— Мой отец — тоже немец и родом из Риги. Мы готовим сейчас документы на выезд в Германию, и я приехала сюда, чтобы собрать необходимые бумаги. А вообще, мы с отцом живем в Алма-Ате.
— И когда вы собираетесь переезжать?
— Как только документы будут готовы. Единственное, о чем я жалею — никогда уж мне не придется заниматься любимой работой.
— Почему вы так думаете, в Германии можно поучиться и подтвердить ваш диплом. Кто вы по специальности?
— Я — журналистка, работаю в молодежной ежедневной газете. Конечно, заработки не очень, но ведь не хлебом единым…
«Менталитет энтузиаста остается у бывших „совков“ на всю жизнь, — доктор Эдгар Пауль с легкой улыбкой посмотрел на девушку. — Не зря библейский Моисей тридцать лет водил своих соплеменников по пустыне, чтобы изничтожить ростки рабской натуры. А в результате что? До Земли обетованной дошли только их дети, рожденные во время этого путешествия. Ни сам Моисей, ни кто другой из тех, с кем он отправился в путь тридцать лет назад, туда не попали, потому что они так и остались навсегда рабами по своей натуре». И продолжил:
— Ну да, не хлебом единым, если есть на что купить этот самый хлеб. Как я слышал, дела в Казахстане сейчас неважные. У меня много пациентов из тех мест. Я говорю по-русски, поскольку в Риге учился в русской школе. И сейчас это оказалось очень кстати. Русскоговорящие клиенты валом валят! А что касается журналистики… Возможно, я смогу вам помочь. Один из моих пациентов — владелец самой известной и многотиражной русской газеты в Германии.
Эдгар рассказал новой знакомой о своем приятеле, профессоре экономики из Питера. Приехав в Германию, не молодой уже человек, он по специальности устроиться даже не пытался, решил сразу заняться бизнесом. Когда в начале девяностых годов в Германию хлынул поток переселенцев и эмигрантов из СНГ, заниматься «русским» бизнесом оказалось очень выгодно. Вот он и попал «в яблочко». Взял кредит в банке и основал фирму-издательство. Сначала была одна газета, а потом дело настолько хорошо пошло, что он начал расширять поле деятельности. Появились новые журналы и газеты.
— Так что, дайте знать, когда приедете, и я вас свяжу с этим издателем. Хорошие специалисты всегда в цене, — Эдгар обрадовался возможности продолжить знакомство с Полиной, и, кажется, нашел для этого прекрасный повод.
— Не знаю, как сложится, но спасибо за заботу, в любом случае. Дело в том, что мой отец — инвалид с парализованными ногами. Сейчас за ним присматривает соседка, пока я на работе или в отъезде. А что будет там?
— Насчет этого как раз можете не беспокоиться. Социальное обеспечение и помощь для немощных, старых и больных в Германии организованы что надо. Во всяком случае, нас успокаивает, что огромные налоги, которые приходится платить всем работающим, идут не только на содержание бездельников-бюрократов, но и для тех, кто действительно нуждается. Ваш отец сможет жить в специально оборудованном для инвалидов доме с круглосуточным дежурством медицинского персонала.
— Ваши слова меня обнадеживают…
— Я очень рад, что немного сгладил ваши переживания. Но давайте поговорим о чем-нибудь приятном… Официант! Принесите нам шампанского и десерт на свое усмотрение!
— Зачем вы так тратитесь? Я зашла сюда просто выпить чашечку кофе, и то только потому, что отец попросил побывать именно в этом ресторане. Иначе я нашла бы кофейню подешевле.
— Что вы, поверьте, я не бахвалюсь, но для меня это вообще не деньги! Не стоит говорить о такой мелочи. Может, вы хотите еще чего-нибудь покушать или выпить? Буду очень рад сделать для вас приятное. Давно мне не приходилось сидеть за одним столиком с такой красивой и умной девушкой. Редкое сочетание. Я рад этому случайному ресторанному знакомству. В Германии как-то не принято знакомиться в общественных местах, а тем более в ресторанах. Хорошо, что здесь все не так. Хоть и с претензией на Запад, но все равно это наш, родной «Запад».
Полина опустила глаза и на мгновенье задумалась. «Он явно на меня „запал“, как это теперь говорят… Но к чему все это? Роман-однодневка? Или одно…ночевка? Смешное сочетание. Никаких перспектив у этих отношений нет и быть не может. К тому же… — Полина скользнула взглядом по его рукам, — ну, конечно, он женат. Католик, раз носит кольцо на левой руке. У нас бы сказали — разведенный. Глупо… для чего разведенному вообще носить какие-то обручальные кольца? Но встать и уйти сейчас было бы тоже глупо!»
