– На этот счет не могу дать точного ответа, – вздохнул хирург. – Может, да, а может, нет. Кстати, некоторые больные, находящиеся в коме, приходят в себя, когда с ними постоянно беседуют родственники, не отпускают их, так сказать. У нас был случай, парень один умирал, молодой совсем. Мать две недели рядом сидела, за руку держала, а потом вызвала девчонку, в которую мальчишка был безнадежно влюблен. Вот они вместе по бокам кровати встали, заговорили с ним, и он открыл глаза… А к вашей подруге особенно не приходят. Муж, правда, раз в два дня наведывается, ничего не хочу плохого сказать. Заботливый, просит, чтобы ухаживали получше, медсестер благодарит… Вчера свекровь приезжала, тоже внимательная, лимонов привезла, яблок! Ну скажите мне, на кой черт сейчас Артамоновой фрукты?! Кстати, дети у нее есть?
– Дочери… две.
– Сколько лет?
– Восемь и полтора года.
– Приведите сюда, часто матери реагируют на детские слезы. Жестоко, конечно, показывать ребенку маму в таком состоянии, но все же рекомендую.
Я только вздохнула. Знал бы этот славный доктор, что случилось у Артамоновых!
– А мне можно зайти?
Врач поколебался, потом разрешил:
– Бахилы наденьте на ноги и шапочку.
Я послушно надела все, что положено, и вошла в палату. Вблизи зрелище оказалось еще более страшным. Сразу стало понятно – надеяться на то, что Лида что-нибудь скажет, не следует. В горле у несчастной торчала какая-то отвратительная на вид трубка.
Я взяла Лидочку за безвольно лежащую руку и с облегчением ощутила тепло и легкое, как крылья бабочки, трепетание пульса.
– Лидуля, – тихонько позвала я.
В палате стояла неприятная тишина, нарушаемая только попискиваньем и почавкиваньем разнообразных аппаратов.
– Ну почему, – почти закричала я, – почему такое должно было случиться именно с тобой! Ну кому это надо!
Не успел мой голос отскочить от стен палаты, как Лидуша медленно распахнула веки. Огромные бессмысленные глаза прошлись взглядом по моему лицу и, не сфокусировавшись, снова захлопнулись.
– Доктор, – заорала я, кидаясь к выходу, – кто-нибудь, скорей сюда!
На крик влетела пожилая медсестра и первым делом кинула взгляд на разноцветные лампочки и стрелочки. Строго спросила:
– Ну и что тут происходит?
– Она открыла глаза, – возбужденно сообщила я, не обращая внимания на ее недовольный тон, – вот только что смотрела на меня.
Медсестра не поверила:
– Вам показалось.
– Нет, абсолютно точно!
Женщина профессионально приветливо посоветовала мне:
– Идите-ка лучше домой, палата интенсивной терапии не место для слабонервных.
Сняв бахилы и шапочку, я направилась к выходу. Да, скорей всего медперсонал, автоматически ухаживая за Лидой, решил, что Артамоновой не долго осталось жить. Но я-то видела открытые глаза Лидуси. Поеду в самом деле домой, выпью кофейку, расслаблюсь и раскину мозгами в тишине и покое.
Подъехав к дому, я оторопела. Во дворе натянуты веревки, на них болтается невероятное количество наших пледов и одеял. С другой стороны вывешены ковры из гостиной, столовой и кабинета. Не понимая, что происходит, вошла в холл и чуть не упала на скользком полу. Посередине помещения мыльные лужи, а Маруся старательно возит тряпкой.
– Привет, мамуля! – Девочка поглядела на меня отсутствующим взглядом.
– Господи, – испугалась я, – ты что, заболела?
– Нет, – угасающим голосом ответила Манюня. – Устала, как раб на плантации.
– Что случилось-то?
Маруська отставила швабру и, понизив голос почти до нуля, горячо зашептала:
– У Зайки крыша поехала, совсем не соображает!
