На выгоне лихой всадник, силач желательно потяжелей и с нагайкой, мгновенно вспрыгивал на коня и, подняв ему голову, мчался по кругу версты три до изнурения. Мало-помалу круги уменьшались все ближе к конюшне, с переходом в рысцу, потом в шаг и, дотащившись до конюшни, наконец, слезали. Иногда то же повторялось на следующий день, но уже с меньшим сопротивлением. Этим и оканчивалась вся выездка…
Людей аналогично готовили, не слишком напрягаясь и грубо. Хотя были и исключения, особенно в гвардии, все от командиров зависело.
- Слушайте и запомните накрепко. В бою ваша жизнь зависит от коня. Он - ваш друг и боевой товарищ и относиться к нему надо как к другу. То, я думаю, всем понятно.
Завтра мы своих друзей и увидим и приветим, а сегодня - надобно мне знать, кто из вас на что гож. Отвечать мне без обману.
Кто слабо с выездкой знакомый, кто со сбруей путается, кому конная служба вовсе в новинку? Руки подымайте чтоб видел. Неуменье - не грех, научим, а товарищей подвести, то грех великий. Ну….
Поднялось четыре руки. К моему удивлению лесовика среди отозвавшихся не было. Интересно, где он с лошадьми в Пуще дело имел?
- То добре, думал хуже будет. А теперь кто в седле сутки продержится да коня обиходить по уму сможет.
Четырнадцать рук включая мою и Алеся. Фельдфебель довольно улыбался.
- И это добре. Кроме меня, еще трое в кавалерии уже служили, так что четверо выходит. Будет кому учить….
Но службу, братцы, нам справлять надо уже через несколько дней. Потому всех, кто получше, и людей и коней, ты уж, Сергей Александрович, не обижайся, я заберу к себе. - Я кивнул. Логично, хоть половину людей надо подготовить в кратчайший срок.
- Остальные за месяц должны стать конниками. Тут Федорович мне в помощники будет. Учить умеет. - Указывает на молчаливого солдата, сидевшего от него по правую руку.
- И последнее. - Опять усмехнулся, явно готовит новую прибаутку.
- Отец-командир военному солдату есть мать родная, брат и сестра родной, а роднее отца-командира есть только Родина-мать да солдата военного мать родная.
Его благородие подпоручика Одинцова все знаете? Бок о бок с нами четыре года служил, показал себя как толковый унтер. Сейчас эполеты получил по праву, офицер правильный будет. За нас радеет, ну и мы должны со всей душой и уважением….
Потому - забыть сослуживца и унтера Одинцова, а его благородие Игоря Арсеньевича Одинцова слушать, как отца-командира над нами поставленного. Тут согласия вашего не спрашиваю, то уже мой наказ. - Одобрительный гомон.
- И на этом все. Спать пора.
Сикора, - это к молодому солдату, - дневалишь, остальным отбой. А мы с Сергеем Александровичем еще покурим, погутарим.
Иванов предпочитал жить в гарнизоне. Бобыль, ему много и не надо. Здесь же в драгунской казарме у него был отгороженный закуток рядом с каптеркой. Маленькая комнатушка с койкой, столом, лавкой да вещевым сундуком. На полках стояла простая глиняная посуда, а за сундуком - пара фляжек да с пяток бутылок. Не пустые емкости, естественно.
На стене висел драгунский палаш в потертых ножнах и со шведскими коронами на гарде. Очень качественное, явно офицерское оружие. На столе - чернильница, перья, бумага. Несколько потрепанных уставов и памяток, а также единоверческий (общий для староверов и простых верующих) молитвослов для православных воинов.
Фельдфебель убрал со стола все лишнее, выставил две серебряных чарки, хлеб, тарелку с капустой и добрый шмат копченой рыбины.
Ничего себе рыбка была. Судя по кусочку, побольше меня размерами выходит. Эх, экология…. В наше время таких уже нет. И пахнет обалденно.
К такой закуске и соответствующая выпивка - простая солдатская водка в медной фляжке.
Хозяин налил по стопке, поднял свою, но пить не торопился. Я тоже жду. Фельдфебель - человек не простой. Тертый хохол, что и Крым и Рым прошел. Так солдатиков настроил и построил, просто душа радовалась. Интересно, как меня строить будет?
- Перед тем как пить, давай, Сергей Александрович определим, кто за этим столом сидит. Два драгуна или барин и солдат?
- Зряшный вопрос задаешь, Иван Михайлович, барина ты бы в хоромы свои не зазвал, барин с солдатом за стол бы не сел. Два драгуна тут, а более никого.
Что пробу мне делаешь, понимаю, да только ты не ходи вокруг да около - говори прямо. Лямка у нас общая. А будут неудобные вопросы, тоже говори. Два умных человека всегда договориться смогут.
