— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что сказал. Во всяком случае — пока.
— Я не буду больше с вами говорить! Обращайтесь к моему адвокату!
— Не советую вам ссориться с полицией. Тем более, в вашем очень неоднозначном положении. Наш разговор закончен. Постарайтесь припомнить подробности сегодняшнего утра. Завтра жду вас в десять утра вместе с мужем. Надеюсь, не надо объяснять, что никуда уезжать из города вам не следует?
* * *Домашний обед в квартире Вальдемара Берга несколько затянулся. Никто не решался первым прервать тихое шуршание салфеток и легкий скрежет столовых приборов о тарелки. Хотя и без особого аппетита, но поели все присутствующие — не хватало еще обидеть милую старушку, которая провела полдня возле плиты!
— Потрясающая вкуснятина! Спасибо, фрау Вальбаум! Сто лет не ела нормальной человеческой еды! — Светлана Кляйн встала из-за обеденного стола первой — ей не терпелось обсудить с Алиной и Вальдемаром Генриховичем результаты своего визита в Комиссариат полиции.
Алина решила подыграть ей:
— Фрау Вальбаум, большое спасибо! Давайте я уберу со стола, а вы не беспокойтесь, идите, отдыхайте.
Ильзу Вальбаум удалось выпроводить только после десяти минут взаимных расшаркиваний и приторных комплиментов. Наконец, они остались в комнате втроем.
Первой начала Алина:
— Мы успели не только погулять, но и побывали на квартире Полины. Вальдемар Генрихович обнаружил пропажу фамильных драгоценностей. В связи с этим появилась версия о краже.
— Но ведь Полина могла их дать кому-то поносить или отнести их, например, ювелиру — почистить или замочек какой-нибудь починить, — вступила Светлана.
— Конечно, может быть. Но как версию это пока нельзя отбрасывать. Теперь встал вопрос: сообщать ли об этом в полицию?
— А как же! Не сообщать нельзя!
— Ты прямо стала настоящей немкой, Светочка! — хмыкнул Вальдемар Берг. — Мне кажется, не стоит сообщать… Ну что это изменит? Расскажи, о чем в полиции узнала…
— Следов насилия нет, отравляющие вещества не найдены. Врач предполагает, что смерть наступила из-за остановки сердца в результате кислородной недостаточности. Эксперт предполагает, что у нее во сне случился приступ удушья.
— У меня в полиции спрашивали, не страдала ли Полина астмой или заболеваниями сердца, — задумчиво сказал Вальдемар Берг, — я сказал, что нет. Ей, конечно, пришлось многое пережить — авария, гибель матери, со мной, инвалидом, намучилась, но ведь она совсем молодая была и крепкая… Если даже у нее был приступ кашля, то почему она не проснулась? Да и странно то, что она лежала не в своей кровати, а на диване. Она никогда не легла бы спать, не убрав со стола, а там остались стоять чашки, из которых она с Пащуками кофе пила…
— Знаете, я думаю, что Пащуки к смерти Полины никакого отношения не имеют. Если бы они хотели ее отравить, то не стали бы оставлять чашки, тарелки и остатки еды на столе. Проще было бы все убрать во избежание недоразумений. Похоже, что их это не беспокоило, потому что ничего криминального в доме Полины они не делали. Но все равно, не верю я, что смерть наступила по естественным причинам…
Речь Алины прервал телефонный звонок. Светлана подскочила и ринулась на поиски телефонной трубки. Через секунду она протягивала ее Вальдемару Бергу. Звонили из полиции. Алина и Светлана не отрываясь смотрели на старика в течение всего разговора. Из его ответов невозможно было понять, о чем речь. Наконец, он нажал на отбой:
— Драгоценности нашлись! А мы тут рассуждаем, заявлять о их пропаже или нет. Недооцениваем мы полицию. Они и без нас уже все знают.
— И где же их нашли? — не выдержала Алина.
— Ты кажется, только что выступила в качестве защитника Пащуков? Так вот. Драгоценности найдены у них. Причем при весьма пикантных обстоятельствах. У них в доме в результате несчастного случая тяжело травмирована уборщица. Ее зовут Валентина Кулик. Меня спросили, не известно ли мне это имя. Может, где-то и слышал, но точно — среди моих знакомых женщины с такой фамилией нет.
— Несчастный случай с уборщицей? Что-то вокруг этой парочки сплошные неприятности. Не думаю, что все это случайно. И что, их арестовали?
— Вроде, нет. Полицейский сказал, что завтра утром они вдвоем должны прийти для выяснения некоторых обстоятельств, попросил меня никуда не уезжать, вдруг возникнут срочно какие-то вопросы. Да и куда мне ехать? Пойду-ка я покурю. Светочка, составишь мне компанию?
