– Не знаю, – пожала плечами Ирочка, – впустил же нас к себе. Шанс есть.
– Надо его заставить, или сделать так, чтобы он не смог отказаться.
– Это как?
Ольга села, явно оживилась и, обернувшись к подруге, сказала:
– Если бы на него совершили нападение, и если бы он это как-нибудь связал с убийством Самаринского, ну, например, подумал бы, что началась охота на психоаналитиков, которые слишком много знают, то обязательно стал бы нам помогать. Ему же тоже жить хочется.
– Да, наверное, – зевнула Ирочка. – Но только, к сожалению, на него никто не нападает. Не нам же обряжаться в бандитов с большой дороги.
Ольга замерла, нахмурилась, а потом улыбнулась.
– А это неплохая идея, – сказала она. – Мы сами на него нападем, а потом подбросим мысль, что случившееся имеет прямую связь со смертью Ильи Петровича. Решено, завтра же приведем свой план в действие.
– Но… – протянула Ирочка. – Не могу поверить, что это предлагаешь ты.
Ольга легла на подушку и вздохнула с волнением. Она и сама задала себе вопрос – как же это она готова решиться на такое, но ответа не нашла. Вернее, к тому, что пришло в голову, невозможно было отнестись серьезно. Уваров… подумаешь… ничего особенного в нем нет…
Глава 7
Если вам предстоит напасть на собственного психоаналитика – будьте милосердны. Он не виноват, что встретил вас на жизненном пути
– Вы не волнуйтесь, Сергей Юрьевич, мы сейчас доедим яичницу, которую вы, кстати, умудрились пережарить, соберем вещи и уйдем, – пообещала Ольга, протягивая руку к солонке. – Извините, что мы вот так к вам ворвались… Вчера был очень тяжелый день, страхи совсем замучили, и мне почему-то казалось, что дома небезопасно. Конечно, вы правы – надо держать себя в руках и хоть иногда думать головой…
– Я этого не говорил, – перебил Сергей, делая большой глоток обжигающего кофе.
– Не говорили, но я уверена – подумали. Так вот, мы сейчас уйдем, а вы тут живите, как и раньше… Ну, в смысле, спокойно и счастливо, и ни о чем не беспокойтесь.
– Да, – поддакнула Ирочка, – мы вам больше не будем докучать.
Сергей не спал полночи и готовился к серьезному утреннему разговору. Оттачивал аргументы, которые должны были объяснить девушкам, что их местонахождение в его квартире невозможно. Он собирался их выслушать и принять посильное участие в решении их проблем (кто знает, что там у них произошло), но и собирался твердо стоять на своем – жить здесь они не будут. Но все это оказалось ненужным. Ольга и Ирочка, проснувшись, порадовали его здравым решением – пообещали больше не докучать. Такие перемены сначала насторожили Сергея: мало ли что девицы еще задумали. Но, увидев собранные вещи, он размяк и на радостях пожарил яичницу и нарезал колесиками пупырчатый огурец – кушайте, гости дорогие, и давайте-ка уже проваливайте отсюда.
– Пожалуй, – объявила Ольга, поднимаясь из-за стола, – буду приходить к вам на прием пореже. Я все осознала и хочу научиться жить самостоятельно. То есть я, конечно, еще не готова совершенно отказаться от помощи психоаналитика, но вкус к жизни уже появился и многие страхи канули в бездну.
– Очень приятно слышать, – делая еще один глоток кофе, сказал Сергей, при этом не особо веря Ольгиным словам.
На улице боевой настрой Ольги несколько поутих. Оглянувшись по сторонам, она мелкими перебежками направилась в сторону своей машины. Ирочка шла следом ровным шагом, размышляя о том, где они будут жить, если Сергей Юрьевич после запланированного вечернего нападения их к себе все же не пустит. А главное, сможет ли она видеться с Ларионовым и не впадет ли Ольга в какую-нибудь очередную депрессию, из-за которой позабудет свои обещания.
– Сейчас поедем к следователю, – блокируя дверцы, сказала Оля.
– Зачем?
– Дома-то я жить больше не буду, не хочу, чтобы он меня искал. Еще подумает, будто сбежала, и объявит всероссийский розыск. Представляю – мои портреты на каждом столбе, и внизу надпись: «Ее разыскивает милиция». Этому Васечкину только дай повод, он такую активную деятельность развернет, что потом ни один адвокат не поможет.
– А какой ты ему скажешь адрес?
– Как какой! Уварова, конечно.
– Но еще неизвестно, разрешит он нам жить в его квартире или нет.
– Все уже известно. Никуда он не денется.
Ирочка подобного оптимизма не разделяла, но решила тему не заострять – будь что будет.
– А может, мы как-нибудь осторожно расспросим Сергея Юрьевича о Самаринском, он расскажет все, что знает, и тогда на него нападать не придется, – предложила она.
Перспектива нападения на Уварова ее не слишком радовала. Пока было непонятно, как Ольга планирует это осуществить и о чем она вообще думает.
– Нам нужно, чтобы он не только поделился информацией, но и впустил в свою квартиру. Только рядом с ним я чувствую себя спокойно. – Оля побарабанила пальцами по рулю. – Ничего с ним не случится, мы его совсем немножко поколотим. И чего ты его жалеть вздумала? Он нас, между прочим, горелой яичницей накормил и небось даже не переживает.
– Как скажешь, – вздохнула Ирочка и отвернулась к окошку. Спорить бесполезно.
* * *
Васечкин свою работу обожал. Черный матовый телефон, новые папки, сверкающие глянцем, наконец-то вытребованное у начальства кресло (правда, обтянутое темно-серой тряпицей, а не кожей, но все же кресло), календарь на стене, подставка с бумажками и разноцветными гелиевыми ручками, жалюзи на окнах – все склоняло к умиротворению и ощущению собственной значимости. Борис Яковлевич не был самовлюбленным человеком, но о некоторой доле признания и доброй порции респектабельности мечтал частенько. Но дела попадались плевые, и блеснуть перед начальством умом и смекалкой возможности пока не представлялось. И вот удача! Покушение на Андрея Ларионова!
– Ух, – выдал Борис Яковлевич, довольно улыбаясь. Хорошо, что театр находится на вверенной ему территории, прямо скажем, повезло. Конечно, могли столь перспективное дельце и перехватить – желающих получить премию полно, но на этот раз удача станцевала танго на его столе. Экспертиза показала, что в Андрея Ларионова стреляли из того же пистолета, что и в Самаринского. Ха-ха! А убийством психоаналитика занимается кто? Правильно, он – Васечкин Борис Яковлевич. Так что пара многозначительных взглядов, несколько расплывчатых намеков, мол, дело давно тронулось с мертвой точки, осведомители работают день и ночь, и все – право расследовать покушение на Андрея Ларионова у него в кармане.
– Чудесно, – выдохнул Васечкин, разворачивая кулек с колотым сахаром. Иного он не признавал, всегда приносил из дома и с особым удовольствием кидал в широкую низкую чашку с чаем. Смотрел на пузырьки и причмокивал. – Чудесно, – повторил он, представляя, как самолично защелкнет наручники на запястьях преступника. – Поймаю я тебя, голубчика, ох поймаю.
Васечкин задумался. Как грамотно начать расследование? Актеришки эти – народ избалованный и развращенный всем, чем только можно и чем нельзя. Тут особый подход нужен… Но какой? Вел ли Ларионов душевные беседы с Самаринским или их связывали иные отношения? Какие темные делишки они вместе обтяпывали? Будет ли Ларионов говорить правду или начнет выкручиваться и все отрицать?
Васечкин шумно хлебнул чай, покачал головой и достал еще один кусок сахара.
– Нет, – буркнул он, – сразу все карты выкладывать не стоит.
Дверь открылась, и в кабинет вразвалочку вошел Мальцев – молодой сотрудник, на которого Васечкин сваливал всю черную работу и изредка, в качестве поощрения за труды, допускал к допросам или подкидывал что-нибудь более интересное. Мальцев считал начальника настоящим сыщиком и время от времени записывал его высказывания и советы в блокнот.
– С охранниками побеседовал, – отрапортовал Мальцев, вытянувшись в струну. – Только они ничего не видели. Говорят, вокруг Ларионова всегда поклонницы крутятся, истеричек и фанаток полно, так что первым делом они сопровождали Ларионова до машины. Отцепляли особо навязчивых девиц, а уж потом по сторонам смотрели. Выстрелов не слышали, ясное дело – пистолет с глушителем. – Мальцев отдышался, точно после бега, и покосился на чашку с чаем. Он был тоже не прочь смочить горло.
Проследив за взглядом подчиненного, Васечкин усмехнулся – нечего баловать, сначала пусть отчитается, а потом чаи гоняет сколько хочет.
– А как они узнали о покушении? Стреляли, как я понял, не слишком метко, – ехидно спросил Борис Яковлевич, придвигая папку с уже сто раз прочитанными показаниями поближе к себе. Он и сам собирался переговорить с охранниками – Мальцев пока еще желторотый юнец, наверняка что-нибудь упустил. Васечкин хмыкнул. Ах, как приятно осознавать, что он расследует такое значимое дело.
