– Да все отлично. Давай я тебе после перезвоню?
– Нет, Гер, у меня тоже планы, в конце концов, кто был самой популярной студенткой истфака, как думаешь? Конечно, я! Так что побегу причесываться.
Ни одна из сказанных фраз не выдерживала и самой отдаленной критики, но я надеялась, что общество Кати несколько отвлечет беспокойный ум моего заклятого коллеги.
– Договорились, Оливин. Хорошего вечера.
В голосе слышалась улыбка, и я ничего не смогла этому противопоставить, просто нажала на «отбой».
Жить на мгновение захотелось сильнее, но тут же – расхотелось вовсе. Гера на свидании, у Гамова… Я отшвырнула телефон в сторону. Судя по треску, ему досталось, верно, угодил в кирпичную кладку стены.
«У Гамова будет ребенок», – проговорила я мысленно, вспомнила улыбающуюся Риту, веселого Лешку и чуть не отключилась на месте. Уличные фонари расчерчивали огромную гостиную квадратами, и впервые в жизни я, оглушенная, не могла понять, зачем мне все это: квартира в центре Москвы, приличная сумма на счету Розы Оливинской, дизайнерские шмотки, платье «Прада». Я схватилась за голову и с силой потянула вниз пряди. Вспомнила Гамова, спросила себя, каково это, прикасаться к нему, ведь ты же писатель, детка, можешь представить все на свете, и на мгновение действительно вообразила. Будто с ног до головы кипятком окатило, и тогда я стала говорить вслух, не задумываясь о смысле. Отпустило довольно быстро, и я сделала глубокий вдох. Встала, медленно прошла в спальню, открыла дверцы шкафа – вот так сюрприз, Лешкиных вещей как не бывало – достала платье, купленное Гамовым, и замерла с ним в руках, не зная, что делать. То ли разрезать по швам, то ли просто выбросить.
Разразившийся трелью телефон перепугал меня до смерти. Я швырнула платье на аккуратно застеленную кровать – неужели сегодня приходил, мерзавец? – и пошла за мобильником.
Звонило родное издательство.
– Госпожа Оливинская, – обратилось оно ко мне приятным мужским голосом. – Срочно нужна ваша помощь.
«Не якшаться с холопами», – всплыла откуда-то ужасно некрасивая фраза, и лишь мгновением позже я нашла ее корни: пятнадцатилетие в Лондоне, подружка из такой же богатой, но совсем русской семьи.
Захотелось немедля залезть под душ. Или хотя бы «глок» в руки и чуточку удачи.
– Госпожа Оливинская?
– Да, слушаю.
– Дело в том, что один из наших авторов должен был…
– Не я?
– Нет-нет, не вы. – Мужчина явно сбился, и я испытала довольно мерзкое удовольствие.
– Почему мне звонит не Лена?
– Лена ушла в декрет, и я временно ее заменяю.
– Прекрасно, – ни с того ни с сего выдала я, примериваясь к новой стратегии.
– Не уверен…
– Слушайте, что происходит, можно кратко и доходчиво?
– Да, конечно. Вы нужны нам в книжном «Москва» через час. Заменять другого автора.
– Так бы сразу и сказали. Неужто на восемь вечера презентация была назначена?
От деталей я отключилась мгновенно, прикидывая, что надеть. Общение с людьми было для меня на данный момент сродни кислороду. Промучившись секунд двадцать, я решила ехать в том «Прада», которое чуть не уничтожила пару минут назад.
– А если еще фуршет потом будет, вообще замечательно, – сказала я в трубку, прерывая мужчину на полуслове. – Скоро приеду.
Пешком идти было далековато, поэтому я отправилась на метро. Минуты четыре топталась перед входом в книжный, пока не замерзла окончательно и не растеряла остатки самосохранения и контроля. Что-что, а с публикой общаться я умела по высшему разряду, надо было только включиться в информационную возню, улыбнуться, раскрыться вроде бы доброжелательно и пропустить парочку злых вопросов.
– …такое дело, – суетился неизвестно кто. – Действительно, сегодня все идет не по плану, но госпожа Оливинская – редкий гость, чудо, что нам удалось ее заполучить. Сейчас принесут книги…
Я хмыкнула, заряжаясь от всеобщей наэлектризованности, и отошла в глубь зала, к стеллажу фантастики и фэнтези. «Меридианов» действительно не было. Зато имелся последний роман Гамова. Я машинально взяла его в руки и пробежалась пальцами по страницам.
– Хорошая книга, купите, не пожалеете.
Я мгновенно вскинулась. Только советчиков и не хватало для полного счастья. Отповедь, правда, так и замерла на языке. Длинный, худой, не то чтобы красавец, но странный и немного грустный. Я даже голову наклонила от удивления: на первый взгляд парень не расщелкивался. И возраста сказать не могла. Вроде бы мой ровесник, а вроде чуть ли не тридцатка. Ни морщин, ни складок, а взгляд – пронзительный и серый.
– Роза! – К нам подлетел полноватый мужчина средних лет. – Вот вы где! Забудьте все эти глупости, и пойдемте.
Я поставила книгу на место и, заинтригованная, бросила последний взгляд на внезапного советчика. Что-то в нем было такое… невыносимое. Подобрав нужное определение увиденному, я даже вздрогнула.
Толпа уже встречала меня аплодисментами, и до маленького подиума я добралась по коридорчику, образованному расступившимися людьми.
– Как Красное море перед Моисеем, – пошутила я застенчиво в микрофон; несколько человек рассмеялись, и я поняла, что дальше пойдет как по маслу.
Поискала взглядом странного парня. У стеллажей было пусто. Спрашивали про планы на будущее. Я слегка напряглась, вспомнила про грядущий Апокалипсис и сказала, что надо бы слетать в любимый Мадрид. Можно даже взять обратный билет на двадцать второе, чтобы всем гордо говорить, де, возвращаюсь после конца света. Толпа одобрительно загудела, я расслабилась совсем и вдруг ощутила скребущее чувство. Дежавю не дежавю, но видела я все это совершенно точно. «Меридианы» вдруг напечатали, стали таскать по книжным и ярмаркам, и мне два раза довелось стоять на этом самом месте. Оба раза кто-то скромно топтался у стеллажей с фантастикой. Три вечера выстроились в прямую линию (да что же такое с моим восприятием), ясно показывая мне сине-серые глаза и темные волосы. Гамов. Оба раза – Гамов. Маячил призраком на грани видимости и не подходил.
– На кого равняетесь в литературе?
Отменно косноязычный вопрос. В голове вертелся Гамов, приходивший, оказывается, на меня посмотреть. Открытие мне не понравилось совсем, и я, чуть тряхнув головой, сказала просто:
– Туров. Не слышали? Поинтересуйтесь. Один из лучших авторов современности.
Прозвучало странно. Раньше я все время нахваливала Гамова, любимый автор как-никак, Гамов, меж тем, при этом присутствовал; Геру же я ненавидела еще три дня назад. Коротка эта дорога, правильно люди говорят. А Гера ужинает себе с Катей и, может, целует ее где-нибудь на улице под непрекращающимся снегом.
Вопросов больше не было, и началась обычная куча-мала под названием «сфотографироваться с автором на три телефона, подписать пятнадцать изданий разными именами («У меня весь класс читает!») и постараться не умереть от усталости». Мне эта суматоха и была нужна.
Толпа иссякала. Я, не поднимая глаз, взяла уже раскрытую книгу (редкая предусмотрительность) и поинтересовалась:
– Кому?
Сон, по всей видимости, будет восхитительным.
– Давайте «Максиму».
Я похолодела и подняла глаза. Книжный был пуст, вокруг слонялись охранники да уборщицы, а передо мной стоял Гамов собственной персоной.
– Подпиши, и двигаем, – добавил он, легонько улыбаясь. – Нас прямо заливает.
– Шутишь, – зло проговорила я, но подпись черкнула, и мы быстро вышли из книжного.
Прямо на тротуаре мигал всеми опознавательными знаками Мишка.
– Сумеешь? – спросил Гамов, открывая мне дверь.
– Естественно, – отозвалась я. – В чем проблема?
– Это та, четырнадцатая книжка, помнишь, которую мы не закрыли вместе.
– Закроем сейчас, – пожала плечами я.
Мишка лихо вырулил на проезжую часть и понесся по Тверской все дальше и дальше от Красной площади.
– Знаешь точку напряжения?
Я покопалась в памяти. Были у меня кое-какие соображения, но я не зря отложила роман напоследок.
– Даже если и знаю, то не скажу.
– Знаешь? – переспросил Гамов.
Я сжала зубы посильнее и посмотрела на него. Такой же, как обычно. Гамов. Напарник. Мой напарник. Мой Гамов.
– Не уверена.
Правда далась с большим трудом, потому что истошно хотелось наврать что-нибудь беспечное и больше не пускать к себе, в свой мир. Но это был прорыв, и рисковать я попросту не имела права.
– Осмотрюсь на месте, и…
– Мы. Мы осмотримся на месте, Роза, – сказал он ласково.
Все верно, для него в наших отношениях не поменялось ничего.
– Конечно. – Я кивнула и сосредоточенно уставилась вперед.
Главы 14 – 16 Стимпанк
– В чем фишка? – спросил Гамов, протягивая руку.
– А внутри ты никак не разберешься, – проворчала я, забираясь по насыпи на берегу Яузы.
Прорыв был высоко над нами, будто не дверь, а люк, и светил ярко-оранжевым, отливая охрой и оттеняя скучное серое небо.
– Ты не поняла. Какого черта не определила потенциальную опасность?
Вообще, забавный роман, выдержанный в стилистике стимпанк-нуара, мне даже понравился. Юмор, легкий язык, интересный сюжет – все было при нем. Хотелось не закрыть, а издать. Нащупать слабое место можно у любого мира, и иногда этого просто не нужно делать.
– Он умный. – Я запрыгнула наверх, изо всех сил оперевшись на руку Гамова.
Тот даже не пошатнулся, и, вопреки здравому смыслу, я легко и неконтролируемо задрожала.
– Кто умный? Роман? Автор? – Судя по тону, Гамов начинал раздражаться.
Прорыв светил оранжевым и манил, как в первый раз. Я посмотрела на припарковавшегося вдалеке Мишку и махнула ему рукой.
Гамов развернул меня за плечи.
– Успокойся, – бросила я. – Роман умный. Думала сначала, что точка напряжения – в самом понятии «стимпанк-нуар», но, оказывается, чего только в этой жизни не бывает!
– Почему – ты – не – пометила – роман – как – опасный? – раздельно проговорил Гамов, глядя мне в глаза. Я поджала губы и как можно более нетерпеливым жестом сбросила его руки с плеч.
– Не был он таким. Говорю же, слишком умный для подобной сетевой популярности. А что до ваших методов определения опасности – так в самом деле, Максим, обезьяны и те справились бы лучше.
С этими словами я подняла лицо к прорыву, прикрыла на мгновение глаза и подпрыгнула.
Чувство полета мешается с раздражением, злит и дурацкая мантра про «глок». Что это вообще такое, «глок», какого дьявола я лечу и почему вокруг царит невыносимый скрежет? Глаза открывать не хочется, но я беру себя в руки. Не зря же меня называют Бронзовой Олив. Стоп. Какая еще Олив?! Надоело это имя хуже пареной репы, не Олив я, и точка. А кто считает иначе – мама, папа, Гамов, например, – может быстро отправляться в финальный пункт назначения. Вместе со всеми своими… Гамов?! Гамов?!
Я открываю глаза в легкой панике и пытаюсь сфокусировать сознание хоть на чем-нибудь, кроме обжигающе-горячей фамилии. Кабинет, письменный стол, скрежет. Гамов, дурацкий Гамов, из-за которого я работаю в Закрытии фантастических реальностей. Сейчас как раз прорыв.
В дверь стучат.
– Войдите, – говорю, а сама привычным жестом тянусь к шестизаряднику под мышкой. Перекосила, переделала под себя чертова реальность. Надо бы зеркало найти и подивиться. Руки длиннее, чем надо, значит, и рост не подкачал.
– Роза? – осторожно интересуется зашедший внутрь Макс.
Как обычно – шик. Плащ, шляпа, костюм-тройка, карманные часы. Хоть сейчас на обложку какого-нибудь стимпанк-романа. Шестеренки в голове наконец притираются друг к другу, и механизм начинает работать.
– Здесь я Олив, как можно заметить.
Я встаю из-за стола и делаю шаг навстречу Максу. Поражают два открытия: вечернее платье, все отделанное медными по виду бусинами, и рост, который опять солиден до неприличия.
Макс протягивает мне руку, и я с удовольствием на ней повисаю. Привычный, знакомый жест.
– Мы что… – начинаю я, но он не дает договорить.
– Совладельцы детективного агентства «Коппер энд Броун». Больше мне пока ни о чем не известно. Думал, ты расскажешь.
– Число не знаешь?
Мы выходим из кабинета. Я смутно вспоминаю, что нам принадлежит целый этаж.
– Пятнадцатое апреля. В газете вычитал.
– Отлично, – язвительно бросаю я, ловя осколки отражения в зеркале. Ослепительная блондинка, которой мне никогда не стать.
– Олив, может, хватит валять дурака, расскажешь что-нибудь? А то вечно ты навыясняешь подробностей, а мне разбираться с наемными убийцами… – Макс осекается, и я хмыкаю.
– Даже тебя подмяло. Самую малость.
– Внешность вроде та же.
Я поднимаю на него глаза. Та же – да не та. Чуть более лощеный, чуть меньше морщин… Чуть сильнее витает дух Богарта.
– Не суть, – бросаю я. – Деконструкция, Максик, помнишь еще?
Он кривится в неприятной усмешке, и я слегка расстраиваюсь. Сильный мир, хороший мир. Издать бы.
– Не вижу, к чему прицепиться.
– Ну так пойдем посмотрим. – На этот раз осекаюсь я. – Вернее, не пойдем. Вернее, побежим, потому что сейчас начнется.
Металлический скрежет подтверждает мои опасения.
– Что такое? – орет Макс.
– Да ничего. – Я переплетаю свои пальцы с его. – Просто конец света. Просто – бежим!
Сказать оказывается проще, чем сделать. Платье тяжеленное и тянет к земле, но мы все-таки кое-как добираемся до машины, я прыгаю за руль – в жизни не водила! – и жму автоматически на какие-то кнопки. Двигатель рычит, оживает, и вот мы уже рвем с места.
Кабриолет выглядит дурацки, но стоит целое состояние. Я вылетаю на прогалину, и Макс пораженно ахает. Мне даже оборачиваться не нужно. В покинутом нами центре кипит сражение. Огромные паровые роботы корпорации «Индиго» пытаются отстоять суверенитет людей, то и дело ломаясь и падая под ударами черных, как ночь, созданий.
– Роза! – орет Гамов, и я прихожу в себя. Дом не здесь. Это выдумка, глупость, ересь даже.
Я чуть киваю, забрасывая длинные прямые волосы на левое плечо.
– Деконструкция, не бегство!
– Гамов, проспись, – буркаю я, пытаясь отыскать подходящий тон. Выходит что-то туровское. – Центр через два часа будет лежать в руинах, наш офис – не исключение. Так что предлагаю все-таки добраться до твоего секретного логова в пригороде.
– Принято!
Всю дорогу мы молчим, потому что говорить при таком грохоте невозможно.
Пейзажи наконец сменяются на что-то более-менее знакомое по американским фильмам и сериалам. Машин попадается очень мало, и я не могу не удивиться, хоть и продолжаю стойко вести нашего стимпанк-коня.
– От людей увозишь и места действия, – холодно констатирует Гамов, вольготно раскинувшись рядом со мной.
Я оглядываюсь и тут же возвращаюсь глазами к дороге, испытывая дикий ужас. Чуждый, некрасивый фон из высоток, аэростатов и ярких прожекторов рассыпается под ударами монстров, как конструктор «Лего».
– Ничего, сейчас они сами все за нас сделают.
Гамов шутку не понимает.
– И потом полезет эта нечисть в Москву. Замечательно, охренеть просто. Проблема в том, что у нас паровых роботов до сих пор не изобрели.
Я сжимаю губы.
– Дело не в людях. Они нормальные, насколько я успела понять.
– Тогда что здесь не так? Чем дело кончается?
– Адским побоищем. Развязки нет. Только кульминация, убивают девушку главного героя. Это задел на дилогию. – Гамов что-то неразборчиво и разочарованно бормочет. – Да нам плевать. – Я закладываю лихой вираж. – Подумаешь, какое дело. Развалим этот мир – и о второй части никто даже не задумается.
– Где полиция? – интересуется Гамов, видимо, ушедший в работу.
– Несколько часов назад всех стянули в город, – рапортую я. – Общество устроено правдоподобно, не волнуйся.
– А что мне волноваться? – ерничает он в ответ.
Фраза стукает по голове, и я молчу, наверное, с минуту.
– Как ты меня нашел?
– В книжном-то? О, у нас есть средства на случай прорыва. – Гамов задумчиво хмыкает.
Я мотаю головой – и наконец вижу вдалеке знакомую местность. Остается приглушить фары и ехать почти в кромешной темноте. Электрогенераторы уже отрубились.
– Чертов теслапанк, – сетую я сквозь зубы.
Гамов не реагирует. То ли термин для него не в новинку, то ли просто задумался. Изнурительная поездка наконец-то заканчивается. Мы вкатываемся в ангар, я долго и методично пытаюсь отыскать хитроумно запрятанный рычаг, наконец дергаю за него – и едва успеваю спрыгнуть на проворно опускающуюся платформу. Логово Макса. Тут-то мы с ним десять лет назад и познакомились.
– Отлично проработанный мир, – недовольно замечает Гамов. – Понятия не имею, что с ним делать.
– Деконструировать, Максим, деконструировать, – вздыхаю я, перегибаясь через дверцу и выключая страшный агрегат.
– Удружила советом, ничего не скажешь. Почему решила не издавать, а?
Я поднимаю глаза – в боковом зеркале они сумасшедшего темно-зеленого оттенка – и смотрю на Гамова как на придурка.
– Сам велел не издавать.
– Но не все же книги, Роза, не все! – Он со злостью швыряет плащ куда-то в темноту и выпрыгивает следом.
– Ах, так, Макс? Ах, так? Тогда послушай, я все объясню. Зефир давит на издательство, вынуждает печатать книгу, и одному богу известно, что об этом думают вовлеченные в процесс люди. Подозрительно, не находишь, пользоваться этой лазейкой слишком часто? Черт вас всех раздери. – Я скатываюсь на повышенные тона. – А тут дилогия. Да даже если не дилогия, какова логическая цепочка? У автора издают роман. Он на седьмом небе от счастья, конечно, пишет второй еще лучше. Потом третий. Ни один из них издательствам не уперся. Много фрустрации, много выпивки, много трескотни в Интернете. По сравнению с первой книгой, энергии в ноосферу выбрасывается куда больше. Так зачем огород городить? Деконструируем, и все.
– Знаешь что, Роза? – Гамов оборачивается ко мне, предварительно пощелкав тумблерами на каком-то огромном предмете.