— Так вот оно, гнездо, что ли? — удивился Якушка. — Кто же в нем засел? Эй, подлая душа! Выдь, покажись!
Никакая подлая душа, понятное дело, не вылезла.
— А не подпалить ли с четырех углов? — сам себя спросил Якуш-ка и повернулся к Денису: — Хозяин, у тебя зажигалки не найдется?
— Зажигалка есть, — отвечал, стоя в воротах, Денис. — Только ведь пожар на другие дома перекинется.
— А так было бы ладно — разом истребить эту нечисть! — затосковал Евсей Карпович. — Подпалим, а? Может, она от дыма выскочит?
— А может, в подполье отсидится, — предположил Акимка. — И опять колобродить примется.
— Нет, колобродить ей мы больше не дадим, — серьезно сказал Денис. — Пойду погляжу, что же там такое.
— Нож, нож возьми, хозяин! — и для пущего уважения Евсей Карпович добавил: — Денис Алексеевич!
Денис достал из сумки еще один, уже непонятно который по счету нож, а сумку поставил наземь. Долго смотрел на приоткрытую дверь, за которой стоял черный мрак.
— А может, все-таки подпалить? — осторожненько спросил Якуш-ка. — Так оно надежнее будет…
— Если со мной что случится, в сумке мобилка. Ты, дед, сумеешь Сашке Гольтяеву позвонить? — поинтересовался Денис.
— Сумею. Сто раз видел, как звонишь, хозяин.
— И номер помнишь?
— Так он же в мобилке, в памяти есть.
— Верно… — и Денис взошел на крыльцо.
Он заглянул в сени, подождал, вошел. Домовые подобрались поближе.
— Надо было там палкой пошевелить, — запоздало сообразил Якушка.
— Нишкни… — велел Евсей Карпович. Домовые замерли, прислушиваясь.
— Эй, заходите! — позвал Денис.
— А что ты там нашел, хозяин? — спросил домовой.
— Да в том-то и дело, что ни хрена не нашел! Пусто тут!
— Может, эта зараза не в доме? Может, в хлеву угнездилась? В сарае? А вон еще яма какая-то! — загомонили домовые. — А это что под навесом, бочка? Так она в бочке сидит!
Денис вышел на крыльцо.
— Ничего не понимаю, — пожаловался он. — Как входил — прямо нутром чуял, что здесь эта сволочь. Вошел — пусто… Может, вы разберетесь?
— Пошли, молодцы, — приказал младшим Евсей Карпович. И сам двинулся вперед, выставив перед собой хворостину.
В сенях пол был гадкий — словно какую-то липкую дрянь разлили. И вонючий — как если бы хозяева всякий раз не успевали до нужника добежать.
В комнате было не лучше. Пух от давно разоренной перины покрыл пол вперемешку с бумажками, стружками, тряпками. А стены…
Жаль было глядеть на эти еще совсем прочные стены. По ним угадывалось, какая жизнь тут шла в незапамятные времена, когда здесь хозяйничали люди домовитые, при которых каждая вещь знала свое место. По потертостям на обоях Евсей Карпович определил, где стоял шкаф, где висели полки, где — зеркало. И нашел то место в углу, где на треугольной полочке когда-то стояли образа.
— Совсем еще хороший дом… — прошептал он. — Как же можно, чтобы в этом доме никто не жил?… Нельзя же его такой врагу на потеху оставлять…
И задумался.
Тут только вспомнилась бабка Бахтеяровна, сказавшая: «А дельце-то у вас — пустое».
Пустое?
Дом она, что ли, имела в виду?
Так не дом же вихри насылал! И не простые — хищные вихри, несущие смерть домовым, а коли припечет — то и человеку?
— Что скажешь, дед? — спросил Денис. — Чуешь ты здесь нечисть? А вдруг она в погреб забилась? Рану зализывает?
— Нечисть тут есть… — пробормотал Евсей Карпович. — И тут она, и не тут…
Якушка с Акимкой, услышав странные слова Евсея Карповича, полезли в подполье.
— Пусто! — крикнули они оттуда. — Только банки пустые, да ящик для картошки, да солома гнилая!
— Так куда же эта тварь подевалась? Может, мы дом перепутали? — Денис двинулся было к порогу, но Евсей Карпович заступил ему путь.
— Дом тот самый. Гнездо, стало быть…
— Ну и откуда же, в таком случае, вихри берутся? Что их… порождает?
Он сам себе не желал признаваться, насколько напугал его большой вихорь.
— А вот то и порождает… — Евсей Карпович обвел мохнатой лапой все замусоренное и пропитанное полнейшей безнадежностью пространство. — От пустоты они заводятся, хозяин.
— То есть как — от пустоты? — забеспокоившись, в своем ли рассудке старый домовой, Денис даже опустился перед ним на корточки.