– Девица какая-то разоралась и на стену показала, а там пули чуть ли не наружу торчат, ну вот и закрутилось…
– А как выглядела девушка?
– Охранники в суматохе не очень хорошо разглядели. Вроде волосы длинные, темные, худая.
– Понятно, – протянул Васечкин, заботливо поглаживая папку, – растерялись и почти все самое главное проворонили.
– А как вы думаете, Борис Яковлевич, дело быстро раскроем?
Мальцеву очень хотелось вытянуть из Васечкина как можно больше информации. В прессу эта история пока не просочилась – специально нажали на тормоза, но кто знает, вдруг придется давать интервью, так уж лучше быть во всеоружии.
– Быстро не быстро, но раскроем, – хитро подмигнул Васечкин. – Зацепочка у меня имеется. Экспертиза порадовала. В Ларионова стреляли из того же пистолета, из которого на прошлой неделе убили в собственном кабинете психоаналитика Самаринского. Так что разберемся, не сомневайся. Тут главное за ниточку потянуть, а клубочек сам размотается. А Ларионова пока во все детали посвящать не буду… Обойдется.
Васечкин опять улыбнулся и мысленно переключился на одну дамочку, которая уж слишком странно вела себя при встрече, – на Поливанову Ольгу Дмитриевну. Отклонения у нее, конечно, имеются: не зря же она по психоаналитикам шастает, но все равно – юлит что-то, беспокоится. Надо держать ее в поле зрения. Васечкин хлебнул чаю и кивнул Мальцеву в знак того, что он свободен и может себе позволить непродолжительную трапезу.
Оля оторвала ухо от двери, прижала руку к груди и учащенно задышала.
Раньше ей никогда не приходилось подслушивать, слишком уж велик страх быть пойманной за руку. Да и боязнь узнать какую-нибудь тягостную тайну, которая обязательно плачевно скажется на расшатанной нервной системе, убивали любопытство уже при первых признаках его появления. Но на этот раз любопытство взяло верх. Ольга шла к Васечкину сообщить о новом месте своего проживания – пусть не вешает на нее побег и видит, какая она сознательная гражданка. В голове уже мигала четко сформулированная фраза, и оставалось только придумать причину переезда. Она никак не могла выбрать: сказать, что Уваров теперь ее гражданский муж, или сослаться на новый подход к психоанализу, при котором для пользы дела психоаналитик должен немного пожить с пациентом. Больше нравился первый вариант, но интуиция подсказывала – дотошный следователь захочет проверить информацию и наверняка позвонит Уварову. Так рисковать не стоило.
И вот, перебирая варианты, Ольга увидела, как молодой человек, похожий на неуклюжего медвежонка, заходит в кабинет Васечкина. Вроде бы ничего такого, но молодой человек был бодр, явно работал в прокуратуре и наверняка направлялся к следователю сообщить новости. Любопытство забегало кругами, пнуло пару раз Ольгу где-то в районе живота, и она, поборов все страхи и убедившись, что в коридоре никого нет, помолилась и прижала ухо к двери. И, как оказалось, не зря…
Значит, она не ошиблась, значит, убийца Самаринского дышит в спину и желает ее скорейшей смерти. Оля, спотыкаясь от нервного перевозбуждения, беспрерывно оглядываясь назад, заспешила к Ирочке. Стреляли из того же пистолета! Какие уж тут могут быть сомнения. И Ларионов здесь ни при чем, это же она вплела его в эту историю.
– Я сейчас совершила такое… такое! – пытаясь справиться с волнением затараторила Оля, садясь в родной «Фольксваген». – Такое!
– Что именно?
– Я подслушала! Представляешь?!
– Ты у Васечкина была? – не поняв, о чем речь, спросила Ирочка.
– Почти.
Ольга подробно рассказала о том, как сходила в прокуратуру и как убедилась в том, что ее жизнь теперь не стоит ломаного гроша.
– Он убьет меня, обязательно убьет, – всхлипнула она в конце и полезла в сумочку за успокоительными каплями.
– И чего так разволновалась?! – пожала плечами Ирочка. – Ты же и раньше знала, что он в тебя стрелял.
– Ты ничего не понимаешь, в глубине души я все же надеялась, что хотели убить кого-то другого… Ну или что дырки в стене были и раньше, а я их просто не заметила… Я не хочу умирать.
Ирочка вздохнула. Признаться, и она в глубине души надеялась на случайность, совпадение и на многое другое.
– Ну и ладно, зато мы теперь точно знаем, что тебе угрожает опасность, это же огромный плюс.
