— Полно вам! — строго сказала миссис Хаббард. — Терпеть не могу такие разговоры, все это бредни и предрассудки. Просто кто-то решил попортить другим кровь.
Салли широко улыбнулась — по-кошачьи.
— И все же меня не покидает чувство, что этот кто-то — не совсем нормальный человек.
Миссис Хаббард спустилась на первый этаж и направилась в гостиную. Там находились четверо. Вэлери Хоб-хауз примостилась на диване, водрузив на подлокотник узкие изящные ступни. Найджел Чэпмен устроился за столом, положив перед собой увесистый том. Патрисия Лейн облокотилась о каминную полку, а только что вошедшая девушка была в плаще и снимала с головы вязаную шапочку. Девушка была миниатюрной, миловидной, с широко посаженными карими глазами и полуоткрытым ротиком, придававшим ее лицу выражение растерянности.
Вэлери, вынув сигарету изо рта, произнесла, лениво растягивая слова:
— Привет, ма! Ну как, удалось вам укротить разъяренную тигрицу, нашу достопочтенную хозяйку?
— А что, она вышла на тропу войны? — спросила Патрисия Лейн.
— Еще как вышла! — усмехнулась Вэлери.
— У нас большие неприятности, — сказала миссис Хаббард. — Мне нужны вы, Найджел.
— Я? — Найджел поднял на нее глаза и закрыл книгу. Его узкое недоброе лицо внезапно озарилось шкодливой, но при этом удивительно обаятельной улыбкой. — А что я такого сделал?
— Надеюсь, что ничего, — ответила миссис Хаббард. — Но чернила, которыми кто-то нарочно залил конспекты Элизабет Джонстон, зеленого цвета. А вы всегда пишете зелеными чернилами.
Глаза его округлились от удивления, улыбка сразу исчезла.
— И что из этого?
— Какой кошмар! — воскликнула Патрисия Лейн. — Делать тебе нечего, Найджел. Я тебя предупреждала: зачем всех шокировать, неужели ты не можешь писать обычными синими чернилами?
— Люблю повыпендриваться, — ответил Найджел. — Хотя, наверно, сиреневые еще лучше. Надо будет такие поискать… Вы не шутите насчет конспектов?
— Я говорю вполне серьезно. Это ваших рук дело?
— Естественно, нет. Конечно, приятно бывает позлить публику, но на подобную пакость я не способен.., тем более по отношению к Черной Бесс, которая никогда не лезет в чужие дела, не в пример некоторым, не будем показывать пальцем. Хотел бы я знать, где мои чернила? Я как раз вчера вечером заправлял ручку. Обычно я ставлю их сюда. — Он встал и подошел к полке. — Ага, вот они. — Найджел взял в руки пузырек и присвистнул. — Вы правы. Туг осталось на донышке, а ведь вчера пузырек был почти полный.
Девушка в плаще тихонько ахнула:
— О Господи! Какая неприятность!
Найджел повернулся к ней и обвиняюще произнес:
— У тебя есть алиби, Силия?
Девушка опять ахнула:
— А почему я? И вообще, я целый день была в больнице и не могла…
— Перестаньте, Найджел, — вмешалась миссис Хаббард. — Не дразните Силию.
— Не понимаю, почему вы прицепились к Найджелу? — рассердилась Патрисия Лейн. — Только потому, что конспекты залили его чернилами?
— Давай, защищай малыша! — ехидно вставила Вэлери.
— Но это вопиющая несправедливость…
— Честное слово, я тут абсолютно ни при чем, всерьез оправдывалась Силия.
— Да никто тебя и не подозревает, детка, — раздраженно перебила ее Вэлери. — Но как бы там ни было, — она обменялась взглядом с миссис Хаббард, — все это зашло слишком далеко. Надо что-то делать.
— Надо что-то делать, — мрачно подтвердила миссис Хаббард.
Глава 4
— Взгляните, мосье Пуаро. — Мисс Лемон положила перед ним небольшой коричневый сверток. Он развернул его и оценивающе оглядел изящную серебряную туфельку.