— Я обещала Максу до свадьбы бросить курить. Так что лучше не соблазняйте меня сигареткой, и так курить ужасно хочется. Буду терпеть! — Светлана незаметно подмигнула Алине — надо поговорить наедине.
Алина вывезла инвалидное кресло на балкон и быстро вернулась назад. Светлана вполголоса сообщила ей:
— Есть некоторые обстоятельства, о которых я при Вальдемаре не хотела упоминать. Все равно, уже ничего не изменишь, а это совсем добьет старика. Полина была беременна, срок — шесть недель. Так что он потерял не только дочь, но и внука… Лучше бы ему не знать об этом.
— Постараемся, чтобы не узнал. О результатах судмедэкспертизы ты ему рассказала, так что в полиции он об этом спрашивать уже не будет. Да может, они вообще оставят старика в покое. Тем более, теперь все вопросы можно решать с тобой — ты же фактически член семьи.
— Да. Но только фактически и теоретически. А практически это нигде в бумагах не стоит. Сама знаешь любовь немцев ко всяким бумажкам. Они скорее поверят бумажке, чем своим собственным глазам.
— Да уж. Что есть, то есть.
— После визита в полицию я решила поговорить с Эдгаром Паулем. Не хочу пока делать никаких выводов, они могут быть чересчур предвзятыми после того, что я узнала о беременности Полины. Но скажу тебе, он вел себя очень непорядочно по отношению к Полине. Да, они давно вместе, многие воспринимали их как постоянную пару, но ведь он не собирался разводиться с женой! И я думаю, что известие о беременности Полины могло каким-то образом спутать его планы.
— Или планы его жены?
— Об этой сумасшедшей надо вообще поговорить отдельно. Очень странно, что Эдгар столько лет за нее держится. Детей у них нет, супружеских отношений, по его словам, тоже. Значит, остаются только деньги.
— Ты с ней знакома лично? Может, это она узнала о беременности Полины и…
— Эдгар утверждает, что даже он не знал об этом. А жену его я никогда не видела. Дома у него тоже не была. Мы когда с Максом бывали в Дюссельдорфе, то останавливались у Полины, и он туда приходил пообщаться с Максом. Они ведь коллеги, познакомились восемь лет назад на какой-то конференции.
— Ты ему вообще веришь?
— Честно говоря — нет…
Балконная дверь открылась и в комнату вкатилась инвалидная коляска:
— Поболтали, девочки? Вы уж извините меня, старика, что я сам не могу…
Светлана перебила его:
— Вальдемар Генрихович, давайте прекратим эти разговоры!
— Да, да. Я уже дал себе слово держаться. Но…
Алина посмотрела на часы:
— Наверное, я буду уже собираться. Обещала мужу вернуться до его прихода. Он у меня разбаловался за последние пару лет — привык, что я его встречаю после работы с горячим обедом-ужином. Он ведь холостяковал до тридцати шести лет. Питался всухомятку, на бегу. В рестораны он не очень любит ходить, да и каждый день — тоже надоедает. Так что теперь наслаждается преимуществами семейной жизни. Причем, совершенно не типичной для его немецкого круга.
— Наверняка, все немецкие друзья ему завидуют, — вставила Светлана.
— Не без того…
— Мой Макс, хотя и немец наполовину, категорически не хотел жениться на немке… Правда, тут и итальянское влияние свою роль сыграло.
— Кажется, он вообще не собирался никогда жениться до встречи с тобой, — заметил Вальдемар Берг.
«Вроде бы, обстановка немного разрядилась. Можно уходить со спокойной душой», — подумала Алина, прощаясь с Вальдемаром Генриховичем. Дома ее ждал не только голодный муж, ей не терпелось посмотреть содержимое компакт-диска, на который она скопировала данные из компьютера Полины.
— Я провожу тебя до машины! — предложила Светлана, впрыгивая на ходу в изящные коротенькие сапожки. — Кстати, хотела тебе сделать комплимент, — продолжила она уже за порогом квартиры, — старик очень редко кого так сразу принимает. А ты уже для него своя. И это всего за пару дней! И я с тобой чувствую себя свободно, вроде мы давным-давно знакомы, а не с сегодняшнего утра. Я слышала, что бывает такое, когда в качестве утешения человеку, потерявшему своего близкого, приходит добрый ангел…
— Я далеко не ангел, но мне приятно ваше общество. Скажу честно, за пару лет жизни в Германии я соскучилась по настоящему «русскому» общению. У меня есть много знакомых, и немцев, и русских, но это только знакомые, с которыми можно повстречаться, хорошо провести время, а потом полгода о них вообще не вспоминать.
