И еще одно: «Стад-сити» стал первым моим произведением, которое я не показывал родителям. Слишком в нем много было Денни, Касл-Рока и, главное, 1960 года. Слишком в нем много было правды, а правда всегда причиняет боль.
Глава 9
В моей комнате, располагавшейся на верхнем этаже, температура уже достигала градусов девяноста, а к полудню, даже с настежь распахнутыми окнами, она наверняка поднимется до ста десяти. Хорошо, что мне сегодня не придется спать тут, в этой душегубке. Сама мысль о предстоящей экспедиции привела меня в радостное возбуждение. Я сдернул с постели пару одеял, свернул их и при помощи ремня соорудил нечто вроде солдатской скатки. Затем пересчитал оставшиеся деньги – получилось шестьдесят восемь центов. Теперь я был полностью готов.
Спуститься я решил по задней лестнице, чтобы лишний раз не встретить старика, однако эта предосторожность была напрасной: отец все еще разбрызгивал бесполезную уже влагу в саду, задумчиво уставясь на сотворенную им радугу.
Пройдя по Летней улице, я пересек пустырь и вышел к Карбайн – туда, где теперь находится редакция касл-рокского «Зова». К тротуару подрулила машина и из нее вылез Крис со скаутским рюкзаком в одной руке и такой же, как у меня, скаткой из одеял в другой.
– Благодарю, мистер, – бросил он водителю, подбегая ко мне. На шее у него болталась скаутская фляга. Глаза Криса блестели.
– Ух, Горди, что я тебе сейчас покажу! – возгласил он.
– Что же?
– Пойдем-ка вон туда, – он указал на узкое пространство между ресторанчиком и касл-рокским универмагом.
– Да что случилось, Крис?
– Пойдем, говорю тебе!
Он бросился в переулок, и после секундного размышления я последовал за ним. Проход между двумя зданиями сужался, оканчиваясь громадной кучей мусора, старых газет, битых бутылок и прочей дребедени. Крис, а за ним и я, перебрался через кучу и свернул за угол ресторанчика, где наконец остановился. Восемь или девять мусорных бачков, выстроенных в шеренгу, будто солдаты на параде, распространяли ужасающее зловоние.
– Местечко погаже ты не мог выбрать? – скорчил я гримасу. – Ну, нет уж, Крис, уволь…
– Давай руку, – не понял он, что это меня покоробило.
– Не в этом дело. Меня сейчас вывернет наизнан…
Слова застряли у меня в горле, и я немедленно забыл про вонь: в руках у Криса, который уже успел распаковать свою поклажу, был громадный черный пистолет с деревянной рукояткой.
– Ну, кем ты хочешь быть: Одиноким Рейнджером или Сиско-кидом? – осведомился Крис, расплываясь в довольной ухмылке.
– Господи, Боже мой! – только и смог выдохнуть я. – Ты где его добыл? – Упер из письменного стола папаши. Сорок пятый калибр!
– Ага, вижу… – На самом деле это мог быть и тридцать восьмой, и даже триста пятьдесят седьмой калибр – я перечитал все вещи Джона Макдональда и Эда Макбейна, но настоящую «пушку» видел только раз, у констебля Баннермана, да и то в кобуре. Он ее оттуда никогда не вытаскивал, вопреки всем нашим просьбам.
