– Наши люди видели, как вы летаете на загадочных машинах. Мы подумали, что вы сможете налететь на Пигпуньент, как орлы, и унести наши реликвии по воздуху.
Шеф подбросил последний факел, посмотрел на результат и, оглянувшись, сверху вниз улыбнулся маленькому седому человечку.
– Может быть, когда-нибудь мы научимся и такому. Но опуститься на скалы, а не в мягкое море? И снова взлететь без тросов, и без помощи летной команды, и без ветра? Поднять одни боги знают какую тяжесть, вдобавок к тяжести мальчишки? Нет, для этого понадобилась бы искусность Вёлунда, кузнеца богов.
– А что же тогда ты сделаешь?
– Это потребует больших усилий от каждого из нас. От вас и от моих людей, которые должны прийти. Покажи-ка мне еще раз, нарисуй на песке, где находится лагерь христиан и как у них расставлены посты.
Ансельм резко свистнул, и тот самый мальчонка, который играл на свирели, подбежал к ним.
На следующий день, когда солнце уже начало клониться к горизонту, Шеф собрал вместе весь свой отряд – еретиков, викингов, летную команду, поспешно приведенную Соломоном, – и еще раз изложил все пункты своего плана.
Тридцать мужчин и три мальчишки стояли на травянистом уступе последнего горного склона перед вершиной Пигпуньент, которую было отчетливо видно даже без подзорной трубы. Кроме нее, в ярком солнечном свете каждый мог разглядеть, что на прилегающей равнине полно народу: во всевозможных направлениях двигались конные разъезды, на каждой прогалине, в кустарнике поблескивали оружие и доспехи. Дойти сюда оказалось нелегко, приходилось то и дело останавливаться и ждать. Всех, кого только можно, Ансельм задействовал для прикрытия и разведки. Еретики находились на своей земле и вблизи одного из своих тайных оплотов. И все же каждые несколько минут поступало предупреждение о стерегущих в ночи христианских всадниках, и Шефу с Ансельмом приходилось уводить людей с тропы и прятаться в скалах или зарослях колючего кустарника, пока негромкий окрик или посвист не давал им знать, что можно возвращаться. Здесь они еще находились в относительной безопасности, так считал Ансельм. К их уступу вели только две тропы, и обе сейчас усиленно охранялись. Однако привлекать внимание не стоит. Разглядывая весь день после полудня местность, Шеф из осторожности не высовывался, прятался глубоко в тени кустов.
Сначала Шеф проинструктировал людей из своего отряда, который он определил как группу захвата. Вместе с ним самим в нее входило всего семь человек. Пастушок, которого Шеф про себя окрестил Свирелькой за его предупредительные сигналы, всегда подаваемые на этом инструменте, должен был стать проводником. Четыре других подростка, выбранные за бойкость и проворство, чтобы нести святые реликвии. И наконец, Ришье, младший из perfecti. Когда Ансельм вывел его вперед, Шеф неодобрительно покосился. Именно Ришье встречал короля у вершины лесенки, и Шеф был отнюдь не высокого мнения о его сметливости и даже о его храбрости. В отличие от остальных Ришье также нельзя было назвать и легким на подъем. Хоть и младшему из «совершенных», ему было не меньше сорока лет – старик, по горным меркам, как, впрочем, и по меркам родных для Шефа болот, далеко не тот человек, чтобы весь день ходить по кручам или играть в прятки, ползая среди кустарника. Однако Ансельм настаивал. Только perfecti знают путь во внутреннее святилище. Нет, описать этот путь другому человеку нельзя. Даже отказавшись от строжайших правил секретности, объяснить дорогу на словах невозможно. Только показать. Так что с отрядом должен идти кто-то из посвященных, и это будет Ришье.
И во главе группы – сам Шеф. Между прочим, Шеф заметил, что Свирелька смотрит на него с тем же сомнением, с каким сам Шеф смотрел на Ришье, и было понятно почему. Среди легковесных горцев Шеф выглядел своего рода Стирром. Он был на полторы головы выше любого другого человека в отряде, включая Ришье. Вес его превышал вес Ришье на пятьдесят фунтов, а всех остальных – по крайней мере на семьдесят. Выдержит ли он темп, когда понадобится быстрота? Сможет ли незамеченным пробираться под покровом кустарника? Очевидно, Свирелька в это не верил. У самого Шефа уверенности было побольше. Не так уж много лет прошло с тех пор, как они вместе с Хандом подкрадывались в болотах к диким кабанам или на животе подползали к личному пруду какого-нибудь тана за рыбой. С тех пор Шеф стал крупнее и сильнее, но он знал, что лишнего жира у него нет. Если кто-то может обойти конные разъезды и караульщиков, сможет и он.
