Сексуальность и интимность
Восьмой аргумент теологии сексуальности связан с интимностью. Последнее из трех действий, описанных в Быт 2:24 – мужчина и женщина «будут одна плоть» (wĕhāyû lĕbāśār eḥād). Отметим, что оно следует за «прилеплением». Согласно райскому образцу для сексуальных отношений, сексуальная связь может существовать лишь в ситуации брачных уз. Сексуальность призвана объединять, но объединять – лишь мужа и жену. Более того, как мы уже сказали, говорится о мужчине и его жене. А значит, сексуальные отношения могут быть лишь гетеросексуальными и моногамными.
«Одной плотью» муж и жена становятся во время сексуальной связи.[181] Коитус – основное средство установления «глубочайшего таинства» единства, а если учесть контекст стиха, еще и знак брачного договора.[182] Отметим, что слово «поэтому», связывающее 2:24 с предыдущим стихом, означает: союз в «одну плоть», предназначенный для всех браков в будущем, был пережит лично Адамом и Евой уже в Эдеме до грехопадения. Сексуальная связь была частью их единения до грехопадения, а не возникла лишь после изгнания из Сада.
Впрочем, «одна плоть» – не только секс. В ВЗ понятие bāśār («плоть») может обозначать, помимо плоти, еще и человеческие отношения.[183] «Одной плотью» названа «сексуальная близость и психологическая согласованность, в полном смысле единения тел и душ, одновременно через эрос и агапе… не только физиологический, но и психологический дар верности и взаимности»,[184] «глубочайшее гармоническое общение между людьми, которое есть единство мужа и жены во всех смыслах – эмоциональном, физическом и духовном».[185] Речь идет о единстве и близости всего существа мужа со всем существом жены. Обретается гармония и близость друг с другом во всем.
Рассказы о творении указывают на различные аспекты близости Адама и Евы.[186] Как я уже отмечал в связи с Быт 1, сексуальную близость предполагает заповедь «плодиться и размножаться», а близость в творческой деятельности – заповедь владычествовать над землей. Быт 2:15 более четко акцентирует дерзновенное творчество: они должны «возделывать» (ābad) и «охранять» (šāmar) Сад. Мужчине и женщине вверено ответственное служение и защита окружающей среды. В последующем повествовании эти два слова обозначают также служение священников и левитов,[187] причем многое указывает на то, что Эдемский сад рассматривается как первоначальное земное святилище, параллельное Моисеевой скинии и Соломонову храму.[188] Поскольку храмовой лексики в Быт 1–2 много, эта фраза явно предполагает священническую функцию. Адам и Ева – творческие соучастники, духовные друзья (и даже священники!) в райском святилище.
Быт 2:24 не означает, что состояния «одной плоти» можно достигнуть моментально. Фразу wĕhāyû lĕbāśār eḥād лучше всего перевести: «Они станут одной плотью». «Еврейский нюанс, обычно не передаваемый английскими переводами, указывает на то, что состояние «единоплотия – если использовать неологизм – возникает в результате развития, которое возрастает в силе и укрепляется с течением времени, а не иссякает».[189]
Быт 2:24 предполагает интимность, но, очевидно, и запрет на определенные варианты интимности внутри семьи. Мужчина должен оставить отца и мать, а не вступить в брак с ними. (Это относится и к женщине.) Стать одной плотью можно лишь с партнером, но не с родителями. Тем самым, определенная кровная близость делает брак между людьми невозможной. С самого начала полагался запретным брак между отцом и дочерью, матерью и сыном. Быть может, этот стих имплицитно исключает вообще все связи между поколениями (как предполагается в последующих главах Книги Бытие; см. анализ в главе 10).
Муж и жена обретают глубочайшую степень близости. Между ними возникает полная прозрачность, описанная в стихе 25: «И были оба наги, мужчина и жена его, и не стыдились [друг друга (гитпаэль глагола bôš)]». (В конце главы мы поговорим о значении этого очень важного высказывания.)