– Послушай, тебе же твой старик башку открутит, тем более, что, как ты говоришь, он не в своей тарелке. Вернее, как раз в своей…
В глазах у Криса заплясали чертики:
– Вот это-то и хорошо, дружище: он с приятелями засел накрепко у Харрисона. Они там уже выжрали бутылок шесть, а может, и все восемь, и останавливаться на этом явно не намерены. Похоже, этот «штопор» у него не менее чем на неделю, так что он ничего не узнает. Алкаши вонючие…
Крис закусил губу. Единственный из нашей компании, он никогда не брал в рот ни единой капли, даже чтобы показать, что он уже мужчина. Когда его на этот счет подначивали, он отвечал, что взрослый-то он взрослый, но уподобляться своему папаше категорически не желает. Однажды он мне поведал по секрету (это было после того, как близнецы Деспейны приволокли украденную у отца коробку с шестью банками пива, и все принялись потешаться над Крисом, который отказался сделать хоть один глоток), что пить он просто-напросто боялся. Его родитель не просыхал теперь уже круглыми сутками, старший брат изнасиловал ту девицу, будучи пьяным в стелъку, а «Глазное Яблоко», вместе с «Тузом» Меррилом, Чарли Хогеном и Билли Тессио, тоже надирался весьма регулярно. То же самое, сказал Крис, будет и с ним, если он хоть раз притронется к бутылке. Вы, наверное, будете смеяться над двенадцатилетним пацаном, который до смерти боится превратиться в алкоголика, однако Крису было не до смеха. Абсолютно не до смеха. Он очень много размышлял о подобной перспективе, и она беспокоила его всерьез.
– А патроны к нему есть? – спросил я.
– Девять штук – все, что было в коробке. Он часто спьяну постреливает по пустым консервным банкам, так что мы можем их использовать – он подумает, что расстрелял все сам.
– Он заряжен?
– Нет, конечно! Ты что, меня за идиота держишь?!
Я взял пистолет. Ощущая его приятную тяжесть в ладони, я представил себя Стивом Кареллой из 87-го участка, преследующим того подонка, Хеклера, или, быть может, Мейера с Клинтом после того, как они очистили очередную квартиру. Прицелившись в один из мусорных баков, я плавно нажал на курок. БА-БАХ!!!
Из дула вырвался язычок пламени, запястье пронзила боль от отдачи, сердце у меня подскочило и затрепетало где-то возле глотки. В покрытой слоем ржавчины стенке бачка зияла громадная дыра.
– О, Боже! – вырвалось у меня.
От неожиданности, а может, и от страха Крис бешено захохотал.
– Ну, ты даешь! – заорал он. – Гордон Лашанс устроил пальбу в Касл-Роке! Вот это да!
– Заткнись! – прикрикнул я, хватая его за рукав. – Сматываемся отсюда!
Мы ринулись прочь, и в ту же секунду Френсин Таппер в белом фартуке официантки высунулась из задней двери ресторанчика:
– Кто это сделал? Какой мерзавец вздумал ту взрывать хлопушки?
Боже, как мы мчались! Пробежав через захламленные дворы нескольких магазинов, мы перемахнули через дощатый забор, при этом занозив ладони, и наконец выскочили на Каррен-стрит. На бегу я кинул Крису пистолет. Он, не переставая хохотать, каким-то образом поймал его и умудрился сунуть назад в рюкзак. Свернув на Карбайн-стрит, мы перешли на шаг: бежать по такой жаре, сломя голову, было невмоготу, к тому же выглядели мы слишком подозрительно. Криса все еще разбирал смех.
– Поглядеть бы тебе в тот момент на свою физиономию, дружище! – Он остановился, хохоча и хлопая себя по ляжкам. – Зрелище на миллион долларов, ей-богу!
– Зараза, вот ты кто! Признайся, ведь ты знал, что он заряжен?! Из-за тебя я теперь влип: эта сучка Таппер наверняка меня узнала.
– Глупости, она подумала, что это всего лишь хлопушка. К тому же ты отлично знаешь, что она не видит дальше собственного коса. Воображает, что очки испортят ее миленькую мордаху. Ха, будто такую харю можно чем-то еще испортить!
Крис согнулся пополам от нового взрыва хохота.
– Да наплевать мне на ее харю! Учти, Крис, это тебе даром не пройдет. – Да ладно, Горди, успокойся. – Он обнял меня за плечи. – Вот те крест на пузе, я и понятия не имел, что он заряжен! Клянусь матушкой! Я взял его из папашиного стола, а он, прежде чем положить его туда, всегда вытаскивает обойму. На этот раз он, вероятно, был в этот момент слишком накачан.