— Так нам что, все это примерещилось? И никто никого не убивал?
Акимка с Якушкой выглянули из подпола.
— Точно — пустота, — подтвердил Акимка. — Сколько живу, а такой злобной пустотищи еще не видывал!
Якушка же, более толстокожий, пожал плечиками — он ничего такого в доме не учуял.
— Это чья-то пустая душа, не иначе, — тихо сказал Евсей Карпович. — От пустоты своей умом тронулась… Царствие ей небесное…
— Так мы душу, что ли, убили? — прошептал озадаченный Денис.
— А кровь откуда?
— Сама себя она пустотой своей убила, — загадочно отвечал Евсей Карпович. — Тело-то, может, и двигается. А душа — нет.
Он подумал, выстраивая речь, и продолжал:
— Пустой душе ни любви, ни дружбы, ни ласки — ничего не надо, потому что она всего этого не понимает. Ей чем-то себя занять охота. Вот эта душа и слоняется по пустым, как она сама, местам. Иные ей не подходят. И развлекает себя, как умеет. А что она умеет? Вредить разве что. Поймает беззащитного, погубит — и то ей в радость. Ей кажется, что это она свою силу являет. И чудится, будто в ней той силы — через край.
— А с кровью как быть? — не унимался Денис.
— Не знаю… Наверное, тот, кто свою пустоту сюда напустил, с ней крепкой ниточкой связан. И пока по сердцу до крови не царапнет — будет этой дурью маяться.
Евсей Карпович побрел по комнате, шевеля бумажки и перышки, заглядывая под ободранные обои, словно чаял найти там эту царапнутую душу.
— Стало быть, поселилась тут пустота и защищается, как умеет, — уточнил Денис. — Это, допустим, понятно. А чего она тогда на домовых охоту объявила, эта твоя пустота?
Евсей Карпович только рукой махнул. За него ответил Акимка.
— Мешаем мы ей, наверное. Мы же всегда при деле, хозяйничаем, прибираемся. А ей вот такое запустение нужно, чтобы поселиться.
— Все равно насчет крови непонятно, — начал было Денис, и тут Евсей Карпович завизжал.
Визжал и топал он долго — и потому, что возмущение требовало выхода, и чтобы младшим показать — вот как злиться полагается.
— А остальное ты понял? Все остальное понял, да, хозяин?! Как можно свой дом бросать — понял? Как свою землю пустоте отдавать — понял? Мы, домовые, народишко простой — и то за дом держимся! Дом — это все! А как уходить, двери нараспашку оставив, — понял? А как скитаться непонятно где, чтобы вместо дома — одно название, понял?! Кровь! Да пусть бы из того, кто эту пустотищу развел, как из резаной свиньи, хлестало!..
Он зашипел и кинулся в какую-то черную щель. Оттуда полетела пыль, бумажки, какие-то зернышки.
— Ты чего, дед?!
— Прибираюсь!
— Ты что, поселиться тут решил?
Из щели появилась взъерошенная рожица домового.
— Ты, хозяин, гляжу, и впрямь ничего не уразумел! Эй, молодцы, чего встали? Яков Поликарпович, тащи старую газету! Аким Варламович, метлу сооруди! Нечего прохлаждаться! А ты, Денис Алексеевич, ведро бы поискал, воды принес.
— Думаешь, так мы тут порядок наведем? — имея в виду нечисть, гуляющую в виде вихря, спросил Денис.
— Вот именно — порядок! Его-то пустота и боится. Вдругорядь не заведется!
— А ты, Евсей Карпович, откуда знаешь? — полюбопытствовал Акимка.
Домовой некоторое время молчал.
— Это бабка Бахтеяровна, поди, все на свете знает. Я так понимаю — ясно?!
И для внушительности топнул.
Денис знал, что домовой присматривает у него в квартире за порядком. Но он никогда не видел, как трудится разъяренный домовой. Тут же их было трое, и работой они увлеклись не на шутку. Правда, сами навесить полусорванные двери они не могли. Да и большую доску пришлось искать по задворкам Денису.
Вычищенный дом они закрыли, дверь заколотили, чтобы всякий видел: хозяева могут вернуться и пустоте сюда ходу больше нет.
Денис распахнул сумку: мол, полезайте, труженики.
— Погоди, хозяин! — попросил Евсей Карпович. — Нехорошо отсюда второпях уходить. Надо еще то семейство домовых поискать, о котором Таисья Федотовна толковала, и бобыля Никишку. Как знать — может, и живы?
— Опять же, ножи собрать, песочком оттереть, будут как новенькие, — напомнил Акимка. — Ты же их, Денис Алексеевич, на время брал, нехорошо грязные отдавать.
