– А если Крот махнет на нас лапой? – сказал кот.
– О… Тогда выходит, что он здесь не из-за расхитителей гробниц. И это уже будет намного интересней.
– А это не опасно? – продолжал Константин. – Что хорошего, если у нас на хвосте все время будет этакий энтузиаст?
– А чего нам опасаться? – удивился Улисс. – Ведь мы же не расхитители гробниц.
– Хм, – ответил кот.
– Улисс, а ты действительно с ним раньше встречался? – спросил Евгений.
– Нет, – твердо ответил лис. – Никогда. Крот что-то путает.
Но Евгения последнее заявление археолога продолжало беспокоить. И, как оказалось впоследствии, не зря…
Берта встретила друзей хорошими новостями.
– Вот программа спектаклей Большого Трагического Театра. А это – портрет сыщика Проспера и его секретарши, лисицы Антуанетты, которая всюду его сопровождает. Они приезжают послезавтра. А вот это, – Берта сделала эффектную паузу, – имя того, кто пригласил Проспера в наш город.
– О… Вот это работа. Берта, у меня просто нет слов, – восхитился Улисс.
– Здорово, – искренне сказал Евгений. Он уже не сердился на лисичку.
– Да, неплохо, – признал Константин.
Берта зарделась. Она ведь знала, знала, что лучше всех! Вот убедитесь! И ты, Улисс, убедись. Смотри, какая потрясающая лисичка совсем рядом!
– Так… – Улисс с интересом разглядывал материалы, добытые Бертой. – Значит, Проспер приезжает по приглашению Жозефины Витраж. Это очень богатая рысь. Интересно… Рысь – она ведь та же кошка… Скажи, Константин, кошачьи вообще хорошо отличают собачьих друг от друга? Одного лиса от другого, например?
– Если лисы кошке знакомы, то, разумеется, хорошо. А если нет… Ну, может, тогда и не очень, – ответил Константин.
– Очень интересно… – промолвил Улисс. – Ладно, оставим это на потом. У меня для вас новость, друзья. Сегодня вечером мы все идем на первый в нашем городе спектакль Большого Трагического Театра!
– Ой, как здорово! – Берта захлопала в ладоши.
– За что?! – ужаснулся Константин. Ему не нравилось слово «трагический». Оно навевало грусть, а грустить кот не любил.
А Евгений не знал, как отнестись к этой новости, поэтому промолчал.
– Да-да. Пьеса называется «Трагическая судьба и прекрасная смерть несчастной Лауры». В главной роли Изольда Бездыханная.
Константин застонал.
– Шеф, а можно, я чем-нибудь другим займусь, а? Чем угодно. Могу даже сходить к Кроликонне и потребовать еще денег. Все лучше, чем трагический поход в театр несчастного Константина.
– Друг мой, это не просто поход в театр. Это разведка. Неужели непонятно?
– Я сейчас расплачусь, – уныло вымолвил Константин. – Это мне за грехи мои наказание.
– Перестань. Ты же не один пойдешь, а с друзьями, – подбодрил его Улисс.
Кот скорчил жалостливую гримасу, но промолчал.
– Что ж, друзья! – воскликнул Улисс. – Объявляю перерыв. Встречаемся у меня в шесть часов. Нас ждет встреча с искусством!
Глава 5 Роковая предопределенность классической трагедии
Ближе к назначенному часу Лис Улисс нарядился в черный, под цвет ожидаемой на сцене трагедии, костюм и встал с чашкой кофе у окна, задумчиво глядя на улицу. За окном лениво возился с электрическим кабелем коала в рабочем комбинезоне. Он то разматывал моток, то снова сматывал, время от времени поглядывая на Улиссовские окна. Лис вздохнул, задернул занавеску и уселся в кресло. Часы пробили шесть. Почти сразу же раздался стук в дверь. Это явился Евгений. Пингвин облачился в черный фрак и выглядел бы весьма внушительно, если бы не вездесущий ранец за спиной. Но в ранце лежал дневник, а с ним Евгений никогда не расставался, даже рискуя выглядеть нелепо.
– Тебе очень идет, – улыбнулся Улисс, решивший ничего не говорить про ранец.
Пингвин смутился. Фрак он одолжил у соседа-индюка, ведь у него самого ничего подобного в гардеробе не было.
– Все-таки театр, – объяснил он.
– Ну, конечно, – согласился Улисс.
– Хорошо, что дождя нет, – заметил Евгений.
– Да, – кивнул Улисс.
– Теплый вечер, – добавил Евгений.
– Действительно, – сказал Улисс.
Евгений прокашлялся и произнес:
– Улисс… Я все хочу спросить… – но договорить не успел, потому что в этот момент раздался стук, лис крикнул: «Войдите!», и в дом ввалился Константин – все в тех же потертых брюках, куртке и шарфе, что и утром.
– А вы чего это вырядились? Праздник какой? – с недоумением спросил он друзей.
– Мы же идем в театр! – ответил Евгений с благоговением.
– Это я помню, – поморщился кот. – А разве мы идем туда не зрителями? Что-то я не помню, чтобы речь шла о нашем участии в спектакле.
– Ты что?! – воскликнул Евгений, патетически вскинув правое крыло. – Это же театр!
Константин некоторое время в упор разглядывал пингвина, затем вздохнул и сочувственно произнес:
– Бедняга…
– В театр полагается идти нарядно одетым, – объяснил Улисс. – Но это не закон.
– Хорошо, что не закон, – сказал Константин. – А то страсть как не люблю нарушать закон. Но иногда иначе просто никак.
– Ты нас позоришь, – тихо произнес Евгений.
– Я?! Да я хоть за рабочего сцены сойти могу! А ты на себя посмотри!
– Стоп! – Улисс вскинул лапу. – Каждый одевается как хочет. Это не маскарад. Давайте без взаимных упреков.
– Давайте. Давайте без упреков, – проворчал кот и уселся в кресло, закинув лапу на лапу. – А где же наша собственная примадонна? Опаздывает, конечно? Ну нам, простым смертным, негоже роптать. Им, примам, можно всякое, что простому зверью… – его речь прервал стук в дверь. Константин вскочил, подпрыгнул к двери и ловко распахнул ее. На пороге стояла незнакомая молодая лиса в красном платье, черных полусапожках на высоких каблучках и изящной шляпке с перышком.
– Берта?! – охнул изумленный Константин, но тут же взял себя в лапы. – Ну ничего, ничего…
– Вот это да… – восторженно произнес Евгений.
Лис Улисс поднялся с кресла, подошел к Берте и протянул ей лапу.
– Берта, ты совершенно обворожительна. Думаю, сегодня вечером в театре будут разбиваться сердца.
Лисичка покраснела, подала лапу Улиссу и смущенно сказала:
– Я просто подумала… Ведь театр – это храм искусства, правда?
– Несомненно, – кивнул Улисс, проводя ее в комнату и усаживая в кресло.
– Определенно, – поддакнул Константин. – Театр – это храм искусства театра.
– Вы тоже хорошо выглядите, – сочла нужным отметить Берта.
– Конечно! – воскликнул Константин. – Ведь мы тоже в некотором роде служители муз, и каждый сыграет свою роль. Лис Улисс будет дипломатом, послом в стране саблезубых тигров. Евгений – дирижером большого птичьего оркестра. А в ранце у него партитура, – последнее слово пришлось ему по вкусу, и кот счел нужным повторить: – Да, партитура. Ну а я играю простого рабочего парня с окраины, который так обожает трагедии, что ночами не спит, переживает.
Берта рассмеялась.
– А я кого играю?
– А ты играешь музу опасных авантюр. Нашу музу!
Лисичка захлопала в ладоши.
– Мне это нравится!
В ответ Константин усмехнулся, а Евгений с Улиссом улыбнулись.
– Друзья, нам пора, – произнес лис. – Но прежде я хочу вам кое-что сказать. Мы не знаем, где именно, у кого искать фрагменты карты. Мы можем только довериться судьбе – в том, что она подаст нам знак. Не укажет на местонахождение искомого – это не в ее привычках, – а тонко намекнет. Поэтому прошу вас, будьте бдительны. Обращайте внимание на все, что хоть чуть-чуть выходит за рамки привычного, и сразу сообщайте мне. Если мы не сумеем распознать подсказки судьбы, то рискуем блуждать в потемках до скончания времен. А теперь – пора!
Заговорщики вышли из дома и направились в сторону центра города по вечерней улице, освещенной фонарями. Коала-электрик не обратил на них никакого внимания, но когда четверка свернула за угол, тихо положил моток кабеля на землю и двинулся следом.
В фойе было полно народу. Повсюду на стенах висели фотографии известных актеров и плиты с эмблемой Большого Трагического Театра – двумя грустными масками. До начала спектакля еще оставалось время, и звери чинно прохаживались, выискивая в толпе знакомых и попивая прохладительные напитки. Наши театралы тоже не стали спешить в зал.
– Давайте прогуляемся по фойе, – сказал Улисс. – Может, заметим что-нибудь любопытное.
И любопытное не заставило себя ждать. Внезапно Евгений стал как вкопанный, судорожно вздохнул и глухо произнес:
– Пожалуй, пойду в зал…
– Что случилось? – встревожился Улисс, а Константин перехватил взгляд Евгения и понимающе сказал:
– Ага…
Тут уже все заметили – в их сторону направлялась красивая молодая волчица в элегантном брючном костюме и черных лакированных туфлях. Через плечо волчица перекинула маленькую дамскую сумочку, а в лапке ее пристроилась программка.
