Таким образом, эксперименты показали, что рыбы имеют все, что необходимо моряку в океане: магнитный компас и часы. И хотя проблема навигации животных и, в первую очередь, рыб еще далека от своего разрешения, от этого она не становится менее привлекательной. Попытка решить ее на основе изучения геофизических полей в будущем может дать совершенно неожиданные результаты…
Стоит ли есть рыбу из Балтийского моря?
Стоит ли есть рыбу из Балтийского моря? «А почему бы и нет?» – переспросит читатель. Вопрос этот, однако, прост только на первый взгляд. В конце 40-х годов прошлого века на Балтике произошли весьма драматические события, которые сейчас, в начале XXI столетия, грозят превратить ее в море экологической катастрофы.
В 1997 году в порт одного из прибалтийских польских городов вошел траулер, судно было разгружено, и рыбу развезли по магазинам. К вечеру пятеро членов экипажа оказались в больнице. Поставленный диагноз подтвердил отравление ипритом. В городе началась паника. В срочном порядке из магазинов был изъят товар, ставший смертоносным. Скорее всего, рыбаки подцепили вместе с рыбой контейнер или снаряд, после чего вся рыба была заражена ипритом.
Иприт – наиболее распространенный химический реагент, применявшийся как боевое отравляющее вещество во время Первой мировой войны. Для этих целей он производился в огромных количествах. И подавляющее большинство запасов отравляющих веществ всех государств, имевших химическое оружие, составлял именно иприт. Впервые он был применен германской армией в июле 1917 года против англо-французских войск около бельгийского города Ипр, откуда и получил свое название. Это очень дешевое и эффективное оружие массового поражения. Но в ходе Второй мировой войны немцы так и не рискнули его применить. После краха Третьего рейха союзники встали перед проблемой, что делать с химическим оружием гитлеровской армии – бомбами и снарядами с ипритом. На оккупированной территории Германии было обнаружено 296 103 тонны химического оружия. К тому моменту на вооружении химических войск вермахта были мины, снаряды и авиационные бомбы различных калибров, а также шашки ядовитого дыма, химические фугасы и даже ручные гранаты. Помимо этого вермахт был достаточно хорошо оснащен специальными машинами для осуществления быстрого заражения местности с помощью стойких отравляющих веществ. В немецких военных арсеналах были накоплены огромные запасы химических боеприпасов, которые были снаряжены ипритом, фосгеном, дифосгеном, адамитом и люизитом.
На Потсдамской мирной конференции стран антигитлеровской коалиции в 1945 году было принято решение об уничтожении этого химического оружия. В результате в Балтийское море, его заливы и проливы было сброшено 267,5 тысячи тонн бомб, снарядов, мин и контейнеров, в которых содержалось 50-55 тысяч тонн боевых отравляющих веществ четырнадцати видов.
Захваченное на территории Западной Германии хим-оружие английские и американские оккупационные войска затопили в четырех районах прибрежных акваторий Западной Европы: в Скагерраке недалеко от шведского порта Люсечиль, на норвежском глубоководье недалеко от Арендаля, между материком и датским островом Фюн и недалеко от Скагена, крайней северной точки Дании. Всего же в шести районах на морском дне было похоронено порядка 302 875 тонн различных отравляющих веществ, или приблизительно одна пятая от общего запаса отравляющих веществ. Помимо этого не менее 120 тысяч тонн различного химического оружия было затоплено в неустановленных местах на территории Атлантики и в западной части пролива Ла-Манш, еще, как минимум, 25 тысяч тонн химического оружия были вывезены в СССР.
Считалось, что корабли и ящики с бомбами и снарядами будут захоронены грунтом и, таким образом, обезврежены. Получилось, однако, иначе: за десятки лет химически агрессивная морская вода в результате коррозии разъела металлическую оболочку бомб и снарядов, и иприт стал просачиваться наружу. Сильные морские течения, омывающие берега Балтийского моря, включая Ботнический и Финский заливы, разнесли ядовитые вещества по всем районам Балтики. Что касается осадков, то они действительно захоронили утопленные суда, что отнюдь не помешало вымыванию иприта, но стало серьезной помехой для обезвреживания этого смертоносного груза.
По сей день никто точно не знает, где и сколько судов было затоплено. В 2003 году на научно-исследовательском судне Института океанологии имени П.П. Ширшова РАН «Профессор Штокман» были начаты систематические экспедиции в Балтийское море и район пролива Скагеррак на участки, где происходило затопление химического оружия. С помощью комплекса геофизических методов, и прежде всего высокоточной морской градиентной магнитной съемки, специалисты лаборатории Геомагнитных исследований океана, которую я тогда возглавлял, смогли обнаружить довольно много затонувших кораблей, в том числе судно длиной более 100 метров. Отбор проб воды и грунта в районе его затопления показал значительное присутствие следов иприта и люизита – отравляющего вещества кожно-нарывного действия, полученного в конце Первой мировой, но на ее полях не применявшегося.
В следующем, 2004 году в том же районе были обнаружены еще два судна. Съемки, сделанные камерой подводного аппарата, показали страшную картину: разрушенные борта судов, развороченные взрывами палубы, сорванные крышки люков, трюмы, забитые боеприпасами. При этом использовалась магнитная аппаратура, изготовленная в нашей лаборатории, потому что отечественной промышленностью она практически не выпускается.
В течение нескольких лет был проведен систематический мониторинг в районах массового захоронения химического оружия. Теоретически угроза экосистеме, конечно, существует, поскольку на дне могли войти в контакт с водой сильные яды, придуманные людьми. Известно, что большая часть отравляющих веществ являются нестойкими соединениями и разлагаются вследствие гидролиза, то есть химического взаимодействия с водой. Однако многие ученые считают, что такое вещество, как иприт, характеризуется слабым взаимодействием с водной средой и поэтому может быть опасным. Мнения разделились.
Доктор физико-математических наук профессор Вадим Тимофеевич Пака из базирующегося в Калининграде Атлантического отделения Института океанологии считает, что источники иприта опасны только в непосредственной близости от них, но далекого проникновения в водную среду они иметь не будут. В то же время еще в 60-е годы XX века британский генетик Шарлотта Ауэрбах (1899-1994) открыла специфические свойства боевых отравляющих веществ, в частности иприта, который на генетическом уровне может воздействовать на процессы, происходящие в человеческом организме. Даже крайне незначительная доза иприта (одна – две молекулы), попав в организм, может сбить его генетический код, вызвав мутации через три-четыре поколения!
На самом деле, опасность действительно существует. Ядовитые вещества после контакта с водой могут оказаться гораздо токсичнее, чем первичное отравляющее вещество. И целый ряд этих новых образующихся ядов в условиях высокого давления на морском дне, превышающего десять атмосфер, а также низкой придонной температуры, которая в жаркий период равна одному-двум градусам, разлагается не так быстро, остаются устойчивыми и могут эффективно действовать и на рыб, и на человека.
Помимо этого яды дальше уже становятся частью водной среды и биоты, в ней обитающей. Дело в том, что с самими осадками химическое оружие может перемещаться на большие расстояния. Существуют так называемые потоки наносов, когда вещество волочит течением по дну. Опасность распространения химического оружия в Балтийском море связана, прежде всего, с ними.
Необходимо обязательно взять образцы затопленного оружия, чтобы понять, в каком состоянии среднестатистический образец. Без этого невозможно спрогнозировать дальнейший ход событий. Мы до сих пор не знаем, какая часть первоначально затопленного химического оружия подверглась воздействию воды. Эта опасность грозит следующим: иприт, ушедший в воду, сорбируется микроорганизмами, в том числе и планктоном; рыба ест планктон, а человек ест рыбу.
Помимо этого яды дальше уже становятся частью водной среды и биоты, в ней обитающей. Дело в том, что с самими осадками химическое оружие может перемещаться на большие расстояния. Существуют так называемые потоки наносов, когда вещество волочит течением по дну. Опасность распространения химического оружия в Балтийском море связана, прежде всего, с ними.
Необходимо обязательно взять образцы затопленного оружия, чтобы понять, в каком состоянии среднестатистический образец. Без этого невозможно спрогнозировать дальнейший ход событий. Мы до сих пор не знаем, какая часть первоначально затопленного химического оружия подверглась воздействию воды. Эта опасность грозит следующим: иприт, ушедший в воду, сорбируется микроорганизмами, в том числе и планктоном; рыба ест планктон, а человек ест рыбу.
Нередко для обнаружения химически опасных объектов на морском дне используется метод, который называется «гидролокация бокового обзора», мы получаем акустические картинки поверхности морского дна как акустические фотографии. На них отчетливо видно, что все дно буквально исчиркано донными орудиями лова: тралами, сетями, то есть рыбаки постоянно скоблят морское дно в этих районах. Это представляет самую большую угрозу, потому что даже в тех случаях, когда оружие самозахоронилось, то есть ушло в грунт, каким-нибудь тяжелым тралом или другим промысловым приспособлением его можно оттуда вытащить.
И все-таки среди ученых нет единодушия в вопросе, насколько опасна рыба из Балтийского моря: лосось, скумбрия, треска, салака – и опасна ли она вообще. Когда мы проводили свои исследования в проливе Скагеррак зная, что под нами находятся суда с затопленным химическим оружием, то, поймав спиннингом балтийскую рыбу, употребляли ее в пищу только после того, как с помощью подводной видеоаппаратуры наблюдали буйную жизнь в морской пучине. А вот что говорит вице-адмирал, доктор технических наук профессор Тенгиз Николаевич Борисов: «Все, что выловлено в Балтийском море, я бы не рекомендовал употреблять в пищу, особенно молодежи, которая планирует обзавестись потомством, да и людям в возрасте, которые не хотят каких-то новообразований в своем организме. Балтийская рыба, к сожалению, находится в зоне риска».
Мы уже говорили вначале о том, что возможна ситуация, когда рыбаки цепляют сетями снаряды или бомбы с ипритом, и тогда опасность заражения человека возрастает во много раз. Морскую рыбу можно назвать мигрантом – очень редко такая рыба держится на какой-то одной территории. Рыбы-мигранты, возможно, не могут принять на себя влияние химического оружия, но появляется еще один очень неприятный момент. Микробиологи говорят о том, что в этих зонах есть очень серьезные изменения, мутации микроорганизмов, их поражение. Через эти микроорганизмы в конце концов яд может добраться и до рыбы.
На сегодняшний день эта проблема приобрела политический аспект, точнее экономический: кто же будет есть рыбу из Балтийского моря, если оно станет территорией экологической катастрофы? Мнения разделились. Так, Дания, Бельгия, Швеция, Германия – страны, в которых доходы от рыболовства составляют внушительную часть национального бюджета, естественно, не заинтересованы в том, чтобы подобная информация просочилась в прессу и стала достоянием общественности.
В 2004 году я делал доклад о результатах поисков затопленных судов с химическим оружием на борту в Генте, на Международной конференции, посвященной опасности распространения химического оружия в Балтийском море, которая проходила под эгидой НАТО. На конференции голоса также разделились. Большая часть ученых, представлявших прибалтийские государства, в том числе страны – члены специальной Хельсинкской комиссии по защите морской среды Балтийского моря, старалась доказать, что ничего страшного не происходит, иприт понемногу растворится в воде и перестанет представлять угрозу. Наша с профессором В.Т. Пакой озабоченность по этому поводу была встречена в штыки: русские, дескать, специально раскручивают проблему, чтобы заработать денег.
Однако все не так просто. Вот характерные реплики немецких ученых, прозвучавшие на том заседании. Профессор Базенер говорил: «Должен сказать, что как раз сегодня вечером я ел рыбу. Мы в Германии также едим рыбу из Балтийского моря. Это не вопрос – можно ли есть рыбу. Просто существуют определенные районы, где надо ограничить улов и быть осторожными. Но по большому счету, я говорю да». Его коллега профессор Ленц утверждал: «Вопросы захоронения химического оружия в последние годы активно обсуждаются в Германии. И как раз реакция на обсуждение проблемы родилась с идеей изучения и мониторинга взятия проб субстанций, находящихся в районах затопления судов. Но среди населения бытует мнение, что это недостаточно. Я лично могу сказать, что, если проблема затронет немцев, протест будет так велик, что государство предпримет все, чтобы с этим разобраться. Главное, чтобы не было поздно».
В отличие от западных ученых, их российские коллеги серьезно обеспокоены ситуацией в Балтийском море. Так как нет надежных способов проверки качества морепродуктов именно с точки зрения мутагенности, с точки зрения экологических возможных заболеваний, то формально надо было бы просто запретить в пищу употребление балтийской рыбы и прочих морепродуктов. Однако запретить вылов 2,5 миллиона тонн рыбы в год суммарно и подорвать экономику трех-четырех десятков стран, наверное, никто никогда не решится. Поэтому будет делаться все, чтобы доказать, что никакой опасности не существует.
Одно дело – обнаружить места захоронений, хотя и это достаточно сложно, но если они найдены, неизменно встает вопрос, что делать дальше с находящимися там отравляющими веществами? Извлечь их на поверхность или надежно захоронить на морском дне? Как ни странно, но лучше всего оставить все на месте затопления, устроив специальные саркофаги, которые ограничат проникновение ядовитых веществ в балтийскую воду. Именно такие проекты сейчас должны обсуждаться и реализовываться. Попытка подъема истлевшего смертоносного груза на поверхность, наоборот, может привести к обратному результату – залповому выбросу иприта.
Современные технологии позволяют решать эту проблему быстро, эффективно и дешево. Очевидно, что строительство саркофагов на такой глубине практически исключается, но вполне возможно использовать корпуса затопленных судов в качестве опалубки и заливки туда связующего вещества – возможно, легкого цемента. По мнению Т.Н. Борисова, разработанные варианты позволяют залить участок захоронения легким составом, который будет проникать во все щели, во все зазоры между боеприпасами. Он бетонируется, схватывается и создает монолит, который уже не представляет опасности.
Естественно, наибольшую опасность представляет залповый выброс, когда одновременно огромное количество иприта пойдет из прохудившихся снарядов и бомб в воду. С одной стороны, такая вероятность как будто не очень велика, но с другой – представим себе внешнее воздействие – оно может быть самым различным: допустим, землетрясения, гигантская волна, наконец, террористический акт. США и Великобритания засекретили всю информацию первоначально на пятидесятилетний срок, а в 1997 году американское и британское министерства обороны продлили этот срок еще на двадцать лет. Но если террористы пронюхают о месте затопления судов, загруженных бомбами под завязку, то последствия могут быть необратимыми.
Однако то, что не сделали террористы, может сделать время. Скорость коррозии металла в морской воде составляет от 0,10 до 0,15 мм в год. Если учесть, что толщина стенок боеприпасов равна 5-7 мм, нетрудно подсчитать, что за прошедший после затопления судов период коррозия истончила стенки химических снарядов и бомб до такой степени, что в какой-то миг верхние слои боеприпасов в трюмах судов придавят своим весом нижние… И последует залповый выброс.
Хотя, по мнению профессора В.Т. Пака, угроза мгновенного отравления десятков кубометров воды маловероятна. И все-таки на сегодняшний день проблема существует. В экосистеме присутствуют сильнодействующие яды, твердые и сильновязкие вещества, которые могут десятилетиями и даже столетиями сохранять свою токсичность.
Вместе с тем, если сейчас на международном уровне будет признан тот факт, что затопленные в Балтийском море корабли с химическими боеприпасами представляют опасность, тогда возникает вопрос: сколько всего таких районов в Мировом океане? И тогда появятся очень интересные параллели с затоплениями химических боеприпасов американцами в Мексиканском заливе, с затоплением японцами 120 тысяч тонн химических боеприпасов в Японском море, с затоплением Советским Союзом 38 тысяч тонн иприта на Дальнем Востоке и т. д.
Опасна ли сегодня балтийская вода, которая на первый взгляд кажется чистой и мирной? Результаты анализов показывают, что пока повышенной концентрации иприта в ней не обнаружено. Но чего ждать завтра? Ответ на этот вопрос смогут дать только специальные систематические научные исследования.