Сексуальность и деторождение
Девятый аспект теологии сексуальности связан с деторождением. Быт 1:27 говорит о человеке: «…по образу Божьему сотворил его, мужчину и женщину сотворил их». Примечательно, что это «особое упоминание (о половом разделении. – Р. Д.) относится не к деторождению, а к образу Божьему».[190] Из следующего стиха (1:28) ясно, что одна из главных целей сексуальности – деторождение («плодитесь и размножайтесь»). Однако воспроизведение потомства «не рассматривается как следствие или проявление того факта, что мужчина создан по образу Божьему». Эта способность человека «обособлена от образа Божьего и выведена в отдельное благословение».[191]
Отделение образа Божьего от деторождения, по-видимому, имеет полемическую направленность (как и многое в тщательных формулировках первых глав Бытия)[192] – против мифологического понимания и оргиастического празднования божественной сексуальной активности.[193] В то же время перед нами глубокий подход к теологии сексуальности. Воспроизведение потомства рассматривается как часть замысла Божьего о человеческой сексуальности, дополнительное благословение. К этому благословению/заповеди необходимо серьезное отношение, свободный и ответственный подход в силе, которая сопутствует Божьему благословению.[194] В возможности, с радостью обретенной Адамом и Евой, есть некое творческое начало, до некоторой степени продолжающее творческую деятельность Бога.[195]
Все же сексуальность не полностью подчинена цели деторождения. Различие между полами создано не только для того, чтобы люди размножались. Благословение плодиться и размножаться получили в пятый день также птицы и рыбы (Быт 1:22), но лишь человечество создано в образе Божьем. В Быт 1 подчеркивается, что Бог создал половое различие прежде всего для того, чтобы между мужчиной и женщиной было особое общение, единение.
В Быт 2 о рождении детей вообще не упоминается. И это подчеркивает объединяющую цель сексуальности. Разумеется, мы не отрицаем важности деторождения (ее проясняют последующие главы Библии). Однако неслучайно ведь после упоминания о единой плоти фраза заканчивается.[196] Тем самым, сексуальность получает самостоятельную ценность и смысл. Нельзя сказать, что она нужна лишь для деторождения. Правда, некоторые толкователи считают, что «единой плотью» муж и жена становятся в ребенке, но это ни из чего не видно. Сексуальная любовь, отчасти отражающая божественное творчество, имеет ценность и сама по себе.
Если рассматривать библейскую концепцию брака в свете ближневосточных космологических мифов, она выглядит еще и полемикой с типичной для этих мифов точкой зрения (см. например, эпос об Атрахасисе), которая «связывает брак и рождение потомства максимально тесным образом, как если бы рождение потомства было главной целью брака». Напротив, для библейского автора «общение и любовь в браке важнее его деторожденческой функции».[197]
Целостная и святая красота сексуальности
Десятый аргумент теологии сексуальности вытекает из оценки Богом творения. Согласно Быт 1:31, «увидел Бог все, что Он создал», – включая сексуальность венца творения – «и вот, хорошо весьма». Еврейское выражение ṭôb mĕ ōd («хорошо весьма») указывает на благость, целостность, уместность и красоту.[198] Речь идет о чем-то, доставляющем нравственное и эстетическое удовольствие. Силлогизм достаточно ясен. Сексуальность (в том числе сексуальные отношения) есть часть творения Божьего, часть замысла о человечестве. А Божье творение – в высшей степени прекрасно и хорошо. Поэтому, возвещает первая глава Бытия, секс хорош и прекрасен. Он не есть ошибка, или греховное искажение, или прискорбная необходимость, или постыдный опыт (как часто считалось в истории не только языческой, но и христианской мысли). Человеческая сексуальность (как онтологическое состояние и опыт отношений) дарована Богом. Она с самого начала входила в совершенный замысел Бога как один из базовых аспектов человеческого существования.
Быт 2 подчеркивает божественную инициативу и санкцию в отношениях между полами. Создав женщину, Бог «привел ее к мужчине» (стих 22). Брак мужчины и женщины – это дар Божий. Творец радовался первому браку человеческому. И слова «хорошо весьма», сказанные в Быт 1 о человеке с его сексуальностью, продолжаются в Быт 2: Бог празднует союз мужа и жены, их становление единой плотью.
Быт 2 подчеркивает божественную инициативу и санкцию в отношениях между полами. Создав женщину, Бог «привел ее к мужчине» (стих 22). Брак мужчины и женщины – это дар Божий. Творец радовался первому браку человеческому. И слова «хорошо весьма», сказанные в Быт 1 о человеке с его сексуальностью, продолжаются в Быт 2: Бог празднует союз мужа и жены, их становление единой плотью.
