Дежурный по изолятору забрал у него личные вещи, велел снять поясной ремень, шнурки с туфель. Процедура знакомая, хотя и порядком уже подзабытая. Восемьдесят девятый год шел, когда Семен попал за решетку. В девяносто втором вышел, занялся делом. Всякое случалось, и закон нарушать приходилось, и менты ему допросы устраивали, но его даже в КПЗ не закрывали, не говоря уже о следственных изоляторах. А сегодня вот угодил в застенки. В чужом городе. И еще неизвестно, как все обернется…
– Костюмчик на тебе хороший, – сказал прапорщик, составляя опись. – Бизнесмен?
– Бизнесмен.
– И одеколон у тебя хороший… И деньги водятся… Нельзя тебе в камеру с гопотой. Они люди буйные, мало ли что…
– Деньги можешь в опись не вносить.
В бумажнике у Семена лежало что-то около двух тысяч долларов и несколько миллионов рублей. Невелика потеря. Гопников он не боялся, но что-то не хотелось делить с ними камеру. Разборки, выяснения… Зачем ему это надо?
Деньги прапорщик оставил себе. И вознаградил Семена за щедрость – закрыл его в просторной камере, где пахло свежей краской, а от унитаза не воняло. Шконки голые, но дежурный мент вскоре принес матрас и белье, хотя такое удовольствие здесь вроде бы не предусматривалось.
– Пока моя смена, у тебя все в порядке будет, – пообещал прапорщик.
А еще через пару часов подал ужин на фарфоровой тарелке. Жареный картофель с колбасой.
– Мы тут для себя готовили, ну, и тебе осталось… Жаль, что моя смена заканчивается. Но ты уж что-нибудь для сменщика придумай. Тогда нормально жить будешь…
Намек более чем прозрачный. Но Семену нечем было платить. А известий с воли пока не поступало.
Картофель аппетитно пах, однако Семен к нему не прикоснулся. Обед в ресторане был очень сытным, поэтому голода он не ощущал. Так, легкая потребность перекусить. Но лучше остаться без ужина, чем есть непонятно что. К тому же не зря говорят: бойтесь ментов, дары приносящих. Даже если эти дары проплачены щедрой подачкой на лапу.
Обидно. Сегодня вечером он собирался ехать к Ларисе. Думал, что проблема с Фирсаном почти решена, а его противник вдруг показал когти. Что ж, он за это заплатит. Но встречу с Ларисой лучше пока отложить на потом. Вдруг за ним следят, вдруг он приведет к ней хвоста, вдруг на него попытаются надавить через нее. Такое в его жизни уже бывало…
В девяносто втором он потерял свою любимую женщину. Наташа погибла вместо него. И его способность любить, казалось, умерла вместе с ней.
Но судьба занесла его в Красностальск…
Он, в общем-то, мог оставаться в Москве после того, как убил двух недоумков на Чистых прудах. Но все-таки уехал на заграничный курорт, а когда вернулся – отправился в Красностальск.
Тогда Семен еще не знал, что мафия в этом городе знает о намечающейся сделке. Тогда он еще сомневался, что ему нужен убыточный и погрязший в долгах краностальский стальной гигант. Сэм занимался металлом, и, казалось бы, это приобретение должно было укрепить его позиции на рынке железа и стали. Но сомнения держали за горло, и он был близко к тому, чтобы отказаться от сделки. Джема особо его не отговаривала, но посоветовала ему лично отправиться на завод, своими глазами посмотреть, что там да как. И он ухватился за эту идею.
Сэм взял с собой в Красностальск личную охрану и разведывательную команду. Но своих людей он от себя отдалил. Поставил им задачу и устроился на завод простым сотрудником, поселился в гостинице. Желток присматривал за ним издалека. Личная охрана не донимала своей опекой, и он вдруг почувствовал себя свободным человеком.
Семен просыпался утром в обычном гостиничном номере, завтракал в дешевом кафе, шел на завод, отмечался на проходной, знакомился с простыми людьми в планово-экономическом отделе, общался с ними. Он видел, какой бардак творится на заводе, но криминал его лично не касался. Он работал и жил, как все. Никто ему не угрожал, и он мог спокойно ходить по городу, не рискуя получить нож в спину. Сэм узнал, кто такой Фирсан; в голове роились планы против него, но все-таки он оставался где-то далеко в стороне от этих грядущих войн. И продолжал оставаться простым и свободным человеком. Может, потому и почувствовал вкус настоящей жизни, где нет смертельной опасности, а есть только безобидные, хотя порой и досаждающие мелочи вроде уколов от коллег и выговоров от начальства. Ему не нужно было доказывать свое право на лидерство в стае волков, не надо было делать страшные глаза в разговорах с людьми, поэтому его сердце и душа быстро оттаяли. Возможно, потому он и смог влюбиться.