В конце я добавил в голос немного Бердичевского акцента.
Хмыкнул, видно оценил, потянулся чаркой. Чокнулись.
- Ну, будьмо.
- Будьмо.
Выпили. Захрустели капустой. Откуда и голод взялся. Не чинясь стал нарезать рыбу своей китайской раскладушкой. Хозяин тем временем разломал краюху пополам, с интересом поглядывая на мой режик.
Перекусили слегонца. Разлили по второй.
- Как служить будем, Сергей Александрович?
- По совести, Иван Михайлович.
На себе ездить не дам, вредить себе не позволю, но свое исполню до корки, чего и от других жду. От солдат буду требовать жестко, невзирая на лица. От себя буду требовать не меньшего.
Достойному человеку всегда помогу, недостойного без наказания за вину не оставлю, неумелого научу, ленивого заставлю, а отличившегося отмечу хоть словом, а по возможности и наградой. Такой вижу свою дальнейшую службу.
- Хе! - Нет, у Сухова выходило менее выразительно, тут - целая гамма чувств в одном слоге.
- Гладко говоришь, не расспрашивал бы о тебе прежде, не поверил бы. Уж больно правильно баешь. Но…! - Указательный палец вверх.
- Хвалил тебя Семен Мироныч, а он людей наскрозь видит. Гренадеры из твоего капральства о тебе добро отзывались, а они службу хлебнули полной ложкой. С командиром ты дружен, да по роду ему ровня, если не выше. Вот, думаю я грешный, и мне с тобой подружиться надо. Примешь в друзья простого крестьянина в мундире драгунском, али как?
- Ты, Иван Михалыч, не юродствуй. Что покрипачили твоих дедов, то дело десятое. Казацкому роду, нет переводу, эту кровь не разбавишь. Отчего не принять в друзья казака.
Протянул руку, фельдфебель крепко пожал ее. Глаза серьезные.
Выпили по второй. Закусили, набили трубки, закурили.
Дальше разговор уже перешел на службу, договорились по распределению обязанностей. Лишнего на меня, конечно, не грузили, но и того что было хватало с верхом.
Перетасовали списки отделений, мне доставался контингент поплоше плюс Иван Федорович Грач, в прошлом кавалерист и коновал-самоучка. Фельдфебель хотел наложить лапу и на Алеся - не отдал. Самому нужен.
Оказывается, он - сын лесника, служил казачком у барина, страстного охотника и бабника. Сопровождая барина на охоте, бывало, сутками с седла не слазил, да за лошадью барина и своей постоянно смотрел.
Где-то барин начал сильничать девку, паренек вступился. Девка убежала, паренька на конюшню под плети, а после в солдаты. Девка потом все равно барину досталась. Такие времена, блин.
Хотя, если подумать, наши времена не лучше. Тут - в солдаты, а в наше время - на зону, или вообще под землю при аналогичной ситуации могли определить.
А мне наука, фельдфебель о своих людях знал практически все, а я вот с Алесем так и не сподобился поговорить по душам. Стыдоба, честное слово.
Засиделись за полночь. Домой идти нет смысла, так что заночевал в казарме. А назавтра ближе к полудню, наконец, пригнали лошадей.
Достались нам лошадки очень даже неплохие. Трофеи прошлогодней войны. Кроме территорий, России от Швеции упали и другие вкусности, в виде различного военного снаряжения и, в том числе, строевые лошади. Вот именно такие к нам и попали.
Негромкое, но внушительное слово губернатора обеспечило его личный конный конвой всем, что положено по штату и даже много более сверх того. Армейские чудеса продолжались.
Интересно, у кого мы этакое богатство отхватили, в жизни не поверю, что на этих лошадей никто глаз не положил.
Итак, наш взвод получил двадцать две строевых лошади шведской теплокровной породы и плюс два тяжеловоза-ардена в дополнение к нашим ломовикам для запряжки взводной фуры. Спец по лошадям - коновал Грач, только приседал да хлопал себя по бокам ладонями рассматривая табун. Слов для выражения эмоций у него не было, да и вообще он молчаливый парень.
Основная масть табуна - гнедая и рыжая, но были и два серых красавца на которых все смотрели облизываясь. Мне такой конь не светит, это для начальства. Одинцов и Перебыйнис будут на них выглядеть просто орлами.
Как и обещалось, лучших лошадей забрал фельдфебель, за одним приятным исключением.
Рослая, рыжая кобыла с живым даже можно сказать слегка вздорным характером, хитрыми глазами и при этом наделенная всеми лошадиными талантами досталась мне.
Красавица с длинной шеей, широколобой головой и добрыми умными глазами. Я говорил - хитрыми? Так ведь женского рода, тварь Господня, у них глаза от настроения меняются. Вот морковку схрупала за знакомство, сразу и подобрела.