Он не испытывал ни малейшего страха, что ночью его заметят и убьют. Шансы на успех были неплохие, а если и суждена смерть, то легкая, не такая, как у Сумаррфугла.
Тяжесть в груди и холодок в сердце вызывали мысль о пленении. Ведь плен означает встречу с императором. Шеф видел Бруно вблизи, пил с ним вместе, не боялся его, даже когда тот приставил ему меч к горлу. Однако сейчас что-то подсказывало Шефу, что при новой встрече он обнаружит в старом приятеле не сердечность, а фанатизм. Тот не пощадит язычника и своего личного соперника во второй раз.
Шеф оглядел свою маленькую группу, стоявшую внутри круга.
– Ладно. Мы выступаем, как только я проинструктирую остальных. Мы спустимся на равнину позади наших разведчиков и в сумерках двинемся по широкой дуге. Чтобы подойти к горе с другой стороны, с северо-запада. Там мы оставим лошадей, и Свирелька поведет нас через кольца императорских дозоров. Вы знаете, что это очень непросто. Но я могу вам обещать одну вещь. Вся стража императора будет смотреть совсем в другую сторону. Если вообще не разбежится.
Возгласы слушателей свидетельствовали об их согласии, даже об убежденности.
– Тогда встаньте там и будьте готовы к выходу.
Шеф повернулся к остальному отряду, собравшемуся чуть поодаль, около механизмов. Квикка с его командой доставили в горы легкие вороты, простые деревянные барабаны с рукоятками для вращения, и за долгие часы потихоньку укрепили их в каменистой почве, не пользуясь шумными молотками. Около каждого ворота стояло с полдюжины катапультеров, вошедших теперь в летную команду, позади виднелись массивные фигуры викингов, выставленных в качестве боевого охранения.
Впереди каждой из трех этих групп стоял мальчишка-летун, в середине Толман, а по краям – Убба и… Хелми, так его звали, бледный малыш, почти дитя. Родственник кого-то из матросов, в результате войны оказавшийся бездомным сиротой. Все три мальчика выглядели необычно серьезными и насторожившимися.
– Вы тоже знаете, что делать. Ждите здесь, отдыхайте, костров не жечь. А в полночь – Квикка, ты сможешь определить ее по звездам – запускайте змеев. Будет ветер с гор, по крайней мере, так нам обещали. Теперь вы, ребята. Когда подниметесь на всю длину троса и выровняете полет, начинайте зажигать огни. Поджигайте каждый факел по отдельности и кидайте. Прежде чем поджигать, убедитесь, что купол расправлен. Кидайте факелы по одному, в промежутках считайте до ста. Считать медленно. Стеффи, ты должен считать, сколько факелов подожгли. Когда окажется, что все уже сброшены, подтягивайте ребят вниз. Не задерживайтесь, чтобы вытащить вороты, бросайте все как есть и следуйте за мессиром Ансельмом, куда он скажет. Утром все встречаемся и возвращаемся к нашим кораблям. Вопросы есть?
Вопросов не было. Шеф еще раз подошел посмотреть на устройство, которое они изобретали целый день. Главная его идея заключалась в том, чтобы объединить изобретенный Стеффи матерчатый купол для задержки падения и те фокусы, которым их научили еретики, с разноцветными факелами, сделанными из селитры и других хитрых веществ арабских алхимиков. Пучок сухих прутиков, начиненных селитрой и тщательно залитых воском, и кусок ткани, привязанный за четыре угла. Все факелы подвешены на крюках, приделанных к раме воздушного змея. В центре каждого купола теперь было маленькое отверстие: Стеффи опытным путем установил, что это предохраняет от эффекта «выплескивания» воздуха из купола, делает падение более плавным и даже более медленным. Труднее всего было придумать, как мальчишкам взять с собой огонь для зажигания. В полете его нельзя было добывать с помощью кресала. В конце концов они прибегли к старой хитрости викингов, которые делали долгие морские переходы на своих беспалубных дракарах и не всегда могли рассчитывать на сухую растопку: они взяли просмоленную веревку, которая тлела в жестком парусиновом чехле.
Замысел был неплох. Глядя на факелы и хрупкие каркасы змеев, Шеф осознал, как много будет возложено на трех двенадцатилетних мальчишек, болтающихся на концах тросов высоко в воздухе над скалистыми горными склонами. Нет нужды напоминать им о награде. Дети не заглядывают так далеко вперед, чтобы думать о деньгах. Они сделают это ради славы и всеобщего восхищения. Чуть-чуть, может быть, из чувства уважения к своему королю. Шеф кивнул им, ласково похлопал Хелми по плечу и ушел.