Лариса – красивая девушка, спору нет. Честно говоря, спал он и с более красивыми женщинами. Но ни у кого из тех красоток не было столь выразительных глаз и одухотворенного лица. Таких женщин, как Лариса, поэты называют богинями, потому что есть в них некая святость. Земная, грешная, но святость… Такая женщина, как Лариса, может постареть, утратить внешний блеск, но ее внутреннее сияние останется с ней навсегда. Таких женщин можно любить вечно. И даже платонически…
Семен влюбился. Навсегда. И потому он не мог потерять Ларису. Сейчас она в безопасности, которую он мог нарушить одним своим неосторожным появлением. Поэтому лучше набраться терпения…
Он изучил ситуацию на заводе и понял, что далеко не все потеряно. Изношенное оборудование можно заменить, нарушенную систему снабжения можно восстановить, сделать эффективной, четкой и бесперебойной. С людьми же гораздо сложнее. Если будет потерян старый костяк из инженеров и рабочих, понадобятся годы, чтобы создать новый. Без людей завод засохнет и рассыплется, как колосс на глиняных ногах. Но пока что коллектив на заводе сильный, способный справляться с нынешними задачами. И модернизацию производства эти люди осилят. Надо только расплатиться с ними по старым долгам, поднять зарплату, создать условия для роста производительности труда. Словом, в завод можно вдохнуть вторую жизнь. И если Семен сможет сделать это, ему воздастся сторицей. А он сможет. Потому что этот завод стал вдруг смыслом его жизни. Надо будет – он продаст весь свой московский бизнес, чтобы перевести высвободившиеся средства сюда…
Но, скорее всего, тотальной распродажи не случится. Деньги – кровь экономики, и не так важно, свои они или нет. Свои деньги могут работать в одних проектах, а на другие привлекаются чужие средства, существует чрезвычайно сложная, но вполне осязаемая система взаиморасчетов, которая позволяет «Позитив-банку» оставаться на плаву при всей грандиозности осваиваемых им проектов. Одну часть денег Джема вытянет из этих проектов, другую из карманов инвесторов, третью займет у государства, как она это умеет… Завод у них в кармане, тело есть, а кровь будет…
От раздумий Семена отвлек скрип открываемой двери.
– Пошел!
Незнакомый мент с раскосыми глазами втолкнул в камеру вонючего бомжа.
Ну вот, началось. Прикормленный прапорщик сменился, на дежурство заступил новый мент. Ему тоже нужны деньги, поэтому он и забросил в камеру к Семену вонючку. Не нравится такой сосед – плати за его транспортировку в обратном направлении… Оно и понятно – у каждого свой бизнес.
Семен с отвращением посмотрел на бомжа. Молодой мужик, вряд ли больше тридцати лет, на таком пахать и пахать, а он спился, опустился и плывет по течению, как то дерьмо, что не тонет. Столько деревень заброшенных, столько работы на селе; поселился бы в каком-нибудь доме, завел хозяйство, может, на человека стал бы похож.
Бомж как будто прочитал его мысли, хлюпнул носом, сожалея, развел руками. Дескать, знаю, что чмо полное, но ничего не могу с собой поделать… Но вот ноздри его носа зашевелились, и взгляд стал как у собаки, учуявшей запах добычи. Он с жадностью уставился на остывшее блюдо, к которому Семен даже не притронулся.
– Можно? – булькающе-хрипящим голосом спросил он.
Семен прикрыл глаза в знак согласия. И бомж с жадностью набросился на еду. Это было столь отвратное зрелище, что Семен снова закрыл глаза. Но чавканье, хлюпанье, кряхтенье по-прежнему досаждали слуху.
Семен открыл глаза, когда эти звуки вдруг перешли в судорожный, надрывный хрип. Схватившись за горло, бомж таращил глаза куда-то в потолок, а на его губах пузырилась красная пена. Сэм вскочил со своей шконки, а бомж, напротив, свалился на пол. Агонизируя, дернул ногой раз, другой, после чего стих. Навсегда…
Глава 22
Плох тот бизнесмен, у которого нет фальшивого заграничного паспорта с открытой визой. У Фирсана с такой «соломкой» все в порядке, поэтому он уже в Хельсинки. Шесть часов до Санкт-Петербурга, три – в аэропорту, один – в пути, и все, он уже на месте. Еще совсем чуть-чуть, и машина доставит его к деревянному дому на северном берегу Финского залива…
Паспорта у него фальшивые только по содержанию, по форме же они подлинные – с фабрики Гознака, с настоящими печатями. Поэтому вопросов у пограничников не возникло… Зато у Сэма Волынского вопросов хоть отбавляй. Как так случилось, что Фирсан смог сбежать? Почему его не остановили, не догнали, не сорвали авиарейс?.. Вопросов много, и неважно, какие он получает на них ответы. Главное, что Фирсан переиграл его и оставил с носом.