Ах ты, красавица рыжая. На ласку ответная да игривая, на вот тебе хлебца. Что, еще морковку унюхала? Так в карман и тычется, выпрашивает. Ну на, на тебе еще. Сама - под цвет как морковка, вот и будешь Морковкой. Что, не нравится? Не похоже на то слово, что тебе прежний хозяин говорил?
- А как на шведском морковка будет? Мужики, кто подсобит со словом?
Чего, какой ворот? А, понял, морот (morot).
И кто это у нас такой полиглот? Один из неумех из молодых. Его еще Михалыч дневальным ставил. Сикора вроде.
Ого, отзывается кобылка, угадал я с имечком. Но слово мне не нравится. Будешь Морета. Ну, со знакомством Морета. Я Сергей, теперь твой хозяин.
Что? Башкой киваешь, хулиганка иностранная? Согласна? Ну и ладушки.
Я ворковал в ухо лошади всякие нежности, оглаживая и проверяя ее состояние. Здоровая, резвая, перековывать не надо, все сделано до нас по высшему разряду.
Подружимся. Вернее, уже подружились. И не больно-то хороши эти серые, Морета пожалуй не хуже …, да нет, лучше конечно. Даже Грач выдал на счет Мореты целых два слова: - Добрый бегунец.
На всех остальных лошадей у него было только по одному слову. Или 'добре' или 'годится'. Ну, за исключением командирских лошадок. За тех фельдфебель, и сам знаток не из последних, с Грачом имел обстоятельный разговор, ну и пусть их.
День прошел под знаком лошади. Познакомились, поводили, вычистили, напоили, накормили, по денникам развели. Новички оказались не такими уж и неумехами, тоже справились под присмотром более знающих товарищей. Недовольных не было с обеих сторон, что с человеческой, что с лошадиной. Завтра - первая выездка.
Началась служба теперь в новом качестве. Целых пятнадцать дней с утра и до вечера фельдфебель гонял нас, пропуская через курс молодого драгуна. Притирались друг к другу и люди и кони.
Выездка, рубка лозы, строевая, хозяйственные работы, учебные стрельбы. Мама моя дорогая, в гору глянуть некогда. С утренней молитвы и до отбоя, как белка в колесе. Хорошо Гаврила помог с устройством артельных дел, сначала мне, а после и артели Михалыча. Разумеется, не бесплатно, но по самой минимальной цене обе артели всегда имели свежие и качественные продукты. К концу октября месяца служба вообще вошла в колею, втянулись.
Через неделю после получения лошадей, еще учеба шла полным ходом, состоялся первый выезд губернатора с нашим конвоем в составе десяти самых подготовленных всадников. Крещение так сказать.
Наш губернатор был человек педантичный. Раз, иногда два раза в месяц в теплое время и раз в месяц в холодное, за исключением осеннего и весеннего бездорожья, отправлялся с ревизией своего хозяйства. Местные чинуши боялись его как молний Перуна.
Приедет, посмотрит, ни слова не скажет и уедет. А по прибытии в губернаторскую резиденцию следовали выводы по поездке. Когда награды, а когда и наказание. Последнее чаще.
Поездка могла продолжаться от одного дня до недели, и все это время конвой был постоянно при нем. Дежурство несли круглосуточно. Каждое утро внешний вид конвоя губернатор проверял сам в присущей ему чопорной манере. Ох и занудливый дядька, скажу я вам. Параграф ходячий. Не удивлен, что они с Лесли в контрах, абсолютно разные характеры. Впрочем, может такой человек и нужен на этом месте.
Ведь Васильев и еще несколько чиновников и офицеров вполне с ним ладят. Этакий кружок приближенных, как правило, бывших столичных жителей из Высшего Общества, куда чужим хода не было. Барон Аш, несмотря на высокую должность, явно скучал по блеску Санкт-Петербурга.
Поездка вышла недолгой. Осенняя дорога в этом году хоть и была пока вполне проезжей, но далекому вояжу не особо способствовала.
Конвоем губернатор остался доволен. По приезду получили благодарность и рубль на водку, переданный через Одинцова.
Иван Михайлович посмеивался и говорил, что у такого человека, как губернатор служить просто лафа, главное - самому не накосячить, а так всегда знаешь чего от начальства ждать. Сам сюрпризов не любит и другим не делает. Орднунг, одним словом.
С Одинцовым наши приятельские отношения сохранились, правда, теперь с поправкой на службу. Ничего не поделаешь, в офицерской среде свои законы.
Васильев лично ввел Игоря в офицерское собрание как своего бывшего подчиненного. Практически все офицеры гарнизона его тоже знали, как минимум в лицо, так что в ряды офицерства мой приятель влился вполне органично. Как положено, с грандиозной пьянкой. А как иначе?
Мой бывший ротный, нехороший человек, свою угрозу насчет путешествия сдержал. Завтра выезжаем. Отделение оставляю на Грача. И - в путь, конно и оружно.
Ой, как ломает такая поездочка. Погода испортилась, дождь со снегом попеременно сечет, грязища, холодрыга. Не хочу! Дайте мне асфальтовые дороги, пусть и разбитые вдребезги, верните двигатель внутреннего сгорания на колесиках и с крышей, хоть 'запорожец', хоть полуторку. Какая вам лафа, современнички. Вы не знаете Русского Бездорожья, именно так, с большой буквы. А я вот познаю, причем на себе, любимом. Заранее себя жалко.
Поплакал о своей судьбине и пошел собираться. Насчет конно у меня все готово, вплоть до запаса овса для Мореты, по оружно еще надо подготовиться.
В принципе, с оружием у нас в отряде тоже порядок, даже чуть больше. Дополнительно к выданным обязательным палашам, цесарским почему-то, и двум пистолетам, входившим в экипировку каждого драгуна еще были положены и ружья. Поскольку ружей образца 1810 года, которыми нас должны были вооружить, не хватало, армия только начала перевооружение, предложили замену.
Десять драгунских гладкоствольных ружей также австрийского производства и десять тульских драгунских штуцеров, предложенных нам от щедрот арсенала, Игорь Одинцов сначала их брать не захотел. Но я стал убеждать, что запас карман не тянет. Раз пошла такая лафа, надо брать все что дают и требовать еще большего.
Драгунам ружья периодически то вводили, то отменяли, чтобы их оружием вооружить новые пехотные части ландмилиции. В очень многих полках они уже были отменены и изъяты, но по Иркутскому полку пока этого приказа не было. И вообще, мы в запасном эскадроне по спискам проходим, а там вооружают, чем могут. Вот и получилось так.
В конце ко мне присоединился фельдфебель с хохляцким вердиктом: 'Хай будэ, щоб було.'
Уломали. Теперь имеем дополнительную огневую силу.
Да и вообще, я ведь тот еще хомяк, насчет оружия. Винтовку не отдал, жаба задушила. Есть у меня чуйка, что она мне еще пригодится. Выкупил ее у казны, за целых десять рублей. Часть - в казну, часть - старому фельдфебелю Миронычу. Наживается на мне старикан, ну да ладно, зато и дело свое знает. Теперь она у меня на квартире вместе с моей патронной сумкой, запасом отборного пороха, новой пулелеечкой собственного изготовления и хорошим запасом готовых пуль. Ее наверно и возьму в дорогу, а казенный штуцер оставлю. Два лишних килограмма, так не на себе же переть. Зря, что ли чехол под нее заказывал.
Пока вспоминал эпопею с оружием дотопал до дома. Ну вот, дверь - на засов, и благословясь приступим.
ТТ первым. Разобрал, почистил, смазал, собрал. Переснарядил две обоймы, еще четыре патрона отдельно. Потом перезарядил кремневые пистолеты, снарядил еще четырнадцать пистолетных патронов.
Потом занялся винтовкой. Про пулелеечку я уже говорил, так вот она для этого времени совсем необычная, сделана под пулю Минье до изобретения которой еще, дай Бог памяти, лет сорок.
Простая цилиндрическая пуля, имеющая позади коническую выемку. Это для меня простая, а тут пока шариками пуляют.
При выстреле пороховой газ расширяет пулю и вгоняет ее в нарезы ранее, чем она продвинется по каналу ствола. Срезанный свинец убирается в специальные бороздки в ее хвостовике.
Просто, но такое новшество позволяет делать уверенных три выстрела из винтовки в минуту на стрельбище. Пятнадцать секунд на заряжание и пять на выстрел. В полевых условиях выходит два верных выстрела.
И еще одно новшество, замок я переделал. Не сам конечно, толковый оружейник занимался по наводке Мироныча, и теперь имею капсюльный замочек и коробку с капсюлями собственного изготовления. Идею содрал у американца Шоу, уж не знаю, запатентовал он уже свой капсюль или нет. Так я же не в промышленных масштабах, а для себя родного. А то уж больно ненадежные нынешние бумажные пистоны выходят.
Капсюльное оружие в это время было уже достаточно распространено, правда, только как охотничье. Почему в армиях не вводили? Да кто их знает.
Может, хотели расходовать заготовленный запас кремней, может, не доверяли солдатским, грубым пальцам такую мелочь как капсюль, из высоких соображений. Не справятся-де, тупицы и потеряют, а вещи денег стоят. Короче, нефиг. Так и будут солдатики еще лет двадцать, а то и тридцать себе морды порохом обжигать, да при дожде и ветре осечки получать.
Под такие размышления заряжаю винтовку и снаряжаю под пули Минье двадцать патронов. Тридцать четыре заряда в двух отделениях патронной сумки как раз войдут.