— Она была в бюро находок на Бейкер-стрит, как вы и предполагали.
— Это облегчает дело, — сказал Пуаро, — и подтверждает кое-какие мои догадки.
— Безусловно, — вежливо отозвалась мисс Лемон, не проявляя, как всегда, ни малейшего любопытства.
Но зато родственных чувств она лишена не была и поэтому попросила:
— Мосье Пуаро, пожалуйста, если вас не затруднит, прочитайте письмо моей сестры. У нее есть кое-какие новости.
— Где оно?
Мисс Лемон протянула ему конверт. Дочитав последнюю строчку, он тут же велел ей связаться с сестрой по телефону. Как только миссис Хаббард ответила, Пуаро взял трубку.
— Миссис Хаббард?
— Да, это я, мосье Пуаро. Я вам очень благодарна за то, что вы так быстро позвонили. Я была ужасно…
— Откуда вы говорите? — прервал ее Пуаро.
— Как откуда? Из общежития… Ах, ну конечно, понимаю… Я у себя в гостиной.
— У вас спаренный телефон?
— Да, но в основном все пользуются телефоном в холле.
— Нас могут подслушать?
— Никого из студентов сейчас нет. Кухарка пошла в магазин. Джеронимо, ее муж, очень плохо понимает по-английски. Правда, есть еще уборщица, но она туговата на ухо и наверняка не станет подслушивать.
— Прекрасно. Значит, я могу говорить свободно. У вас бывают по вечерам лекции или кино? Ну, словом, какие-нибудь развлечения?
— Иногда мы устраиваем лекции. Недавно к нам приходила мисс Бэлтраут, показывала цветные слайды. Еще есть заявка на лекцию от Дальневосточной Миссии, хотя, боюсь, многих студентов не будет сегодня дома.
— Ага. Значит, так: сегодня вечером вы устроите лекцию мосье Эркюля Пуаро, шефа вашей сестры. Он расскажет о наиболее интересных преступлениях, которые ему довелось расследовать.
— Это, конечно, весьма интересно, но неужели вы думаете…
— Я не думаю, я уверен!
Вечером, придя в гостиную, студенты увидели на доске возле двери объявление:
МОСЬЕ ЭРКЮЛЬ ПУАРО,
Знаменитый частный детектив, любезно согласился прочитать сегодня лекцию о теории и практике расследования преступлений. Мосье Пуаро расскажет о наиболее интересных делах, которые ему пришлось вести.
Реакция студентов была самой различной. Со всех сторон раздавались реплики:
— Никогда о нем не слышал…
— Ах, постойте-постойте, я что-то слыхал.., да-да, мне рассказывали про одного малого, которого приговорили к смертной казни за убийство уборщицы, и вроде бы этот детектив в самый последний момент его спас — нашел настоящего убийцу…
— Зачем нам это?..
— А по-моему, очень даже забавно…
— Колин, наверно, будет в восторге. Он помешан на психологии преступников…
— Ну, я бы этого не сказал, но все равно интересно побеседовать с человеком, который непосредственно имел дело с преступниками.
Ужин был назначен на половину восьмого, и, когда миссис Хаббард вышла из своей гостиной, где она угощала почтенного гостя хересом в сопровождении невысокого человека средних лет с подозрительно черными волосами и свирепыми усами, которые он то и дело подкручивал с довольным видом, большинство студентов уже сидело за столом.
— Вот наши питомцы, мосье Пуаро. Хочу вам представить, ребята, мосье Эркюля Пуаро, который любезно согласился побеседовать с нами после ужина.
После обмена приветствиями Пуаро сел на место, указанное ему миссис Хаббард, и, казалось, был обеспокоен только тем, чтобы не замочить усы в превосходном итальянском супе минестроне[3], поданном маленьким шустрым слугой-итальянцем.
Потом принесли обжигающие спагетти с фрикадельками, и тут девушка, сидевшая справа от Пуаро, робко спросила:
— А правда, что сестра миссис Хаббард работает у вас?
Пуаро повернулся к ней:
— Совершенно верно. Мисс Лемон уже много лет работает у меня секретарем. Лучшего мастера своего дела я не встречал. Я даже немного ее побаиваюсь.
— Понятно. А я думала…
— Что вы думали, мадемуазель?
Он отечески улыбнулся, мысленно давая ей краткую характеристику: хорошенькая, чем-то озабочена, не очень сообразительна, напугана…
Он спросил:
— Можно узнать, как вас зовут и где вы учитесь?
— Меня зовут Силия Остин. Я не учусь, а работаю фармацевтом в больнице Святой Екатерины.
— Интересная работа?
— Не знаю… Вообще-то интересная… — Голосок ее звучал не очень уверенно.
— А чем занимаются остальные молодые люди? Мне бы хотелось побольше узнать о них. Я думал, что здесь живут в основном иностранные студенты, но, оказывается, англичан гораздо больше.
— Некоторых иностранцев сейчас нет, например, мистера Чандры Лала и Гопала Рама, — они из Индии… Да! Еще не видно мисс Рейнйеер, она голландка, и мистера Ахмеда Али, он египтянин и помешан на политике.
— А кто сидит за столом? Расскажите мне о них, пожалуйста.
— Слева от миссис Хаббард сидит Найджел Чэпмен. Он изучает историю средних веков и итальянский язык в Лондонском университете. Рядом с ним, девушка в очках, Патрисия Лейн. Она пишет диплом по археологии. Высокий рыжий парень — Лен Бейтсон, врач, а та темноволосая девушка — Вэлери Хобхауз, она работает в салоне красоты. Ее сосед — Колин Макнабб, будущий психиатр.
Когда она говорила о Колине, голос ее слегка дрогнул. Пуаро метнул на нее быстрый взгляд и увидел, что она покраснела.
Когда она говорила о Колине, голос ее слегка дрогнул. Пуаро метнул на нее быстрый взгляд и увидел, что она покраснела.
Он отметил про себя: «Ага, значит мы влюблены и не можем скрыть своих чувств».
Он заметил, что юный Макнабб не обращает на Силию никакого внимания, а увлеченно беседует с рыжеволосой хохотушкой, сидящей с ним рядом за столом.
— Это Салли Финч. Фулбрайтовская стипендиатка. А возле нее — Женевьев Марико. Она вместе с Рене Алем изучает английский. Маленькая блондинка — Джин Томлинсон, она тоже работает в больнице Святой Екатерины. Она физиотерапевт. Негра зовут Акибомбо. Он из Западной Африки, отличный парень. Последней с той стороны сидит Элизабет Джонстон, она учится на юридическом. А справа от меня два студента из Турции, они приехали неделю назад и совсем не говорят по-английски.
— Спасибо. И как же вы между собой ладите? Ссоритесь, наверно?
Игривый тон был призван смягчить серьезность вопроса.
Силия ответила:
— О, мы так заняты, что нам некогда ссориться, хотя…
— Хотя что, мисс Остин?
— Найджел.., тот, что сидит рядом с миссис Хаббард.., обожает поддразнивать людей, злить их. А Лен Бейтсон сразу заводится. Он тогда бывает просто страшен. Но вообще-то он очень добрый.
— А Колин Макнабб тоже сердится?
— О нет, что вы! Колин только посмеивается над Найджелом.
— Понятно. А девушки между собой не ссорятся?
— Нет-нет, мы очень дружим. Женевьев, правда, порой обижается. Я думаю, это национальная черта; французы, по-моему, очень обидчивые… Ой.., я.., я не то хотела сказать, простите меня…
Силия не знала, куда деться от смущения.
— Ничего, я не француз, а бельгиец, — едва сдержав улыбку, успокоил ее Пуаро. И тут же, не давая Силии опомниться, перешел в наступление:
— Так о чем же вы думали, мисс Остин? Помните, вы сказали вначале…
Она нервно скатала хлебный шарик:
— Да просто.., понимаете.., у нас недавно были неприятности.., вот я и подумала, что миссис Хаббард.., но это ужасная чушь, не обращайте внимания…
Пуаро не стал допытываться. Он повернулся к миссис Хаббард и подключился к ее беседе с Найджелом Чэпменом, который с невозмутимым видом доказывал, что преступление — это одна из форм искусства, и настоящие подонки общества — полицейские, поскольку они выбирают эту профессию из скрытого садизма. Пуаро потешался, глядя, как молодая женщина в очках, сидящая рядом с Найджелом, отчаянно пытается сгладить неловкость, а тот не обращает на нее абсолютно никакого внимания.
Миссис Хаббард мягко улыбалась.
— У молодежи сейчас на уме только политика и психология, — сказала она. — Мы были куда беспечней. Мы любили танцевать. Если скатать ковер в гостиной, там вполне можно устроить танцзал и плясать до упаду, но вам это и в голову не приходит.
Силия рассмеялась и лукаво сказала:
— А ведь ты любил танцевать, Найджел. Я даже танцевала с тобой однажды, хотя ты, наверно, не помнишь.
— Ты — со мной? — недоверчиво спросил Найджел. — Где?
— В Кембридже, на открытии майских гонок[4].
— Ах этот май! — Найджел махнул рукой, как бы открещиваясь от ошибок молодости. — В юности чего только не бывает. К счастью, это скоро проходит.
Найджелу явно было не больше двадцати пяти. Пуаро усмехнулся в усы.
Патрисия Лейн, как бы оправдываясь, произнесла:
— Понимаете, миссис Хаббард, мы так заняты.., надо ходить на лекции и потом писать конспекты, так что на всякие глупости просто не остается времени.
— Но у человека только одна молодость, — возразила миссис Хаббард.
Отведав на десерт шоколадного пудинга, все отправились в гостиную и каждый налил себе кофе из кофейника, стоявшего на столе. Пуаро предложил начать лекцию. Турки вежливо откланялись, а остальные расселись по местам, выжидающе глядя на гостя.
Пуаро встал и заговорил свойственным ему самонадеянным тоном. Звук собственного голоса всегда ему нравился, и он непринужденно проболтал минут сорок пять, припоминая случаи из своей практики и слегка сгущая краски. Деликатное предположение, что он им просто морочил голову, не было бы чрезмерным.
— Так вот, стало быть, — закончил он, — я сказал этому бизнесмену, что он напоминает мне одного льежского фабриканта, владельца мыловаренного завода, который отравил супругу, чтобы жениться на красивой блондинке, своей секретарше. Я сказал об этом вскользь, но эффект был потрясающим. Он тут же отдал мне украденные деньги, да-да, те самые, которые у него украли, а я нашел! Сидит передо мной бледный, а в глазах — ужас. Я ему говорю: «Я отдам их благотворительному обществу». А он мне: «Поступайте как вам заблагорассудится». Ну что ж, тогда я советую ему: «Вам, мосье, надо быть очень, очень осторожным». Он молча кивает и утирает пот со лба. Он перепугался насмерть, а я.., я спас ему жизнь. Потому что теперь, как бы он ни сходил с ума по блондинке-секретарше, он никогда не попытается отравить свою глупую и вздорную жену. Лучшее лечение — это профилактика. Надо предупреждать преступления, а не сидеть сложа руки и ждать у моря погоды.
Он поклонился и развел руками.
— Ну, вот и все, я, наверно, вконец утомил вас.
Раздались бурные аплодисменты. Пуаро еще раз поклонился, но не успел сесть на место, как Колин Макнабб вынул трубку изо рта и спросил:
— А теперь вы, может быть, скажете нам, зачем вы на самом деле сюда пожаловали?
На мгновение воцарилась тишина, потом Патрисия укоризненно воскликнула:
— Колин!