Глава 22
Плох тот бизнесмен, у которого нет фальшивого заграничного паспорта с открытой визой. У Фирсана с такой «соломкой» все в порядке, поэтому он уже в Хельсинки. Шесть часов до Санкт-Петербурга, три – в аэропорту, один – в пути, и все, он уже на месте. Еще совсем чуть-чуть, и машина доставит его к деревянному дому на северном берегу Финского залива…
Паспорта у него фальшивые только по содержанию, по форме же они подлинные – с фабрики Гознака, с настоящими печатями. Поэтому вопросов у пограничников не возникло… Зато у Сэма Волынского вопросов хоть отбавляй. Как так случилось, что Фирсан смог сбежать? Почему его не остановили, не догнали, не сорвали авиарейс?.. Вопросов много, и неважно, какие он получает на них ответы. Главное, что Фирсан переиграл его и оставил с носом.
Машина катила по пустынной, асфальтированной дороге через живописный сосновый бор. Леса здесь ухожены, во всяком случае, в окрестностях дороги не видно поваленных деревьев, которые создают хаос и портят вид. И деревеньки чистые, опрятные. Если съехать с дороги, то можно увидеть ветхие лачуги, но зачем Фирсану искать грязь в чужой стране? Ну, любят за границей внешнее благополучие, нравится финнам, когда чужестранцы думают о них хорошо. И это замечательно. Гораздо хуже, когда люди выставляют свое грязное белье напоказ. Как это любят делать в России. Все плохо, все пропало, спасайся, кто может…
Вопросов нет, в России сейчас хуже некуда. Развалили страну, разграбили, окропили кровью Чечни. Грабеж продолжается, и остановится он лишь тогда, когда больше брать будет нечего. Заводы закрываются, наука умирает, армия догнивает; инженеры уходят в мелкую коммерцию, военные – в криминал. Скоро одни торгаши в стране останутся да бандиты. А потом все заглохнет, когда товар продавать будет некому и не за что. Все уйдет за границу на радость акулам империализма. Из России выведут все, что можно, народ вымрет сам по себе; останутся только нефтяные вышки и те счастливчики, которым будет позволено экспортировать за бесценок сырье…
Нельзя сказать, что Фирсану нравится такая перспектива. Нет, он не хочет, чтобы Россия умерла. Но и помогать своей стране он тоже не собирается. Более того, его душит жаба от мысли, что ему не дают участвовать в грабеже. Проклятый Сэм оторвал его от кормушки, ткнул носом в грязь…
Но не все еще потеряно. В Красностальске осталась бригада и верные люди, которые дадут Сэму бой. Одно покушение на него сорвалось, но ведь оно было возможным. И еще появятся моменты, чтобы свести счеты с этим московским умником…
А возможность решить проблему с москвичами была. Баранов сработал четко – отправил Сэма в камеру, его человек отравил ужин. Но, увы, погиб какой-то бомж, а Сэму хоть бы хны.
Баранова уже арестовали, его человека – тоже. Обвинение по этой теме могут предъявить и самому Фирсану. Могут, но не предъявят, потому что нет его в России. Он смог воспользоваться моментом и ускользнуть из-под колпака, которым накрыли его в Красностальске. Сделать это было не так уж и трудно…
Фирсан очень надеялся, что проблема с заводом утрясется. И Сэм сгинет, и его братва уберется в Москву. И менты ослабят хватку. И все вернется на круги своя. Фирсан лишь на время покинул свой родной город… Жаль только, что в России нет ничего более постоянного, чем временное. И как бы не остаться за границей навсегда…
Но если даже так, то унывать нечего. Денег у Фирсана столько, что и ему на роскошную жизнь хватит, и внукам. Он вложит их в какое-нибудь легальное дело, станет законопослушным бизнесменом и будет жить себе спокойно. Но скучно… Хотя, конечно, лучше скучать в заграничном комфорте, чем в лагере на шконке. А тюрьма в России по нему плачет…
Машина остановилась у высоких кованых ворот, за которыми возвышался роскошный дом из клееного бруса. Эркеры, террасы, витринные окна, и во дворе красивый ландшафт. Дом принадлежит Корчмакову Ивану Сергеевичу, именно на этого виртуального человека и оформлен фальшивый паспорт. План экстренной эвакуации продуман заранее, просто сегодня он приведен в исполнение.