– Да уж, – скривилась Ольга, опрокидывая в рот пузырек с каплями, точно рюмку с водкой. – Ты на мою могилку потом захаживай и учти, я гвоздики не люблю, покупай только чайные розы и тюльпаны.
– Хорошо, – кивнула Ирочка, – будут тебе розы и тюльпаны. Только давай лучше подумаем, как тебя спасти.
– Так… – Оля заглянула в узкое горлышко пузырька, с разочарованием отметила, что успокоительные капли закончились, и добавила: – Все остается в силе, сегодня вечером нападаем на Уварова. Будет знать, как выгонять нас из дома. Пусть потом спасает не только мою душу, но и тело, и вообще – жизнь. Испугается и будет нам помогать, никуда не денется. А Васечкину я потом позвоню, все же не хочу, чтобы он меня искал.
Время до вечера ползло, точно старая улитка. Ольга показала Ирочке несколько московских достопримечательностей, сводила в два ресторана и устроила экскурсию по магазинам. Постоянно смотрела на часы и с не меньшей частотой принимала успокоительные капли (пожалуй, аптеки в этот день выполнили план по продажам). В семь часов начались интенсивные приготовления к запланированному «акту жестокости». Расположившись на заднем сиденье «Фольксвагена», девушки выбирали одежду.
– Показывай, что у тебя в рюкзаке, – потребовала Оля, с сомнением разглядывая спортивную кофту на «молнии». Неплохо, но слишком светлая. – Что-нибудь с капюшоном есть?
– А может, Сергей Юрьевич уже давно дома сидит, – предположила Ирочка. Дернула за тесемку и вытащила свитер болотного цвета. – Ест свои отбивные и на улицу сегодня больше не собирается.
– Нет, я позавчера хотела записаться на сегодня на прием, я же долго без психоаналитика не могу, так Уваров сказал, что у него на три дня вперед все расписано и даже последнее время в девять часов занято. Я не поверила, так он мне ежедневник раскрыл и показал. – Ольга взяла свитер и кивнула: – Подходит, я его и надену.
– А с капюшоном у меня есть куртка и кофта. Вот посмотри. – Ирочка протянула свои пожитки и мысленно посочувствовала Уварову.
– Тоже годится, я надену куртку, а ты кофту. Замаскируемся так, что никто не узнает.
– А чем мы его бить будем? – покусывая нижнюю губу, спросила Ирочка.
– Н-да, об этом как-то не подумали. Ничего, найдем какую-нибудь дубину…
– Не надо дубину.
– Хорошо, какую-нибудь палку и…
– Я, наверное, не смогу, – засомневалась Ирочка. – Он все-таки живой.
– Конечно, живой, не хватало нам еще мертвых избивать. И откуда у тебя только такие мысли.
– Ему больно будет.
– Так! Разговорчики в строю! Больно не будет, мы легонько.
Немного успокоившись, Ирочка натянула черную водолазку. Надеясь, что Ольга в последний момент все-таки струсит, она тяжело вздохнула.
– Слушай, а это что за эмблема? – спросила Оля, указывая на рукав куртки.
– Не знаю, – ответила Ирочка, – мне эту куртку подружка подарила. Наверное, самая обыкновенная эмблема для украшения.
– Мне почему-то кажется, что она светится в темноте. Посмотри, уже сейчас она какая-то не такая.
Эмблема немного серебрилась, а зеленый цвет по краям стал значительно ярче.
– Может быть, – отмахнулась Ирочка.
– Давай ее срежем.
– Ты что, это же моя любимая куртка!
– Когда ты мой свитер на подушку натягивала, я, например, мужественно молчала, – фыркнула Ольга. – Ну ладно, может, она и не очень светится, да и вряд ли Уваров успеет что-нибудь заметить… Но на всякий случай ты потом эту куртку не носи.
– Хорошо, – охотно согласилась Ирочка, радуясь, что любимая одежка останется в целости и сохранности.
Сумерки довольно быстро зачернили улицы. Выпитое за день успокоительное подействовало на Ольгу ободряюще: глаза светились, а улыбка, казалось, приклеилась к лицу. Покрутившись возле ближней помойки, «налетчицы» обнаружили две сучковатые корявые ветки от спиленного недавно дерева. К счастью, они оказались оптимальной длины и достаточно «удобные» для нападения.
Устроив засаду в арке жилого дома, соседствующего с высотным зданием, в котором находился кабинет Сергея, девушки время от времени поглядывали на его машину, припаркованную неподалеку от заброшенного, покосившегося табачного ларька. Очень хорошо, что места на открытой стоянки Уварову не хватило. Похоже, охота будет удачной…