И вновь блеснула молния, потом еще и еще раз. Раскаты грома следовали один за другим, словно боги устроили там, на небесах, гонки на огненных колесницах.
– Бли-и-ин, – протянул Крис. Ругательство вышло у него каким-то полувздохом, полувсхлипом.
Верн нервно облизнул губы, а Тедди молча стоял и смотрел. Ветер то сдувал его длинные, спутанные волосы с ушей, то снова закрывал их. На лице его застыла абсолютно ничего не выражающая маска, хотя позднее мне стало казаться, что нечто на нем все же промелькнуло…
По мертвой ладони ползали взад-вперед черные мураши.
Лес вокруг нас как будто тяжело вздохнул, заметив, наконец, наше присутствие – это по кронам деревьев ударили первые, тяжелые капли дождя. По голове и рукам застучали капли размером в десятицентовик.
Изголодавшаяся по влаге земля впитывала их мгновенно.
Эти первые громадные капли сыпались, наверное, не более пяти секунд. Мы с Крисом озадаченно переглянулись.
И тут разверзлись хляби небесные, и начался всемирный потоп…
Крис спрыгнул с насыпи к промоине, волосы у него уже намокли и слиплись. Я последовал за ним. Верн с Тедди поспешили за нами, но мы с Крисом оказались у тела Рея Брауэра первыми. Лежал он ничком. Крис вопросительно посмотрел на меня, взгляд у него был серьезным, совсем взрослым. Поняв, чего он хочет, я молча кивнул.
Думаю, что тело оказалось тут, внизу, безо всяких видимых увечий, а не там, на рельсах, изуродованным до неузнаваемости, потому что парнишка в последний момент попытался увернуться от поезда. Лежал он головой к насыпи, в позе ныряльщика перед прыжком. Его темные, рыжеватые волосы слегка вились, на них виднелась запекшаяся кровь, однако ее было совсем немного. Одет он был в темно-зеленую футболку и джинсы. Обуви не было, но чуть поодаль, в зарослях черники, я заметил низкие кроссовки. Это меня поначалу удивило – почему это они валяются отдельно? – но потом я понял, в чем тут дело.
Все мои родные и друзья считают, что мое богатое воображение -бесценный дар Божий, что оно не только позволяет зарабатывать на жизнь, но и не дает мне никогда скучать, словно бесплатное кино, которое можно смотреть, когда захочешь. В общем-то, они правы, но иногда, особенно по ночам, воображение рисует мне такое, что лучше было б никогда не видеть. Вот и сейчас, глядя на эти валяющиеся в стороне кроссовки, я отчетливо увидел, как кроссовки слетели у него с ног от страшного удара поездом, удара, который и отнял у него жизнь.
Только теперь я осознал это с ужасающей отчетливостью: парнишка не спит, не приболел, он мертв, безнадежно мертв, он никогда уже не встанет с этой постели из черники, никогда не наденет свои кроссовки, не вернется домой, вообще теперь по отношению к нему одно лишь слово имеет смысл: НИКОГДА. Он мертв, умер. Конец…
Мы перевернули его лицом вверх, подставив его под проливной дождь, сверкающие молнии, оглушительные громовые раскаты.
Его лицо и шею покрывал сплошной ковер из муравьев и жуков, копошащихся вокруг выреза футболки. Широко раскрытые глаза представляли собой не менее кошмарное зрелище: один закатился так, что виден был только белок, а второй смотрел прямо на нас, не мигая. Кровь, очевидно из коса, запеклась на верхней губе и на подбородке, а правая сторона лица была сплошным кровоподтеком. И все равно, выглядел он не столь ужасно, как я предполагал. Однажды Деннис с силой распахнул дверь именно в тот момент, когда я собирался ее открыть с противоположной стороны, так у меня кровоподтеки на физиономии были еще страшнее, плюс к тому, конечно, кровь из коса, и тем не менее я даже не отказался ужинать в тот вечер.
Изо рта Рея Брауэра выполз громадный жук и, перебежав по щеке, свалился в чернику.
– Видали? – сказал Тедди срывающимся голосом. – Держу пари, у него там, внутри, полным-полно жуков, даже, наверное, в мозгу…
– Заткнись, Тедди! – прикрикнул на него Крис, и Тедди с видимым облегчением его послушался.
Небо прочертила ярко-голубая молния, отразившись в глазах парнишки, которые словно ожили на миг, как будто он обрадовался, что его, наконец, нашли, и нашли именно мы, ребята одного с ним возраста.
Только теперь я заметил, какой тяжелый от него исходит дух. Уверенный, что меня вот-вот стошнит, я поспешно отвернулся, однако позывов, как ни странно, не было. Тогда, чувствуя, что это мне необходимо, я сунул в рот два пальца, но и это не помогло: спазм сжал желудок, но не более того.
Шум ливня и громыханье грома совершенно заглушили рокот моторов двух автомобилей, подъехавших со стороны Харлоу, и уж тем более никто из нас не слышал приближающихся шагов. Потому-то мы и застыли в оцепенении, когда «Туз» Меррил, перекрывая грозу, заревел:
– А эти тут откуда взялись?!
Глава 26
От неожиданности мы так и подпрыгнули, а Верн вскрикнул – как выяснилось позже, ему показалось, что это труп так заорал.
Мы, еле дыша от страха, подняли глаза. У дальнего от нас края заболоченного участка, там, где лесополоса скрывала от нас проселочную дорогу, стояли «Туз» Меррил и Чамберс «Глазное Яблоко». От нас их отделяла лишь плотная дождевая пелена, за которой четко просматривались их красные нейлоновые куртки – из тех, что можно купить в любой студенческой лавке по предъявлении билета учащегося, а выступающим за университетские команды их выдают бесплатно.
– Так это младший мой братишка! – присвистнул «Глазное Яблоко». – Ах, ты, гаденыш, сукин сын!
Крис, разинув рот, уставился на брата. Его насквозь мокрая, грязная рубаха все еще была обвязана вокруг пояса, а на голых плечах резко выделялись темно-зеленые от дождя лямки рюкзака.
– Ты, Рич, лучше сюда не лезь, – сказал он чуть дрожащим голосом. -Он наш. Это мы его нашли.
– Вы?! – заорал «Глазное Яблоко». – Черта с два! Нашли его мы, мы же и сообщим о нем в полицию.
– Ничего не выйдет, «Глазное Яблоко», – сказал я, чувствуя, как закипаю от ярости. Если бы мы только могли предположить, что так все обернется… что они явятся сюда на автомобилях… Именно это почему-то и разозлило меня больше всего: они приехали в комфорте, на машинах, тогда как мы… Ну, нет, им не удастся воспользоваться, как всегда, так называемым правом старшего. После всего, что с нами было -нет, не выйдет!
– Нас здесь четверо. «Глазное Яблоко», – продолжил я с угрозой. -Только попробуйте!
– И попробуем, малыш, попробуем, – с усмешкой ответил тот. Ветви у него за спиной зашевелились, и на поляне появились, ругаясь и отплевываясь от заливающей лицо воды, Чарли Хоген и брат Верна, Билли. Внутри у меня все похолодело, когда вслед за этими двумя из-за кустов вылезли Джек Маджетт, «Волосан» Бракович и Вэнс Дежарден.
– А вот и мы, – ухмыльнулся «Туз», – так что вы, ребятишки, давайте-ка…
– ВЕРН!!! – заорал вдруг Билли Тессио, багровея и сжимая пудовые кулачищи. – Ах, ты, сучонок! Так ты подслушивал, да? Ты сидел под крыльцом, да?!
Верн затрясся, а Чарли Хоген ласково проговорил:
– Ну, что, змееныш, доигрался? Сейчас узнаешь, как шпионить и подглядывать. Сейчас твой братец тебе покажет, как совать нос в чужие дела, а я еще добавлю.
– Да ну-у? – внезапно выступил Тедди. Глаза его за толстыми стеклами очков сверкнули в безумной ярости. – Вот только троньте его или кого-нибудь из нас! Ну же, рискните! Вы же такие взрослые, сильные, попробуйте! Давайте!
Билли и Чарли уговаривать не пришлось: с угрожающим видом они вместе двинулись вперед. Верн задрожал еще сильнее, однако с места не пошевелился: бок о бок с ним стояли его друзья, с которыми он столько вынес, которые добирались сюда с ним вместе отнюдь не на автомобилях.
Внезапно «Туз» положил ладони на плечи Чарли и Билли, осаживая их. – А теперь послушайте меня, – спокойно сказал он, обращаясь к нам, словно учитель к непонятливым ученикам. – Нас больше, чем вас, к тому же, мы гораздо сильнее. Мы даем вам шанс: исчезните отсюда, куда – не наше дело. Чтоб через минуту вас тут не было! Усвоили?
Братец Криса хохотнул, а «Волосан» похлопал «Туза» по плечу, одобряя его великодушие. Тем временем «Туз» продолжал с улыбкой удава, вздумавшего побеседовать с кроликом, прежде чем сожрать его на ужин:
– Давайте, сваливайте отсюда, а его мы заберем с собой. Вздумаете упираться – надерем вам задницу, а его так или иначе заберем. К чему вам лишние неприятности, мальцы? Кроме того, – добавил он с видом человека, пытающегося лишь восстановить справедливость, – это ведь Билли и Чарли его нашли, поэтому, ха-ха, все почести по праву должны достаться им.
– Да они перетрусили как зайцы! – оборвал его Тедди. – Верн все нам рассказал: они себя не помнили от страха. – Он состроил гримасу ужаса, пародируя Чарли Хогена – было очень похоже. – «Господи, Билли, что же теперь делать? О Боже, Билли, лучше бы мы вообще не угоняли эту тачку! Какой кошмар, Билли, какой ужас. Взгляни-ка, Билли, я, кажется, описался…»
Этого Чарли стерпеть уже не мог. Физиономия его перекосилась, однако что-то все же удержало его от того, чтобы немедленно растерзать Тедди.
Этого Чарли стерпеть уже не мог. Физиономия его перекосилась, однако что-то все же удержало его от того, чтобы немедленно растерзать Тедди.
– Не знаю, как тебя зовут, сучонок, – сдавленно проговорил он, – но попадешься ты мне еще…
Я скосил глаза на Рея Брауэра: тот лежал, все так же уставясь таинственным «нормальным» глазом в затянутое тучами небо, как будто происходящее вокруг его совершенно не касалось. Гром продолжал погромыхивать, но ливень стал уже стихать.
– А ты, Горди, что скажешь? – обратился ко мне «Туз», придерживая Чарли за локоть и при этом напоминая опытного дрессировщика, сдерживающего разъяренного тигра. – Есть же в тебе что-то от брата, а он был вполне разумным парнем. Скажи своим дружкам, чтобы отвалили. Четырехглазый оскорбил Чарли, поэтому тот должен ему ответить, но только так, слегка, ну, а потом разойдемся по-хорошему. Договорились?
Напрасно он упомянул о Денни. До этого я был готов поторговаться с ним, сказать «Тузу», что, как тому и без меня известно, Билли и Чарли струсили и сами отказались от своего права «первооткрывателей», Верн это слышал собственными ушами, а значит, ни они, ни тем более их дружки не обладают в отношении тела никакими преимуществами. Вывод: тело Рея Брауэра по праву наше, мы выстрадали это право на мосту через Касл-ривер, когда нас с Верном едва не сшибло поездом, на свалке, где мы схлестнулись с Майло Прессманом и его идиотом-суперпсом Чоппером, в пруду, где нас чуть не сожрали пиявки. Да и вообще… Короче говоря, я собирался урезонить его, чтобы все было по-честному. Шансов, конечно, было мало, но может, в чем-то он со мной и согласился бы. Однако он ни к селу ни к городу приплел сюда Денниса, и вместо увещеваний у меня, помимо моей воли, вырвался мой собственный смертный приговор:
– А пошел-ка ты к такой-то матушке, дешевка, раздолбай говенный! Нижняя челюсть у «Туза» отвисла, образуя идеальной формы овал:
Услыхать такое – и от кого?! – ему, наверное, в жизни не доводилось. Все прочие представители обоих враждебных сторон также уставились на меня, ушам своим не веря.
Из оцепенения нас вывел Тедди радостным воплем:
– Вот это да! Молодец, Горди, круто ты его!
Я и сам не мог поверить, что такое ляпнул. Словно в кульминационный момент пьесы пьяный актер сморозил со сцены такое, что не лезло ни в какие ворота. Мы не знали оскорбления страшнее, чем «дешевка», даже если оставить в стороне упоминание о «матушке». Краем глаза а заметил, как Крис, сбросив с плеч рюкзак, лихорадочно принялся рыться в его недрах, но для чего – я в тот момент еще не понял.
– Славно, славно… – оправился от потрясения «Туз». – Что ж, мужики, приступим. Кроме Лашанса никого не трогать, им же я сам займусь. Руки ему переломаю, гадине.
Я похолодел. Не так, как тогда, на мосту, но это, наверное, потому что страха уже почти не осталось. До меня как-то сразу дошло, что он не шутит, он действительно собирается переломать мне руки. Много лет прошло с тех пор, но и теперь у меня нет ни малейшего сомнения в том, что именно так Он и намеревался поступить.
Они медленно приближались сквозь дождевую пелену. Джеки Маджетт вытащил из кармана ножик-выкидуху и нажал на кнопку. Шестидюймовое лезвие сверкнуло под слабыми лучами уже начавшего пробиваться сквозь тучи солнца. Верн с Тедди по обеим сторонам от меня храбро приняли боевую стойку, при этом на лице у Верна отразилось мужество отчаяния. Тедди же не унывал нисколько.
Парни приближались, выстроившись в линию, шлепая армейскими ботинками по размытой дождем земле. Тело Рея Брауэра лежало у наших ног, словно огромной ценности трофей, который мы решили защищать до последнего. Я приготовился ударить первым, когда в руке у Криса тускло блеснула вороненая сталь.
БА-БАХ!!!
Боже, что за звук! До сих пор он сладостной мелодией звучит у меня в ушах. Чарли Хоген высоко подпрыгнул на месте; «Туз» Меррил мгновенно перевел взгляд с меня на Криса, при этом челюсть у него снова отвалилась; «Глазное Яблоко» выглядел так, словно его пыльным мешком ударили. Тем не менее, очнулся он первым:
– Эй, Крис, это же отцовская «пушка»! Да он тебе руки-ноги повыдергивает…
– Тебя ждет кое-что похлеще, – с угрозой проговорил смертельно побледневший Крис. Глаза его пылали. – Горди прав: вы – не что иное, как дешевки, грязные, вонючие дешевки. Если бы Чарли и Билли, обнаружив мальчишку, не наложили в штаны, разве мы бы отправились за ним черт знает куда? Эти два засранца струсили и выложили все «Тузу» Меррилу, чтобы тот принял за них решение. – Крис сорвался на крик: – ВЫ НЕ ПОЛУЧИТЕ ЕГО, ПОНЯЛИ?! ПОСЛЕ ВСЕГО, ЧТО БЫЛО, НЕ ПОЛУЧИТЕ! ЭТО Я ВАМ ГОВОРЮ! ВАМ ЯСНО?
– Послушай, – принялся уговаривать его «Туз», – опусти-ка «пушку», пока не отстрелил себе же что-нибудь. – Самообладание быстро возвращалось к нему, и он, со своей обычной ухмылочкой, стал снова приближаться. -Дай-ка быстренько ее сюда, вонючка, не то я заставлю тебя ее сожрать!
– Ей-Богу, «Туз», еще один шаг – и я тебя пришью…
– Тогда ты ся-я-дешь, дорогой мой, – пропел «Туз» все с той же ухмылочкой.
Дружки его наблюдали за ним с каким-то благоговейным ужасом, точно так же мы с Тедди и Верном смотрели на Криса. Конечно же, «Туз» Меррил, бандит и хулиган, от которого на ушах стояла вся округа, не мог предположить ни на секунду, что двенадцатилетний мальчишка способен в него выстрелить. Полагаю, он ошибался. Вряд ли Крис просто так позволил бы ему отнять у него отцовский пистолет. В тот миг я был уверен, что вот-вот грянет беда, и такая, которой я еще не знал. Может, и до убийства дойдет. И все это из-за премии, назначенной тому, кто найдет мальчишку, которого давным-давно и в живых-то уже нет…
Мягко, словно жалея «Туза», Крис произнес:
– Ну, выбирай, что тебе отстрелить: руку или ногу. Мне все равно -давай выбирай ты.
Вот это-то и остановило «Туза» Меррила.
Глава 27
С ума можно сойти: на его физиономии я прочел страх. «Туз» Меррил испугался! Такого еще не было. Напугало его, скорее, не то, что сказал Крис, а то, как он это сказал. Если Крис и блефовал, то делал он это просто гениально, хотя, честно говоря, не думаю, что это был блеф. Да и все остальные поверили, что он говорит вполне серьезно. Лица у всех были такими, как будто кто-то поднес огонь к очень короткому бикфордову шнуру -еще секунда-другая, и раздастся взрыв.
«Туз» мало-помалу приходил в себя. Лицо его снова сделалось жестким, губы вытянулись в струнку, он смотрел сейчас на Криса, как смотрят на человека, сделавшего важное, но рискованное деловое предложение: ну, что -стоит с тобой поиграть, или же послать тебя к черту? Он словно замер в ожидании, сумев либо подавить страх, либо удачно его скрыть. Судя по всему, он понял, что риск чересчур велик, но тем не менее «Туз» был еще опасен, быть может, даже более, чем раньше. Оба они с Крисом балансировали сейчас на грани фола – сорвись любой из них, и это могло оказаться роковым для обоих.
– Ну, хорошо. – «Туз» обращался к одному лишь Крису. – Но не надейся, гаденыш, что это так вот сойдет тебе с рук.
– Еще как сойдет, – возразил ему Крис.
– Ты, говнюк! – внезапно заорал «Глазное Яблоко». – Ты даже представить себе не можешь, что тебе за это будет.
Крис оставался невозмутим:
– Поцелуй меня в задницу.
«Глазное Яблоко» с глухим рычанием двинулся к брату. Пуля ударила в лужу футах в десяти впереди него, взметнув фонтанчик брызг. «Глазное Яблоко», отскочив, выругался.
– И дальше что? – осведомился «Туз».
– Дальше вы сядете в свои тачки и уберетесь отсюда назад, в Касл-Рок. Иначе я за себя не отвечаю. Его, – Крис осторожно, почти благоговейно тронул тело Рея Брауэра носком кроссовки, – его вы не получите, это точно. Вы меня поняли?
– Ну, погоди же… – К «Тузу» вернулась его ухмылочка. – Неужели ты не понимаешь, что мы тебя достанем, и очень скоро?
– Может, да, а может, нет…
– Доста-а-нем, – ухмыляясь, протянул «Туз». – И вот тогда, приятель, тебе придется по-настоящему хреново. Тебе будет больно, очень больно… Не могу поверить, что до тебя это не доходит. Больница, куча переломов – все это я тебе обещаю. Клянусь мамой…
– Ты лучше поспеши домой – потрахаться со своей мамой. Она, говорят, обожает, когда ты ее трахаешь.
«Туз» не то что побледнел, а как-то посерел:
– Ну, все, парень, считай – ты труп. Чтоб кто-то сказал о моей матери такое…
– А я слыхал, что твоя матушка – любительница потрахаться, особенно с тем, кто больше заплатит, – сообщил ему Крис. «Туз», побагровев, двинулся к нему, а Крис тут же добавил:
– А еще говорят, что она готова это сделать с кем угодно даже за десять центов. Она, я слышал…
В это мгновение налетел такой шквал, по сравнению с которым предшествовавшая гроза казалась сущей чепухой. Градины – каждая размером с куриное яйцо – загрохотали по кронам деревьев, по превратившейся в трясину земле, по нашим головам и плечам, а также по лицу Рея Брауэра, о котором все как будто забыли.