Фирсан расплатился с таксистом и вышел из машины. Он один, и это хорошо. Телохранители – палка о двух концах. Они могут оградить от одной опасности, но могут стать причиной другой. Никому в этом мире доверять нельзя, любой может сдать. Как это сделал Аким. А ведь Фирсан считал его своим самым надежным человеком…
Из аэропорта он уехал на одном такси, а в городе взял другое. Эта нехитрая схема также могла уберечь его от возможных преследователей. Они могут найти человека, который увозил его из аэропорта, но второго таксиста уже не вычислят при всем желании…
Калитку Фирсан открыл своим ключом, прошел через двор, зачерпнув ладонью воду из чаши фонтана. Собак здесь не было, и он мог спокойно подняться на крыльцо. Но только Фирсан поставил ногу на ступеньку, как открылась дверь, и он увидел черное жерло ружейного ствола. Это мог быть киллер, поэтому сердце тоскливо сжалось.
Но в него целилась юная финская девушка, и от сердца отлегло. Она гневно что-то спросила по-фински, Фирсан же ответил ей на родном языке. Ружье опустилось, и он услышал «извините», произнесенное на ломаном русском.
Вслед за девушкой вышли на крыльцо ее родители: грузный мужчина с маленькими глазками и худая, как вобла, женщина с некрасивым лицом. Глядя на них, невозможно было поверить, что ружье держала их дочь. Роскошные волосы у нее, красивые большие глаза, симпатичное лицо, чувственные губы, чистая нежная кожа. Девушка была в мешковатом спортивном костюме, но даже в таком наряде проглядывались волнующие линии ее складной фигуры.
Эту финскую пару он нанял следить за домом еще полтора года назад. Тогда он не знал, что у этих людей есть юная дочь. Платил он этой чете неплохо, потому дом содержался в образцовом состоянии. Более того, в угоду хозяину финны худо-бедно освоили русский язык. И дочку кое-чему научили. Поэтому Фирсан мог общаться с Ирикой на родном языке.
Впрочем, секс – слово интернациональное, понятное всем. И очень скоро юная финка услышит его из уст Фирсана. И на себе прочувствует, что это такое. Мужчина не может обходиться без женщины, потому Фирсан искренне считал, что в его помыслах нет ничего противоестественного…
* * *Трубка – пятнадцать, прицел – сто двадцать! Бац-бац! И мимо… Герой Пуговкина мог позволить себе такую небрежность, там все-таки комедия была. А здесь драма. Крутой бандит наехал на подшефного банкира, зажал его в угол и требует отдать ему все. Даже свою жену. Банкир сейчас где-то у себя дома, трясется от страха, а бандит этот на прицеле у Сани. И он не может промазать, потому что на кону его репутация. И жизнь банкира. Да и деньги, которые получит Ямал, очень серьезные. Шутка ли, двести тысяч долларов…
Это плата не только за меткий выстрел. Смерть бандитского авторитета – еще не решение всех проблем. На банкира могут наехать его преемники, поэтому Ямал должен избавиться и от них. А это совсем не просто…
Погода сегодня хорошая; после череды холодных дождей над Москвой зависло теплое солнце. А завтра снова может случиться ненастье, потому бандит не торопится садиться в машину. С улыбкой глянул на небо, радуясь солнцу… И вдруг его лицо омрачилось. Он словно почувствовал опасность и даже угадал направление, откуда она исходит. На какой-то миг Сане показалось, что мужик смотрит ему в глаза. Но рука его не дрогнула, палец уверенно выжал слабину на спусковом крючке, приклад винтовки ударил в плечо. Расстояние – четыреста метров, и пуля не сбилась с пути, вошла жертве точно в лоб.
Авторитет упал, его телохранители в панике. Они не могут понять, откуда прилетела пуля, потому беспорядочно мечутся, размахивая пистолетами.
Сане пора уходить. Но расстояние между ним и объектом слишком большое для того, чтобы спасаться бегством. Телохранителям жертвы до него не добраться, а жильцы дома ничего не слышали, потому что бесшумный выстрел не мог потревожить их слух. Торопиться, конечно, надо, но без суеты.
Из ресторана выскочил чернявый, небритый, будто гангстер, парень. Увидев труп, он картинно схватился за голову, опустился перед ним на колени. Всем своим видом он старался показать, как сильно скорбит по погибшему другу. Вот он сжал кулаки, что-то пробормотал сквозь зубы. Похоже, клятву мести дал… Но Саня видел в прицеле его глаза. Не было в них горя. А где-то в глубине таилась радость. Возможно, этот парень по своему рангу мог претендовать на место покойника. И когда это случится, он первым делом наедет на банкира, обвинив его в смертном грехе. Тогда Сане снова придется выходить на цель. Так зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня?
Твердой рукой он совместил точку прицеливания с головой новой жертвы и нажал на спусковой крючок.
* * *Звук, с которым деньги опустились на стол, был похож на шлепок пощечины. Но Саню это нисколько не смутило. Еще «пощечина», еще…