Вот она подошла ближе и заметила дрожащего пингвина.
– Здравствуй, Евгений, – смущенно улыбнулась волчица. Она чувствовала себя неловко и жалела незадачливого влюбленного.
– Здравствуй, Барбара, – отозвался Евгений, чувствуя, как его перышки пробирает антарктический холод.
Волчица кивнула спутникам пингвина, и тот счел нужным их представить:
– Вот… Мои друзья. Это Константин.
– Очень приятно, – сказал кот. – Константин, специалист по кошачьим цивилизациям. В том числе и внеземным. Прошу меня любить и жаловать.
– Очень приятно. Барбара, – улыбнулась волчица.
– Это Берта, – Евгений указал на лисичку.
– Здравствуйте, Берта. Вы замечательно выглядите.
– Спасибо, Барбара, – с довольной улыбкой ответила Берта.
– Лис Улисс, – представился Улисс, все это время заинтересованно разглядывавший новую знакомую.
– Барбара, – в глазах волчицы зажглось любопытство.
– Улисс – знаменитый путешественник! – добавил Евгений с гордостью. Мол, видишь, какие у меня друзья! А ты мне в любви отказала.
– Вот как?
– В некотором роде, – к удивлению своих спутников, Улисс смутился.
– Очень приятно, – искренне сказала Барбара.
– Мы не могли раньше встречаться? – негромко спросил Улисс.
– Могли… – ответила Барбара. – Но не встречались.
– Жаль, – сказал Улисс.
– Думаете?
– Убежден!
– Может, вы и правы…
– Да… Рад, что этот недочет со стороны судьбы теперь исправлен.
Барбара улыбнулась.
– Извините, мне пора… Рада была познакомиться, – и она продолжила свой путь, несколько раз обернувшись и взглянув на Улисса. А лис проводил ее задумчивым взглядом…
– Вот, – счел нужным сказать Евгений. – Это Барбара…
Пингвин заметно погрустнел, и Улисс решил, что наилучшим способом отвлечь его от скорбных мыслей будет хоть какое-то дело.
– Евгений, вот тебе немного денег, купи четыре букета цветов. Могут пригодиться.
– Шеф, тебе, конечно, видней, но не жалко тратить общак на какие-то веники? – поморщился кот.
– Нет, не жалко. Твой друг Кроликонне нас деньгами не обидел. А букеты действительно могут пригодиться. Кстати, будет неплохо, если составишь Евгению компанию, и ему не будет скучно одному.
– Запросто, – уныло отозвался Константин. – Скучать одному – это не дело. Будем скучать вдвоем.
А расстроенному пингвину было совершенно все равно, чем заняться, и он дал коту увести себя к цветочным лоткам.
– А эта Барбара ничего, – заметила Берта.
– М-да… – задумчиво произнес в ответ лис.
– Вы только посмотрите! Берта! – раздалось внезапно за их спинами. Улисс с Бертой обернулись и оказались мордой к морде со стайкой девушек – лисичкой, ежихой и куницей.
– Здравствуй, Берта, – лукаво улыбнулась лисичка и многозначительно посмотрела на Улисса. Ежиха с куницей хихикнули.
– Здравствуйте, девочки, – приторно промурлыкала Берта и демонстративно взяла Улисса под лапу. Лису эта мизансцена была абсолютно понятна, и он счел нужным подыграть Берте. Иначе та могла бы оказаться в дурацком положении. Он мило улыбнулся всем трем девицам:
– Здравствуйте.
– Здрасссь… – ответили девушки и прыснули.
– Познакомьтесь, это Лис Улисс, мой… друг, – сказала Берта.
– Очень приятно. Это замечательно, что у Берточки есть такие солидные… друзья, – заметила лисичка. Похоже, она была в этой компании запевалой.
– Улисс, это мои одноклассницы: лисичка Марианна, ежиха Дора и куница Анабелла.
– Очень приятно, – кивнул Улисс. – Рад знакомству. Значит, одноклассницы?
– Да, – подтвердила ежиха Дора и хихикнула.
– Подружки, – добавила Марианна.
– Лучшие, – конкретизировала куница Анабелла.
– Прекрасно выглядишь, Берточка, – отметила Марианна. – Тебе так идет это красное платье.
– Спасибо, милая Марианна.
– Не за что, Берточка. А знаете, девочки, говорят, красный – цвет страсти!
– Да что ты! – изумилась ежиха.
– Точно-точно, я тоже слышала, – энергично закивала куница.
– Вы правы, девочки, – подтвердила Берта. – А разве вы не знали, что театр – моя страсть?
– Что ты говоришь! – с наигранным удивлением развела лапами Марианна. – Нет, я этого не знала. Ну тогда все понятно. Девочки, дело в том, что наша Берта страстно любит театр.