– Ты правда не заряжал его?
– Конечно, нет.
– Клянись, что если ты мне врешь, то твоя мать будет гореть в аду. Ну, клянешься?
– Клянусь.
Перекрестившись, он трижды сплюнул через левое плечо. Физиономия у него при этом была такой честной и открытой, словно у мальчика, поющего в церковном хоре, но когда мы приблизились к дожидавшимся нас возле хижины Верну и Тедди, смех снова разобрал его. Он, конечно, рассказал им, как все было, и как только хохот стих, Тедди поинтересовался, а за каким, собственно, дьяволом ему понадобилось оружие.
– Да ни за каким, – ответил Крис. – А вдруг нам повстречается медведь или еще какое чудо-юдо? К тому же с пистолетом в лесу ночью как-то спокойнее.
Последний довод убедил нас. В отличие от Тедди, Крис, самый крутой парень в нашей команде, мог не опасаться, что кто-то назовет его трусоватым.
– Ты не забыл поставить палатку у себя в поле? – поинтересовался Тедди у Верна.
– Не забыл, и даже зажег внутри фонарик, чтобы все думали, что мы там.
– Вот молодец! – похлопал я Верна по плечу, и тот расплылся, довольный похвалой.
– Ну, тогда пошли, – сказал Тедди. – Пора: уже почти двенадцать.
Крис поднялся первым. Мы окружили его.
– Пойдем по полю Бимана до бензоколонки Сонни, затем мимо мебельного магазина и свалки выйдем к железнодорожным путям, а там от эстакады и до Харлоу недалеко, – сказал он.
– Как думаешь, это далеко? – спросил Тедди.
Крис пожал плечами.
– Миль двадцать, по меньшей мере. Правда, Горди?
– Если не все тридцать.
– Пусть тридцать, мы все равно там будем завтра к полудню, если, конечно, никто из нас не накладет в штаны.
– Тут нет засранцев, – поспешил заверить Тедди.
Мы с некоторым сомнением переглянулись.
– Мя-я-я-у, – мяукнул Верн и тут же громко пукнул.
Все грохнули от хохота.
– Ладно, ребята, пошли, – Крис вскинул на плечо свой рюкзак и зашагал впереди. Остальные последовали за ним.
Глава 10
Когда мы, наконец, прошли через поля Бимана и вскарабкались на насыпь эстакады, где Большое Южное шоссе пересекается с Западно-мэнской автострадой, нам пришлось скинуть рубашки и обвязаться ими вокруг пояса. Пот лил с нас ручьями. С эстакады мы осмотрели окрестности, выбирая наиболее удобный путь.
До самой старости я не забуду ту минуту. Часы были у меня одного -дешевенький «Таймекс», полученный мною год назад в качестве премии за успешную торговлю лечебной мазью «кловерин» (я подрабатывал тогда в аптеке). Обе стрелки замерли на верхней цифре. Солнце стояло в зените, задавшись, очевидно, целью спалить все живое здесь, внизу. Мозги наши потихоньку плавились.
Сзади нас, на склоне холма Касл-вью, раскинулся наш городишко Касл-Рок. Чуть ниже протекала Касл-ривер, возле которой трубы ткацко-шерстяной фабрики выбрасывали в небо клочья дыма того же цвета, что и пистолет Криса. Фабрика со страшной силой гадила не только в воздух, но и в реку. Слева от нас располагался большой мебельный магазин Джолли, а прямо, параллельно Касл-ривер, блестела под палящим солнцем железнодорожная колея. Справа раскинулся громадный, заросший густым кустарником пустырь (теперь там все расчищено, и по воскресеньям, в два часа пополудни, проходят мотогонки). На горизонте возвышалась старая, давно заброшенная водонапорная башня. Было в этом мрачном, обшарпанном сооружении нечто зловещее.
Мы невольно залюбовались открывшимся видом, но Крис нетерпеливо нас поторопил:
– Пойдем же, мы теряем время.
Под ногами у нас был шлак, и очень скоро черная пыль намертво въелась в носки и кроссовки. Верн что-то замурлыкал себе под нос, однако вскоре замолчал, и слава Богу: не хватало только этой пытки для ушей. Фляги догадались захватить лишь Крис и Тедди. Мы поминутно к ним прикладывались. – Наполним их на свалке: там есть кран, – сказал я. – Вода туда подается из колодца в сто девяносто футов глубиной, поэтому пить ее можно. По крайней мере, отец так говорил.
– Вот и отлично, – отозвался Крис, ставший общепризнанным ведущим нашей экспедиции. – К тому же, пора сделать пятиминутный привал.
– А как насчет перекусить? – брякнул вдруг Тедди. – Держу пари, никто и не додумался захватить что-нибудь пожрать. Я-то точно не додумался… Крис остановился.
– Вот, дьявол! – стукнул он себя по лбу. – И я ничего не взял. А ты, Горди?
Я покачал головой, сам удивляясь собственной глупости.
– Ты как, Верн?
– Искренне сожалею, – ответил тот, – но и я пустой.
– Что ж, – вздохнул я, – давайте глянем, сколько у нас денег.
Расстелив рубаху на землю, я высыпал на нее свою мелочь – шестьдесят восемь центов. Монетки ярко блестели под ослепительными солнечными лучами. У Криса оказалась мятая долларовая бумажка и пара одноцентовиков. Тедди высыпал два четвертака и еще два пятака. У Верна оказалось только семь центов.
– Два тридцать семь, – сосчитал я деньги. – Жить можно. В конце дороги к свалке есть магазинчик. Кому-то придется отправиться туда и принести гамбургеров с тоником, пока остальные будут отдыхать.
– Кто пойдет? – спросил Верн.
– Решим, когда доберемся до свалки. Идем.
Я ссыпал деньги в карман куртки и уже завязывал ее на поясе, когда Крис закричал:
– Поезд идет!
И правда – звук приближавшегося поезда уже был слышен, но чтобы окончательно убедиться, я дотронулся до рельса: он мелко дрожал.
– Парашютистам приготовиться к прыжку! – заорал Верн и тут же, головой вниз, покатился по насыпи. Игра в парашютистов была его второй манией, для чего он использовал любое место, подходящее для мягкого приземления: стог сена или вот эту, поросшую жухлой травой насыпь.
Крис прыгнул вслед за ним. Поезд, идущий, очевидно, в Льюистон, был уже совсем близко, однако Тедди вместо того, чтобы спрыгнуть, повернулся к нему лицом. Толстые стекла его очков поблескивали на солнце, длинные волосы упали на глаза.
– Тедди, ты что? – заорал я. – Давай, прыгай!
– И не подумаю. – В глазах его был такой знакомый, сумасшедший блеск. – Что такое грузовики по сравнению с поездом?! Вот где настоящий риск… Ну, сейчас я ему покажу!
– Ты что, офонарел?! Он же тебя раздавит всмятку!
– Это совсем как высадка в Нормандии! – кричал мне Тедди, балансируя на рельсе.
Мгновение я стоял, пораженный подобным пароксизмом идиотства, затем схватил Тедди в охапку и, не обращая внимания на его судорожные попытки вырваться, столкнул его вниз с насыпи и спрыгнул вслед за ним. Еще не успев приземлиться, я почувствовал сильнейший удар поддых. Ловя ртом воздух, я умудрился вмазать ему коленом в грудь, опрокинув его навзничь, но Тедди тут же ухватил меня за шею. Мы вместе покатились по насыпи, с ожесточением молотя друг друга кулаками и ногами. Крис с Верном удивленно уставились на нас.
– Ты, сволочь, сукин сын! – брызгал слюной Тедди. – Дерьмо вонючее! Слезай с меня сейчас же, убью гадину!
Дыхание постепенно возвращалось ко мне. Я с трудом поднялся, отступая от разъяренного Тедди и пытаясь сдержать его удары. Мне было одновременно смешно и страшно: когда с Тедди случались вспышки ярости, вроде этой, к нему лучше было близко не подходить. В таком состоянии он мог наброситься на кого угодно, а если бы ему переломали руки, стал бы кусаться и лягаться.
– Тедди, ты можешь кидаться хоть под поезд, хоть под грузовик, -кулак его прошел в миллиметре от моего носа, – но только после того, как мы найдем то, что ищем, – он, наконец, достал меня в плечо, – а до тех пор никто не должен видеть нас, – трах мне по щеке! – ты меня понял, болван чертов, или тебя по-настоящему отделать?!
Когда он вмазал мне по физиономии, я был уже готов дать ему хорошенько, но нас вовремя растащили Крис с Верном.
Наверху с грохотом пронесся поезд. Несколько кусочков шлака скатились вниз по насыпи. Я уже начал остывать, но Тедди, как только мимо пронесся последний вагон, снова заорал:
– Пустите, я убью его! Я ему всю рожу разукрашу!
Он попытался высвободиться из объятий Криса, однако безуспешно.
– Успокойся, Тедди, – мягко проговорил Крис.
Он повторял это снова и снова, пока Тедди не перестал барахтаться. Он замер, очки съехали ему на нос, слуховой аппарат болтался где-то возле кармана, куда, к батарейке, шел от него проводок.
Когда он окончательно успокоился, Крис, обернувшись ко мне, задал вопрос:
– Чего это вы сцепились, Гордон?
– Да он хотел «поиграть» с поездом так, как он это обычно делает с грузовиками на шоссе. Я подумал, что машинист может вызвать полицию.
– Ну, ему бы было не до этого, – усмехнулся Тедди. Пар из него уже весь вышел.
– Горди поступил правильно, – заявил Верн. – Давайте-ка, ребята, миритесь.
– Мир, мужики, – поддержал его Крис.
– Ну, ладно, – я протянул руку ладонью вверх. – Что, Тедди, мир?
– Я запросто бы от него увернулся, – упрямо сказал он. – И не испугался бы нисколечко.
– Я в этом и не сомневаюсь, – заверил я его, хотя при одной мысли об этом по спине у меня пробежали мурашки. – Ясное дело, ты бы увернулся.
– Ну, тогда мир.
– Пожми руку Горди, – велел Крис, отпуская Тедди.
Тедди сжал мне ладонь чуть сильнее, чем требовалось.
– А все-таки засранец ты, Лашанс, – заявил он при этом.
– Мя-я-я-у, – ответил я.
– Ладно, ребята, пошли дальше, – сказал Верн.
– Тебя бы вот послать подальше, – хохотнул Крис. Верн сделал вид, что собирается его ударить. Все рассмеялись.
Глава 11
В половине второго мы добрались наконец до свалки. Верн возопил: «Парашютистам приготовиться к прыжку!» – и тут же совершил этот самый прыжок с насыпи, а за ним и мы. Свалка начиналась сразу же за нешироким заболоченным участком. Ее окружала загородка в шесть футов высотой. На расстоянии примерно в двадцать футов друг от друга висели проржавевшие таблички: ГОРОДСКАЯ СВАЛКА КАСЛ-РОКА РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ С 4-х ДО 8-МИ ПОПОЛУДНИ ВЫХОДНОЙ – ПОНЕДЕЛЬНИК ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ЗАПРЕЩЕН
Мы перелезли через загородку и спрыгнули на территорию свалки. Тедди и Верн сразу направились к колодцу, воду из которого необходимо было добывать при помощи довольно древнего ручного насоса. Его металлическая рукоятка торчала под углом, напоминая однокрылую птицу, которая пытается взлететь. Когда-то рукоятка была зеленой, однако тысячи рук, качавших воду за последние лет двадцать, отполировали ее до зеркального блеска. Рядом стояло наполненное до краев ведро, и было бы просто неприличным не воспользоваться чьей-то щедрой предусмотрительностью вместо того, чтобы качать воду самим.