— Но это же и дураку понятно! — Колин обвел присутствующих презрительным взглядом. — Мосье Пуаро прочитал нам забавную лекцию, но, естественно, он пришел сюда не ради этого. Он же пришел по делу! Неужели вы думали, мосье Пуаро, что вам удастся нас провести?
— Ты говори только за себя, Колин, — возразила Салли.
— Но ведь я прав!
Пуаро опять шутливо развел руками.
— Увы, я должен признаться, что наша милая хозяйка действительно сообщила мне о некоторых причинах ее.., беспокойства.
Лен Бейтсон поднялся на ноги, лицо его окаменело от гнева.
— Послушайте! Что здесь происходит? Это что же, все подстроено?
— А ты только сейчас догадался, Бейтсон? — ласково поинтересовался Найджел.
Силия испуганно ахнула и воскликнула:
— Значит, я не ошиблась!
Но тут раздался властный, решительный голос миссис Хаббард:
— Я попросила мосье Пуаро прочитать лекцию, однако я также рассказала ему о наших неприятностях и попросила у него совета. Необходимо было действовать, и передо мной стоял выбор: либо обратиться к мосье Пуаро, либо в полицию.
Немедленно вспыхнула неистовая перепалка. Женевьев истошно завопила, перейдя на французский:
— Какой позор, какая низость связываться с полицией! Кто-то с ней спорил, кто-то соглашался. В конце концов Лен Бейтсон, воспользовавшись минутным затишьем, решился предложить:
— Давайте послушаем, что скажет о наших делах мосье Пуаро.
— Я сообщила мосье Пуаро все факты, — поспешно вставила миссис Хаббард. — И надеюсь, что, если он захочет вас кое о чем расспросить, вы не станете возражать.
— Благодарю, — поклонился ей Пуаро. А потом, как фокусник, достал вечерние туфли и преподнес их Салли Финч. — Это ваши туфли, мадемуазель?
— М-мои.., а откуда.., откуда вы взяли вторую? Она же пропала!
— И попала в бюро забытых вещей на Бейкер-стрит.
— Но почему вы решили обратиться туда, мосье Пуаро?
— О, до этого несложно было додуматься. Кто-то взял туфельку из вашей комнаты. Зачем? Естественно, не для того, чтобы носить или продать. В доме наверняка обыщут каждый закоулок, а значит, похитителю нужно было куда-то ее спрятать или уничтожить. Но уничтожить туфлю гораздо сложнее, чем просто завернуть ее в бумагу и оставить в часы пик в автобусе или в электричке, ну скажем, положить под сиденье. Я сразу об этом подумал, и впоследствии мое предположение подтвердилось. А раз оно подтвердилось, то, значит, мои подозрения оказались небеспочвенными: туфля была украдена, дабы.., как выразился один английский писатель, «досадить, потому что это обидно».
Послышался короткий смешок Вэлери:
— Ну, теперь тебе, Найджел, не отпереться. Попался, моя радость?
Найджел самодовольно ухмыльнулся:
— Коли башмак впору — бери да носи!
— Чепуха! — возразила Салли. — Найджел не брал мою туфлю.
— Конечно, не брал! — сердито выкрикнула Патрисия. — Как может даже в голову такое прийти?
— Может или не может — не знаю, — сказал Найджел. — Но я тут ни при чем.., впрочем, то же скажут про себя и все остальные.
Казалось, Пуаро ждал этих слов, как актер ждет нужную реплику. Он задумчиво взглянул на раскрасневшегося от гнева Лена Бейтсона, потом перевел испытующий взгляд на других студентов.
— Мое положение весьма щекотливо. Я в вашем доме гость. Миссис Хаббард пригласила меня провести приятный вечер, только и всего. И конечно, я пришел, дабы вернуть мадемуазель ее прелестные туфельки. Что же касается прочих дел… — он помолчал, — мосье Бейтсон, если не ошибаюсь, хотел узнать мое мнение о.., м-м.., ваших проблемах. Но, думаю, с моей стороны было бы бестактно вмешиваться в ваши дела.., если, конечно, вы сами меня не попросите.