– О, это многое объясняет, – прокомментировала Анабелла, и все три девицы рассмеялись.
– А у меня тоже страсть к театру! – воскликнула ежиха.
– Ага, – хихикнула Анабелла. – А точнее, к Тристану.
– К кому? – удивилась Берта.
– Ну ты даешь! А еще театралка. Шакал Тристан – это же ведущий актер Большого Трагического Театра! Герой-любовник!
– Настоящий герой, – добавила Дора.
– А какой, говорят, любовник! – сказала Марианна, чем снова вызвала у подружек смех. – Что делать… Не у всех же есть… друзья, с которыми можно пойти на спектакль. Иным приходится довольствоваться лицезрением героев-любовников на сцене.
Девушки хором вздохнули и снова рассмеялись.
– Что ж, дорогая Берта. Пожалуй, оставим тебя наедине с твоей… хи… страстью. До встречи в школе. Всего хорошего, Лис Улисс. Берегите нашу Берту. Она нам очень дорога. Пока-пока!
– Не обращай на них внимания, – сказала Берта Улиссу, когда стайка подружек удалилась.
– Ну почему же? Они очень занятные, – заметил Улисс.
Берта пожала плечами и высвободила лапу… Еще не хватало, чтобы Евгений с Константином увидели. Ей и так было тревожно из-за встречи с одноклассницами. Хотя было и приятно. Даже больше приятно, чем тревожно. Ведь подружки же ей завидуют, хотя Улисс еще не ее.
Вернулись Константин с Евгением, каждый нес по два букета. Улисс с сожалением отметил, что пингвин выглядит еще грустнее. Видимо, ему сейчас невозможно исправить настроение.
Дали второй звонок, и друзья проследовали в зал. Берта и Константин сели по бокам от Улисса, а Евгений пристроился с краю. Он смотрел в пол и жалел себя. Где-то здесь, в этом же зале, Барбара… Сидит и смеется над ним. Как же он ненавидит ее! Да, ненавидит! Хотя нет, он к ней равнодушен. И ненавидит тоже.
– Послушай, Улисс, а комедии этот театр не дает? – поинтересовался Константин. – А то мне чего-то трагедию не очень хочется…
– Зря, – ответил Улисс. – Трагедия будит высокие чувства.
– Ты это серьезно? А по-моему, от нее только настроение портится.
– Классическая трагедия помогает очиститься путем сопереживания.
– Э-э-э… То есть мы очищаемся, глядя, как другим плохо?
– Ну это несколько упрощенный взгляд, но, грубо говоря, да.
– В каком ужасном мире мы живем, – проворчал Константин.
Улисс согласно вздохнул.
– Я вот чего еще не понимаю, – не успокаивался кот. – Зачем в названии говорится о смерти этой несчастной Лауры? Чего это зритель сразу знает, что она умрет?
– Это же трагедия! И так ясно, что умрет. И наверняка не только она. Думаю, в конце пьесы не одно кладбище переполнится. Закон жанра.
– Какой подлый закон. Ты знаешь, я не любитель нарушать закон, но… – Константин развел лапами.
– Понимаешь, суть классической трагедии сводится к тому, что року нельзя противостоять, – пояснил Улисс. – Что бы ни делали герои, стараясь избежать тяжкой участи, они обречены. Року особо не возразишь… У него в этой игре все карты крапленые.
– Року, значит… Это ведь то же самое, что судьба, не так ли? – спросил Константин.
– Да, судьба. Только сильно обиженная.
– Улисс, поправь меня, если я ошибаюсь, – медленно произнес кот. – Мы говорим о той самой судьбе, которой ты нас все время призываешь довериться?
– Конечно.
– То есть доверяться судьбе, которая приведет к «прекрасной смерти» эту несчастную Лауру, как бы она ни рыпалась?
– Ну, условно говоря, да.
– Знаешь, Улисс, мне почему-то не хочется ей доверяться… Что-то не тянет стать персонажем такого спектакля.
– И что ты предлагаешь? Противиться? Так ведь классическая трагедия как раз и говорит о том, что это бессмысленно. Поэтому лучше, как ты говоришь, не рыпаться, а, наоборот, следовать судьбе. К тому же у каждого она своя. Совсем не обязательно она является роком.
– А как это определить?
– В конце станет понятно.
– Спасибо, шеф, – мрачно ответил Константин. – Теперь мне совершенно ясно, с кем следует поговорить, если надо срочно испортить себе настроение…
– Ты просто пока не почувствовал, что судьба на нашей стороне, – сказал Улисс.
– А ты это чувствуешь? – спросил Константин.
– Тоже пока нет. Но стараюсь.
– Все, шеф! Давай замнем этот разговор, а то я предпочту помереть вместе с несчастной Лаурой, чтобы не продлевать муки.
Тут дали третий звонок, в зале стало темнеть.