И они поспешили, ушли друг за дружкой в густую траву, и Денис слышал, как они перекликались на соседском огороде, как звали деревенскую родню, да только не дозвались.
А потом они зашуршали в сухом бурьяне совсем близко.
А потом они зашуршали в сухом бурьяне совсем близко.
— Отвернись, хозяин, мы в сумку полезем, — сказал Евсей Карпович. — Война кончилась, теперь правила соблюдать будем. По правилам человеку показываться — нехорошо, грех.
Денис отвернулся и услышал возню. Зазвякало — это домовые укладывали ножи. Наконец Якушка сообщил, что можно двигаться.
— А вот как у вас, у людей, делается, если мужик девку с приплодом оставляет? — спросил он из сумки, когда Денис шагал к оставленному мотоциклу. — А то Тимофей Игнатьич от Маремьянки сбежал — непорядок.
— Вернемся — разбираться будем, — пообещал Акимка.
А Евсей Карпович ничего не сказал. Он очень устал и задремал в углу сумки. Как сквозь сон, он слышал объяснения Дениса и думал о том, что давно пора почистить парню компьютерную мышь. Опять же мышиный коврик поистрепался, нужен новый. И у разгильдяя Лукулла Аристарховича тараканы на развод остались — чего доброго, опять по всему дому побегут, так что нужно загодя все щели прикрыть заговорами… есть старый, да что-то выдохся, а вот недавно Матрена Даниловна новый сказывала… и платки вернуть…
Тут слова заговоров у него в голове смешались, и он уснул.
ВИДЕОДРОМ
Дом с привидениями
В предыдущем номере мы начали публикацию статьи, посвященной весьма распространенному киноперсонажу — дому. Если первая часть касалась дома механического, то во второй предлагаем побывать в компании с призраками.
«ЧТО ЗА ДОМ ПРИТИХ, ПОГРУЖЕН ВО МРАК?…»Сложно сказать, когда впервые дом — или его мистический образ — стал героем экрана. Скорее всего, лавры пионера принадлежат снятому на закате XIX века студией «S. Lubin» немому короткометражному фильму «The Haunted House»[1] (1899). Это была комедия, положившая начало целой плеяде комедий на тему «дом с привидениями», и повествовала она о приключениях незадачливого нового владельца гостиницы и его общении с духом дома. Фильм явно издевался над уже сложившимися к тому времени штампами «готического» романа. Неудивительно, что экранные приключения мистического дома и его инфернальных обитателей начались с комедии. Ведь немое кино в первые десятилетия своего существования не пыталось особенно пугать зрителей (многих страшил сам факт движущихся картинок), а прилагало максимум усилий, дабы развлечь, рассмешить посетителей кинотеатров.
Лишь в начале двадцатого века стали появляться фильмы ужасов, причем, это, как правило, были многократные мини-экранизации «готических» романов о Дракуле, чудовище Франкенштейна, рассказа о Сонной Лощине и так далее, Дома у монстров и их создателей служили лишь фоном и самодостаточными не являлись. Лишь когда возникли и широко внедрились в кинопроизводство технологии спецэффектов, стало возможным заострять внимание на «месте действия». Тем не менее из довоенного мистического кино ни один фильм об одушевленных домах так классикой и не стал, в отличие от многочисленных лент ужасов — таких, как «Мумия», «Доктор Джекил и мистер Хайд», и других, впоследствии обремененных многочисленными римейками. Стоит отметить разве что несколько экранизаций классического рассказа Эдгара Аллана По «Падение дома Эшеров» (первая состоялась в 1928 г.), где образ замка Эшеров обязательно работает на сюжет, и почти одновременно вышедшие в середине сороковых «Дом Дракулы» и «Дом Франкенштейна». А также веселый мультфильм Уолта Диснея «Дом с привидениями», где Микки-Маус, которого озвучил сам Дисней, попадает в странный заброшенный дом и кого только там не встречает. Большинство же фильмов ужасов того времени сейчас смотреть почти невозможно — насажденные тогда киноштампы ныне заезжены, да и уровень достоверности съемок оставляет желать лучшего.
А первая экранизация одного из самых лучших произведений о призраке — «Кентервилльского привидения» Оскара Уайлда — состоялась в Голливуде всего лишь в 1944 году, почти через шестьдесят лет после выхода в свет новеллы. Режиссером фильма был Жюль Дассен[2] — отец великого французского шансонье Джо Дассена.
Правда, с тех пор киноверсий знаменитого рассказа появилось не так уж мало — более полутора десятков. В основном это были телевизионные фильмы, а также анимационные, среди которых и советский мультфильм 1962 года сестер Зинаиды и Валентины Брумберг.
