с ума сошла? Я теперь даже представить не могу, как буду жить без твоих котлеток и пирожков.
Мы рассмеялись. Я наклонилась к Самуилу и нежно его поцеловала.
— Наташа, что с нами? Это любовь? Чувствую — умираю от желания.
— Не знаю, как ты, но когда я тебя вижу, мне кажется, что я летаю. Похоже, ради тебя я могу свернуть горы и объять необъятное. При этом я понимаю, что мне нельзя тебя любить.
— Почему?
— Потому что ты очень богат и, что бы между нами ни произошло, все будут говорить, что я тебя не люблю, а я с тобой только из-за денег.
— А тебя интересует чужое мнение? Неужели ты живёшь с оглядкой на других?
— Я стараюсь не обращать внимания. Я учусь. Всё равно не смогу никому доказать, что твои деньги меня совершенно не интересуют, что мне нужен ты. Поэтому я боюсь, что мой полёт будет коротким, а падение слишком болезненным. Я опасаюсь тебя любить. Очень боюсь, но не могу с собой ничего поделать. Мне страшно остаться с разбитым сердцем. Любовь… Она же как снежинка: вроде на ладони, а может растаять и стать капелькой, слезинкой. Когда я тебя вижу, мир замирает. Не буду скрывать, я мечтаю, чтобы моё чувство было взаимным. Что бы ни случилось, ты всегда будешь в моих мыслях. Когда вдруг подумаю, что однажды могу тебя не увидеть, мне кажется, у меня останавливается сердце. Такое ощущение, что оно не бьётся вообще. Становится очень страшно. Видимо, после того, как узнала тебя, я не смогу быть счастлива с другим.
— Я не позволю, чтобы рядом с тобой был другой, — категорично заявил Самуил и прижал меня к себе.
Глава 13
— И всё-таки не пойму, что шеф в ней нашёл? У него же девок-моделей пруд пруди. Одна красивее другой. Ноги от ушей, волосы до пояса, глаза, как озера лесные… Картинки. Нет, она, конечно, не страшная, но и не писаная красавица. Так себе, середнячок. Неужели он на ней остановится? Чем она его так цепанула? Обычная баба. Чем нашего шефа можно удивить? Да ничем. Сиськами, письками его не удивишь. Он их столько видел, что нам и не снилось. Что-то на временное увлечение это не похоже. Да и, если честно, сиськи у неё так себе, а он грудастых любит. Ему нравятся дойки отменные, а эта как вобла. Тьфу, смотреть тошно.
— Я вот тоже не пойму, что он к ней прилип? Бегает в палату со своей жрачкой, как колхозница. Кастрюли таскает. Повар у виска крутит. Ржёт, что у него стало меньше обязанностей. У меня такое впечатление, что шеф жрёт из её кастрюль только из жалости.
— А чего её жалеть? Она что, убогая? Подумай, знает ли наш шеф, что такое жалость? Я думаю, нет. Похоже, он в эту деваху реально врезался.
— Да на кой ляд она ему сдалась? Нужно сделать так, чтобы она от него отстала.
— Интересно, каким образом?
— Как всегда, вагон девок привезти, и он про неё быстро забудет. Вот мы ее проблемами ещё не занимались, а если заняться, на неё можно хороший компромат нарыть и шефу предоставить. Мутная она какая-то, реально. С шефом проще общаться, когда у него нет серьёзных привязанностей. Тогда всё более-менее ясно. А эта труженица кухни реально норовит за него замуж выскочить. Ни рожи, ни кожи. Вобла сушёная. Она меня уже конкретно раздражает, а её пирожки сухие поперёк горла стоят.
— И не говори. Что он в ней нашел? Ей, с её пирожками, самое место в сельской больнице рядом с гармонистом деревенским, а не в элитном госпитале. Нужно отвадить ее таскаться сюда со своими помоями!
— Ты прав. И чем быстрее, тем лучше. Видно, баба ушлая и, скорее всего, хитрая. Играет бескорыстно влюблённую дурочку, а сама на его миллионы глаз положила. Сейчас ещё специально залетит, брюхо икрой набьёт и придёт к шефу с требованием жениться или признать отцовство. Одним словом, нужно с ней хорошенько поработать. Если компромат не соберём, соорудим фотомонтаж. Поможем шефу, как думаешь?
— Простите, а кто тут колхозница? — Я вышла из-за колонны и в упор посмотрела на охранника Самуила. — У кого тут сиськи маленькие?
Парень смутился, но тут же нашелся и, как ни в чём не бывало, спросил:
— Наталья, я вас не понимаю. Вы о чём?
— О том, что я слышала ваш разговор! Вы хотите меня подставить, сфабриковать порочащие фотографии.
— Чего-чего? Какие такие фотографии? С вами всё в порядке? Вы не выспались? Вам что-то приснилось?
— Вы меня за дуру держите? Вы только что обо мне говорили!
— Послушайте, у вас случайно не мания величия? Нам больше нечего делать, как вас обсуждать? Вы вообще-то кто такая? Мы на службе, а не на посиделках.
— Разве? А мне показалось, что на посиделках.
— Хватить шутить. Вы опять со своими кастрюльками? — В голосе охранника явно читалась насмешка.
— Не ваше дело.
Я вошла в палату Самуила, дождалась, пока мы остались одни и, достав кастрюли, принялась кормить его свежим супчиком.
— Наташа, ты что такая дерганая?
— Какая?
— Нервная. Тебя кто-то обидел?
— Да как-то день сегодня не задался.
— Что случилось?
— Самуил, даже не знаю, как тебе сказать…
— Говори как есть. Мы же с тобой не чужие друг другу.
— Понимаешь, твой охранник хочет меня убрать. Козни строит.
— Каким образом?
— Я стояла за колонной и слышала разговор. Ему не нравится, что в твоей жизни появилась глубокая привязанность.
— Это не им решать. — Глаза Самуила потемнели от гнева.
— Я тоже так думаю, но, видимо, у них другое мнение. Они считают, что тобой проще управлять, когда у тебя нет привязанностей.
— Бред какой-то. Как мной можно управлять? Я сам кем хочешь управляю.
— Похоже, твоё окружение рассуждает иначе. Меня хотят от тебя убрать. Пытались собрать на меня компромат, но его просто нет. Теперь решили сфабриковать. После больницы хотят привезти тебе вагон девок, чтобы ты напился и забылся. Если не подействует, изготовят фотомонтаж, на котором, по всей вероятности, я буду с другим мужчиной. Они считают, после этого ты дашь мне хорошего пинка. Знаешь, мне так больно и горько всё это слышать…
— Наташа, ты уверена, что тебе не померещилось?
— Самуил, ты рассуждаешь точно как они. Эти люди стараются уверить всех, что я не в себе. Изображают меня сумасшедшей. У меня пока ещё со слухом всё в порядке. Я очень хорошо слышу и соображаю. Я нормальная.
— Вот уж не думал, что моё окружение решает мои личные проблемы.
— Конечно, ты можешь их сейчас вызвать и в лоб спросить, что они имеют против меня? Но, думаю, тебе ничего не ответят и вновь сделают так, будто я не в себе, они ни при чём, и я всё придумала. Самуил, я уже давно приглядываюсь к твоим охранникам. Мне кажется, они обладают гораздо большей властью, чем позволено?
— Ты о чём?
— О том, что они предатели.
— Наташка, ты в своём уме? Павел проверенный человек.
— Ты не злись. Просто подумай над моими словами. Мне кажется, именно он сдал тебя тем, кто стрелял из вертолёта.
— Это исключено, — Самуил рассмеялся.
— Понимаю, в это сложно поверить. Очень сложно. Но ты не отрицай сразу. Уверена, это именно он тебя продал. Откуда люди в вертолёте могли знать, что ты в данный момент на крыше и без охраны? Ты просто последи за ним. Нет, не сам. Найми людей со стороны. Пусть тщательно его проверят. Проверят, не приобрёл ли он или кто-то из его родственников что-то ценное в последнее время.
— Что ты имеешь в виду?
— За предательство хорошо платят, сам знаешь… Может, квартиру купил себе или родственникам.
— Наташа, это уже клиника. Пойми, в моём окружении нет и не может быть непроверенных людей. У меня с этим очень строго.
— Любимый, пойми, я не прошу его уволить, просто прошу его проверить и за ним проследить. Ты мне можешь это пообещать?
— Хорошо, обещаю. Но, если честно, не вижу в этом смысла.
— Ещё скажи, тебе жалко лишние деньги на ветер выкинуть. Ты можешь заплатить, чтобы его проверили?
— Ты сейчас сама подумала, что сказала? При чём тут деньги? Ты же знаешь, это для меня не проблема. Я всегда плачу.
— Извини, просто я что-то разнервничалась. И пожалуйста, не верь снимкам.
— Да никто и не позволит эти снимки сделать.
— Самуил, я знаю, ты всегда встанешь на мою защиту и накажешь любого, кто захочет меня обидеть, но всё же прислушайся к моим словам. Я любимому человеку плохого не пожелаю.