________
<Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие,563находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания564 отрезать и опрокинуть два французских корпуса. Кутузову, извещая его об их намерении, вместо донесения был прислан конверт с лис[том] белой бумаги. И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу, пехотные полки с музыкой и барабанным боем ходили в атаку; но льдина французского войска еще далеко не растаяла — отрезать никого не отрезали, но побили и потеряли тысячи три людей. И французское войско,565 стянувшись крепче от опасности, продолжало всё тот же свой гибельный путь к566 Смоленску.
________
<С> 21-го числа августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова.567 После были учреждены еще другие, и568 чем дальше подвигалась кампания, тем более образовывалось этих отрядов. Отряды эти были самое приятное, самое безопасное употребление войск и потому самое полезное. Приятно оно было потому, что нигде так блестяще нельзя было отличиться; безопасное потому, что каждый отдельный начальник берег своих — маленькие партии никогда не стояли под выстрелами, и самое полезное потому, что эти отряды давали сведения о положении армии (не всегда верные, потому что чем лучше представлялось положение неприятеля, тем больше было заслуги) и подбирали те отпадавшие листья, которые сами собой сыпались с иссохшего французского войска.
В октябре месяце, когда французы бежали к Смоленску, этих партий> различных величин и характеров были десятки. Были партии,569 перенимавшие все приемы армии с штабами и удобствами жизни, с пехотой, артиллерией; были одни казачьи кавалерийские; были мелкие, сборные пешие и конные; были мужицкие и помещичьи. Был один дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. По характеру своему были партии чопорные, были веселые, разлихие, были великодушные, были мрачные и жестокие.570
Сборная партия в 300 человек под начальством Долохова принадлежала к <этим> мрачным и жестоким.571
* № 273 (рук. № 96. T. IV, ч. 3, гл. I).572
Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов без новых сражений есть одно из самых поучительных явлений истории, само собою разумеется не для тех историков, которые573 переписывают в одну книжку то, что написано в разных книжках, но для тех, которые изучают законы исторических событий.
Период кампании 12 года от Бородинского сражения до бегства французов из Москвы включительно574 ответил на575 вопрос576о том, где и в чем лежит та сила, которая решает судьбы народов. Кто из мыслящих людей в юности своей в то время, когда посвящался в исторические таинства, не577 приходил в недоумение, читая исторические описания о том, как Аннибал поссорился с Римом, собрал войско, одержал победу — убил одну десятитысячную людей Рима и вследствие того Рим был покорен. Кто не задавал себе вопроса, почему поражение одной армии заставило покориться народ? Отчего же? Разве они так уговорились, или не было у них больше народа? спрашивает наивный и ужасный (terrible, как говорят французы) ребяческий ум. Ну да, оттого, что все силы истощены, оттого что.... ну, оттого, что всегда так было, отвечает история. Всегда народы завоевывают один другой посредством победоносно[го] сражения.578Народы сталкиваются в последнем усилии, один побеждает, и война кончена, побежденный покоряется. Да что такое значит побеждает? Убивает, удерживает поле сражения, берет пленных. Что такое значит — берет пленных, спрашивает l’enfant terrible?579 Ежели они пошли, чтобы убивать и быть убитыми, зачем же они сдаются? Так надо, отвечает история, так всегда было. И победа войска есть причина завоеванья — так всегда было. Действительно, проверяя этот факт по истории, оказывается, что всегда приблизительно так было, и, не в силах доискаться580другой причины, пытливый ум примиряется с объяснением истории.
Действительно: одержана победа Фридрихом II — Саксония перестает существовать, одержана победа под Иеной — Пруссия перестает существовать, одержана победа под Веной — Австрия перестает существовать.
Нo вдруг в 1812 одержана победа под Москвой (со всеми признаками победы), Москва взята — и не Россия перестала существовать, а перестала существовать 600-тысячная армия. Натянуть факты на правило истории — сказать, что поле сражения в Бородине осталось за нами, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, — невозможно.
После Бородина — победы французов — не было ни одного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление неисторическое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного и в котором участвовали малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение, но событие это произошло между нашими отцами, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и всей Европой, и война эта была самая огромная и продолжительная и гибельная из всех известных войн.581
<Все историки фр[анцузы], описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что всё в армии было хорошо, исключая кавалерии и артиллерии и обозов и мясной порции, т. е.582 не было фуража для корма лошадей и скота.> Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали его французам.583
Почему мужик Карп и Влас, который после выступления французов приехал в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывал лично геройских чувств, почему этот мужик и всё бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, нельзя себе объяснить, но и без объяснения чувствительна одна и та же сила в этих бесчисленных бесконечно малых, та же сила, которая была и в Б[ородинских] умиравших солдатах и в солдатах, стоявших под Тарутиным, и в шайках, ловивших и бивших французов по окрестностям.