В сороковые годы в западном фантастическом кинематографе по известным причинам наступило затишье — немногое снимаемое НФ-кино носило патриотическую и антивоенную направленность. Но жанра ужасов затишье не коснулось — «дома с привидениями» пеклись в США и Англии, как блины. Дом-персонаж появлялся в «Преступлении в Темном доме», «Страшном доме доктора Страха», «Падении дома Эшеров», «Доме Тьмы», «Доме Страха», уже упоминавшихся «Доме Дракулы» и «Доме Франкенштейна», «Доме Ужасов», «Леди в доме Смерти», «Загадочном доме» и так далее. Знакомые названия, не правда ли? Фильмов с такими или похожими заголовками впоследствии будет снято немало. И сюжеты подобных картин не отличаются оригинальностью: одушевленный дом или населяющие его инфернальные силы, выступающие против человека. И никакая война, холодная или горячая, не отвадит зрителя от этой странной тяги — сидеть и пугаться при виде темных коридоров странного сверхъестественного жилища. Впрочем, кто из нас в детстве не забирался в заброшенные строения в поисках жутких тайн? Существует даже предположение, что «дома с привидениями» — это на самом деле психические аккумуляторы, поглощающие эмоции, как автомобильный аккумулятор поглощает электричество. Адреналин в крови, возникающий у зрителя при просмотре таких фильмов, скорее всего, вызван подзабытыми детскими страхами или навеянной «памятью веков» подсознательной убежденностью в одушевленности жилища.
«АХАЛО, ОХАЛО, УХАЛО В ДОМЕ…»А что же в отечественном — российском и советском — кинематографе? «Поэт в России больше, чем поэт», «у ней — особенная стать», «мы пойдем другим путем…» — поток подобных идиом и цитат можно продолжать до бесконечности. Действительно, даже в отношении к «персонажу по имени Дом» в нашей стране отнеслись по-своему. Прежде всего, надо учесть православный уклон российского менталитета (с немалыми языческими отзвуками) — поэтому готический (католический) стиль в нашем искусстве особо не прижился. Отсюда и «дом с привидениями» у нас особый. Разумный дом — а именно, изба на курьих ногах — существовал в фольклоре много веков. Причем, персонаж этот не пугающий, скорее нейтральный, беспрекословно подчиняющийся повелениям любого хозяина, что доброго Ивана-Царевича, что злой Бабы-Яги. И когда к власти пришли атеисты-большевики, никаких препятствий к отображению именно такого дома-персонажа не оказалось. К тому же еще один фигурант русского фольклора, «душа дома», сиречь домовой, умудрялся даже работать на большевистскую агитацию, в том числе и антирелигиозную. В 1920 году на экраны вышел 36-минутный фильм режиссера Ю. Желябужского «Домовой-агитатор», повествующий о маленьком хранителе дома, уговаривающем крестьян везти хлеб в города. С тех пор пошло-поехало: избы на курьих ногах и домовые встречались почти в каждой экранизации русских сказок. Таких фильмов накопилось немало — особенно на этом поприще отличился Александр Роу, режиссер «Морозко», «Василисы Прекрасной», «Кощея Бессмертного» и других сказок. В детской ленте «Новогодние приключения Маши и Вити» (1975, реж. И. Усов) избушка на курногах даже оказывается механической — юный вундеркинд Витя чинит поворотный механизм с помощью гаечного ключа.
Домовые же иногда становились и главными героями. В «Балладе о чердачнике» (1966) домовой осознает жестокость мира людей, в «Деревне Утке» (1976) герой Ролана Быкова, деревенский домовой Шишок, дружит с маленькой девочкой. Такой же поворот сюжета происходит и в мультсериале о Домовенке, а в «Призраке дома моего» дух дома выступает в роли романтического любовника. В «Патриотической комедии» (1992) культового режиссера Владимира Хотиненко современный домовой становится даже главарем преступной группировки…
«СТОЯЛ ТОТ ДОМ, ВСЕМ ЖИТЕЛЯМ ЗНАКОМЫЙ»Новая эра в отображении дома-персонажа наступила в западном кинематографе в восьмидесятых.
Для начала свежий взгляд на «дом с привидениями» предложил гениальный Стэнли Кубрик. В фильме «Сияние» (1980), снятом по одноименному роману Стивена Кинга, семья, папа-мама-сын, оказывается в огромном пустующем заснеженном отеле «Оверлук», почти оторванном от цивилизации. Отель этот, как можно догадаться, не простой, а ни много ни мало — психокинетический монстр. Он питается смертями и воздействует на психически восприимчивых людей, подавляя их, заставляя совершать странные поступки, доводя несчастных до самоубийства. Блестящая игра актеров, в частности Джека Николсона, отличная операторская работа, вызывающие приступ клаустрофобии бесконечные коридоры отеля, завораживающий музыкальный ряд — все это выводит фильм за рамки банального «хоррора». Впервые разумному дому посвящен шедевр мирового кинематографа.