— Иди и сядь,— сказал я. Он повернулся и с широкой улыбкой взглянул на меня.
— Как называется твоя газета?
— «Дейли рекордер»,— ответил я.— А что?
Но он снова принялся выстукивать, на этот раз медленнее. Затем остановился и, по-собачьи склонив голову набок, прислушался. Я нервничал. Лишь через два с лишним часа нам принесут ужин и я смогу вызвать доктора.
Внезапно Логан обернулся ко мне.
— Вот карандаш,— сказал он, вытащив из кармана робы огрызок карандаша и швырнув его мне.— Запиши на чем-нибудь: «Я п-р-и-ш-л-а... с-ю-д-а...— Он произносил слова по буквам, очень медленно, иногда с длинными промежутками между буквами, — с... пауза... т-р-и-м-я... пауза...— Он снова постучал ложкой по железной решетке, затем сказал: — 3-а-ч-е-р-к-н-у-т-ь... пауза... т-р-е-м-я... пауза... ш-а-х-т-е-р-а-м-и...»
Здесь необходимо сделать отступление, чтобы поведать о том, что выпало на долю Морин Уэстон, романистки, оказавшей столь значительное влияние на последующие события. Она весьма любезно предложила мне использовать свою историю целиком в том виде, в каком эта история изложена в ее книге «Донная приманка для смерти». Пользуясь предоставленной здесь возможностью, я хотел бы поблагодарить Морин Уэстон за эту любезность. Ее предложением я однако не воспользовался, поскольку мне представляется, что для нашего повествования больше подходят голые факты в том виде, в каком они изложены в ее переписке с Чарлзом Паттерсоном, редактором отдела новостей «Дейли рекордер», а также в газетных сообщениях, которые довершают общую картину. Хотел бы также заявить, что я весьма признателен руководству Скотланд-Ярда за любезно предоставленные в мое распоряжение копии ряда служебных документов.
Часть II ИСЧЕЗНОВЕНИЕ МОРИН УЭСТОН
Телеграмма редактора отдела новостей газеты «Дейли рекордер» к Морин Уэстон. «Морские бризы.», Сент-Моуз. Отправлена с Флитстрит в 12.25 4 сентября:
«Прочти статью в № 72 «Телеграф». Можешь ли ты разобраться с исчезновением Уолтера Крейга, сотрудника редакции «Рекордера»? Подробности можно узнать в Кэджуите. Паттерсон».
Нижеприведенная статья появилась в газете «Дейли телеграф» от 4 сентября (седьмая полоса, колонка 4) под жирным заголовком:
«Попытка высадки с подлодки «У». Субмарина, как полагают, потоплена торпедным катером, (наш соб. корр.).
Побережье Англии, 3 сентября. Сегодня вечером была предпринята дерзкая попытка высадить на берег людей с борта немецкой подлодки. Полагают, что целью операции была заброска в страну шпиона. Однако благодаря британской военной разведке о намерениях немцев было известно загодя, и военно-морское командование в Фалмуте оказалось начеку. Лодку поджидал британский торпедный катер. Всплыв на поверхность, лодка спустила на воду разборную шлюпку, которую катер пытался таранить, одновременно открыв огонь по подводной лодке. Субмарина ответила тем же, последовал ожесточенный бой. Протаранить шлюпку не удалось, и ее экипаж вновь укрылся на борту подлодки. Катер выпустил по субмарине торпеду, но попадание так и не было зарегистрировано. После этого субмарина погрузилась. Катер тут же на всех парах подошел к точке погружения, были сброшены глубинные бомбы. Первым взрывом на поверхность вынесло нефть, что позволяет надеяться на уничтожение подводной лодки.
Заявлено об исчезновении двух человек, наблюдавших за лодкой с берега. Первый из них — местный рыбак по фамилии Логан. Второй— широко известный театральный критик Уолтер Крейг».
Телеграмма от Морин Уэстон—Чарлзу Паттерсону, «Дейли рекордер». Отправлена из Сент-Моуз в 18.20 4 сентября:
«Согласна. 5 фунтов в день, задаток, издержки, гонорар. Морин».
Письмо Чарлза Паттерсона к Морин Уэстон, гостиница Кэджуита. Датировано 4 сентября:
«Дорогая Морин. Офицеры Скотланд-Ярда вчера утром расспрашивали меня об Уолтере Крейге. Похоже, нет никаких сомнений, что он и Логан исчезли. Кое-что в статье «Телеграф» не совсем верно. Во-первых, подлодка не пыталась никого высадить, а забирала человека, сошедшего на берег предыдущей ночью. Из разговора с сыщиками я понял, что Крейг встретил этого человека вскоре после его высадки, а потом заподозрил неладное. Береговая охрана как-то связана со всем этим делом. Именно ее начальник предупредил штаб ВМС в Фалмуте. Полагаю, что Крейг и этот парень, Логан, залегли на утесах и караулили немца. Полиция, похоже, считает, что обоих взяли в плен и забрали на борт подлодки. Возникают вопросы: зачем немец высаживался с подлодки? С кем встречался на берегу? С какой целью? Дело, должно быть, срочное, раз они пошли на такой риск.
Я пытался дозвониться до тебя, чтобы все растолковать, но не смог пробить междугородный. Послать кого-нибудь из редакции не решаюсь: в любую минуту может хлынуть поток новостей с фронта. Да и толку от здешних парней в таком деле не будет. Жду от тебя первоклассную шпионскую историю. Счастливой охоты и огромное спасибо за помощь. Искренне твой Чарлз Паттерсон».
Запись шифрованной телеграммы от инспектора сыскного отделения Фуллера к старшему инспектору Скотланд-Ярда Макглэйду. Отправлено из Кэджуита в 16.15 5 сентября. Телеграмма была расшифрована и послана со специальным курьером в МИ-5.
«Расследование ведет Морин Уэстон. Рост средний, брюнетка, пробор на левую сторону, волосы вьющиеся. Худощава, глаза карие, красит ногти. Привлекательна, молода. Приехала в гостиницу вчера около 19.00 на зеленом «хиллмане», номерной знак ФГИ-537. Встречалась с Морганом, теперь пешком направилась через утесы осматривать коттедж «Карильон». Держу связь, жду указаний. Фуллер».
Запись телеграммы от старшего инспектора Макглэйда к инспектору Фуллеру, полицейский участок Лизард-тауна, 5 сентября:
«Морин Уэстон год назад работала репортером «Дейли рекордер», затем уволилась и уехала в Сент-Моуз. Теперь вновь работает для своей газеты. Редактора интересует местонахождение Уолтера Крейга. Не имею полномочий прервать ее поиски. Предлагаю вам помочь мне в этом и отбить у нее охоту к расследованию. Макглэйд».
Стенограмма телефонного разговора Морин Уэстон и Чарлза Паттерсона, 6 сентября:
«...Мне показали место, где разборная шлюпка с подлодки пристала к берегу. Поговорила с пограничником, потом отправилась в «Карильон» — тот самый коттедж, который искал высадившийся с лодки человек. Но этот поход мало что мне дал. Кое-что, впрочем выяснила. Уолтер Крейг отправился на лов макрели вместе с рыбаком, прозванным в округе Большим Логаном. С рыбалки он вернулся мокрым до нитки. (Кстати, Большой Логан, похоже, примечательная личность: огромный, бородатый, суровый муж лет сорока обожает девчонок). Очевидно, Уолтера опрокинула в воду акула, напавшая на макрель которую он подцепил на крючок. Однако Логан, пораскинув мозгами, решил, что никакая это не акула, а подводная лодка! Потом, когда Уолтер пришел к нему в воскресенье и рассказал о незнакомце, которого накануне встретил на утесах по дороге домой и который только что высадился на берег с лодки, Логан всерьез заподозрил неладное, поскольку его собственная шлюпка была, очевидно, последней из причаливших к берегу в районе Кэджуита в тот день. Человек, встреченный Уолтером, спрашивал, как пройти к коттеджу «Карильон», что стоит на утесах над Черч-Коув. Чуть погодя Логан спросил у хозяина местного трактира, кому принадлежит «Карильон», после чего вместе с Уолтером спешно направился к начальнику береговой охраны. Из Моргана мне почти ничего не удалось вытянуть, хоть он и валлиец. Он лежит в постели, страдает от потрясения и, похоже, оплакивает свою долю. Видимо, подлодка чуть не потопила торпедный катер. Морган твердит, что ему, мол, запрещено говорить об этом деле. Не соблазнился даже возможностью увидеть свой портрет в газете. А сегодня утром ко мне явился какой-то мистер Фуллер. Похоже он знает все и обо мне, и о том, зачем я приехала в Кэджуит. Я начала подозревать его а когда он заявил, что работает в Скотланд-Ярде и вовсе решила, что резидент попался.. Однако выяснилось, что он и взаправду оттуда. Этот Фуллер даже помог мне кое в чем. Вот что я от него узнала.
Уолтер и Логан договорились ждать на утесах, а пограничник и еще два рыбака должны были залечь в шлюпке Логана за мысом. Однако по зрелом размышлении пограничник решил поставить в известность Фалмут, и командование ВМС отрядило на перехват подлодки торпедный катер. Бой проходил примерно так, как его описали в «Телеграф». Полагают, что подлодка повреждена, но нет никаких оснований считать ее уничтоженной. Фуллер сказал мне, что полиция обнаружила на склонах утесов над местом высадки следы борьбы. По их версии, Уолтер и Логан захвачены в плен. Сборную резиновую шлюпку подобрали дальше по берегу на следующий день. На ее борту краской были намалеваны знаки «У-34». В тот же вечер арестовали владельца коттеджа «Карильон». Зовут его Джордж Катнер, в «Карильоне» проживал более двух лет. Предполагаю, что Катнер часто наезжал в Лондон и другие большие города. Здесь о нем мало что знают. Местные жители считали его чужаком и относились как к обычному отпускнику. Все, кто родился за пределами округи, воспринимаются тут как иностранцы. Катнер был заядлым рыболовом, хотя редко рыбачил с лодки. Его неоднократно видели с удочкой на остроконечной косе, известной здесь под названием Окуневая Кормушка. Наружность его ничем не примечательна: лысый коротышка лет пятидесяти пяти, типичный директор банка на покое, каковым его и считали. Коттедж караулит полицейский, и я не могу дознаться, куда увезли Катнера. Более того, мой приятель Фуллер, похоже, считает, что сведений, которые он сообщил, с меня вполне довольно и лучше бы мне убраться восвояси. Возможно, так оно и есть. Возобновлю поиск, встретившись с агентами по продаже недвижимости, у которых Катнер приобрел «Карильон».
Не знаю, сможешь ли ты сделать из этого статью, но надеюсь со временем добыть что-нибудь с пылу с жару. Между прочим, звоню тебе в последний раз: два с половиной часа ждала, пока соединят. Впредь буду телеграфировать».
Вырезка из передовицы «Дейли рекордер» от 7 сентября:
«Сотрудник редакции раскрывает немецкого шпиона и становится первым британским военнопленным. Заключен на борт поврежденной подводной лодки.
Стараниями Уолтера Крейга, театрального критика газеты «Рекордер», был раскрыт первый с начала войны немецкий шпион. Смелые действия Крейга стоили ему свободы, а возможно, и жизни. Сейчас он захвачен в плен на борт немецкой подводной лодки «У», которая, как известно, была повреждена и, по всей вероятности, уничтожена.
Шпион, выдававший себя за отставного директора банка, жил в небольшой деревушке на побережье. Имена и адреса по понятным причинам не сообщаются. Его арест стал возможен благодаря расследованию, с блеском проведенному Уолтером Крейгом.
Газета послала одного из своих ведущих репортеров на место события с тем, чтобы он возобновил поиски там, где Уолтер Крейг был принужден прекратить их. Газета убеждена, что умелые действия Уолтера Крейга проложат путь к раскрытию целой сети германских шпионов в Англии. Пусть читатели не рассматривают это утверждение как проявление шпиономании. Ничего подобного. Однако глупо было бы предполагать, что Германия, готовившаяся к этой войне более пяти лет, не позаботилась о совершенной и действенной системе шпионажа в нашей стране, системе, создание которой было облегчено потоком беженцев, прибывающих к нам с тех самых пор, как нацизм развязал в Европе террор. Это не значит, что вы должны с подозрением относиться ко всем вашим соседям и в особенности к людям, носящим иностранные имена. Однако вы проявите мудрость, если не будете забывать, что ту информацию военного и гражданского характера, которую вы получаете по службе или из разговора с друзьями, не стоит обсуждать публично. Помните: у стен есть уши. В настоящее время газета ведет расследование, подтверждающее это предостережение».
Телеграмма Морин Уэстон Чарлзу Паттерсону. Отправлена из Фалмута 8 сентября:
«Катнер в местной тюрьме. Заявляет, что его посещал командир подводной лодки. Катнер передал ему конверт с информацией неизвестного содержания. Твердит, будто был простым связником. Разговор с торговцами недвижимостью в Пензансе ничего не дал. М»
Письмо Морин Уэстон к Чарлзу Паттерсону, отправлено из гостиницы Кэджуита, датировано 11 сентября:
«Милый Чарли! Человеку, получающему 5 фунтов в день, негоже, конечно, сомневаться в мудрости редактора, который продолжает платить ему эти деньги, но я должна признать, что твои расходы не окупаются. Вряд ли есть нужда говорить, что я стараюсь изо всех сил, однако труды мои пока ни к чему толковому не привели. Либо я плохой сыщик, либо Катнер действительно всего лишь связной. Против этого утверждения можно возразить лишь, что для рядового связника он был слишком уж тщательно закамуфлирован. Заночевала в Фалмуте, а в субботу утром получила ответ на телеграмму, отправленную накануне в глостерскую газету. Предполагается, что Катнер был директором банка именно в Глостере, и я запросила их обо всех подробностях: наружность, увлечения, поездки за рубеж (если выезжал) и нынешнее местонахождение. Внешнее описание до мелочей совпало с наружностью нашего Катнера. Увлекался он гольфом и бриджем (гандикап в гольфе равнялся четырем!). Вдовец. После выхода в отставку в 1936 предпринял обширный европейский круиз. Жил в «Карильоне».
Я снова зашла в местный полицейский участок, но меня оттуда выставили. На крыльце твой славный сыщик столкнулся с нашим другом Фуллером. Он ничуть не удивился, завидев меня, и честно признал, что полиция действует по его указке.
Мои предположения (по счастью, я пишу детективы) таковы: настоящий Катнер исчез в Германии, а его личину принял тот господин что сидит нынче в местной тюрьме. Конечно, это звучит как отрывок из какой-нибудь моей книжки, но я уверена, что стоит мне только вытащить Катнера на площадку для гольфа, как я смогу доказать свою правоту. Среднестатистический немец не шибко интересуется гольфом, и сомневаюсь, чтобы этот человек смог отличить один конец клюшки от другого.
Я ринулась в Кэджуит, чтобы подхватить ниточку там. Но ничего не вышло. Катнера мало кто навещал. Полиция сняла охрану с коттеджа, и вчера я обыскала его. Ни следочка. Все, что представляло интерес, полицейские, должно быть, изъяли. Встретившись с Катнером в его фалмутской камере, я пришла к выводу, что этот коротышка очень скрытен. Выглядел он, как и подобает директору банка. Сомневаюсь, чтобы у него хоть раз в жизни был роман. Если он и резидент, то чертовски скучный, однако такие-то чаще всего и бывают шпионами.
Конечно, кое-что я выяснила, но это никогда не приведет ни к раскрытию всей сети немецкой разведки, ни даже к доказательству существования такой сети. И все же дело захватило меня, в связи с чем я хочу внести предложение: я буду продолжать следствие, и пусть газета платит мне только издержки. Зато если уж я набреду на нечто стоящее, тогда ты возобновишь выплату моего заработка и гонораров за все то, что можно будет напечатать. Твоя Морин Уэстон».
Письмо от Морин Уэстон к Чарлзу Паттерсону, отправлено из гостиницы. «Рыжий лев» в Редруте 12 сентября:
«Милый Чарли! Похоже, я до чего-то добралась, только бог знает, до чего именно. Завтра утром еду в Сент-Джаст, что возле мыса Лендс-Энд. Свое последнее письмо я писала в Кэджуите в субботу. Утром в понедельник съездила в Пензанс и еще раз поговорила с торговцами, которые продали Катнеру «Карильон». Это контора «Гриббл, Толуорт и Фикл». На сей раз я потребовала встречи со старшим партнером. Им оказался Фикл, остальные двое умерли! Похоже, полиция уже побывала у него, и шотландец начинает дрожать за свою репутацию. Все же он рассказал мне то очень немногое, что знал.
Катнер купил коттедж 2 февраля 1937 года, заплатив за него чеком на глостерский филиал банка, которым он верховодил. Прежде чем выбрать «Карильон», Катнер осмотрел множество других домов. Фиклу показалось, что покупатель ищет коттедж на самом берегу и почему-то обязательно в южном Корнуолле. Короче говоря, Катнер провел чуть ли не неделю в Пензансе, каждый день выезжая на такси осматривать дома. Запись в книге отеля «Уитшит» гласит, что он останавливался там с 27 января по 1 февраля 1937 года. Купчую Катнер просил отправить в гостиницу в Торки, где он жил с 4 декабря 1936 по 26 января 1937 года и со 2 по 28 февраля 1937 года, вплоть до своего переезда в «Карильон».
Портье в «Уитшите» еще помпит мистера Катнера, ибо тот дал ему на чай фальшивую бумажку в 10 шиллингов. Ты, конечно, скажешь, что резидент, тайком заброшенный из Германии, никогда не пошел бы на такое, что Катнер — лишь мелкий жулик, готовый даже на пособничество шпионам ради материального благополучия. Однако счет он оплатил чеком, и по чеку были получены деньги. В Торки Катнер тоже расплатился чеками. Я считаю, что фальшивая купюра попала к нему случайно. Счастливая для меня случайность: из-за нее портье запомнил Джорджа Катнера. Тот носил коричневые башмаки, темно-серый костюм и имел золотые часы, которые то и дело доставал из кармана, чтобы взглянуть, который час. Когда Катнер жил в отеле, к нему приходил некто Робертсон — коренастый коротышка в очках без оправы, с отвислыми щеками и одышкой. Я зашла в контору Фикла и оттуда телеграфом послала этот словесный портрет в гостиницу Торки и инспектору Фуллеру в Фалмут. Ответ из Торки не заставил себя ждать: человеком, соответствующим данному описанию, оказался некто Нэйб Джонс. Фуллер не ответил ничего, и я отправилась к редактору местной газеты. В редакции никто ничего не знал ни о Джонсе, ни о Робертсоне, ни о других людях, подходящих под это описание. Вернулась к гостиничному портье, дала 10 шиллингов (настоящих, не забудь включить в издержки), и этот ценный человек, типичный потомок корнуоллских грабителей кораблей, выкопал из глубин далекого прошлого воспоминание о телефонном звонке. Робертсон звонил Катнеру, когда того не было дома, и просил передать, чтобы Катнер был в Редруте тем же вечером. Портье спросил, где и когда, на что Робертсон ответил «В 19.00, место ему известно».
Я выгоняю машину и мчусь в Редрут. По дороге заскакиваю к торговцам узнать, нет ли ответа от Фуллера, и обнаруживаю, что инспектор лично ждет меня в конторе с целой кучей вопросов. Откуда я узнала о Робертсоне, кто его видел, как я получила описание и т. д. В свою очередь я тоже спросила, знает ли он, чей это словесный портрет. «Еще бы не знать,— отвечает Фуллер. — Я пытаюсь выследить этого человека с тех пор, как арестовали Катнера». Оказалось, что Робертсон несколько раз гостил в «Карильоне». Словом, Фуллер бросился вести следствие по моим следам, а я поехала в Редрут, и здесь все, что надо, само свалилось мне в руки. Издатель местной газеты внимательно выслушал меня и сказал: