– Ну да, а что? Мы же Дворянское Собрание! До встречи через два часа!
– Клоун! – констатировала Нина, которой Христа ретранслировала запись. – Я как будто окунулась в море идиотии!
Мы стояли за надписью «Закрыто» и смотрели на то, как дроиды сворачивают работы по демонтажу старинной вывески музея.
– И что может сказать мне на это древнейший планетарный искин планеты Земля? – усмехнувшись, спросил я у пигалицы.
– Узнал-таки? – фыркнула та и отвернулась. – И что ты теперь сделаешь? Переломишь через колено и отшлепаешь?
– Да ничего не сделаю, – ответил я, взлохматив черные как смоль волосы куклы, – мне помощь твоя нужна, а семейные сцены оставим на потом.
– Хм… – Девочка постояла немного, а затем, подойдя ко мне, порывисто обняла меня за талию. – Сколько раз я хотела сделать так, когда ты был маленький. Но не могла.
По щеке девочки сползла слезинка. Она хлюпнула носом и быстро вытерла рукавом мундирчика увлажнившиеся глаза.
– Вот и вырастила дурака на свою голову, – пробурчала она. – Христа, вызов от настоящего управляющего городом пришел?
– Нет.
– Думаю, что и не позвонит. От имени Князя пошли вызов на центральный пульт штаба с корректировкой w-78,25.
– Сделала. Пришел отклик. Г-123-321
– Вот и хорошо.
– Что это? – поинтересовался я манипуляциями искинов.
– Гражданская тревога третьего уровня, – спокойно ответила девочка, вновь беря меня за руку. – Войска занимают все стратегические объекты и находятся в состоянии готовности к бунту. Ничего такого – да и для жителей стеснение минимальное. Так, на всякий случай.
Нина вдруг развернулась ко мне и впечатала кулачок под ребра.
– Дурак.
– Ты чего? – удивился я.
– Не мог подыграть идиоту? – почти крикнула Нина. – Тебя же позвали, чтобы убить!
– Да ладно тебе. Не сгущай краски.
Она снова вхлипнула.
– Что-то у тебя сегодня глаза на мокром месте.
– Знаю. – Девочка отстранилась и посмотрела на меня снизу вверх. – Прости, что я сегодня такая бесполезная.
– Да что уж там… – Махнув рукой, я направился к массивным прозрачным дверям музея. – Нина, шевели ножками. У нас не так уж много времени.
В помещении музея царило унылое безразличие. Его работники, в основном пожилые дамы, всю жизнь отдавшие любимому делу, с пустыми глазами бродили между витринами, останавливались перед встречавшими когда-то гостей экспонатами и подрагивающими руками одну за другой выключали голографические панели со справочной информацией. Музей, красивое и с любовью оформленное место, одно из немногих на боевом корабле служившее культурному просвещению жителей города, тихо умирал, словно бы самое настоящее живое существо.
– Так, я что-то не понимаю в этой жизни, – пробурчал я себе под нос, провожая взглядом медленно затухающие потолочные плиты. – Это что? Ради нашей гоп-компании прикрыли подобную громадину?
ГИМИЦ действительно был огромным многоэтажным центром, в котором десятилетиями, в то время когда «Волга» барражировала по своему маршруту, скапливались артефакты и ценности с посещаемых флотом планет. Быстро разрастающаяся коллекция требовала все больше и больше места, однако горожан в первую очередь привлекала развлекательная составляющая.
Конечно, фильм на черно-белых видеопленках от жившего семь-восемь веков назад режиссера крабоподобной расы, полностью уничтоженной предыдущим правительством каэли, ун-чуков – аборигенов Новой Армении, так и не успевших выйти в космос, можно было посмотреть и в виртуальности. Отдохнуть с семьей и устроить свой досуг – в любом из многочисленных торговых центров, на гравистадионе или в специализированном центре новых технологий. Однако только в подобных музеях люди могли приобщиться к давно ушедшим векам, эпохам, народам и странным созданиям.
Экспозиция обычно включала в себя не только образцы нечеловеческих культур, но и палеонтологическую, бестиарную и ксенопологическую секцию. Выставку технических достижений разумных Рукава Ориона, где можно было, например, почувствовать себя птицей кукрокуко и своими руками попробовать соткать ковер на молекулярно достоверном муляже станка этих забавных копчикоголовых созданий.
Все эти существа, оставившие людям свое наследие, в основном уже вымерли к моменту выхода человека в космос. Единицы из них ютились под купавами с естественной средой обитания или в микрорезервациях, в то время как на их терраформированных планетах правили наши основные соседи по рукаву галактики.
Для рас – потомков предтеч история других видов не представляла какой-либо ценности. Они в первую очередь собирали генетический материал и интересовались передовыми технологиями и на основании полученных данных решали судьбу миллиардов и миллиардов живых существ, большинство из которых находились на докосмическом этапе своего развития, и только единицы уже осваивали орбитальное пространство собственных планет. Кто представлял интерес – подвергался генорекомбинированию, кто-то использовался в естественном облике, а остальные либо безжалостно уничтожались еще на первом этапе процесса подготовки к терраформированию, либо вирусно стерилизовались, если атмосфера планеты и условия обитания подходили для захватчиков.
– Максим Денисович! – услышал я за спиной голос капитана Анко. – Как и было приказано, мы прибыли.
Я оглянулся, здесь были все мои спутники, как комиссары и экипаж корабля, так и американки с непонятным статусом. Последним же, гордо переставляя лапы, появился громадный каэли с кошкой, уютно устроившейся в ложбинке между лжеруками. Появление Глука было встречено удивленными взглядами моих людей и легкой паникой, начавшейся среди персонала музея. Более того, скучающий все это время в вестибюле охранник, видимо, в последний день работы этого заведения решивший наплевать на должностные инструкции и проигнорировать одинокого человека в скафандре с ребенком, прошедшего сквозь запрещающую голограмму, подобрался и вышел из своей будки.
– Это?.. – подошедший ко мне Константин, командующий приписанными ко мне комиссарами и один из немногих знавший, кто скрывается под маской Князя Александрова, подойдя ко мне, ткнул локтем мою бронированную грудь. – С хрена ли здесь собачка делает? Да еще и с твоей кошкой на загривке.
– Я пригласил, – тихо ответил я, – чуть попозже вас всех друг другу представлю. Передай другим, чтобы не дергались. Я все объясню.
– Да все уже поняли, что у нас здесь какие-то дела, – хмыкнул псионик. – Правда, версий множество. Особенно старались американочки. Одна из девиц так и вовсе предположила, что дикие русские будут их жарить.
– Прямо так и «жарить»? – хмыкнул я, скосив взгляд на стайку жмущихся друг к другу пленниц, над которыми устройство дополнительной реальности, поддерживаемое Христой, тут же вывело на забрала их имена и звания.
– Ну не приводить же мне дословно фразу, которую она кричала, пока ее успокаивали.
– А с ранеными что? – спросил я, не досчитавшись американского агента пси-корпуса и капитана корабля Ivishak.
– Псионик в глубокой коме, – покачал головой Костя, а затем залез рукой во внутренний карман своего длиннополого плаща и, вынув оттуда футляр, протянул его мне. – С ней сейчас наши люди на «виртполигоне» работают. А вот с капитаном все непросто, ее военная разведка в свой госпиталь забрала. Вот, вам по статусу положено, а передать я не успел.
В общем-то, логично. Боевой корабль, и заправляют тут всем флотская разведка и контрразведка.
Взяв предмет, я откинул крышку и, улыбнувшись, провел пальцами по эфесу эргро-клинка. Настоящего, боевого, имевшего, правда, несколько золотых украшений, видимо, положенного мне по статусу как Князю Российской Империи.
– Пользоваться, насколько я помню, умеете…
– КМС.
– О! Уважаю! – Он тоже улыбнулся, а я мысленно отдал приказ вывести мне данные по оружию.
«Информация недоступна».
– Он не сканируется, – констатировал я.
– Естественно, – улыбка стала еще шире, – ты же не хочешь, чтобы твои противники знали о тебе чуть больше, чем им положено.
– Удобно.
– А то.
Пока мы тихо переговаривались, к нам вальяжной походкой подошел охранник, положив руку на висевший на потертых ремнях старенький плазмер «Джинка-3» китайского производства.
– Добрый день, уважаемые. Заведение закрыто, так что я вынужден попросить вас покинуть помещение! – Для наглядности он шевельнул коробкой стволового компенсатора по направлению к дверям.
– Дела у нас здесь, – опередил меня Костя, привычным движением показав приметный значок с двуглавым орлом на фоне золотого андреевского креста. – ИСБ.
– Опа. – Секьюрити, не ожидавший подобного поворота, сделал шаг назад и полез в напоясной контейнер в поисках коммуникатора. – А нельзя ли ваши документики? Какова цель визита?
– Пожалуйста, – ответил комиссар, активируя плашку голограммы, возникшую прямо напротив значка. – А цель визита…
Он посмотрел на меня.
– Рабочая, – буркнул я, цепляя эфес клинка на магнитную подвесу у бедра. – Могу я увидеть директора музея?
– Да. – Охранник наконец-то извлек комлинк и, коротко известив кого-то о гостях в нашем лице, окликнул ближайшую голограмму экскурсовода, все еще функционирующую полупрозрачную девушку, терпеливо дожидающуюся гостей за рамками турникетов. – Исса, проводи господина к Михаилу Ивановичу.
Следуя за улыбчивой голограммой, явно функционирующей на имитаторе искусственного интеллекта, я оказался во внутренних помещениях комплекса, вход в которые посетителям был строжайше запрещен. Пройдя по длинному, усеянному классическими ретродверьми коридору, попал в приемную.
В кабинете, за тяжелыми створками, выполненными из красного дерева, меня ждали двое мужчин. Лица их были напряжены, да и сама атмосфера говорила о том, что мне здесь не рады. Один из них, круглый лысеющий мужичок с монопольным аппаратом допреальности, закрепленным на ухе, сидел в мягком удобном кресле за большим офисным столом. Второй, высокий и седовласый, стоял чуть сзади, сжимая в побелевших руках тяжелый и давно устаревший планшет.
– Меня зовут Тюбик Михаил Иванович, бывший директор научно-исследовательского комплекса, в который входит Городской исторический музей инопланетных цивилизаций, – даже не дав мне переступить порог, выпалил он на едином дыхании. – С кем имею честь?.. Если вы по поводу здания, то можете выметаться к чертям собачьим. Меня эти проблемы больше не касаются, обращайтесь в адмиралтейство или напрямую в штаб флота!
– Александров. Максим Денисович – непроизвольно вторя его манере речи, отрекомендовался я. – Князь Российской Империи, руководитель ксеноархеологической службы флота.
Пройдя прямо к столу, я перегнулся через него и протянул Тюбику руку.
– Прошу извинить меня за то, что не снимаю скафандр. Карантинные меры.
– Ваше Сиятельство… – Мужчина, видимо, ожидавший кого-то другого, привстал со своего кресла, а затем, сообразив, что я продолжаю держать перед ним ладонь, предлагая рукопожатие, впился в нее обеими руками. – Очень приятно… Я и не знал, что у нас на «Волге» есть подобные…
Стоящий за его спиной мужчина быстро наклонился к уху Михаила Ивановича и что-то зашептал. Из вежливости я не стал включать звукоусиление, а позволил мужчинам поговорить друг с другом в относительной приватности.
– Ах… вот оно что, – немного расстроенно хмыкнул Тюбик, когда второй оторвался-таки от его уха. – Так значит, это вам отходит здание. Ну что ж… мне остается только порадоваться тому, что музей останется в руках коллег-ученых, а не станет развлекательным центром, как того хотел Бомбадзе. А ловко вы, Князь, перехватили у этого бандита столь лакомый кусочек. Жаль, конечно, экспозицию, но я надеюсь, что в ваших руках она будет в сохранности и…
– Подождите! – прервал я его обреченный монолог, высвобождая наконец руку. – Да объясните же мне, что здесь вообще происходит. Признаться, я не совсем в курсе сложившейся ситуации. Почему закрыли музей? Это же имперская неотчуждаемая собственность?
– Неотчуждаемая собственность… – хмыкнул Тюбик, нажал какую-то кнопку на торце стола, и ко мне подплыло кресло, сиденье которого было закреплено на небольшом бытовом антиграве. – Присаживайтесь, Максим Денисович. Поговорим. Но для начала… простите, а это что за чудесное создание? Ваша дочь?
Я резко обернулся. У меня за спиной, всего в нескольких метрах, стояла Нина, уже привычно теребя в руках стоически терпящую издевательства Атланту. Не знаю, как чертовка пробралась за мной в самое сердце музея, я был абсолютно уверен, что девочка осталась в холле под присмотром комиссаров, но сейчас искин даже не пытался прикинуться ветошью. Кукла активно крутила головой, разглядывая обстановку кабинета, и совершенно не обращала внимания на его уже бывших хозяев.
– Разрешите представить: Нина. Мой искин.
– А… вот оно как, – хмыкнул Тюбик, моментально теряя интерес к мелкой негоднице, и, дождавшись, пока я устроюсь поудобнее, сам плюхнулся в свое кресло. – Понимаете ли, в чем дело, Князь. Собственность-то, она, конечно, неотчуждаема… была, там. Дома. Когда над городскими властями висело Министерство культуры и куча внезапных проверок, которые я мог вызвать на голову гражданских властей всего одним нуль-звонком. А сейчас сами знаете. Все изменилось…
– И что же, простите, изменилось? – Мне было действительно интересно, потому как для меня как для пехотинца тонкости гражданской жизни на замковом лайнере суперкласса были тайной за семью печатями. – Мне казалось, что все внутренности этого корабля без остатка принадлежат Министерству космической обороны и Космофлоту РЗИ в частности. А гражданская администрация всего лишь осуществляет эксплуатирование и управление гражданскими же объектами.
– Это… не совсем так. – Михаил Иванович слегка замялся, а затем, сняв с головы монокль допреальности, положил его на стол. – Есть определенные порядки взаимодействия между военной и гражданской администрацией, адмиралтейством и флотом. Да, все это военные объекты, но только условно, потому как становятся они таковыми исключительно во время боевых операций. Князь, вы не задумывались, где приятнее и удобнее жить людям? На поверхности планет или в таких вот летающих коробках…
– На поверхности планет, конечно, – ответил я, автоматически помогая Нине забраться мне на колени. – Думаю, что этот вопрос не стоит долгих размышлений.
– Вы, конечно же, правы. Однако без людей, нас, гражданских, все эти громады – всего лишь летающие в пространстве одноразовые посудины. Которые еще к тому же сильно ограничены в дальности своего перемещения.
– Я понимаю, что вы хотите сказать, – кивнул я, – если некому будет ремонтировать корабль, работать на верфях и на заводах, лайнер суперкласса не просто не сможет содержать на себе несомый флот, но и сам по себе в скором времени начнет разваливаться на куски. Опять же, дальнее патрулирование невозможно в условиях, когда семьи приходится разлучать на десятилетия, а порой и навсегда. В результате движения флотов оказываются ограничены планетой приписки и двумя-тремя смежными системами, а соответственно, лишаются маневренности, ну и при боевых потерях повышается градус напряженности. Да и с ротацией проблемы…
– Ну это для военных, – улыбнулся Тюбик. – Для нас же, простых людей, важно знать, что родные несут службу не где-то далеко, на другом конце государства, а защищают в первую очередь свои же семьи. Но все это лирика. Суть в том, что, для того чтобы все это стало возможным, необходимо, чтобы людям здесь, на борту, жилось относительно комфортно. А военные, знаете ли, не всегда понимают, что казарма не лучшее место для воспитания детей, а общий кубрик и койко-место – не то, о чем мечтают в жизни женщины и старики.
Он прокашлялся и, покачав головой, продолжил:
– Именно поэтому есть гражданская администрация, в чьи обязанности входит обеспечить как можно более высокий уровень жизни в жилом секторе. Вот только если для того, чтобы вбить в стену гвоздь, сделать перепланировку или, не дай бог, снести какой-нибудь из стандартных, необычайно унылых боксов-домов, необходимы тысячи согласований с военными, жители города вряд ли когда добьются улучшений. Поэтому все, что вы видите в городе, сдано в аренду городской мэрии на безвозмездной основе сроком на девять лет, в течение которых длится мандат выборного главы городской администрации. Он отвечает головой перед многочисленными проверяющими органами, но не напрямую перед адмиралтейством или штабом супера.
– И?
– В бою у нашего мэра погибли сын и дочь, офицеры одного из кораблей третьего класса. А после того как по всем каналам прошла инфа о том, что «Волгу» занесло неведомо куда, Петр закрылся в своей комнате и застрелился. Всю полноту власти принял вице-мэр, офицер городской администрации по делам гражданского населения. Он назначил дату выборов, но затем она была аннулирована, а должность градоначальника на вполне законных основаниях принял некто Граф Бельский.
– Это как? – впервые за прошедшее время раскрыла свой ротик Нина. – Как он стал главой города, если плебисцит был отменен?
– Правовая коллизия, – пожал плечами Тюбик, покосившись на девочку. – Все довольно просто. Исторически был такой закон, и его никто не отменял, что на выборную должность, освободившуюся вследствие скоропостижной смерти чиновника, Дворянским Собранием губернии может быть выдвинут достойный муж. Естественно, этот закон относился к планетарным поселениям первых колонистов, для которых процедура голосования была жуткой тратой и без того скромных ресурсов. Для принятия решения требовался кворум из ста пятидесяти членов под председательством титула не ниже графа. Вот вы, Ваше Сиятельство, вполне могли бы…