Рене Каландиа (1944-2013)
Стихотворения
Рене (Гигла Владимирович) Каландиа родился в 1944 году. Вырос в Мингрелии, в Зугдиди. Служил на Черноморском флоте. Учился в институте в Латвии, в Риге. Затем долго жил в Сухуми. Автор нескольких ярких, авангардных книг стихов и многих переводов латышской поэзии.
Перевёл с грузинского Владимир АлейниковК ГрузииВсюду искал я тебя. В ежедневных привычных программах радио – голос звучал и ещё о тебе… твой, и с телеэкранов твой царственный облик сиял. Часто бывало, помногу всё тот же смотрел кинофильм. Ради тебя даже с сукиным сыном сумбурные вёл разговоры, чтобы услышать хоть что-то ещё.
Было – в испуге бежал по долине своих сновидений; помню – шуршащий песок из-под ногускользал. Клёкотом хриплым и странным для многих порой изъяснялся – горло поющее ужас чужбины тогда разрывал… Так миновало всё то, что обязано было уйти. Я вернулся к тебе. Не заноси же ты лезвий над телом тельца – я мычание жертвы слыхал… Просто возьми – на затылок лысеющий мой гордую тяжесть – широкую длань положи, точно лист заповедный чинары, – вечнозелёным прощением – благословеньем родительским и сожаленьем; тенью у врат ожидавшей печали меня приручи. Что там о небе ещё говорить, если Галактион твой, словно тиарой высот, им себя увенчал!..
Странствующий музыкантВот уже вечер… Идёт он по улице узкой, смятая шляпа не сдержит напора ветров, то же пальтишко студенческих лет, да и брюки ему коротки, – ну а всё же как-то догнал он прохожего (тот растерялся). Остановил неуклюже и хрипло ему говорит:
«Вы уж простите, товарищ, но мне позарез нужен смычок для моей зачарованной скрипки…»
Пожимает прохожий плечами: ну что за нужда? – и, ничего не ответив, бежит восвояси…
Ночь наступила… Стоит на мосту он у самых перил и окликаете мольбою плывущую лодку:
«Друг, вы простите, мне нужен смычок для моей зачарованной скрипки…»
С лодки унылый рыбак матерится вовсю…
Утро настало… Ласкает он иву и шепчет:
«Цвет-для цветка, а спасибо – для Бога», – и молится жарко: «-Я умоляю, услышь, Богородица, ныне меня, – мне так нужен смычок для моей зачарованной скрипки…»
Ива печально колышет нависшую крону, символы арф призывает святые с высоких небес…
Так и стекают четыре слезы – четыре струны – четыре косы – с древа искусства…
Сентиментальный вечерРоман в стихахЧасть первая
Я ждал тебя… А ныне потянуло цыганские романсы слушать. Ветер гуляет по двору, и дождик сыплет, и до кофейни даже не дотянет желаний тень – он так отягощен искусственными жёсткими цветами и дымом ароматным табака – надежд обманных долгим серпантином… И я вхожу в родную скорлупу, как в бочку киника… и я по горло сыт вашим уваженьем! Это вы, вы были добротою до небес, вы были доброй, глубже синевы морской, вы были дважды, трижды доброй, четырежды – и столько раз ещё вы были доброй, доброй бесконечно… (Жаль, не знавали вы, что значило оно – казалось бы, простое ожиданье…)
Часть вторая
Да будет так… Послушаю романсы… Пусть дождь отныне вместо вас стучит, по жестяной трубе стекая с крыши… И горьким остаётся, словно яд, пусть сумерек коралловых напиток – их чаша разбивается со звоном в просторе назревающем очей… Я вечеру безмерно благодарен за то, что он так часто одинок, за то, пожалуй, что во мне рыдает всё время наше – музыка Вивальди… за тени одиноких благодарен, за розовые звуки предвечерья… Сказать по правде, третьего мне жаль… Как хорошо-друг друга мы незнаем!..
Вариации на тему Марка ШагалаИ не было – и было. Был Шагал. Был он художником – что оставалось делать? Америка давно была открыта… Он рисовал и приговаривал, рисуя:
«– О время, ты – река без берегов…» Так повелось – летели над рекою тяжёлые настенные часы, а на часах верхом сидела рыба, расправив белоснежные крыла (на голубя почтового похожа).
Была видна в неведомых просторах калеки утомлённая рука, – в руке сияла скрипка золотая (позвольте, – неужели Страдивари?!) – и уходило время, как вода.
И рыба-голубь плавно улетала, и голубь-рыба быстро уплывала, звенела скрипка-и река текла…
Кофейная наигрывает скрипка – умершего совсем недавно солнца летает лёгкий луч – смычок волшебный:
о время ты – река без берегов. И в глубине почиющего неба торжественно и горестно плывут глухонемыми странницами рыбы, сложившие усталые крыла…
Билет в цирк
Элегия
* * *
* * *Итак, сломалась мачта корабля…
Тому назад всего четыре года я думал ли, что буду средь зыбей вперёдсмотрящим синевы твоей во веки вечные… Итак, сломалась мачта… Тому назад всего четыре года я птицей на рассвете распевал, что ты, дорога долгая морская, светла и разноцветна, как струя, бегущая привольно в океане… Итак, сломалась мачта. И корабль дал крен уже… На днище шелестит страх встречи подлинной с заветною мечтой; и рак-отшельник, пилигрим глубин, Актинию-затворницу ласкает…
Я заблудился среди звёзд морских… И уж который раз переживаю боль утонувших рядом кораблей, как образ осени, где солнце закатилось.
* * *Царство холода и безмолвия было очень похоже на рай до свершенья греха, и обвиняемый будущий (изгнанья альфа и омега) – краснощёкое яблоко – сладко дремало в объятьях зелёных ветвей… В царстве холода и безмолвия в туго спелёнутых жёлтых пергаментах молча лежала вся история нашей вселенной – академическое издание вечной тоски.
Из царства холода и безмолвия исходили лучи мыслей и тени звуков… И возле морского прибоя древние сети простора вручную чинили, как встарь, рыбаки коренастые…
А где-то в отдалении глухом, в самом сердце сумрачных просёлков крохотной Мингрелии моей, девушка крестьянская несла луч ромашек прямо на кладбище, удивлённое спокойным сном родственников, так давно умерших…
* * *Ныне сумерекушедших непогода – сердцевысохшая ветка ивы – не даёт покоя мне совсем… В гибком позвоночнике твоём вновь дуга удилища застрянет… Назовуттебя, как бы лаская, «золотою рыбкой», – и, «счастливый», за стеклом аквариума ляжешь прямо на серебряное дно, словно водоросль, что приютилась в парусах зелёных ожиданья… Вечереет… Берегом песчаным сумерки бесшумные прошли, пятками босыми темноты оставляя круглые следы… И к подушке моря в перьях пены движется любовь-криминалист…
Вспоминаю голоса безмолвья – даль дуги, когда на тонких крыльях повисал чужой мотив, качаясь, и чужим летящим журавлям я махал рукою, сердцегрустный… И земля кормилицею боли, матерью единственной была… Запоздала ты, любовь-криминалист! Оглянись вокруг – ты видишь? – нынче уж никто и ничего не ждёт; в море пусть история вольётся, как река, что впрямь соединилась с бесконечностью волшебных снов, и стены тяжело ревут… Они давно чувствуют разлуки неизбежность, – что им скорость звуков? – постигают на клеёнке залитые красным и густым расплёснутым вином ирисы торжественные смерти.
* * *Время уходит – и ты за собою венок одиночества тащишь, будто бы дворник нахмуренный – веник со стёртой листвой, – в ночь ли, таящую мысли? – на лунных дорогах вдруг полыхающий пламенем, словно жар-птица, и одурманенный вмиг светотенями ив…
– О величайшая, о высочайшая в мире ночном из сомнамбул!.. В мутных глазницах неловких видений твоих башни встают, изумруднее лета, и троны резные: ты направляешься к пристани спящей. Пастераскрытый тюльпан-репродуктор (дюралюминию хором – ура! и ура!) из вертикального апофеоза столба вновь сообщаеттебе, что уже отошёл вечной поэзии заворожённый корабль с поэтами, руки прижавшими грустно к своим подбородкам. Вот и закончилось здесь путешествие в сердце твоём…
* * *У Авраамова престола поуспокоилось твоё спокойствие сегодняшего дня… В просторе том, что назывался рощей души, пасётся стадо одиноких… Секунда каждая оголена.
В долине голубой Иосафата в продаже даже «памяти цветок». – Автограф разрешите получить? –
И птица времени, щебечущий комочек, уже моим насыщенная мозгом, вновь на груди, не опалённой солнцем, устроилась, близка и недостойна, подобная трепещущей бумаге, почистила взъерошенные перья, закрыла клюв, вздохнула – и заснула.
Так где ж твоя, как памяти река, сильна, добра, тепла, неудержима и полная случайностей рука, мгновение, мой друг голубоглазый?!
* * *Обратная почта
Михаил Грозовский Говорящие вещи
Родился в Москве 24 сентября 1947 года. В 1964 г. окончил вечернюю школу. В 1965 г. стал студентом вечернего отделения физического факультета МГУ. Закончил МГУ в 1971 г. по специальности физик-лазерщик, работал в лаборатории знаменитого Рема Хохлова. В 1978 г. поступил в Литературный институт им. A. M. Горького (семинар Е. Винокурова) на отделение поэзии. Автор двух книг документальной прозы, семи сборников стихов и более полусотни детских книжек. Составитель двух поэтических антологий: «Гордость и горечь» и «Свет двуединый». Последняя по опросу «Независимой газеты» вошла в число литературных достижений 1996 г. Премия журнала «Наш современник» (1993 г.). Премия журнала «Кольцо «А» (2007 г.). Международная премия «Круг родства» (журнал «Радуга», Киев, 2008 г.). Премия им. К.И. Чуковского (2014 г.) «за плодотворную деятельность, стимулирующую интерес детей к чтению, к отечественной детской литературе».
I. Говорящие вещи