— Честно говоря, я тоже уже давненько не сидела просто так в ресторане, — продолжила беседу Полина.
— Никогда не поверю, что у такой девушки, да еще и журналистки, недостаток в поклонниках…
— Я всегда была очень разборчива в связях, но сейчас… меня вообще… никто не интересует.
— Вы что, постриглись в монахини? Извините, может, это неудачная шутка?
— Полтора года назад в автомобильной катастрофе погибла моя мать, а отец получил травму позвоночника, его ноги парализовало. За рулем автомобиля была я, а родители сидели на заднем сидении. В наш жигуленок въехал здоровенный джип. У меня было сотрясение мозга, но, в целом, все обошлось. Я себе никогда не прощу… Я обязана теперь в любую свободную минуту быть рядом с отцом…
— Но, насколько я понимаю, вашей вины в этой аварии нет… К чему себя так корить? Ваша жизнь не может закончиться на этом, а ваш отец и сам будет страдать, видя как его единственная дочь старится у постели инвалида, а не проводит время в компании своих друзей. Он, наверно, и внуков мечтает дождаться…
Полина покраснела.
«Господи, — подумал Эдгар, — сто лет не видел девушки, так непосредственно умеющей краснеть. А ведь она вездесущая журналистка, а не школьная отличница. Еще не хватало влюбиться…»
Официант принес шампанское и разлил его по бокалам.
— Выпьем «на брудершафт»?
Полина опустила глаза и пожала плечами. Ей стало не по себе от этого пронзительного взгляда голубых глаз, от этой вежливой настойчивости и от тщательно скрываемого от самой себя желания оказаться в крепких мужских объятиях.
Через минуту их бокалы опустились на стол, а губы встретились в первом поцелуе. Полина, не ожидавшая такого быстрого развития событий, слегка отпрянула назад:
— Что вы…
— Не вы, а ты… Мы теперь на «ты», раз выпили «на брудершафт». Еще шампанского? Ой, да ты и это не выпила!
— Я не пью спиртного, но могу составить компанию, если вы… то есть ты, хочешь еще выпить…
Глава 4
Алина закончила детальный пересказ сегодняшних событий и пожала в задумчивости плечами, как бы споря сама с собой. Конечно же, ей ужасно хотелось вернуться к любимой работе, но если там убивают людей…
— Н-да, прямо твой первый рабочий день в этой фирме как продолжение последнего в московской редакции, — озабоченно проговорил Маркус Вальд, выслушав жену, — я считаю, что тебе больше там нечего делать. Где русские, всегда какие-то неприятности и недоразумения. Русская мафия вездесуща!
— Ну, что ты повторяешь глупости из бульварных газет? Они тоже во всем видят русскую мафию! А убийство это, может быть, к работе вообще никакого отношения не имеет. Насколько я поняла, в редакции претендентов на ее место не было. Не зря они так за меня ухватились — некому даже было выпуск журнала довести до ума. Жалко эту Полину, симпатичная такая и молодая совсем. Отец у нее остался, инвалид с парализованными ногами.
— Сколько несчастий каждый день случается в мире. Что ж, такова жизнь. Всем не поможешь, всех голодных не накормишь и всех холодных не обогреешь.
Алину ужасно раздражал этот немецкий прагматизм мужа, но она за два года совместной жизни пришла к выводу: не надо пытаться никого переделывать, навязывать свои взгляды или представления о жизни и различных ее проявлениях. Если уж ты приняла решение жить с человеком, воспитанным в другой среде и другой культуре, то надо просто любить его таким, какой он есть. Если, конечно, это не принимает экстремальные формы.
В одном из магазинов, где продавалась продукция фабрики игрушек Маркуса Вальда, работала помощницей продавца сорокапятилетняя Нина из Курска. Узнав ее историю, Алина еще раз поразилась тому, на какое самопожертвование и альтруизм способны наши женщины, особенно когда речь идет об их детях.
Нина с семнадцати лет работала секретаршей директора пивзавода. В застойные времена это место считалось весьма неплохим. У директора половина города ходила в друзьях. Естественно, любые «нужные» знакомства в порядке взаимовыгодного обмена всегда были к услугам «пивной бочки». Директор благоволил к Ниночке, хотя без всяких там вольностей. Жизнь, казалось девушке, складывается очень удачно. В двадцать она вышла замуж за молодого инженера-технолога, который пришел на завод по распределению после института.