– Да что, в конце концов, происходит?
В холл влетела растрепанная Ольга с тряпкой в руках.
– Явилась, – грозно отметила она. – Ты хоть представляешь, в какой грязи мы живем с тех пор, как заболела Ирка! Кругом ужас и микробы!
Я уставилась на нее во все глаза. Честно говоря, я никогда особо за чистоту не боролась. Двухкомнатную «хрущобу» в Медведкове убирала раз в месяц. Да какой смысл вытирать каждый день пыль, если назавтра она опять лежит везде ровным слоем!
К тому же я близорука и не вижу сора на полу, а развешанные по стульям брюки, колготки и рубашки никогда меня не раздражали…
И, конечно, с появлением Ирки совсем перестала брать тряпку в руки, впрочем, и Зайка не слишком убивалась на ниве домашнего хозяйства.
– Надо навести чистоту, – заявила Ольга.
– Может, лучше нанять женщин, – робко предложила я, оглядывая грязные лужи на полу и пыхтевшую от усердия Машу.
– Ну что за барство! – возмутилась Ольга. – В стране кризис, нужно во всем экономить. Сами вымоем!
Я оглядела ее двухсотдолларовые брюки, простенькие туфельки от Гуччи… Да продав одни только баретки, можно нанять поломойку на целый год!
– Говорю же, у нее крыша поехала, – громко зашептала Маруся. – Недавно читала: при климаксе такое случается!
Я захохотала: у двадцатичетырехлетней Ольги климакс? Нет, тут дело в другом.
– Мы с Аркашей вычистим наши комнаты и кухню, Манюня гостевые спальни, кабинет, столовую, ну и холл! Тебе остается совсем чуть-чуть. Сразу начнешь?
– А где Кеша? – робко поинтересовалась я.
– Ковры во дворе выбивает!
– Зачем? Есть ведь пылесос!
– Ты совсем ничего не понимаешь! – всплеснула руками Ольга. – От пыли следует избавляться радикально, а пылесос только гоняет ее с места на место! Вот посмотри!
И она сунула мне в руки роскошно изданную книгу «Идеальное домашнее хозяйство». Я плюхнулась в кресло и принялась перелистывать глянцевые страницы. С ума сойти! Авторов подобных пособий следует убивать мучительной смертью. Книга требовала вполне серьезно – влажную уборку проводить каждый день, а перед тем как застелить кровать, перетряхивать на свежем воздухе белье. Унитаз, раковину и мойку на кухне чистить дважды в сутки. Особое место уделялось стирке и глажке. Дочитавшись до совета гладить носки с двух сторон, я с отвращением захлопнула фолиант и тут обнаружила на титульном листе крупный подзаголовок: «Лучший подарок молодой жене». Ну конечно, если хочешь видеть ее либо в гробу, либо в клинике для умалишенных!..
Не обращая внимания на Зайкины призывы немедленно хвататься за тряпки и ведра, я поднялась к себе и внимательно оглядела комнату. По-моему, здесь полный порядок. Ну лежит на тумбочке кожура от банана, подумаешь, беда, выкинем… И вообще, если чуть прикрыть шторы, и пыли никакой не заметно… Среди моих знакомых до сих пор я знала только одну психопатку, вылизывавшую квартиру до невероятного блеска, – Лиду Артамонову.
Я села на кровать и осторожно закурила – авось, постоянно борющиеся за чистоту воздуха некурящие родственники не унюхают ароматный дым. Завтра попробую разузнать как можно больше о Вере Подушкиной.
ГЛАВА 16
Около одиннадцати я уже бродила по гулким коридорам театрального института. В учебной части узнала, что Вера училась в 307-й группе. Я отыскала девятнадцатую аудиторию, попробовала сунуть туда голову, но прозвенел звонок. Группа юношей и девушек вышла в коридор. Я приблизилась к тощенькой, похожей на страусенка девице и спросила:
– Вера Подушкина из вашей группы?
