— Чужие проступки не оправдывают твоих прегрешений, — остудил своего друга Бертольд. — Не надо прятаться за грехи других людей, как за крепостные стены. Отвечай за свои провинности.
— У тебя других тем для разговора с соседом не было? — возмутился Роберт. — Ты же никогда не интересовался религией. Каждый раз, когда ты начинал разговор на эту тему, то обязательно нес вздор.
— Вот и сосед был такого же мнения, — обиделся Гуго. — Это меня оскорбило, и я вступил в спор.
— Представляю, что ты там наговорил, — застонал Роберт.
— Я ни на чем не настаивал, — стал пояснять Гуго. — Меня лично устраивает любой хлеб, что пресный, что квасной, и все равно из кого исходит святой дух, а из кого нет. Но меня возмущает запрет на женитьбу духовных лиц. Бог создал женщин и мужчин, благословил их на то, чтобы они продолжали свой род. Почему католическим священникам запрещено жениться? Где это написано? Почему православные священники женятся, заводят детей, но Бог их за это не карает? Что за варварство считать грешницами тех, кто вас произвел на свет?
— Можешь не продолжать, — перебил француза Роберт. — Оспаривать церковные каноны еще больший грех, чем прелюбодеяние.
— Обозвать еретиком человека легко, — продолжал возмущаться Гуго. — Разъясните мне, приведите доказательства, убедите!
— Книжки читать надо, — нравоучительно сказал Бертольд.
— Я прочитал Библию, но не нашел ответов на свои вопросы.
— Ты же не умеешь читать, — припомнил Роберт.
— Научился, — буркнул Гуго. — Честно скажу, лучше бы я этого не делал. Жил себе, горя не знал. Теперь приобрел много знаний. Появились вопросы, которые не дают спокойно спать.
— Кажется, мальчик начал взрослеть, — рассмеялся Григорий.
— Напрасно смеетесь, — серьезно сказал Гуго. — Чтобы разобраться в вопросах религии, я решил постричься в монахи.
— Господи, помоги и сохрани, — испуганно перекрестился Бертольд.
— Гуго. Мы когда-то уговаривали тебя вступить в Орден Храма, — напомнил Роберт. — Признаю, что это была ошибка. Тебе надо держаться подальше от церкви.
— Почему?
— Ты извратишь любое учение и внесешь смуту. Станешь изгоем и закончишь свою жизнь на костре, — еле сдерживая смех, ответил Роберт. — Можно представить твои проповеди, в которых ты будешь призывать любить ближнего, имея в виду женщин. Не обойдешь стороной и многоженство.
— Дались вам эти гаремы, — возмутился Гуго. — Сколько еще будете попрекать меня этой шуткой?
— Возможно, что вечность.
— Кстати о вечности. Я решил изучить все существующие религии, — заявил Гуго.
— Все-таки тянет его в магометанство, — рассмеялся Роберт.
— Я серьезно, — опять обиделся Гуго. — Времени у меня много. Хочу понять, почему Бог терпит еретиков, и никак их не наказывает? Или все мы заблуждаемся? Может, нет никакого Бога?
— Гуго, друг, — обнял его за плечи Бертольд. — Я тебя умоляю. Выбрось из головы эту затею. Обещаю, что не будем сердиться на твои шутки. Только оставь религию для ученых умов.
— Нет. Я твердо решил во всем разобраться сам, — дернул плечами француз. — Завтра же. Или лучше, как только вернусь во Францию, вступлю в какой-нибудь монашеский орден.
— Завтра или потом — значит никогда, — успокоил своих друзей Григорий. — Или вы не знаете нашего Гугу? Он ведь не сможет подчиняться строгой дисциплине. Через три дня сбежит из монастыря.
— Боюсь, что инквизиция заинтересуется им раньше, — высказал свои опасения Роберт. — Он своими сомнениями доведет до сумасшествия любого настоятеля.
— Тут я с Гугой согласен, — сказал Григорий. — Мне тоже интересно знать, почему Господь терпит все безобразия, творимые в мире?
— Григорий, от тебя я таких речей не ожидал, — возмутился Бертольд.
— Разве тебя не интересует, что с нами произошло? Мы уже не обычные люди. Люди ли мы вообще?
— На все воля Господа, — смиренно сказал Бертольд. — Может, он возложил на нас, какую-то миссию?
— Тогда почему мы об этом не знаем?
— Наверное, нас испытывают, — предположил Бертольд. — Дьявол силен. Простому смертному с ним не справиться. Вот и создали нас — бессмертных воинов Христа. Когда мы будем готовы, то Господь даст нам знать. Сейчас же мы должны смиренно принимать все, что с нами происходит. Наша задача не сойти с пути истинного. Безропотно продолжать свое служение Всевышнему.
— Откуда такая уверенность? — спросил Григорий. — Может нас создал дьявол?
— Мы не попали ни в рай, ни в ад. Возможно, что не заслужили ни того, ни другого. Я не могу сказать, умерли ли мы. Если да, то нам даровали жизнь в новом качестве. Для чего? Не знаю.
— Никто из нас не может ответить на эти вопросы, — согласился Григорий. — Поэтому пусть Гуго идет в монастырь, изучает священные книги разных религий. Может ему удастся докопаться до истины.
— Почему вы всегда решаете мою судьбу, не спрашивая моего мнения? — возмутился Гуго.
— Чего же ты хочешь, раб божий? — поинтересовался Бертольд.
— Хочу стать епископом, — заявил Гуго.
— Великий грешник хочет стать святым? — удивился Бертольд. — Почему не папой римским?
— Не корысти ради, а для замаливания грехов своих, — скромно заявил Гуго. По его виду трудно было понять, говорит он серьезно или опять шутит?
— Я попрошу выдать тебе индульгенцию с отпущением всех грехов, выписанную лично папой, — пообещал Бертольд. — Только держись подальше от церковных дел.
— Отлично! — обрадовался Гуго. — Тогда я спокойно смогу вернуться в свое поместье.
— А как же монастырь? — возмутился непостоянством своего друга Роберт.
— У меня впереди вечность! Монастырь может немного, и подождать, — легкомысленно ответил Гуго.
— На моей родине про таких говорят, что у него семь пятниц на неделе, — рассмеялся Григорий.
— Горбатого могила исправит, — добавил Роберт.
— К вашему счастью или несчастью, но это произойдет не скоро, — весело парировал Гуго.
Глава тридцать седьмая
— Чем ты так озабочен? — спросил Григорий.
— Великий магистр уже долгое время меня не допускал к себе, а завтра я должен явиться к нему, — ответил Бертольд.
— Не вижу логики в твоих словах. Сначала ты обиделся, что на тебя не обращают внимания, а когда позвали, то опять не угодили.
— После столь долгой опалы, это приглашение может означать только одно — меня отправят из Иерусалима в мой монастырь или еще куда-нибудь подальше, — горестно заявил Бертольд.
— Чем ты не угодил великому магистру?
— Он разозлился на меня за гибель двадцати восьми тамплиеров.
— Ты же в этом не виноват.
— К сожалению, должен признать, что я согласен с великим магистром. Только на мне лежит вина в гибели братьев-монахов.
— Это война. Без потерь обойтись трудно, — не согласился Григорий. — Если полководец будет оплакивать каждого погибшего воина, то надолго его не хватит.
— Дело в том, что это я убедил великого магистра кинуться в погоню за ассасинами и вернуть хрустальный череп. Мне доверили лучших рыцарей ордена. Никто не предполагал, что эта маленькая вылазка закончится так плачевно. Поэтому для всех данная трагедия явилась большим ударом. Мое сердце разрывается от скорби, и я не нахожу себе оправдания, — вздохнул Бертольд.
— Что тебя так удерживает в Иерусалиме? — не понял Григорий. — Езжай в свой монастырь и проповедуй слово божье.
— Я все же больше воин, чем монах. Сражаться во имя Господа нашего является смыслом всей моей жизни. Здесь я могу принести больше пользы, чем в монастыре.
— Ты выполнил главную задачу — вернул хрустальный череп. Неужели этот подвиг никто не оценил?
— Кому он нужен? Никто не знает, для чего служит этот артефакт. Поэтому его ценность сомнительна.
— Кстати о ценностях, — перевел разговор в другое русло Григорий. — Предложи великому магистру отправить часть сокровищ тамплиеров в Европу.
— Зачем? — удивился Бертольд.
— Ты, наверное, будешь смеяться, но я видел видение, — сказал Григорий.
— Что за видение?
— Я видел Иерусалим в огне.
— Григорий, меня тоже, иногда посещают подобные видения. Бывает, что они сбываются. Но, как я скажу об этом великому магистру? Что мой друг предсказывает гибель Иерусалима? Церковь осуждает подобные пророчества.
— Подойди к этому вопросу с другой стороны, — предложил Григорий. — За последние годы обстановка вокруг Иерусалима сильно осложнилась. Потеряны города Антиохия и Эдесса, которые долгое время сдерживали натиск сарацин. Султан Салах-ад-Дин завоевал Сирию, вытеснив крестоносцев с ее территории. Успехи, сделанные предыдущими двумя крестовыми походами сведены, в настоящее время, практически к нулю. Христианские лидеры не могут поделить между собой власть и постоянно грызутся. Этим пользуются магометане, и с каждым днем отвоевывают все новые и новые территории. Не надо быть пророком, чтобы понять — судьба Иерусалима предрешена. Это вопрос времени.
— Ты потерял веру в дело крестоносцев? — взволнованно спросил Бертольд.
— Если ты помнишь, то я никогда не был крестоносцем. Мы делали общее дело, но каждый оставался при своих интересах, — спокойно ответил Григорий. — После смерти моей родни и императора Алексея I Комнина, у меня ни перед кем нет никаких обязательств. Сейчас я сам по себе.
— Тогда почему тебя так волнуют сокровища тамплиеров и судьба Иерусалима?
— Меня интересует не судьба Иерусалима, а те знания, которые хранятся в библиотеках тамплиеров и старинные артефакты, находящиеся в ваших сокровищницах. Сейчас мы не доросли до понимания некоторых вещей. Но пройдут годы, может быть века и нам понадобятся те сведения, которые хранятся в старинных книгах и рукописях. Мне не хочется, чтобы эту кладезь знаний древности постигла та же участь, что и Александрийскую библиотеку.
— Откуда такие мрачные прогнозы? — не согласился Бертольд. — Я признаю, что сейчас не лучшие времена. Тем не менее, мы не собираемся покидать Святую землю. Разве было легче, когда мы начинали это дело? Многие рыцари готовы жизнь отдать в борьбе за святое дело.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — не стал спорить Григорий.
— Тогда чего ты опасаешься? Почему не веришь, что христиане останутся в Святой земле на века?
— Я много времени посвятил изучению разных наук. Могу заверить тебя, что история человечества часто повторяется. Изучая то, что было раньше, можно предсказывать будущее.
— Что же ты вычитал в прошлом? — с интересом спросил Бертольд.
— То, что все великие империи, рано или поздно разваливались на множество мелких государств. Дарий и Александр Македонский захватывали чужие территории и расширяли свои владения. Проходило время и все возвращалось на круги своя. Завоеванные народы восставали и прогоняли захватчиков. Великая Римская империя расширилась до невероятных размеров. Где она сейчас? Осталась маленькая Италия. То же произойдет и с Иерусалимом. Вы здесь всегда будите пришлыми людьми, вторгнувшимися в чужую жизнь. Вместо того, чтобы сплотиться, вы грызетесь между собой. В первом же крестовом походе начали создавать города-государства. Короли таких государств уже никому не подчинялись и вели собственную политику. Все они сейчас канули в лету. Пройдет некоторое время и вас вытеснят с Востока.
— Ты мне предлагаешь в это трудное время бросить своих братьев по вере? — возмутился Бертольд.
— Нет. Я предлагаю тебе задуматься о будущем. Знания, которые хранятся у тамплиеров в хранилищах, и которыми они не могут сейчас воспользоваться, возможно, понадобятся будущим поколениям. Помоги сохранить это сокровище.
— Никто не собирается ничего уничтожать, — пожал плечами Бертольд. — Наши ученые братья досконально изучают старинные рукописи, делают копии. Поэтому не вижу повода волноваться за их сохранность.
— У меня есть тревожное чувство, что может случиться непоправимое.
— Чего ты конкретно боишься?
— Когда сарацины ворвутся в город, то первыми, кто окажется в ваших хранилищах, будут простые воины. Увидев на полках вместо золота ветхие пергаменты, они начнут все крушить и жечь. Так было всегда.
— Ты уверен, что Иерусалим вскоре захватят сарацины?
— Уверен.
— Хорошо. Я поговорю об этом с верховным магистром, — пообещал Бертольд.
Вечером Бертольд вернулся такой же мрачный, каким был с утра. Своих друзей он застал в столовой, где они дегустировали вино, привезенное Гугой из Франции.
— Как прошла встреча с великим магистром? Что решили? — сразу накинулся с расспросами Григорий.
— Подтвердились мои худшие предположения, — ответил Бертольд. — Меня удаляют из Иерусалима.
— Бертольда лишили любимого развлечения, — рассмеялся Гуго. — Теперь придется повесить меч на стену и облачиться в рясу.
— Замолчи! — попросил Григорий француза, понимая, что шутки на эту тему очень болезненны для германца. — Рассказывай Бертольд все по порядку.
— Великий магистр так и не смог простить мне гибель двадцати восьми тамплиеров. Об этом он прямо и заявил. Поэтому приказал отправиться в свой монастырь. Я попросил его выслушать мои соображения по поводу сложившейся обстановки. Для него это не являлось секретом. Он тоже считает, что если европейские правители в ближайшее время не объединятся, то мы потеряем Иерусалим. Имеющимися войсками на Востоке, мы можем сейчас только обороняться. Это не лучшая стратегия, которая в будущем обязательно приведет к краху.
— Что великий магистр сказал по поводу переноса сокровищ в Европу? — нетерпеливо перебил Григорий.
— Он уже занимается этим вопросом. Часть золота он переправил на остров Кипр, чтобы поддержать этот форт-пост христианства. Также отправил средства в Европу, для найма новых рекрутов. Великий магистр согласился со мной, что научную библиотеку надо перевезти в наши европейские замки. Я буду сопровождать этот ценный груз в Европу, и развозить по разным монастырям.
— Отлично, — обрадовался Григорий. — Когда отправляешься в путь?
— Не раньше, чем через неделю, — ответил Бертольд. — Сначала отберут и отсортируют старинные рукописи. Потом решат, куда и что надо будет отправить.
— Какой ты выберешь путь?
— Сухопутный.
— Морем было бы намного безопасней, — посоветовал Григорий. — Сейчас генуэзские купцы владеют хорошим флотом. Под их защитой ты мог бы спокойно добраться до любого европейского порта.
— Возможно, что ты прав, — нехотя согласился Бертольд. — Только помимо сарацин, на море есть и другие опасности.
— Ты имеешь в виду стихию?
— Совершенно верно. Уже не раз морские бури уничтожали хорошие армии за одну ночь. Мне бы не хотелось подвергаться опасности со стороны противника, против которого я бессилен.
— Бертольд боится утонуть? — насмешливо спросил Гуго.
— Не во мне дело, — серьезно ответил германец. — Я переживаю за порученное дело.
— На мой взгляд, дело совсем в другом, — не унимался Гуго. — С кем тебе воевать в море? С пиратами? Эту угрозу устранят корабли сопровождения. То ли дело на суше. Здесь сарацины сидят под каждым кустом. Едешь по дороге и машешь мечом направо и налево в свое удовольствие.
— Этим удовольствием я поделюсь с тобой, — хитро улыбнулся Бертольд.
— Что ты имеешь в виду? — Гуго почувствовал подвох в словах германца.
— Ты отправляешься в путь вместе с нами, — радостно сообщил Бертольд.
— Постой! — возмутился Гуго. — Я вольный человек. Никто не может мне ничего приказывать. Я не нанимался в ваш орден мальчиком на побегушках.
— Неужели ты оставишь своих друзей в опасную минуту? — искренне удивился Бертольд.
— При чем здесь наша дружба? Мы с Григорием не обязаны верой и правдой служить твоему ордену. Решайте свои проблемы сами.
— В нашем ордене не так уж много воинов. Поэтому каждый человек на счету. Мне дают десять тамплиеров, которые в ратном деле имеют небольшой опыт. Я пообещал великому магистру усилить отряд храбрыми рыцарями-добровольцами.
— На меня ты можешь рассчитывать, — сразу дал согласие Григорий.
— У меня другие планы, — заупрямился Гуго. — Я обещал навестить своего приятеля в Париже. Он собирается походатайствовать о должности при дворе короля…
— Приятель знает о твоем отлучении от церкви? — ехидно поинтересовался Бертольд.
— Во-первых, еще не отлучили. Во-вторых, кто-то мне обещал индульгенцию? — Гуго тоскливо посмотрел на германца.
— Я не забыл своего обещания. Как только мы прибудем в один из наших монастырей, сразу же вручу тебе этот священный документ. Напоминаю, что индульгенция выдается тем людям, которые жертвуют своими жизнями ради святого дела, — нравоучительно сказал Бертольд.
Глава тридцать восьмая
Обоз из пяти телег, нагруженных ящиками и провиантом, пересек границу Франции, когда солнце уже клонилось к горизонту. Бертольд начал подумывать о ночлеге. Обычно, он делал остановку в монастырях или селениях, имеющих оборонительное сооружение. Пусть даже это был всего лишь частокол из бревен. Самый опасный участок пути этот маленький караван преодолел сравнительно легко. Перемирие, заключенное между крестоносцами и султаном Салах-ад-Дином, позволило тамплиерам спокойно пройти территорию, занятую сарацинами. Правда, было несколько стычек с разбойниками, но от этой напасти никто не был застрахован. Маленький, но хорошо вооруженный отряд Бертольда легко отбивал атаки любителей поживиться чужим добром.
— Выбрал место для ночевки? — поинтересовался Григорий.
— Как раз над этим думаю, — ответил Бертольд. — Здесь нам бояться уже нечего. Можно было бы заночевать прямо в лесу.
— Я бы не отказался от мягкой перины в придорожной харчевне, — высказал свое пожелание Гуго.