Единственное, что смущало Ниночку — никак не получалось забеременеть, хотя проверились и она, и муж — все в норме, но не складывалось как-то… И вот через шесть лет неожиданная радость — у них родился сынок Павлик. Капризный, болезненный, избалованный мальчишка стал ее «маленьким принцем». Она старалась изо всех сил, чтобы он имел все и даже больше. Муж стал бывать дома все реже, часто приходил пьяный. Нина терпела все — мальчику нужен отец.
Через несколько лет грянула перестройка, пивзавод купил какой-то новый русский, и почти все старые работники оказались не нужны. А уж постаревшая к тому времени секретарша — и подавно. У нового русского есть своя — длинноногая модель с сомнительными профессиональными навыками, но с безупречными параметрами 90-60-90. Муж Нины, к тому времени дослужившийся до главного инженера, оказался все-таки необходим для того, чтобы производственный процесс продолжал протекать без срывов. Но через полгода, когда все было налажено, его сменил молодой инженер из «новой гвардии». Так они вдвоем остались без работы. Муж нашел чисто русский выход из ситуации — ушел в запой.
Нина изощрялась, как могла — ездила в Москву за «товаром», а потом продавала его с копеечным «наваром» на местном вещевом рынке. И даже эти гроши давались ей нелегко — через два года таких заработков она превратилась в тусклую обрюзгшую бабу с красными потрескавшимися руками и сиреневой сеткой мелких сосудов на лице. Сынок рос, и требовалось ему все больше и больше. В детстве у него обнаружили небольшие отклонения в сердечной деятельности, и с той поры Нина старалась оградить Павлика от любых физических нагрузок и маломальских стрессов.
Приближался призывной возраст, и перед Ниной встал вопрос: как спасти своего ребенка от неминуемой гибели? В том, что армия — это могила для ее мальчика, она не сомневалась. Сны ее стали удивительно похожими друг на друга: это — тонущая подводная лодка, а в ней ее Павлуша, или чеченские боевики, обстреливающие машину, в которой едет ее сыночек.
Спасти сына любой ценой! — стало девизом ее жизни. Первый вариант, который она продумывала — это сделать справку, чтобы освободить Пашу от армии. Когда она начала бегать по врачам, размахивая выпиской о сердечной патологии своего мальчика, выяснилось, что это ничем помочь не сможет. Сегодняшнее состояние здоровья парнишки вполне устраивает призывную комиссию.
Заплатить? Кому? Да и где взять такую колоссальную сумму? Только, если продать квартиру. А жить тогда где? Неожиданный совет она получила от одной из рыночных «подруг»: надо просто увезти мальчика из этой страны, пока он не получил паспорт.
Но как? Никаких родственников и знакомых за границей у Ниночки и близко не было. Опять же помогли рыночные «советчики» из местной «элиты», то есть те, кто отовариваются в Турции, Польше или даже в Германии. Один из таких «челноков» свел Нину с автоперегонщиком Лешей, который гонял под заказ машины из Германии.
Леша оказался доброжелательным парнишкой и согласился помочь Нине добраться до Германии и свести ее там с нужными людьми.
Так Нина оказалась в берлинской службе знакомств «Наташа», специализирующейся на поставке «невест» из стран СНГ на потребу местным женихам. Нина, прекрасно осознавая, что она уже далеко «не первой свежести», да еще и с довеском в виде «мальчонки», вымахавшем уже за метр восемьдесят, оценивала свои шансы довольно скептически, но с учетом отсутствия каких-либо требований к будущему избраннику, надежды не теряла.
То есть, ей было все равно: маленький, большой, толстый, худой, без рук, без ног — главное, чтобы он не долго раздумывал и как можно быстрее согласился на заключение брака. А она уж будет ему благодарна — и ублажит как женщина, и накормит как лучший повар, будет послушной и покладистой. Впрочем, последнее без знания языка выполнить очень просто.
Для немецких женихов, не пользующихся спросом у своих соотечественниц, такая категория невест — просто находка. И если раньше за безмолвной домашней рабыней пузатые лысеющие бюргеры отправлялись на Филиппины, то сегодня этот вопрос решается гораздо проще, дешевле и ближе — в странах Восточной Европы, и, в первую очередь, в СНГ. Правда, тут частенько случаются проколы, ибо не все невесты оказываются достаточно покладистыми и наивными. Но это не наш случай.
Просидевший один больше десяти лет в четырех стенах пятидесятидевятилетний Клаус Бомель не мог поверить своему счастью, когда Нина сразу же после знакомства в службе «Наташа» согласилась переехать к нему жить. Через две недели Нина заявила, что скоро у нее заканчивается виза и надо принимать решение. Обалдевший Клаус побежал собирать необходимые документы и делать новое приглашение своей невесте и ее несовершеннолетнему сыну.
Так Нина с Павликом начали новую жизнь в Германии, вдали от военкоматов и чеченских боевиков. Павлик пошел в немецкую школу, а Нина, недолго посидев на «голодном пайке» суперэкономного Клауса, нашла себе несколько мест, где требовалась уборщица, и каждый день бегала от одной фрау к другой, помогая управляться с хозяйством.
Убирала она и в доме Маркуса Вальда, пока он жил один. После приезда Алины было решено, что пока заниматься хозяйством будет она сама, а если захочет работать — тогда они кого-нибудь подыщут. Нине Маркус предложил место помощницы продавца в одном из своих магазинов.
* * *С кем же, с кем поделиться в тяжкую минуту жизни? Никто не поймет лучше старого друга. Хотя, в последнее время они как-то отдалились друг от друга — оно и понятно, когда один из друзей — шеф, а другой — подчиненный, возникает определенная дистанция. Но это ведь только на работе, а в частной жизни должен быть близкий человек, с которым можно посоветоваться, поделиться… и переложить на него часть своих «грузов». Он, конечно же, грамотный, про энергетических вампиров в курсе. Ну и? Пусть называют, как хотят…
Игорь Пащук ездил по городу, ему совсем не хотелось домой. Он остановил машину возле какой-то пивнушки и зашел внутрь. Усевшись спиной к немногочисленным посетителям, с любопытством разглядывающим незнакомца, подъехавшего на шикарном «порше», он заказал пиво с солеными орешками и достал мобильник:
— Сашка, ты же знаешь, что я никому не могу доверять так, как тебе. С Инкой обсуждать серьезные дела бесполезно — у этой курицы дальше картинок в журнале мод и походов по магазинам интересы не тянут. Она еще Полине рассказывала, каким должен быть женский журнал. Дебилка! Хотя, о чем это я? Дела хреновые, Сашок. Никаких следов и отпечатков, кроме наших с Инной, в квартире Полины не обнаружено. Для полиции вопрос ясный. Кто будет ломать голову, когда все улики налицо? С нас взяли подписку о невыезде.
После короткой паузы старый друг выдавил из себя ничего не значащую фразу:
— Но ты что-то собираешься предпринять? Надо защищаться…
— Я говорил уже со своим адвокатом. Но ты ведь знаешь немецкие законы — адвокату наплевать, выиграю я дело или нет, свой гонорар он получит в любом случае. Может, нанять частного детектива?
— Не думаю, что это поможет. Да и полицейские не любят, когда у них кто-то болтается под ногами.
После некоторых колебаний Игорь все-таки решил поделиться измучившей его «уликой» против собственной жены:
— Тут еще кое-что… Я полицейским не сказал, но сам уже весь извелся от головной боли… В общем, Инка возвращалась в квартиру Полины без меня. Когда мы уже сели в машину, чтобы уезжать, она вдруг вспомнила, что оставила у Полины какой-то очень нужный ей журнал. Я говорю, позвоним ей по телефону, чтобы она его завтра на работу прихватила с собой. А она — ни в какую. Говорит, вернусь и заберу! И пошла. Вернулась быстро с журналом. Но я теперь думаю… а вдруг это она?
— Интересно… Интересно… И что, она тебе ничего не сказала, когда вернулась?
— Нет, просто держала в руках свой журнал, села в машину, и мы поехали.
— А как насчет результатов судмедэкспертизы? Причина смерти известна? — Саша Болотников обнаружил заинтересованность проблемой друга.
— Вроде сердечная недостаточность, никаких следов насилия и следов яда.
— Вы у Полины выпивали?
— Мы привезли с собой бутылочку коньяка, но Полина пить не захотела. Мы бутылку открыли и капнули с Инкой в кофе по паре капель.
— Не знал, что у Полины были проблемы с сердцем.
— Да я тоже не слышал никогда, чтобы она жаловалась на здоровье. Она, кажется, и больничный ни разу не брала. Но полицейские, наверно, считают, что это я ее довел до сердечного приступа.
— …или Инна?
— Ее спрашивали, ревновала ли она меня к Полине. А эта дура даже не поняла, что к чему, и ответила: да Полина не в его вкусе! Угораздило меня жениться на этой безмозглой кукле!
— Помнится, лет… эдак двенадцать назад, ты рассуждал по-другому. Она тебя вполне устраивала, тем более что помогла тебе решить проблему с получением бессрочной визы…