Какой радостной была первая свадьба! Когда Адаму представляют его жену, он в страстном восторге произносит первые известные нам слова. Это поэзия (и песнь?). Начало фразы (zōt happaam) сложно перевести с иврита на современный язык. Получается нечто вроде: «Наконец-то! Вот она!» Как мы уже сказали, специально для Адама женщина эстетически хорошо выстроена (bānâ стих 22) – она изумительно красива – и Адам не может сдержать восторга. Понимая, кто она, он осознает и свое подлинное «я», а игра слов (iššâ/«женщина» и iš/«мужчина») отражает верность и брачные обеты (см. выше). Однако не выдает ли эта фраза также дух легкости и веселья в сердце Адама? Он видел, как животные возятся и играют, каждый со своим спутником. Теперь он чувствует, что и у него есть близкий партнер – не только по владычеству, но и по сексуальной близости и игре. Тональность его ответа на сотворение Евы выдает, помимо верности и долга, еще и чувственный восторг, предвкушение приключения, бурную радость.
В пользу такого толкования свидетельствует и последний стих Быт 2. Это последнее слово о райском идеале сексуальности: «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (стих 25). Последнюю фразу точнее перевести «…и не стыдились друг друга (гитпаэль глагола bôš. – Р. Д.)».[199] Если сопоставить это с «постыдной наготой» в Быт 2,[200] смысл ясен: «По замыслу Божьему, люди не должны стыдиться сексуальности. Стыдливость в ней есть следствие греха».[201] Бог желал, чтобы сексуальность была целостной, прекрасной и благой. Сексуальность должна проявляться между супругами без страха и помех, стыда и смущения. Вторая глава Бытия «пронизана атмосферой беззастенчивой сексуальности. Здесь нет пуританского и аскетического умаления сексуальности. Нет и ни малейшего намека на нравственную и культовую нечистоту… Единение пары есть здравое, безоговорочное и незамутненное исполнение воли Творца».[202]
Последний стих рассказа о творении показывает божественную санкцию на свободную, чувственную и эротическую сексуальность. Адам и Ева стоят нагие и не испытывают стыда. Они смотрят друг на друга и радуются. Они глубоко, страстно и романтически влюблены.[203] Лаконично и целомудренно рассказчик рисует картину человеческой сексуальности, какой она должна быть по замыслу Божьему.
Как единая плоть – не только секс, так и нагота – не только обнаженность тела.[204] Подразумевается способность «стоять друг перед другом обнаженными, без прикрытия и претензий, ничего не скрывая, но видя партнера таким, каков он на самом деле, и показывая ему настоящего себя, – и все равно не стыдиться».[205] «Адам и Ева стояли друг перед другом нагие и не чувствовали стыда. Они были полностью уязвимы в присутствии друг друга, но не ощущали ни застенчивости, ни вины, ни стыда».[206]
В композиционном плане рассказ о церемонии брака и свободной сексуальности Адама и Евы – кульминация Быт 2 – параллелен рассказу о субботе, кульминации первого рассказа о творении в Быт 1:1–2:4а. Духан показал, что рассказы о творении находятся в литературном структурном параллелизме по семи разделам.[207] Рассказчик неслучайно соотнес субботу и брак – два института, которые продолжают существование в истории спасения за пределами Эдема. Своим присутствием Бог актуализирует святость субботы (2:3) и празднует брачный союз (2:22–23). Связывая эти два института, рассказчик предполагает, что брачный союз свят, как свята суббота.[208] Узы союза между мужем и женой священны подобно узам между Богом и человечеством, олицетворяемым субботой. Но в отличие от языческих культов плодородия, сексуальность священна не в смысле «сакрализации/обожествления секса», а поскольку ее озаряет благословение и присутствие Бога.[209] Человеческая сексуальность есть священная мистерия, созданная Богом.[210] Уже с начала библейского канона становится ясно, что брачные отношения иллюстрируют отношения между Богом и человеком, воплощенные в субботе, а близость между Богом и человеком, задуманная для субботы, иллюстрирует близость, которую Бог задумал для брака.