– Ага, – подтвердила замухрышка, подводя тоненькие губы яркой помадой, – тут уже из милиции приходили, всех допрашивали.
– Иногда приходится обращаться к свидетелям не один раз, – туманно намекнула я на свою причастность к органам.
– Толку-то? – справедливо заметила девчонка, не отрываясь от текущего редактирования своей мордочки. – Я, например, про нее ничего не знаю, только на занятиях встречались. Мы ведь люди простые, из провинции, а она столичная штучка, все время подчеркивала, что не царское это дело с нами ручкаться…
– Так-таки ни с кем и не дружила?
– Почему? Вот с Лизой Костиной, Настей Мартиросян и Олегом Фадеевым очень даже зналась. Ну это понятно, у одной папа – секретарь Союза кинематографистов, у другой – известный актер, а у Олега вообще все близкие родственники народные да заслуженные, его и в институт, можно считать, без экзаменов приняли. Не то что нас – по два раза заваливали.
Лиза Костина отыскалась в библиотеке. Рыхловатая девушка с белесыми ресницами и бровями альбиноса. Ну что делать такой в театральном институте? Если не талантлива до зубовного скрежета.
– Вы близко дружили с Верой Подушкиной? – накинулась я на студентку.
Со всех сторон зашикали. Пришлось выйти в садик. Солнышко пригревало не по-сентябрьски жарко, и Лиза сняла курточку.
– Вы дружили с Подушкиной? – повторила я вопрос, мгновенным движением руки демонстрируя «удостоверение».
Лиза замялась.
– Не слишком.
– А если подробней?
Девушка вытащила пачку «Вог» и любезно предложила мне сигарету, помолчала немного и добавила:
– Нас в группе оказалось четверо москвичей – Настя, Олег, Вера и я. Остальные из провинции, причем поступали по нескольку раз, вот и не любят нас, мягко выражаясь. Уверены, что мы приняты по блату, что таланта нет… Ну, в общем, понимаете.
Я кивнула. Все, как обычно.
На первом курсе группа сразу разделилась на два лагеря, перебежчиков не принимали. За удачами и неудачами друг друга следили пристально, не гнушались порой сделать мелкую гадость. Когда зимой Оля Коростылева, необыкновенно красивая девочка из Вологды, к тому же с чудесным голосом, сдавала зачет по вокалу, Вера и Настя сели в первом ряду и, пользуясь тем, что комиссия расположилась в пятом, демонстративно сосали лимоны. Попробуйте хорошо спеть, если рот неправильно наполняется слюной. Оля не осталась в долгу: на премьере зачетного спектакля по танцу Насте в балетные туфли насыпала сахарного песку. Результат – стертые в кровь ноги и жирный «неуд» хромоногому лебедю. Потом кто-то из мальчишек затянул прозрачной пленкой унитаз в туалете, а Олег как раз пришел помочиться. Мокрый почти с головы до ног парень был вынужден ехать домой переодеваться, кличка Сыкун прилипла к нему намертво.
Вот так обстояли дела, но внутри своей стаи они дружили. Вера же наплевала и на эти отношения.
Зимой Лизе неожиданно предложили небольшую рольку в телесериале. Работа не такая уж интересная, но это ее самая первая роль, и Костина обрадовалась до потери пульса.
Естественно, придя в институт, стала рассказывать друзьям о необычайной удаче. Настя и Олег порадовались за девушку, Вера же поджала губы.
Через два дня Лизе позвонил администратор и извиняющимся голосом сказал, что кто-то наябедничал режиссеру о… беспробудном пьянстве Костиной. На всякий случай, по принципу нет дыма без огня, постановщик решил не связываться со студенткой. Роль отошла другой.
– Это Верка позвонила, – уверенно сказала Лиза.
– Почему так решили?