– Пора выступать, – сказал он своей группе. Английские катапультеры и викинги долго глядели вслед королю с молчаливой озабоченностью. Они, по крайней мере Квикка, не раз видели это раньше – как Единый Король шел навстречу своей неизведанной судьбе. Они надеялись больше никогда не увидеть подобное снова. С места, где она сидела в одиночестве, обхватив руками колени, Свандис тоже провожала взглядом удаляющийся маленький отряд. Она не могла броситься вслед за королем, обнять его и зарыдать по-женски: не позволяла гордость. Но она часто видела, как уходят мужчины. Не многие из них возвращались назад.
Спустя несколько часов, когда солнце наконец коснулось края небосвода, пастушок Свирелька привел семерых всадников в скудную тень рощицы чахлых искривленных деревьев. Он негромко свистнул, и из глубины появились молчаливые фигуры, чтобы принять поводья. Шеф медленно сполз с лошадиной спины и неуклюже прошелся по земле, чтобы размять ноющие мускулы ног.
Поездка оказалась адом. С самого начала Шеф был поражен, увидев не крохотных горных пони, на которых они спускались из деревни еретиков, а рослых лошадей, вдобавок на спине у них вместо обычных чепрачных подушек находились непривычные кожаные седла с высокими луками и со свисающими по бокам железными стременами.
– Так ездят baccalarii императора, – коротко объяснил Ришье. – Пастухи из страны на Востоке. Они здесь повсюду. Некоторые их разъезды забираются очень далеко. На расстоянии, с такими лошадьми и с такой сбруей, мы будем выглядеть, как одни из них. Никто их не спрашивает, куда они направляются. Они ездят куда хотят.
Взобравшись в высокое седло, Шеф сразу оценил преимущества, которые оно давало даже неопытному всаднику. Затем он понял, что, как и все остальные, в правой руке он должен держать длинное десятифутовое стрекало, которым был вооружен каждый пастух, и управлять своим скакуном, держа поводья лишь левой рукой. Король, ударив лошадь пятками, попытался приспособить свои ноги моряка к непривычной позе всадника, и в пронизанной солнцем пыли отряд двинулся в путь.
Действительно, никто их не остановил. Спустившись по каменистым склонам и выбравшись на равнину, они снова и снова видели вдали всадников, а нередко, на пересечениях троп и дорог, – пеших дозорных. Свирелька и его приятели махали всадникам копьями, но старались не приближаться к ним, при каждом удобном случае уклоняясь в сторону. Пехотинцам они кричали что-то, более или менее похоже имитируя язык баккалариев, но не останавливались и не спешили обменяться новостями. Шеф был удивлен, что никто из стражей даже не почесался, не заступил им дорогу, казалось, что посты привыкли к конным разъездам, беспрепятственно перемещающимся по всей равнине, без малейшей видимости порядка и системы. Конечно, кое-кто заметил неловкую посадку Шефа и Ришье или сообразил, что они слишком старые и слишком рослые для баккалариев. Но даже раздававшиеся в этих случаях крики звучали добродушно и слегка насмешливо. Император совершил ошибку, убедился Шеф. Бруно выставил в охранение слишком много людей, и слишком мало кто из них знал друг друга. Они привыкли видеть незнакомцев, едущих в сторону Пигпуньента или вокруг него. Если бы император наложил полный запрет на всяческие передвижения и оставил для патрулирования лишь отборный отряд, незнакомый разъезд был бы немедленно остановлен.
Прогалина в зарослях невысоких деревьев не тянулась долго. Пора взяться за бурдюки с сильно разбавленным вином и отпить из них первую кварту, а там и вторую, чтобы утихло жжение в горле, а тогда уж потягивать питье не спеша, по глоточку, пока снова не начнет выступать пот и не появится чувство, что больше не влезет. Затем Свирелька пересчитал отряд и выстроил его по-своему: впереди он сам, замыкающим еще один из подростков, предпоследним Ришье, а перед ним – Шеф. Остальные три юных еретика следовали за Свирелькой, один сразу за ним, а два других – слева и справа. Последние переговоры пастушков и негромкий сигнальный свист. Затем Свирелька повел их прямо в глубину переплетенных, скрывающих землю зарослей. В окcитанские maquis.
Очень скоро Шеф стал сомневаться, что им когда-нибудь удастся достичь своей цели. Замысел-то был достаточно простым. Колючий кустарник не давал передвигаться ни конному, ни пешему, если только человек не нагибался. Боковые сучья начинали расти на высоте фута или двух от земли. Под ними всегда оставалось чистое пространство, вполне достаточное, чтобы ловкий мужчина или мальчик могли там проползти, будучи совершенно скрыты от любых взглядов, если только они сами смогут вслепую определять направление.
Проблема заключалось именно в том, что приходилось ползти. Свирелька и его товарищи, легкие и юные, могли с огромной скоростью пробираться вперед на четвереньках, так что их туловища не касались земли. Шефа при таком способе передвижения хватило не больше чем на сотню ярдов. Затем перетруженные мышцы рук сдали, и ему пришлось ползти на брюхе, барахтаться, словно неумелому пловцу. Доносившиеся сзади пыхтенье и фырканье свидетельствовали, что и Ришье пришлось сделать то же самое. За несколько секунд пробирающийся впереди мальчишка исчез, он с гибкостью угря продвигался в три раза быстрее. Шеф продолжал упорно ползти. Посвист сзади, а потом и спереди прозвучал как песня какой-то ночной птахи. Навстречу Шефу вынырнул темный силуэт, послышалось что-то вроде призыва поторопиться. Силуэт исчез. Появился Свирелька, буркнул что-то в том же духе. Шеф ни на кого не обращал внимания и продолжал ползти по корням, переваливаясь из стороны в сторону, чтобы обогнуть крупные препятствия; колючки цеплялись за его волосы, впивались в пальцы, рвали одежду. Раздавшиеся впереди шипение и шорох чешуи по земле заставили его вскочить и отдернуть руки: равнинная змея. Но она услышала человека задолго до того, как он мог коснуться ее. Рот у Шефа саднило от пыли, под разорванными шерстяными штанами его колени кровоточили.
Свирелька ухватил его за плечо, потащил в сторону – в кустарнике был просвет, тропа шириной в какие-то несколько дюймов, но ведущая в обход холма. Шеф с трудом поднялся на ноги, испытывая облегчение в ноющих икрах, откинул назад волосы и с сомнением посмотрел на Свирельку. Идти во весь рост? По открытому месту? Уж лучше ползти дальше, чем быть замеченными.
– Слишком медленно, – прошипел Свирелька на исковерканном арабском. – Друзья ушли вперед. Если услышите свист, уходите с тропинки! Прячьтесь снова.
Медленно, но с облегчением Шеф побрел в указанном направлении; шелест кустов выдавал идущих впереди разведчиков. Он улучил момент глянуть на звезды, ярко сияющие в безоблачном небе. До полуночи не слишком много времени.
Шеф прошел уже с полмили по козьей тропе, виляющей меж холмов, когда со стороны горы снова донесся свист. Рядом оказался Свирелька, схватил его за руку и попытался затащить обратно в кустарник. Шеф взглянул на кажущиеся непроницаемыми заросли, пригнулся и снова пополз. Десяток футов – и внутрь уже не проникает ни одного лучика света, хотя фырканье и пыхтенье возвестили ему, что измотанный Ришье тоже находится в укрытии. Свирелька продолжал тянуть его дальше, но Шеф воспротивился. Он был ветераном многих походов, не раз сам стоял в карауле. В отличие от Свирельки он мог оценить степень риска. На такой местности, когда не случается тревог и не грозит никакая непосредственная опасность, вряд ли императорские дозорные будут настороже. Они не заметят взгляд, устремленный на них из гущи однообразных зарослей. Шеф осторожно поднялся на ноги, взялся за ветку, аккуратно опустил ее на несколько дюймов, чтобы образовалась смотровая щель.
Они действительно были там, меньше чем в двадцати футах, пробирались вдоль узкой неровной тропки, слишком сосредоточившись на колючках, чтобы смотреть по сторонам. Шеф услышал приглушенный шум разговоров, сердитый лающий голос человека во главе. Разговорчики не прекратились. «То еще войско», – подумал Шеф. Местное ополчение, то же, что его собственные fyrds. Не хотят ни во что ввязываться, думают только об одном: как бы поскорее вернуться домой. Их нетрудно обойти, если только сам не наткнешься на них в темноте. Опасность представляют люди безмолвные и неподвижные.
Обратно на тропу, еще полмили вперед, потом опять в кусты, опять пластаться по земле, обходя препятствие или караульный пост. Еще сто ярдов по козьей тропе и снова ползком под кустами. И так далее. Шеф утратил чувство направления, обреченно останавливаясь и глядя на небо, чтобы определить время. Пыхтение Ришье поутихло, видимо, он приспособился к их неровному ритму передвижения. И вдруг весь отряд оказался в сборе, все семеро, они лежали в тени и глядели на костры, мерцающие по другую сторону полоски голой земли. За кострами виднелись камни Пигпуньента, Крепости Грааля.