Близость в пределах сакрального пространства, святилища, (2:15–23) есть аналог кульминации первого рассказа о творении (2:1–3), где мужчина и женщина переживают близость в рамках сакрального времени – субботы. Суббота, святилище и брак здесь пересекаются.[211] Первые мужчина и женщина, созданные в шестой день и объединенные в священном браке в преддверии субботы, явно намереваются соединить святость субботы со священной близостью брачной любви. Та первая пятничная ночь в Эдеме[212] – канун субботы[213] – была их брачной ночью. Упоминание о «единой плоти» и обнаженность друг перед другом без стыда (стихи 24–25), следующие сразу за брачной церемонией и параллельные субботе в первом рассказе о творении, – все это подтверждает, что сексуальный союз и суббота не враждебны друг другу. Бог, освящающий первую субботу своим присутствием, освящает и брачное ложе в субботу, когда Адам и Ева вступают в сексуальную близость.
В задачи нашей книги не входит изучение всего спектра философских и социологических следствий теологии человеческой сексуальности, обозначенной в Быт 1–2. Пожалуй, стоит повторить главный тезис о сексуальности в Быт 1 – «мужчину и женщину сотворил их», – а затем воскликнуть вместе с Эмилем Бруннером:
Это лаконичное утверждение настолько просто, что не сразу понимаешь: с ним исчезает целый мир мифов и гностических спекуляций, кинизма и аскетизма, обожествления сексуальности и страха перед сексом.[214]
Как и в случае с природой сексуальности в Быт 1, Быт 2 никоим образом не выказывает «меланхолического отношения к сексу».[215] Более того, Быт 2 «наделяет отношения мужчины и женщины достоинством величайшего чуда и величайшей тайны творения».[216]
Глава 2 Сексуальность и падение: Бытие 3
В Быт 3 следует рассмотреть два основных вопроса, связанных с теологией сексуальности. Первый касается утверждения некоторых толкователей, что знание «добра и зла» Адамом и Евой, а также знание ими своей наготы (Быт 3:5, 7) относятся к пробуждению сексуального сознания. Второй вопрос – это спор о гендерных ролях в Быт 3, особенно о божественном наказании Еве (3:16).
Нагота Адама и Евы
По мнению некоторых современных ученых, знание добра и зла, обретенное Адамом и Евой после вкушения запретного плода, было знанием секса.[217] Однако Стивен Сэпп правильно отметил: «Такая точка зрения предполагает, что сексуальность внушает стыд по самой своей природе (как только человек ее осознает)», а значит, «не была частью Божьего замысла о творении», – но ведь первые две главы Бытия, напротив, «рассматривают сексуальность как важную часть благого творения Божьего, и ни из чего не видно, что сексуальный опыт был ревниво сокрыт от Адама и Евы».[218]
На чем же основана данная теория? Похоже, всему виной ошибочное толкование стиха Быт 3:7 и его взаимосвязи с 2:25.[219] Рассуждают так: согласно 3:7, Адам и Ева узнали, что они наги лишь после грехопадения – значит, поначалу они не сознавали своей наготы (или сексуальности). Однако сторонники этой теории – и парадоксальным образом большинство их противников – забывают, что в Быт 2 и 3 «наготу» обозначают два разных еврейских слова.[220] В 2:26 «нагой» – это ārôm, слово, которое в других местах Писания часто означает «не полностью одетый» или «не одетый нормальным образом».[221] Быт 2:25 не уточняет, в каком смысле Адам и Ева не имели одежды в обычном смысле слова (обычном – по меркам мира падшего), но семантический спектр слова ārôm вполне согласуется с выводом, на который намекает параллельный текст о творении/рае в Пс 104 (СП 103): возможно, Адам и Ева первоначально были облачены в «одежду» света и славы.[222] Если так обстоит дело в Быт 2:25, контраст с Быт 3 становится ясен. В 3:7, 10, 11 «наготу» обозначает слово êrōm, которое в других местах Писания появляется в контексте полной (и обычно постыдной) обнаженности.[223] В результате греха Адам и Ева обнаружили себя «(полностью) обнаженными», лишенными «облачений» света и славы, после чего попытались укрыться листьями смоковницы.