* № 274 (рук. № 96. T. IV, ч. 3, гл. I, II).584
Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами и по всем правилам фехтовального искусства. Фехтование продолжалось довольно долгое время с различными переворотами успеха то к той, то к другой стороне и, наконец, один из противников, почувствовав себя раненым, поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу585 и, взяв первую попавшуюся дубину,586 начал ворочать ею, вследствие чего естественно очень скоро одержал победу.
Но представим себе587 вместе с тем, что противник, так разумно588 употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вдруг бы, воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах.
Можете себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
[Далее от слов: Фехтовальщик, требующий борьбы по правилам искусства кончая: объяснили ее значение близко к печатному тексту. T. IV, ч. 3, гл. I, II.]
Между прочим, такого рода война (всегда, как показывает история, успешная) не только не подходит ни под какие правила, но прямо противуположна тем мнимым наукам, которые называются стратегией и тактикой. В этих глубокомысленных соображениях было найдено, что для атакующего выгоднее нападать в массе, то есть не раздробляясь.589(Это правило не может иметь никакого смысла для человека, пользующегося здравым рассудком, потому что, ежели я,590 нападая двумя человеками или корпусами против одного,591имею две случайности против одной592 в числе, я этим самым даю противнику такие две случайности против одной во времени, то есть что мои два корпуса или человека могут быть разбиты сразу, а его один корпус наверное еще не разбит, и история показывает бесчисленные примеры противного (Бенедек и пруссаки),593но, несмотря на то, это правило признано несомненным).594А между тем партизанская война прямо противуположна этому правилу и всегда успешна.595
Противоречие это, как и бесчисленное количество бессмыслиц, составляющих так называемую науку, происходит от того простого факта, что596 войска, составляющие субъект мнимой науки — существа живые и что не только успех сражения или войны, но все распоряжения в военное время зависят от неопределимого дифференциала, который называется духом войска. Чем597ниже дух войска,598т. е. чем меньше желание драться каждого отдельного человека, тем больше должны быть массы, своей притягательной силой действующие на единицы. Чем выше дух войска, тем более войска могут быть раздроблены. В народных войнах, какими были войны Кавказа, Испании, России, войска могут быть раздроблены до599 последней степени.600
601 Выгода всегда на стороне действующего раздробленно против массы в прямой пропорции деления. Тогда [кто]разбился на 2 единицы против 2-х имеет 2 шанса, кто на 10 — десять и т. д.
[Далее от слов: Но тактическое правило о делимости кончая: подвергать себя трудам и опасностям602близко к печатному тексту. T. IV, ч. 3, гл. II.]
И это раздробленное действие русских войск было одним из самых страшных ударов дубины, отвечавших на эволюции шпаги французов.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 [году], по всем правилам искусства, перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передают ее603 русскому императору, а благо тому народу, который в минуту испытания не спрашивается о том, как велено поступать в этих случаях, а с поразительной простотой и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину, не жалея себя, гвоздит ею до тех пор, пока не чувствует восстановленной свою самостоятельность и силы, и до тех пор, пока в душе его чувство ненависти не заменяет другое — презрение и жалость.
* № 275 (рук. № 96. T. IV, ч. 2, гл. XIX, и п. 3, гл. XVI, XVII, XVIII).
Новая глава
604 4-го октября французы выступили из Москвы. Яковлев, Тутолмин не привезли ответа. Лористон.605
Куда они идут и зачем, никто не знал, еще менее сам великий гений Наполеона, так как никто ему не приказывал.606Он и его окружающие по привычке соблюдали раз заведенный порядок, писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour, называли еще друг друга «Sire, mon cousin Prince d’Ekmuhl и roi de Naples», но все чувствовали, что они бедные, гадкие люди, нажившие себе горя, упреков совести и безвыходное несчастье. Приказы и рапорты были только на бумаге, в сущности607 <каждый делал то, что хотел и мог.
И чем же был занят Н[аполеон]? Тем, чтобы побить тот пол, о который он зашибся, и непременно взорвать Кремль и сжечь дом Раст[опчина] и Разум[овского].608
Он ничего не понимает, не приказывает; казал[ось], шкнули на него, подгоняя[?], и он бежит с армией, наконец бежит один в теплой шубе и оставляет на погибель сотни тысяч. Но и тут историки не забывают находить объяснения и, когда по-русски, по-человечески — что мерзавец и подлец, они говорят grand.
Так уходили войска Наполеона. Думали только об одном, как бы поскорее уйти и спастись.>609
* № 276 (рук. № 96. T. IV, ч. 3, гл. III—VII, ХІІ-ХІV).610
Денисов был611 тоже партизаном.612Довольно большая партия Денисова принадлежала к разряду веселых и великодушных. У Денисова, теперь полковника, в партии находился Петруша Ростов, непременно желавший служить с Денисовым, к которому он получил страстное обожание еще со времени приезда его в 1806-м году в Москву.613
6 октября Денисов ночью сидел614 в избе на барабане перед доской, положенной одним концом на окно, другим на вьюки, и писал. На доске стояла сальная свеча, чернильница и стакан с пуншем. Денисов был в одной рубашке и широких плисовых штанах, засунутых в615 сапоги. Вся нижняя часть его лица обросла густой, уже курчавившейся бородой.
Агатовые глаза его особенно ярко блестели, и он, быстро треща пером,616изредка останавливался, попивая из стакана, и взглядывал на Петрушу Ростова, лежавшего на617 разостланном на полу ковре.618
Петруша с своим широким и добрым лицом и худыми, отроческими членами, лежа на животе и болтая ногами, поглядывал на писавшего Денисова и тоже пил чай, который стоял подле него. Петя был одет в серый мужицкий армяк с нашитыми на груди патронами и синие кавалерийские рейтузы,619и поднятые ноги были в одних чулках.
Они только что воротились из розыска, который они делали всей партией по Смоленской дороге.620 Розыск был удачен: они привели с собой 16 человек отдавшихся французских солдат и две французские фуры, отбившиеся дорогой, нагруженные французскими седлами.621
В числе пленных был один 15-летний мальчик барабанщик. Денисов подозвал к себе этого мальчика.622Денисов показался Пете тронутым; он, обласкав мальчика, велел его оставить при себе. Петя знал, что его герой — Денисов был храбрее и благороднее всех людей, но эта новая замеченная в нем черта чувствительности в высшей степени тронула Петю. Он теперь смотрел на Денисова, вспоминая этот трогательный эпизод.
«Кабы все знали только, какой это человек! » думал Петя. «Ему бы, а не этому старому Кутузову (Петя имел очень низкое мнение о Кутузове) быть главнокомандующим. Однако куда его дели?» подумал Петя о молодом барабанщике. Когда они вернулись, Петя озаботился о том, чтобы мальчика623 покормили, но куда его положили спать и не обидели бы его, подумал Петя. «Это — мое дело», и он встал с тем, чтобы спросить у Денисова, можно ли позвать сюда мальчика и напоить его чаем. Но в то время, как он подходил к Денисову, Денисов кончил бумагу и обратился к нему, подавая ему:
— Запечатай пожалуйста, Ростов.
Петя взял.
— Прочти, прочти, как я этих сукиных детей отделываю, — сказал Денисов.624
Бумаги, которые писал Денисов, были ответами на требования двух командиров отрядов, дипломатически приглашавших Денисова соединиться с ними, то есть, так как Денисов был моложе чином, поступить под их начальство для атаки большого кавалерийского депо Бланкара, на которое точили зубы все начальники партий, желая приобрести славу этой добычи.
Денисов, чтобы отделаться от них обоих и самому взять это депо, о котором он нынче в ночь послал разведать, отвечал одному генералу, что он поступил уже к другому под начальство; а другому писал, что он уже поступил к первому, каждому подпуская в тоне подчиненности шпильки, на которые он считал себя великим мастером.625
— А я хотел тебя спросить, — сказал Петя (Денисов был на «ты» и с Петей). — Можно позвать сюда Босса? — Vincent Bosse — так звали 15-летнего барабанщика. — Его надо одеть как-нибудь. Да и чаю....
— Позови, позови, напои его чаем с ромом, — сказал Денисов, продолжая скрипеть пером свою другую ядовитую бумагу.
Петя надел сапоги и вышел на улицу. Была темная, ветреная, осенняя ночь; костры казаков и партизанов виднелись вблизи. —
— Bosse! Vincent! — крикнул Петя.
Ближайшие казаки услыхали Петю.
— Кого ему?
— Он сказал, что того мальчика француза, которого взяли утром.
— А, Висеню, — сказал казак. Уж они переделали его имя Vincent в Висеню, подходившее626 по напоминанию о весне к их представлению о молоденьком, хорошеньком мальчике, которого все полюбили и жалели.
— Он тут у кухни грелся. Эй! Висеня! Висеня! — послышались ласковые голоса. — Господа кличут.
Тонкая фигурка барабанщика в коротком мундирчике и босиком — Петя слышал, как он быстро шлепал ногами по грязи — 627подошла к Пете. Петя ввел его в комнату.628
Висеня, хорошенький, худощавый мальчик с большими629 черными глазами, испуганно взглядывал на черного, растерзанного Денисова, продолжавшего писать, и шепотом отказывался от чая, указывая глазами на commandant,630как он называл Денисова.
Молоденькому барабанщику не нужно было говорить о mа pauvre mère;631его несложившееся, растущее тело, его без пушку на губе, но истощенное красивое лицо, его нетвердый голос, его, видимо напущенная, солдатская ухватка, из-за которой еще резче выказывалась детская незаглушимая невинность, сами собою напоминали о матери, которая еще так недавно должна была носить его. Это чувствовали все, и не только Денисов и Петя, но все в отряде тотчас же полюбили его. Денисов, заметив его робкий шепот, поднял голову от писанья, ласково улыбнувшись, кивнул ему и сказал, чтоб он ничего не боялся, садился бы и пил чай.