§ 40:… Проститутка не должна быть закрыта, ее голова должна быть открыта. Тот, кто увидел закрытую проститутку, должен ее схватить, представить свидетелей и притащить ее ко входу во дворец. Не должно забирать ее украшений, но схвативший ее может забрать ее одежду. Ей должно дать 60 палочных ударов и облить ее голову смолой. Но если человек увидел проститутку закрытой и отпустил ее, не привел ее ко входу во дворец, этому человеку должно дать 50 палочных ударов, донесший на него может забрать его одежду, ему должно проткнуть уши, пропустить через них веревку и завязать ее на его затылке, и в течение месяца он должен исполнять царскую работу.
§ 49: […] подобно брату […]. И если проститутка мертва, потому что (?) ее братья так говорят, они разделят долю (с?) братьями своей матери (?).
§ 52: Если человек ударил проститутку и причинил ей выкидыш, должно нанести ему удар за удар, и он должен возместить жизнь за жизнь.[1118]
Проституцию у вавилонян (вкупе с верой в ее богоугодность) иллюстрирует молитва, которую читали проститутки в местных харчевнях и которая содержит просьбу об удовлетворении клиента.
Таким образом, на древнем Ближнем Востоке относились к проституции терпимо, узаконивали ее и даже верили, что боги покровительствуют ей. Обратимся теперь к теме проституции в древнем Израиле и соответствующим заповедям.
Повествования Пятикнижия. Быт 34:31 содержит первое в Торе упоминание о «блуднице» (zônâ). Чрезвычайно показателен возглас Симеона и Левия: «Разве можно поступать с нашей сестрой, как с блудницей?» Контекст его следующий: Дина, их сестра, была изнасилована хиввеем Сихемом (подробнее см. главу 12). Сыновья Иакова уподобляют изнасилование сексу с проституткой. По-видимому, аналогия подчеркивает грубость (и даже жестокость?) секса при проституции, который лишь снимает сексуальное возбуждение у мужчины, но не создает душевных и духовных уз.
Ущербность такого секса и связанную с ним фрагментацию сексуальности можно видеть и в рассказе об Иуде и Фамари (Быт 38). Иуда встречает Фамарь на открытом месте на пути в Тимну; она выдает себя за проститутку. Искусными штрихами повествователь рисует сцену, в которой Иуда поддается похоти (38:15–16): «И увидел Иуда и почел ее за блудницу, потому что она закрыла лицо свое. Он поворотил к ней и сказал: «Войду я к тебе». Ибо не знал, что это невестка его. Она сказала: «Что ты дашь мне, если войдешь ко мне?»…» Они договариваются о цене и совершают своего рода деловую сделку: «И дал он ей (залог) и вошел к ней, и она зачала от него» (стих 18). Лаконизм повествования намекает на неполноценность связи, о которой идет речь. Красноречиво в этом смысле и выражение wayyābō ēlêhā («вошел к ней» или даже «вошел в нее») вместо «познал (yāda) ее». Реальной близости не случилось: лишь сексуальное проникновение.[1120]
Судя по данному отрывку, в те времена проституция была не в диковинку, а у ханаанейских соседей Иуды представляла собой приемлемый социальный институт (возможно, связанный с культом плодородия: ср. использование ханаанеем в стихах 21–22 слова qĕdēšâ).[1121] Возможно, проститутка носила определенный наряд с головным убором (стих 15).[1122] И как видим, разговор с местными жителями о проститутке в тамошних краях идет без всяких экивоков (стихи 20–23). В то же время из текста ясно, что для израильских женщин такое поведение было неприемлемым. Когда Иуде сказали, что его невестка «впала в блуд» (zāntâ) и «беременна от блуда» (hārâ liznûnîm), его реакция была немедленной и недвусмысленной: «Выведите ее, и пусть она будет сожжена» (стих 24).[1123]
Иуда не раскаивается в своих сексуальных действиях, а лишь в том, что не сдержал слова, данного невестке. Однако повествователь «явно не одобряет Иуду и сочувствует Фамари»; «в подтексте звучит моральное осуждение Иуды».[1124] Неодобрение явствует из поведения Иуды: ему явно стыдно. Неслучайно ведь он посылает приятеля получить назад залог. И особенно показательно, что когда попытка заканчивается неудачей, Иуда предпочитает оставить вещи у проститутки, «чтобы только не стали над нами смеяться (bûz, «презирать», «издеваться». – Р. Д.)».
Осуждение поступка Иуды богодухновенным рассказчиком явствует также из контраста с сексуальной чистотой Иосифа (Быт 39) в центре хиастической структуры Быт 25–50. Впрочем, судя по дальнейшим событиям, Иуда впоследствии духовно изменился. Он пришел к покаянию и стал ответственнее (44:18–34), а в конце концов получил великие обетования, изреченные Иаковом перед кончиной (49:8–12).[1125]
Законодательство Пятикнижия. Если за пределами Израиля проституция была узаконена (см. выше), заповеди Пятикнижия категорически запрещают ее.
Намек на осуждение проституции содержится уже в повествованиях Книги Бытие (см. выше). Далее мы находим запреты на секс за плату. Лев 19:29 дает общее правило: «Не оскверняй (al-tĕḥallēl) дочери твоей, допуская ее до блуда (lĕhaznôtāh), чтобы не блудодействовала (tizneh) земля та и не наполнилась земля развратом (zimmâ)». Судя по упоминанию о социальных последствиях проституции («чтобы… не наполнилась земля развратом»), заповедь не только адресована родителям, но и оберегает социальное устройство общества в целом.
Левит 21:9 повторяет базовый запрет (добавляя кару за непослушание) в связи с дочерью священника: «Если дочь священника осквернит себя (tēḥēl) блудодеянием (liznôt), то она бесчестит (mēḥallelet) отца своего; огнем должно сжечь ее». Если учесть возможный более широкий смысл слова zānâ (в зависимости от контекста оно указывает либо на проституцию, либо на сексуальный разврат в целом), данная заповедь может содержать запрет не только на секс за плату, но и вообще на любой добрачный секс дочери священника.
Хотя Закон Моисеев строго возбраняет проституцию, из Лев 21:7 видно, что проституция оставалась реальным искушением. Она существовала и у языческих соседей Израиля, и даже в самой общине Завета. Поэтому Всевышний вводит следующий запрет: «Они (священники. – Р. Д.) не должны брать за себя блудницу (zōnâ) или оскверненную (ḥălālâ)». Запрещалось и приносить в святилище – в качестве приношения Богу – заработок блудниц (zōnâ) и блудников (keleb, буквально «пес») [Втор 23:19 (СП 23:18)].[1126]
Закон Моисеев не устанавливает смертную казнь за проституцию и вообще не оговаривает наказание за нее (за исключением случая с дочерью священника). Почему? Возможно, учитывается, что иногда в проститутки фактически вытеснялись женщины изнасилованные. А спрашивать с них по всей строгости было бы несправедливо.
Однако Закон Моисеев никому не попускает заниматься проституцией. Высказывалось мнение (на основании вышеприведенных стихов), что в Израиле проституция была признанным социальным институтом. Однако факты указывают в другую сторону: признанным социальным институтом она была у соседей Израиля, а в самом Израиле запрещалась, хотя израильтяне зачастую и впадали в этот соблазн. Иными словами, «какой бы ни была ситуация де-факто, де-юре проституция находилась под запретом».[1127]
Пророки/Писания. Разрозненные упоминания о проститутках и проституции в ВЗ, особенно в Пророках и Писаниях, проливают свет на статус блудниц. У проституток была дурная репутация.[1128] Показателен параллелизм в рассказе о гибели Ахава: «Псы лизали кровь его, и здесь же омывались проститутки» (3 Цар 22:38). Возможность, что жена станет блудницей в результате падения Самарии, считалась одним из самых трагических последствий (Ам 7:17). В блудницах видели женщин бесстыжих и беззастенчивых (Иер 3:3; Иез 16:30).
Именно в свете этого стереотипа столь необычен рассказ о Рахав (Нав 2; 6). Без сомнения, она была проституткой: в 2:1 (ср. 6:17, 25) она названа iššâ zônâ («проститутка), и лазутчики находят ее в «доме проститутки» (буквально «доме» iššâ zônâ) – тогда, как и сейчас, так говорили о трактирах и кабаках. Конечно, речь не идет о ее семейном доме, поскольку дальше по ходу событий она приводит туда семью (2:18). В соответствии со статусом проституции, дом находился на внешней периферии города, «на внешней стороне городской стены» (2:15), – видимо, в иерихонском квартале красных фонарей. Описывая посещение лазутчиками Рахав, рассказчик делает сексуальные намеки, внося ауру неопределенности относительно намерений этой отнюдь не почтенной героини.[1129]
Именно в свете этого стереотипа столь необычен рассказ о Рахав (Нав 2; 6). Без сомнения, она была проституткой: в 2:1 (ср. 6:17, 25) она названа iššâ zônâ («проститутка), и лазутчики находят ее в «доме проститутки» (буквально «доме» iššâ zônâ) – тогда, как и сейчас, так говорили о трактирах и кабаках. Конечно, речь не идет о ее семейном доме, поскольку дальше по ходу событий она приводит туда семью (2:18). В соответствии со статусом проституции, дом находился на внешней периферии города, «на внешней стороне городской стены» (2:15), – видимо, в иерихонском квартале красных фонарей. Описывая посещение лазутчиками Рахав, рассказчик делает сексуальные намеки, внося ауру неопределенности относительно намерений этой отнюдь не почтенной героини.[1129]
Поскольку Рахав – проститутка, «читатель ничего от нее не ожидает, и уж точно не нравственной силы, отваги и проницательности. Ибо Рахав – внизу низов». Однако это усиливает элемент неожиданности: «Выказывая верность, мужество и альтруизм, она действует не в соответствии с предполагаемым характером блудницы и являет свой подлинный характер как личности».[1130] Отверженная блудница оказывается героиней веры. Она бросает занятия проституцией, входит в народ Израилев и становится прародительницей Мессии (см. главу 6). Данное повествование несет весть о божественной милости и божественном исцелении. Ах, если бы все библейские рассказы о проституции имели столь счастливую концовку!
Книга Судей придает большое значение истории Иеффая: согласно одной из гипотез, она даже находится в хиастическом центре книги.[1131] Иеффай назван «сыном проститутки» (Суд 11:1). Из-за его сомнительного прошлого единокровные братья выбрасывают его из дома (стих 2), лишая отцовского наследства. Впоследствии, когда галаадским старейшинам нужна помощь в битве, Иеффай отвечает: «Не вы ли возненавидели меня и выгнали из дома отца моего?» (стих 7). Судя по всему, выгоняя его, братья заручились судебной поддержкой местных старейшин. Должно быть, Галаад, отец Иеффая, признал сына, хотя и рожденного от проститутки, но братьям удалось добиться в суде объявления Иеффая незаконным сыном, не имеющим права на отцовское имущество. Иеффай соглашается возглавить галаадитян при одном условии: старейшины вернут его домой (стих 9), то есть восстановят в правах наследства.[1132] Таким образом, рассказ иллюстрирует низкий статус проститутки и ее потомства.
Книга Судей также содержит рассказ о Самсоне с его многочисленными любовными увлечениями и потаканием необузданным и незаконным страстям. Здесь есть тема внебрачной похоти: в ходе интрижки, далекой от возвышенной любви, Самсон занимается сексом с блудницей из Газы (16:1–3). Эротические подвиги Самсона отражают деградацию сексуальности и безнадежную фрагментацию райского идеала. От целостной сексуальности остаются лишь чувственность и сентиментальность. Духовой близости нет места, а важно лишь, что женщина «понравилась» (14:3).[1133]
В 3 Книге Царств мы находим рассказ о проститутках (см. главу 6). Видимо, обе они жили в борделе: отметим упоминание об одном доме и о «чужих» (zār) (3:18). Опять же видно, что проститутки обладали «маргинальным статусом и считались склонными ко лжи и корыстными».[1134] Однако одна из проституток любит свое дитя: профессия не угасила ее нежности к ребенку.
Переходим к разделу Писаний. Если брать литературу Премудрости, несколько предупреждений о проститутках (zōnôt) содержатся в Книге Притчей. Эти советы – часть призывов не соблазняться «чужой женщиной» (2:16), то есть, видимо, замужней женой-прелюбодейкой (см. главу 8 о прелюбодеянии и главу 12 о пародии на красивый и целостный секс). Притч 6:26 можно понять как синонимический параллелизм или противопоставление проститутки и блудной жены: «…потому что цена блудницы (iššâ zônâ) – кусок хлеба, а чужая жена забирает саму жизнь мужчины». На мой взгляд, сходные конструкции в других текстах свидетельствуют в пользу синонимического параллелизма.
Книга Притчей описывает прелюбодейку (7:19), «одетую как проститутка (zônâ)» (стих 10). Эта женщина приближается к ничего не подозревающему юноше. «Она хватается за него и целует его, и с бесстыдным лицом говорит ему: «Я должна приготовить жертвенную трапезу, / сегодня я должна исполнить (šillamtî) свои обеты»» (стихи 13–14).[1135] По словам прелюбодейки, ее муж захватил кошель с деньгами (стих 20). По мнению Карела ван дер Тоорна, имеется в виду следующее: «У нее нет денег, необходимых для выполнения религиозных обязательств. И якобы единственный выход – проституция. Еще бы: ведь она не какая-нибудь шлюха! В обычных обстоятельствах ей бы и в голову не пришло так себя вести. Однако необходимость заставила».[1136]
Притч 23:27 явно помещает «проститутку» и «прелюбодейку» в синонимический параллелизм, хотя и не отождествляет их: «…потому что проститутка (zônâ) – глубокая пропасть, и чужая жена (nokriyyâ) – тесный колодец». А вот последнее упоминание о проститутках в Притч: «Человек, любящий мудрость, радует отца своего; а кто знается с блудницами (zônôt), тот расточает имение» (29:3).
Образные отрывки. Ветхозаветные упоминания о блуде, распутстве и проституции (глагол zānâ плюс образованные от него существительные, включая zônâ) чаще всего носят образный характер. А именно духовное отступничество Израиля понимается как «блуд» с другими богами и/или другими народами. В разговоре о культах плодородия мы уже касались этой метафорики, которая характерна для всего ВЗ, но чаще всего используется Поздними Пророками. Как мы помним, в Израиле «образный» блуд был неотделим от физического, ибо обряды культов плодородия включали секс с храмовыми проститутками. Но если в главе 3 некоторые из данных отрывков нас интересовали в связи с культами плодородия (и уподоблением Бога мужу), здесь мы разберем ключевые места с целью понять, как проституция осмысливалась богословски. Отрывки, касающиеся духовной (образной) проституции Израиля, проливают свет на искажение сексуальности в проституции физической. В своем анализе мы уделим главное внимание трем библейским пророкам: Осии (особенно Ос 1–3), Иеремии (особенно Иер 2–3) и Иезекиилю (особенно Иез 16; 23). У них эта тема наиболее заметна.[1137]
Осия, Иеремия и Иезекииль называют отступничество Израиля «блудом» (zānâ) и «прелюбодеянием» (nāap), причем первый из этих вариантов у них (да и вообще у Пророков) встречается чаще.[1138] Элейн Гудфренд убедительно объясняет, почему пророки обычно пользовались словом nāap, хотя по логике вещей речь шла об измене «брачному завету» с Яхве. Дело в том, что, в отличие от nāap, zānâ предполагает: (1) регулярные незаконные действия, (2) мотив личной выгоды, (3) многочисленность партнеров, (4) коварство и ожесточенность женщины, (5) незаконный секс лишь со стороны женщины. «Корень znh более эффективен с риторической точки зрения, хотя и не столь прямо указывает на нарушение завета».[1139] Добавлю шестую причину: как мы уже отметили, проституции свойствен ущербный акцент на физической стороне отношений: животных страстях, грубой и даже вульгарной сексуальности, лишенных целостности, верности и любви. Все шесть аспектов «блуда» (zānâ) раскрывают у Пророков тему отступничества Израиля. Кроме того, интенсивность увеличивается по мере того, как мы переходим от Осии (VIII век до н. э.) к Иеремии (VII век до н. э.) и Иезекиилю (VII–VI века до н. э.).
Первое. Все эти пророки отмечают, что Израиль впадал в духовный блуд снова и снова. Бог дает это понять Осии, когда просит его взять себе «жену блуда (zĕnûnîm)» (Ос 1:2): множественное число намекает на повседневный характер поведения. Это подтверждается следующим объяснением: «…ибо сильно блудодействует эта земля» (1:2). Отметим также погоню за любовниками (2:7) и наличие в Израиле «духа блуда» (4:12; 5:4), который «завладел сердцем» народа (4:11), в результате чего блудить для ефремлян стало в порядке вещей (4:18). Иеремия также констатирует, что Израиль блудодействовал «на всяком высоком холме и под всяким ветвистым деревом» (2:20; 3:6), причем делал это бессчетное число дней (2:32). Сильнее всего выражается Иезекииль. Аллегорически описывая блуд Иерусалима, Яхве отмечает, что этот блуд «умножился» (16:25), стал ненасытным (стих 28) и неспособным удовлетвориться (стих 29). В аллегории о сестрах Оголе (Самария) и Оголиве (Иерусалим) Яхве свидетельствует, что блудить они начали с юности (23:3), причем Огола «не переставала блудить» (стих 8). Оголива же была еще порочнее, «и блужение ее превзошло блужение сестры ее» (стих 11).
Второе. Осия и Иезекииль упоминают о «плате проститутке», то есть мотиве личной выгоды в духовной проституции Израиля/Иудеи. У Осии читаем: «Израиль… блудодействуешь, удалившись от Бога твоего; любишь блудодейные дары (etnan) на всех гумнах» (Ос 9:1). И еще: «Ефрем покупал любовников» (8:9). Осия также говорит: «Ефрем покупал любовников за деньги» (8:9). Есть упоминание о дарах [2:7–8 (СП 2:5–6)] и «плате» (etnâ) [2:14 (СП 2:12)] любовников Израиля. Аналогичным образом Иезекииль упоминает о заработке проститутки, но усиливает образ: если обычная блудница получает деньги за услуги, иудейская столица «отвергала подарки (etnan)» и даже сама «давала подарки всем любовникам и подкупала (šāḥad) их, чтобы они со всех сторон приходили» к ней «блудить» с ней (Иез 16:31, 33). Поэтому Яхве говорит Иерусалиму: «У тебя в блудодеяниях твоих было противное тому, что бывает с женщинами: не за тобой гонялись, но ты давала подарки (etnan), а тебе не давали подарков (etnan); и потому ты поступала в противность другим» (16:34).