— Я далеко не ангел, но мне приятно ваше общество. Скажу честно, за пару лет жизни в Германии я соскучилась по настоящему «русскому» общению. У меня есть много знакомых, и немцев, и русских, но это только знакомые, с которыми можно повстречаться, хорошо провести время, а потом полгода о них вообще не вспоминать.
— У меня такое же окружение. По-настоящему близки мы были только с Полиной. Делились своими большими и маленькими секретами…
— Как ты думаешь, почему Полина не рассказала тебе о своей беременности?
— Думаю, она не была полностью уверена. У нее были проблемы… с гормонами, ну, ты понимаешь — нерегулярный цикл и всякое такое. Она могла сразу не понять, что задержка связана с беременностью, а не из-за обычных ее гормональных нарушений. Это все — последствия аварии и тяжелого стресса, который ей пришлось тогда пережить.
— Может, я смогу что-то узнать из Полининых записей. Я скопировала ее личные файлы из компьютера, когда мы там были. Ты не считаешь это бестактностью? Может, лучше тебе посмотреть личные записи твоей подруги? Я буду чувствовать себя не совсем удобно, заглядывая в ее секреты. А ты для нее почти сестра…
— Я не хочу бросать Вальдемара одного, а у него нет компьютера, и я с собой ноутбук не взяла, не думала, что может понадобиться. В любом случае, ты лучше разберешься в ее записях. У тебя и опыта в таких делах побольше…
— Это ты о моих журналистских расследованиях в Москве?
— Ну да! «Варвара», кстати, после твоего ухода много потеряла, нет теперь «изюминки с перцем», благодаря которым журнал так взлетел в своем рейтинге. Сейчас он похож на десятки остальных — не лучше и не хуже. Ты давно видела «Варвару»?
— В конце прошлого года была в Москве, проведывала своих стариков, купила в киоске все журналы, которые оказались в наличии. «Варвара» тоже была среди них. Просмотрела — и скажу честно — бальзам для моего самолюбия, журнал стал такой же, как и все остальные — поменяй названия, никто и не заметит. Я не стала даже звонить своим бывшим коллегам в редакцию — ничего хорошего сказать не могу, а плохого — не хочется. Я, правда, и в Москве толком не была. Прилетела — и сразу к родителям, они живут в загородном доме. Побыла с ними несколько дней — и обратно. Даже в театр не сходила. Ну, я поехала? Если обнаружу в записях Полины что-то из ряда вон выходящее — позвоню. Дай-ка мне номер своего мобильного…
Глава 17
Подрулив к своему дому, Алина с досадой подумала: «Ну вот, сегодня Маркус приехал раньше. Сердится, наверное, что кушать ничего не готово, — и сама прервала свои мысли: Ты что, с ума сошла? Или на самом деле рассуждаешь категориями домохозяйки?».
— Кажется, я превращаюсь в твою секретаршу! — с иронией заметил Маркус Вальд, открывая входную дверь жене. — Полчаса, как приехал, и не отхожу от телефона. Посмотри, на тумбочке лежит список звонивших. На свою память я уже не рассчитываю. И заметь, все звонки были тебе! Что это за смерч после двухлетнего затишья?
Алина чмокнула мужа в щеку и шагнула к телефонному столику.
— Извини, не успела раньше тебя домой вернуться. Кушать ничего не приготовила… Может, сходим поужинать в ресторан?
— Ну вот, начинается, — немного наигранно вздохнул Маркус. — Да, пока не забыл, Галя Фогель из Бремена просила тебя перезвонить в любое время, когда бы ты ни вернулась…
— Интересно, что за срочность? Мы с ней не так уж часто разговариваем.
— Остальные звонившие — мужчины. Сцену ревности тебе, что ли, устроить?
— Устрой. Только на сытый желудок. Я-то не голодная — меня угостила обедом одна милая старушка. Знаешь, что я сегодня ела?
— Подразнить решила?
— Аппетит твой раззадорить. Так вот — меня угощали кенигсбергским борщом.
— О! И такое бывает? Никогда не слышал.
— Старушка родом из Восточной Пруссии, можно сказать, из России…
— Но-но! Давай не будем опять заниматься перекройкой карты Европы. Этим уже и без нас пытались не раз заняться. И чем это заканчивалось?
— А закончится все это тем, что я закажу сейчас для тебя обед из китайского ресторана. Не возражаешь?
— Конечно, нет! Так неохота никуда идти! И ты, я вижу, не сильно горишь желанием выходить из дома.
— Ты прав. Сегодня целый день дома не была и теперь с удовольствием никуда не пойду. Тем более, мне есть, чем заняться…
— Это связано с делом Полины Берг?
— Ты угадал. Сегодня я общалась с ее отцом и лучшей подругой.
— Надеюсь, убийца Полины — не лучшая подруга?
— Судя по данным экспертизы, на убийство вообще не похоже.
— А подруга — на убийцу?
— Тем более. Очень милая молодая женщина. К тому же, у нее алиби — она с женихом была в горном альпийском пансионе в то время, когда Полина умерла. Она даже узнала о смерти подруги не сразу и приехала в Дюссельдорф только сегодня утром.
— В любом приличном детективе убийцей бы стала именно она. Во-первых, потому что лучшая подруга. А во-вторых, потому что с железным алиби.
— Ну ладно, теоретик, что тебе в китайском ресторане заказывать?
— Пожалуй, утку по-пекински и овощи в соевом соусе…
— Все, иду звонить!
Алина сделала заказ по телефону и облегченно вздохнула — на сегодня с хозяйственными вопросами покончено.
Она поискала глазами список звонивших, о котором заявил ей муж. Блокнотик для заметок лежал на своем месте. Не похоже, что в нем убавилось листочков. Ну да, Маркус, как всегда, делал записи на первой попавшейся под руку бумажке. Теперь ее задача — узнать на какой именно. На всякий случай она поинтересовалась у мужа:
— И куда это моя секретарша подевала записку с именами звонивших?
— Где-то там, — Маркус неопределенно махнул рукой, что могло подразумевать кухню, его кабинет, террасу и кладовку.
Более точной информации от него она получить не рассчитывала, поэтому решила пока воспользоваться уже известным фактом — одной из звонивших была Галина Фогель, жена компаньона Маркуса из Бремена.
— Галочка? Это Алина. Ты мне звонила? У вас все в порядке?
— Спасибо, все в порядке. А звонила я тебе, чтобы рассказать, что наша общая знакомая — помнишь, Александра Вольская, которая занималась тут бордельным бизнесом и глумилась над наивными девчонками из Украины и российской провинции? — так вот, она сейчас в Германии.
— Как? У нее же запрет на въезд! Ей не могли дать визу! Странно! Ты уверена, что именно ее видела?
— Конечно, уверена! Такую раз увидишь — не забудешь. Тем более, она любит показать себя, одевается так, что не заметить невозможно.
— И где это мадам промышляет опять?
— Я ее видела в ганноверском аэропорту. Как раз встречала свою маму с киевского рейса, а она сошла с московского.
— Она прилетела одна?
— С ней была рыжая девица, похоже, что встречала Вольскую в Ганновере. Народу в аэропорту было много — началась компьютерная выставка, китайцы и японцы кругом шныряют, но таких дамочек не заметить… Весь зал смотрел на них с открытыми ртами.
— А она тебя не видела?
— Нет! Она не смотрела по сторонам, а если бы и увидела, то вряд ли узнала бы в солидной немецкой фрау глупую украинскую девчонку.
«Что правда, то правда — Галина сильно изменилась с тех пор. На девчоночьих фотографиях — она худенькая, как стебелек, с длинными черными волосами и пухлыми губками. Я бы сама не подумала, разглядывая у нее в гостях эти снимки, что полная крашенная блондинка с короткой стрижкой, в общем, типичная немка, которая стояла рядом со мной, и эта девушка — одно и то же лицо…»
— Интересно, какие дела привели мадам Вольскую на этот раз в Германию? Не думаю, что теперь она рискнет заниматься полукриминальным бизнесом. Она ведь пытается изображать из себя солидную даму. Такой не с руки иметь дело с сутенерами и содержателями борделей.
— Теперь она может действовать через посредников — возможно, рыжая девица, которая ее встречала, представляет тут ее интересы?
— Наверняка, это так. Только, думаю, направление деятельности у нее теперь другое. Ужасно хочется узнать — какое… Жалко, у меня сейчас нет времени этим заняться. А то могло бы получиться интересное продолжение к моим «Историям миллионерш».
— Некогда? Ты работать, что ли, начала? Я удивилась, когда трубку взял Маркус и сказал, что тебя еще нет. Ты ведь была такой домоседкой…
— Все возвращается «на круги своя». Оказывается, моего «домохозяйского» запала не хватило даже на два года. Это ведь ты у нас наслаждаешься уже столько лет ролью домохозяйки. А я вот — все. Пас.
— Эх, завела бы ребеночка, тогда бы запал не прошел так быстро. Я вот со своими тремя кручусь, как белка. Да и Рональд — четвертый ребенок, самый трудный… Извини, может, я не то болтаю насчет ребеночка…
— Извиняю! И не будем больше об этом. За информацию — спасибо. Привет маме и всему семейству!