– Больше некому.
– А вдруг ошибаетесь? Может, кто-то из иногородних решил сделать вам навредю. Сами же рассказали, как изводите друг друга.
– Так-то оно так, – вздохнула Лиза, – только, видите ли, никто, кроме Насти, Олега и Веры, не знал об этом предложении. Наши педагоги не одобряют съемок, причем на телевидении особенно. Поэтому больше никому не сказала. И еще: режиссер Афанасьев – знакомый моих родителей, не близкий, но все же… Честно говоря, поэтому роль и предложил. Так вот, через какое-то время он случайно проговорился, что Подушкина просилась в сериал на мое место. Дескать, Лиза – пьяница, с ней одни мучения, а я трудолюбивая и талантливая… Но Афанасьеву Вера не подошла по типажу.
С тех пор Лиза здоровалась с Верой сквозь зубы. Но той как с гуся вода. Подушкина будто не замечала неулыбчивого лица Костиной и вела себя так, словно ничего не случилось.
– Она гадкая, хотя о покойниках плохо не говорят, – утверждала Лиза, – ничего святого в душе, абсолютно бесчувственная, эгоистичная особа.
– Вы не совсем правы, – возразила я. – Вера покончила с собой, значит, что-то с ней такое происходило…
– Ха, – выкрикнула Лиза, – да не верю я ни на минуту в ее добровольный уход из жизни. Скорей всего ее придавили за вредность. И потом у нее такие знакомые были!..
– Какие?
Лиза пошла пятнами.
– Лучше к Мартиросян обратитесь, та с ней дружила, прямо в рот глядела, да поинтересуйтесь про Никиту. Так и спросите, где найти Никиту? Уж он-то про эту фифу все знает.
Насти Мартиросян не оказалось в институте, прогуливал занятия и Олег Фадеев. Но услужливая Лиза сообщила адрес девушки и, недвусмысленно улыбнувшись, добавила с хитрым видом:
– Небось дома оттягивается, пока папашка с мамашкой на гастролях. Да вы поезжайте, там и Олега найдете. – И она противно захихикала.
Я села в «Вольво» и повертела бумажку с адресом: Хлебный переулок… Славное место, самый центр и тихо. Престижный район с дорогими квартирами, старые московские дворы. Но тут затрещал телефон.
– Мать, – сурово произнес Аркадий, – немедленно дуй домой.
– Что случилось? – испугалась я.
– Увидишь! – коротко пообещал сынуля и бросил трубку.
Полная дурных предчувствий, я, конечно, покатила в Ложкино.
Телефон позвонил опять. На этот раз Зайка.
– Аркадий всегда так мерзко разговаривает, – пожаловалась она, – небось гадаешь, что случилось? Не волнуйся, просто приехала гостья из Америки, говорит, наша близкая родственница, а мы не понимаем, кто она и что с ней делать.
– По-русски хоть изъясняется, – спросила я, мгновенно успокаиваясь, – а то я по-английски ни уха ни рыла.
– Нас с тобой за пояс заткнет, – утешила Зайка.
Я перебралась из левого ряда в правый и медленно покатила в потоке. Слава богу, ничего не произошло, а в нашей семье все привыкли уже к неожиданным визитам.
Быть богатой женщиной, конечно, приятно, но у любой медали есть оборотная сторона. В нашем случае – это постоянные гости. Где бы мы ни жили – в Москве или Париже, визитеры тянутся косяком, словно журавли на юг. Про нас с Наташкой вспомнили все мыслимые и немыслимые родственники. Не слишком общительный Аркадий их терпеть не может, вот и вызвал меня срочно из города.
Солнечный сентябрьский день тихо катился к вечеру.
Установилась теплая погода, настоящее бабье лето. Я притормозила возле метро «Динамо» и вышла купить бутылку минералки, пить хотелось невыносимо. Рядом с ларьками пристроился шаткий столик с книжками. Обожаю детективы, поэтому стала шарить глазами по разноцветным обложкам, выискивая новинки. И вот тут началось!..
На небольшую площадку выскочили матерящиеся парни, в мгновение ока они взломали дверь ларька и вытряхнули оттуда продавца. Тот отчаянно орал и плевался. Нападавшие потащили его к машине. Жертва рухнула на землю и зацепилась руками за железный бордюр, ограждавший газон. Послышался хруст, потом нечеловеческий вопль – очевидно, бедолаге что-то сломали. Притихшая площадь с ужасом наблюдала за происходящим. В этот момент из-за киоска «Мороженое» вылетела группа мужиков. Увидев, как один выдергивает из-за пояса револьвер, я моментально рухнула головой под столик с книжками, мысленно вознося молитвы на всех известных языках. С другой стороны в той же позе лежал продавец – щуплый мужичонка с мутными красноватыми глазами. Секунду мы глядели друг на друга, потом лоточник неожиданно приветливо сказал:
– Здрасьте. Какой роскошный сентябрь, не находите?
– Изумительный, – откликнулась я, слушая, как над головой свистят пули и носится разгоряченный мат. – Бабье лето, как и положено.
– Книжечку желаете приобрести… любовный роман?
– Детективчик.
– Замечательно, – возрадовался мужичонка, – сейчас вылезем и подберем по вкусу, у меня, знаете ли, цены дешевле на целый рубль, чем у других. Считайте, вам повезло, что именно ко мне под столик забрались.
Он заулыбался, я тоже. Мы лежали под прикрытием и корчились от смеха, а вокруг носились стреляющие братки.
Внезапно воцарилась тишина. Энергично работая задом, я вылезла наружу и перевела дух. Посреди площади, странно вывернув ноги, лежали двое, а в сторону стадиона убегали парни. Один обернулся и что-то крикнул. Я запомнила его красивое порочное лицо с крупными чертами и неприятным шрамом на лице. Лоточники стали выползать из укрытий. Большинство, как и я, лежали под столиками и теперь отряхивались. Продавщица хот-догов подняла упавший набок пластмассовый короб и принялась собирать рассыпавшиеся по земле булки с торчащими из них сосисками. Нет, все-таки хорошо, что я не рискнула купить у нее «лакомство», небось не в первый раз по грязи катает. Вдали раздался вой сирены, и к площади подскочило несколько милицейских машин. Я купила парочку детективов и, размазав по костюму грязь, пошла к машине. Здесь меня ждал сюрприз – простреленная шина. Еще полчаса ушло на поиски умельца и замену колеса. Так что в Ложкино я, грязная и усталая, добралась как раз в тот момент, когда домашние усаживались за стол.
– На кого ты похожа! – ужаснулся Аркадий, он ткнул пальцем в большое пятно на юбке: – Описалась, что ли?
Пришлось вкратце объяснить, что произошло. Дети разинули рты.
– А все из-за дурацкого пристрастия к детективам, – констатировала Ольга, большая любительница любовных романов. – Как можно читать эту макулатуру!
– Вот у Саши Хейфец мама никогда ни во что не вляпывается, – вставила Маня.
– Чем ты вообще целыми днями занимаешься, – вскипел Кеша, – опять у милиции под ногами путаешься? Да нормальные люди видят покойников только на похоронах! А моей мамуле стоит только выехать в центр – пожалуйста, парочка кадавров [1].
Да, детки в своем репертуаре.
– Вы, наверное, ушиблись и сильно перепугались? – участливо спросила хорошенькая темноволосая женщина, сидевшая возле Мани. – Может, коньяку налить?
Я с благодарностью посмотрела на говорившую.
– Познакомься, – протянул Кеша, – Капитолина приехала из городка Юм, штат Пенсильвания. Вот только никак не сообразим, кем она нам приходится.
Капитолина доброжелательно улыбнулась: