Стараясь делать вид, что не замечает этого, и не задерживаться, Гольдман, ссутулившись, прошмыгнул в туалет. Когда он вышел оттуда и свернул за угол, до него долетел возмущенный голос Надежды:
— Руку убери!
Алексей Владимирович засмеялся тихим, вкрадчивым смехом, будто принял сопротивление девушки за изящное кокетство. Неизвестно, что он предпринял дальше, только Гольдман услышал резкое: «Отвали, тебе сказано!»
Не желая ввязываться в пьяный конфликт, Гольдман вкатился в комнату, где вовсю шло торжество. Через пару минут появилась Надя. На лице ее застыло выражение досады и какой-то злости. Сев на свой стул, она вдруг быстро опустошила свой бокал, наполненный вином, и о чем-то крепко задумалась, глядя перед собой.
Еще через некоторое время в комнате показался Красницкий, причем в очень и очень странном виде. Таким Лев Абрамович не видел его никогда. Нет, внешне он был в полном порядке — чистый, подтянутый, наглаженный, и даже красного пятна от пощечины или фингала под глазом Гольдман у него не заметил. Но вот лицо… Точнее, выражение этого лица! Оно было таким, словно Красницкий повстречал в коридоре привидение. На нем застыли одновременно несколько чувств: недоумение, изумление и даже страх. Ошарашенно озираясь по сторонам, он прошел вперед и сел на первый попавшийся стул.
«Совсем чокнулся, — подумал Гольдман. — Промеж глаз, что ли, она ему двинула, что у него последние мозги вылетели? Ну и поделом!» Он отвернулся, поскольку потерял к Красницкому всякий интерес, как вдруг произошло нечто непредвиденное.
Надя Круглова, поставив пустой бокал на столик, резко поднялась, подошла к Красницкому и решительно сказала:
— Алексей Владимирович, а не подвезете ли вы меня домой? Думаю, нам с вами есть о чем поговорить.
Красницкий вздрогнул и опасливо посмотрел на Надежду. Потом неуверенно склонил голову, выдавил из себя кислую улыбку и произнес:
— Конечно-конечно… Надя. Прямо сейчас?
— Ну а что тянуть-то? — усмехнулась Надя, накидывая длинный пиджак. — Поехали! — И двинулась к выходу.
Красницкий повернулся ко всем, снова улыбнулся натянутой улыбкой, стараясь казаться небрежным, помахал рукой и направился вслед за Надей. Когда он проходил мимо Гольдмана, Лев Абрамович обратил внимание, что в глазах его застыл страх…
— Вот я и думаю, — рассуждал вслух Лев Абрамович. — Чем она могла его так напугать? И что вообще могло между ними произойти там, в курилке, за те секунды, что они оставались вдвоем после того, как прошел я? Ну, допустим, она оказалась мастером спорта по карате и двинула ему так, что отбила все мужские предметы гордости — так ему и надо, господи меня прости! Допустим, это повергло его в такой шок, что он спал с лица и потерял аппетит — это тоже понятно и вполне объяснимо: такой мелкий человек, как Красницкий, только подобную утрату и может переживать всерьез. Для него это равносильно потери смысла жизни. Он никогда не понял бы, до какой степени все это суета, мир его праху!
— Ну и? — поторопил его с выводами Крячко.
— Но меня поражает поведение самой Нади! Ведь это не поддается никакой логике! Зачем она, умело отшив этого кобеля, потом подходит и на глазах у всех просит его отвезти ее домой? Ведь это же явная провокация!
— Может, она хотела ему по дороге доходчиво объяснить, чтобы впредь не лез? — предположил Крячко.
— Помилуйте, да куда же еще доходчивее? — загорячился Лев Абрамович. — Она после такого вообще должна была его игнорировать! И этот его взгляд, знаете… Я никак не могу забыть взгляд Красницкого, когда он вернулся в кабинет! Будто он черта живьем увидел, ей-богу!
— А он, этот ваш Красницкий, часом, не того был? — покрутил пальцем возле виска Стас.
— Абсолютно нормальный человек! — заверил его Гольдман. — Ну, если, конечно, закрыть глаза на его нездоровое увлечение слабым полом, который, как выясняется, порой оказывается весьма сильным!
— М-да, — чмокнул губами Крячко. — В общем, ничего не понятно. Абсолютно нелогичное поведение двух абсолютно нормальных людей. А что потом?
— Ну откуда же я знаю? Они уехали, и все!
— Я имею в виду дальше, в другие дни? Как они вели себя на работе?
Лев Абрамович наморщил лоб и зашевелил губами, что-то обдумывая.
— Вы знаете, надо отдать должное, вели себя очень корректно. Даже подчеркнуто корректно, я бы сказал! Ни о каких ухаживаниях, поглаживаниях со стороны Красницкого больше и речи не было! Вот только в курилку стали вместе выходить часто. Но без всяких намеков, без! — Гольдман помахал указательным пальцем прямо перед носом Крячко. — И домой он ее ни разу не подвозил — во всяком случае, я такого не замечал. Но я вообще много мотаюсь по городу, у меня, знаете ли, работа на первом месте стоит. Я бы и на эти шашни внимания не обратил, просто очень уж характерный эпизод тогда получился, вот я и запомнил. Может, и подвозил. Но об этом вам лучше у наших дам проконсультироваться, вот уж они-то всегда в курсе, кто с кем домой возвращается, да! Знаете, готовы интересоваться чем угодно, только не работой. Ну это ж дамы, им простительно! Творение вторичное, созданное специально для Адама исключительно для любовных утех, да! Какой с них может быть спрос? А уж тем более в продаже недвижимости!
Крячко оставил Гольдмана и дальше вздыхать на интересные ему темы, а сам еще раз опросил женщин. Однако все они заявили, что Надя и Красницкий всегда выходили из конторы порознь. Это подогревало интерес женской части коллектива к их отношениям и вводило дополнительную интригу…
— И интрига эта разрешилась убийством, — закончил за Крячко Лев. — Такого даже поклонники «Санта-Барбары» вряд ли ожидали. Что-нибудь еще выяснил?
— А что, этого мало? — обиделся Станислав.
— Я имею в виду жизнь Красницкого вне дел конторы, — пояснил Гуров. — Чем жил человек, чем увлекался? Такой обольститель вряд ли проводил свои дни в уединении и размышлении о смысле жизни. Дамочки наверняка водились.
— Как говорят соседи, дамы у него менялись регулярно, — ответил Крячко. — Но никого отдельно выделить они не могут. То есть постоянной не было, что вполне укладывается в его характер.
— А похороны его когда?
— Завтра. Хоронить родители будут. Ни жены, ни детей у него не было. А что? — Крячко покосился на Гурова, и взгляд друга ему не слишком понравился.
— Хорошо бы тебе, Станислав, туда наведаться, — задумчиво произнес Лев. — И на поминки попасть. Наверняка кто-то из его пассий будет там присутствовать. А в подобной обстановке можно многое услышать, если уши держать востро. Дамочки подвыпьют, пустят слезу, начнут выяснять, кто да что для него значил…
— Ну и что? — скептически перебил его Крячко. — И тут же выложат, кто его убил? Они сами этого не знают! И вообще, Лева, ты знаешь, я не очень люблю все эти кладбища и похоронные дела!
— Они могут что-то сообщить о Кругловой, — возразил Гуров.
— С какой это стати? — хмыкнул Крячко. — Вряд ли они пересекались! И вряд ли Красницкий делился со своими дамами рассказами друг о друге. Иначе они бы уже глаза друг другу выцарапали, да и ему заодно.
— А может… — предположил Гуров, но Стас тут же перебил его:
— Убийство из ревности? Чушь!
— Да, я тоже полагаю, что убийство Красницкого вряд ли имеет отношение к его амурным делам, — поддержал Крячко Орлов, хотя в последнее время такое случалось нечасто. — Вряд ли дамы Красницкого смогут пролить свет на обстоятельства его гибели. Нет, тут с других концов нужно начинать!
В этот момент открылась дверь, и на пороге показался один из экспертов.
— Товарищ генерал-лейтенант, полковник Гуров просил сообщить о результатах экспертизы. У меня готовы распечатки телефонных звонков, а также сведения о владельцах их номеров.
— Отлично, докладывай! — удовлетворенно кивнул Орлов, надевая очки, и эксперт, присев на стул, стал говорить:
— Значит, повторяющихся номеров в телефоне убитой Маргариты Конышевой несколько. Чаще всего она звонила отцу, потом часто мелькает номер Анатолия Емельяненко, ну и есть еще один номерок.
— А что по тому номеру, на который она звонила сразу после беседы с Емельяненко в день гибели? — перебил его Гуров.
— Вот я о нем и говорю, — кивнул эксперт. — Мы выяснили, что номер зарегистрирован на Круглову Надежду Павловну…
— Что-о?! — не удержался от изумленной реплики Гуров, хотя за свою практику научился ничему не удивляться.
— Круглова Надежда Павловна, — невозмутимо повторил эксперт. — А что такое?
Гуров, Орлов и Крячко переглянулись.
— Но и это не все, — продолжал эксперт. — Тот же самый номер обнаружен и в телефонной книжке Алексея Красницкого, убитого позавчера. Он тоже разговаривал с Кругловой незадолго до своей смерти. Вот, входящий вызов это подтверждает, причем вызов принятый. То есть Круглова звонила Красницкому в тринадцать часов двенадцать минут.
— Час от часу не легче! — беспокойно потер виски Орлов.
— Еще что-нибудь интересное есть? — спросил Гуров, быстро вернувшийся к своему обычному хладнокровному состоянию.
— Да как сказать, — пожал плечами эксперт. — Есть некий номер, с которого звонили и Маргарите Конышевой, и Анатолию Емельяненко. Номер принадлежит некоему Воронову Михаилу Анатольевичу. Но это может ничего и не значить — если Конышева и Емельяненко дружили, у них должны быть общие знакомые.
— А кто он, этот Воронов?
— Этого я уже не знаю, — развел руками эксперт. — Устанавливать личности — не по моей части. Но думаю, что данные на него вы и без моей помощи получите, это несложно. У меня пока все.
— Ладно, иди, — махнул рукой Орлов, продолжая растирать виски. Когда эксперт вышел, он пожаловался: — У меня в голове какая-то свистопляска начинается! Ничего не понимаю!
— Ну, что-то, кажется, начинает проясняться, — задумчиво проговорил Гуров. — Не слишком приятные выводы, но тут уж никуда не денешься.
— Хочешь сказать, что дочь Конышева была связана с этой Кругловой?
— Без сомнений, — кивнул Лев.
— А может, это какая-то ее подружка? — озарился идеей генерал, которому очень не хотелось сообщать Конышеву нелицеприятные факты о его дочери, тем более когда спонсор отдела находился в упадническом настроении. — Часто бывала в их доме, вот и решила воспользоваться ключами Конышева, сделала слепок, потом устроилась к нему в контору под видом агента…
— А он ее почему-то не узнал, — со вздохом закончил Гуров.
— Но тогда непонятно, при чем тут мой Красницкий? — задал вопрос Крячко. — Если Маргарита решила «опустить» собственного папашу, причем сделала это с помощью Нади Кругловой, для чего он им был нужен?
— А может быть, он и не был им нужен, но как-то узнал об их замысле? За это его и убили, — предположил Орлов.
— Ты делаешь тот же самый вывод, что высказал вчера Конышев, но ты первый его раскритиковал, — заметил Гуров.
— Так, давайте разбираться по порядку! — решительно заявил Орлов. — В телефоне Маргариты есть номер Кругловой. Круглова звонила как Маргарите, так и Красницкому. Но номера Маргариты у Красницкого нет! И у нее тоже. То есть Красницкий и Маргарита между собой не перезванивались и, судя по всему, не общались. Неизвестно даже, виделись ли они вообще. Это, конечно, нужно уточнить у Конышева. Но я это к чему: у Красницкого и Кругловой могли быть свои дела, а у Кругловой и Маргариты — свои.
— Какая все-таки вездесущая личность эта Круглова! — восхитился Гуров. — И таинственная… Дорого бы я дал, чтобы узнать, кто она такая на самом деле. Причем, мне кажется, что связь с бандой исключается: вряд ли бандиты связались бы с Маргаритой. Они не стали бы делать ставку на дочь человека, которого собираются ограбить.
— Так, а номер самой Кругловой! — осенило вдруг Орлова. — То есть мнимой Кругловой! У нас же он теперь есть, следовательно, мы можем заказать у специалистов распечатку всех звонков с него и таким образом пробить другие ее контакты! А уж они выведут нас на ее боссов. Все-таки вряд ли женщина работает одна. Банда не банда, но какая-то шайка за этим определенно стоит. Или один человек, главарь шайки.
— И интуиция мне подсказывает, что это мужчина, — согласился с ним Гуров.
— Да, одна женщина, то бишь Круглова, вряд ли смогла бы развернуть такой план, в деталях которого мы и сами еще не разобрались. У нас пока есть несколько версий. Первая — Круглова сговорилась с Маргаритой Конышевой ограбить фирму ее отца. После чего убила Маргариту, дабы та уже никогда ничего не смогла рассказать.
— Но непонятно, каким боком тут убийство Красницкого, — вставил Крячко.
— Далее, — сделав Крячко знак не перебивать, продолжал Орлов, — некто мог нацелиться конкретно на Конышева с целью отомстить, застращать, выжить с рынка, лишить ума и тому подобное. Тогда этот некто, используя Круглову, грабит его фирму, убивает заместителя, а следом и дочь, чтобы окончательно запугать.
— Какая-то фантастическая версия, — заметил Гуров. — Дочь-то зачем убивать, если деньги уже получены?
— Но кто-то же ее убил!
— Вы забыли про самый простой вариант, — снова вмешался Крячко. — И самый правдоподобный. Маргариту убил этот наркоман, которого застали над трупом. А была она связана с Кругловой по ограблению или нет — в этом случае неважно. Скорее всего, эти две подружки, Конышева и Круглова, действительно решили ограбить папашу. Рита на радостях поделилась со своим дружком новостью, что у них теперь до фигища денег, а тот пришел и кокнул ее.
— Все очень логично, — серьезно кивнул Гуров. — Вот только где деньги? Те двадцать тысяч, что нашли у Емельяненко, — малая лепта. Это на мелкие расходы Конышев дома держал.
— А Круглова просто не успела передать их Маргарите! — поскреб затылок Стас. — Они же наверняка были у нее. Может быть, она еще и будет ей звонить по этому поводу, не зная, что Маргариты нет в живых! И вот, кстати, за этим нужно тщательно следить! Телефончик Конышевой изъяли? Или дома оставили?
— Ну ты уж совсем меня за лоха держишь, — усмехнулся Гуров. — Разумеется, изъяли!
— Так следите! Фиксируйте все входящие! Я не знаю — может, даже имеет смысл кого-то из наших сотрудниц подключить? Чтобы отвечала якобы за Маргариту, если позвонит кто-то подозрительный?
Орлов с Гуровым посмотрели друг на друга заинтересованным взглядом. В словах Крячко был смысл, а вот им, признаться, такая идея пока не приходила в голову.
— У тебя есть кто-нибудь подходящий, кто бы мог голос сымитировать? — поинтересовался Орлов у Гурова.
— Разве что моя жена, — усмехнулся тот. — Она, напоминаю, профессиональная актриса. Среди наших сотрудниц… Не знаю. Хотя проблема еще и в том, что непонятно, что имитировать. Мы же не знаем, как звучал голос Маргариты!
— Все равно что-нибудь придумать можно, — кивнул Орлов. — Платок там, насморк или что-то еще.
Крячко с весьма довольным и самоуверенным видом слушал диалог своих коллег.
— Но не забывайте, что все это имеет смысл только в том случае, если Круглова не в курсе смерти Маргариты! — Поднял палец Гуров. — То есть если виновен Емельяненко. А у меня есть сомнения на этот счет, и я как раз собирался пообщаться с экспертами по этому поводу.
— Все равно нужно экспериментировать! — уверенно заявил Крячко. — Мы ведь не знаем доподлинно, что там произошло? Вдруг будет важный звонок?
— Обязательно проследим, — заверил его Орлов, берясь за трубку телефона. — Сейчас я лично займусь этим вопросом — нужна опытная сотрудница, не только артистичная, но и способная сориентироваться по ситуации, чтобы ничем не выдать, что она не Маргарита!
— Ну а я к экспертам, — поднялся Гуров.
— А я — на обед! — заявил Крячко. — На голодный желудок я плохо соображаю!
И он вышел, не расслышав бурчание Орлова: «Ты всегда плохо соображаешь!»
Гуров сидел в своем кабинете и просматривал материалы одного дела, которое весьма его заинтересовало. Он уже успел побеседовать с экспертом и выяснил, что орудие убийства в квартире Конышевых так и не обнаружено. Отпечатки Анатолия Емельяненко имеются на ручке входной двери и на дверце шкафа — больше нигде. В той комнате, где нашли тело Маргариты, их не было. И вообще, показания Емельяненко не разваливались. По фактам все выходило так, как он говорил. Гуров попробовал профессионально надавить на него, но не перегибая палку, — это не дало результата. Емельяненко стоял на своем и отказываться от своих показаний не намеревался. Даже странно, обычно наркоманы ломаются и готовы взять на себя все, что угодно, только бы получить вожделенную дозу. Полковник Гуров, конечно, никогда не опускался до того, чтобы добыть удобные для него показания, посулив подозреваемому инъекцию героина, однако намекнул, что, если Емельяненко признается, есть шанс отпустить его под подписку. И будь Анатолий виновен, он согласился бы мгновенно — на воле его ждала возможность получить дозу, а что будет потом, его бы не волновало. Однако Емельяненко отказался…
Гуров успел задать ему еще один вопрос, который его волновал, и, к своему удивлению и радости, получил на него ответ. Полученные сведения настолько взволновали полковника, что он поспешил в свой кабинет, дабы поскорее их проверить. И теперь, листая старое дело, внимательнейшим образом вчитывался в детали…
Потратив на чтение более часа, Гуров перевернул последнюю страницу, дочитал до конца, потом поднялся и в задумчивости прошелся по кабинету. Картина вырисовывалась весьма интересная, заслуживающая самого пристального внимания. Да и не только внимания: следовало разобраться во многих деталях, которые отсутствовали в деле. И помочь в этом ему могли два человека…
Обдумав, с кого лучше начать, Лев еще раз заглянул в дело, затем взял телефонную трубку и, набрав номер, произнес: