— И еще будут — работа продолжается. — Петрович начал злиться. Дубовый солдафон стал его раздражать, и, если бы дверь не отворилась, он, наверное, ему нагрубил бы. Но лейтенант позволил полковнику и капитану войти.
Оперативникам пришлось предъявить удостоверения и посидеть пятнадцать минут в холле. Их документы проверяли на подлинность, а когда проверили, то извинились за задержку и разрешили пройти на территорию базы.
Семенов и Говоров вышли из КПП и обнаружили, что их встречает молоденький лейтенант.
— Петров, — представился он и предложил сесть в военный «газик». — Командир за вами послал, приказал привезти.
Муровцы уселись на жесткие дерматиновые сиденья машины и поехали по живописному сосновому бору. Слева и справа от широкой асфальтовой дороги росла ровно подстриженная травка и стояли небольшие коттеджи. Никаких ангаров, цехов или хранилищ они не увидели.
— Пионерский лагерь какой-то, а не воинская часть, — усмехнулся Семенов.
— Это для конспирации. Офицерские казармы квартирного типа находятся дальше, в лесу, а здесь административные здания, — пояснил лейтенант.
— А где ангары с ракетами? — не удержался и спросил полковник.
Лейтенант испуганно посмотрел на штатских, помялся и ответил:
— Это военная тайна.
— Да какая это тайна? Это для нас тайна, а для американцев — нет. Они-то все знают.
Офицер замялся еще больше, а потом тихо поведал:
— Они под землей, в лесах.
Проехав по базе не меньше пяти километров, «газик» подкатил к одноэтажному зданию из красного кирпича и остановился. Оперативники вслед за лейтенантом вышли и направились к черной металлической двери. Вошли внутрь и двинулись по коридору. Вошли в кабинет с табличкой на стене: «Командир части».
Полковник Владлен Владимирович Протасов был полноватым, невысокого роста лысым служакой с красным лицом, усталыми безучастными глазами и пухлыми, чуть трясущимися руками. Форма была ему мала и немного стесняла движения. Он восседал у небольшого стола со множеством телефонов и огромным допотопным селектором. При виде муровцев встал и вытянулся по стойке «смирно».
— Здравия желаю, — пробасил он и протянул Семенову лопатовидную ладонь.
Офицеры поздоровались, представились и уселись на предложенные им стулья.
— К нам следователи с проверкой приезжали, — начал оправдываться Протасов. — Причем как по линии Минобороны, начальника штаба ракетных войск, так и из ФСБ, и от вас — из МУРа. Но они ничего не выявили, у нас все нормально…
— Нет, у вас не все нормально, — начал Семенов. Он решил не играть с командиром в кошки-мышки, а говорить начистоту. — Трое ваших офицеров погибли. Один из них — полковник Фокин — ваш заместитель. Их тела обнаружили во взорванном джипе, с оружием и чемоданом фальшивых долларов под сиденьем. Их там было полмиллиона. За что они получили деньги? Что продали? Какое оружие? Ракету?
Командир части виновато смотрел на полковника и молчал. Только тяжело сопел да изредка протирал пот со лба серым носовым платком.
Три проверки, устроенные высокими чинами из Москвы, доконали его и напрочь выбили из колеи. Ему грозили отставкой, а может быть, и трибуналом. Поэтому Протасов пугался каждого визита и трясся от каждого нового чиновника. А теперь и хитрый и опытный в таких делах полковник Семенов наехал на служаку изо всей силы.
— Я внимательно изучал материалы дела, был на месте трагедии и уверен, что ваши бывшие сослуживцы — предатели Родины. Хотя такое серьезное обвинение выносить до суда некорректно. Моя задача разобраться в этом деле и выяснить, какая ракета была похищена и кому была продана?
— Это ваше право. — Командир побледнел и снова засопел. Такой разговор ему был неприятен, но он за последнюю неделю выслушал столько…
— Это моя обязанность. Вам доверили смертоносное оружие, а вы… — Семенов хотел сказать еще несколько неприятных слов опростоволосившемуся солдафону, но сдержался.
Протасов сидел не шелохнувшись и смотрел в пустоту. Он знал, что его военная карьера окончена. Хотя понимал, что виноват и должен понести наказание. Надо было честно служить и выполнять свои обязанности начальника части, а не беспробудно пить, рыбачить сутки напролет в тихих заводях да охотиться в закрытом районе.
— Я приехал сюда, чтобы выяснить, была украдена ракета или нет. Не по документам — у вас с ними все нормально, убиенные чисто дело обстряпали, — а по совести. Вы ракетчик и лучше меня понимаете, что может натворить «11-Д». Моя задача выяснить все обстоятельства дела, найти ее и тех, кто ее купил, тех, кто убил ваших товарищей. Пока ее не запустили и не уничтожили либо самолет, либо ядерный объект. — Петрович сделал паузу и внимательно посмотрел в глаза командиру части: — Вы согласны мне в этом помочь? — Семенов попытался навести маленький мостик взаимного доверия. — Пока погибли три человека, но это — пока… Их жаль, но уже ничего не поделаешь, их не вернешь, но надо постараться уберечь от гибели других людей, ведь никто не знает, как будет применено это оружие. Если, конечно, ракета, была украдена. — Семенов вновь внимательно взглянул на полковника. — Она была украдена? — задал он вопрос. — Не для протокола, не для уголовного дела. Я сюда прибыл не как официальное лицо, а по совести, — произнес Петрович не настойчиво, а, скорее, доверительно. И получил ответ. Еле заметным кивком. Протасов опустил голову, шмыгнул носом и вытер платком одутловатое лицо.
— Я ничего не знал, поверьте мне, — глухо начал он. — Фокин в свои дела меня не посвящал. Он заведовал утилизацией оружия и его уничтожением. Прекрасно выполнял обязанности…
«Слишком прекрасно, — подумал полковник, — слишком».
— Я знал, что он собирает части ракет, фрагменты, крупные детали. Думал, хочет их продать, но что собирает действующую ракету… Этого я предположить не мог.
— Но догадывались?
Командир части снова кивнул.
— Вы имели выгоду со своего молчания, вернее, попустительства?
Протасов снова кивнул.
— Я не спрашиваю какую, этого не доказать, но скажите: он что-то говорил о заказчиках? — Семенов сделал невольное движение туловищем к допрашиваемому, пытаясь подчеркнуть важность вопроса. Тот взглянул на оперативника и снова кивнул.
— Он ничего мне не докладывал, ничего, поверьте, ничего не знал о его делах. Он даже фуру взял без моего ведома. Он ее часто брал… Но, как я понял, он опасался заказчика… — Протасов снова замолчал. Посопел немного и продолжил: — После его гибели Люся — его жена, наши жены дружат, мы семьями дружим… Так вот, она принесла мне видеокассету, сказала, что он ей передал на хранение и просил мне отдать, если с ним что-то случится. Вот она. — Командир тяжело встал, подошел к шкафу, отодвинул его, запихнул за него правую руку, покопался там и вынул кассету.
Семенов и Говоров аж на стульях подпрыгнули.
«Неужели Фокин заснял заказчиков?» — ужаснулся Петрович.
Командир части взвесил в руке маленькую, с сигаретную пачку, кассету и передал Семенову. Тот взял ее как бесценный груз, повертел в пальцах и положил перед собой на стол:
— Что там? — спросил он.
— Не знаю, не смотрел, у меня такого магнитофона нет.
— Почему вы ее не отдали раньше, сотрудникам ФСБ или комиссии из Министерства обороны? — спросил Максим.
— Побоялся. Они меня унижали, допрашивали, грозили трибуналом, а по душам никто так и не поговорил. Да и Люся мне ее всего три дня назад отдала. А, надоело все! Делайте что хотите! — Командир сгоряча махнул рукой, встал, подошел к шкафу, открыл его, вынул полную бутылку водки, одним движением отвинтил пробку и поднес горлышко к губам. Семенов и Говоров моргнуть не успели, как Протасов осушил поллитровку до дна. Даже муровцам не предложил. Выдохнул, поставил тару на пол, за шкаф и плюхнулся на стул.
— Я, что ли, не понимаю, не переживаю? Фокин натворил дел, а мне расхлебывать, а я ничего с этого не имел, поверьте — ничего. Только поил он меня на халяву, на кордоны возил — уток пострелять, порыбачить, с девочками, да мою работу сам выполнял. Вот и все. Мне-то два года до отставки, а он на мое место метил, так я ему и дал волю, командуй, мол, расти… упражняйся, тебе спокойный сон Родины беречь…
— Сберег, — вырвалось у Семенова.
— Да пропади оно все пропадом, — устало кинул ракетчик и заплакал. Уткнулся лицом в платок и стал тихо вздрагивать плечами.
— Вы только глупостей не натворите. — Семенов стал, подошел к открытому шкафу и хотел найти там графин с водой или бутылку газировкой, но обнаружил только водку.
Протасов был тихим пьяницей. В шкафу у него ровными рядами стояли дорогие и дешевые, большие и маленькие, фирменные и простенькие бутылки горькой и сладкой русской и нерусской водки. Он собрал эту коллекцию, видимо, не без помощи Фокина, но употреблял, скорее всего, один.
— Спасибо за помощь, — произнес Петрович, взял со стола кассету и пошел к выходу.
Глава 5
В Москву оперативники неслись под мигалкой и доехали ровно за час. Оставили машину возле подъезда главного здания МУРа и направились в техническую лабораторию. Каждая минута была дорога.
Семенов, как только вошел, двинулся к начальнику отдела — своему другу полковнику Терещенко. Он по пути звонил ему из машины и, не вдаваясь в подробности, попросил приготовить видеомагнитофон минидиви и телевизор. Тот выполнил просьбу и ждал его приезда.
Петрович вошел, поздоровался с Григорием Кузьмичом за руку и, не говоря ни слова, сел к магнитофону. Говоров встал за спиной и стал наблюдать за его действиями.
Семенов достал из нагрудного кармана кассету, вынул из коробочки и осторожно вставил в паз плеера. Аппарат со щелчком втянул ее в себя. На экране небольшого телевизора появилось изображение, и все стали смотреть. Причем Семенов и Говоров смотрели запись с явным волнением, а Терещенко с некоторым удивлением. Он не понимал, почему сослуживцы так нервничают.
На экране появился большой просторный кабинет — очевидно, расположенный в каком-то из зданий воинской части. На ближнем плане, спиной к зрителям, сидел офицер в военной форме, причем в кадре был виден только его полковничий погон со звездочками. Семенов догадался, что это был заместитель начальника части Фокин. Напротив него на стуле развалился высокий статный мужчина в черной косухе, с золотыми цепями на шее, с браслетами на запястьях и с перстнями на толстых пальцах. Он смахивал на богатого рокера и на мафиози одновременно.
Запись велась в дневное время суток, в залитом солнцем кабинете было прекрасно видно выражение лица незнакомца. Семенов определил, что он высокого роста — около ста девяноста сантиметров, атлетичный и сильный.
Лицо у него было умное, волевое и по-мужски красивое. На голове топорщился ежик светлоокрашенных, с проседью, волос, а в ухе поблескивала серьга с бриллиантом. Говорил он не спеша, с чувством собственного достоинства. Иногда помогал себе руками — растопыривал пальцы и делал в воздухе замысловатый вираж. У наблюдателей создалось впечатление, что незнакомец вымогает деньги у офицера. Но это было не так.
Звука не было, но полковник понял, что речь идет о чем-то важном. Лицо Рокера, как сразу окрестил его Семенов, было серьезным, говорил он вкрадчиво, с паузами, акцентировал каждое слово. Это было видно по его губам и мимике.
Если бы эта запись попала к Семенову другим способом — к примеру, была найдена в домашней видеотеке Фокина, он не придал бы ей никакого значения. Двое мужчин сидят в кабинете и разговаривают. Но Фокин оставил ее жене, чтобы она в случае его смерти отдала ее Протасову. Фокин не орехами торговал и знал, что делает, поэтому Семенов отнесся к пленке с должным вниманием — как к важной улике.
— Гриша, ты можешь сделать фотографию этого человека? — попросил Петрович.
Терещенко встал из своего рабочего кресла, подошел к телевизору и всмотрелся в лицо незнакомца.
— Его?
— Да.
— Могу.
— Делай.
Начальник лаборатории сел за микшерский пульт, нажал несколько кнопок и за десять минут ввел всю запись с кассеты в компьютер. Выбрал наиболее четкий, удачный кадр, вывел его на принтер и сделал фото.
— Готово, — он вытянул лист из паза и отдал Семенову.
— Хорошо получился, — хихикнул Петрович и показал Говорову. Тот взял фото в руки, повертел в пальцах, приблизил к лицу, потом отодвинул подальше, присмотрелся и отдал шефу.
— Да, четко. Отправим во всероссийский розыск?
— Нет. Пока нет. Я веду расследование не совсем официально и пока никому не буду докладывать о находке. — Семенов встал, пожал руку Терещенко и попросил: — Гриша, у меня к тебе просьба: сохрани для меня эту запись на RV-диске, а изображение в компьютере сотри. И не говори никому о моем визите.
— А если спросят?
— Никто не спросит, а сам не распространяйся.
— Хорошо, обещаю. — Начальник лаборатории вставил диск в дисковод, открыл программу загрузки и сохранил запись с кассеты. После того как дисковод выплюнул диск, он стер файл и закрыл программу.
— Вот и прекрасно. — Семенов взял диск, сунул в коробочку и положил ее в карман вместе с кассетой.
Оперативники попрощались и ушли.
Они шли по коридору управления и молчали. Говоров понимал, что шеф действует не совсем законно, но не стал это с ним обсуждать.
— Может, пообедаем? — предложил Макс.
— Думаешь, пора подкрепиться, а то с голода можно и свалиться? — брякнул Семенов.
— Да, чего терпеть.
— В две дырки сопеть, — добавил полковник.
Они отправились в столовую и плотно пообедали. Через час вернулись в кабинет к шефу.
— Что мы имеем, — начал Петр Петрович. — Рокер, дадим ему такую кличку, купил у Фокина ракету «Двина». Это в кулуарной беседе поведал нам Протасов. Он отдал нам вескую улику — кассету с изображением покупателя, а я уверен, что это именно покупатель, раз Фокин так подстраховался и снял его на видео. Значит, нам надо выяснить, кто такой этот Рокер, и прищучить его.
Полковник вынул диск из кармана, вставил в свой портативный компьютер и загрузил в машину. Затем написал пароль и вошел в базу данных МУРа. Нашел архив. Открыв файл поиска, запустил программу идентификации Рокера по фотографии. Компьютер начал работать, а Петрович откинулся в кресле и расслабился.
В картотеке МУРа была собрана огромная коллекция фотографий и отпечатков пальцев тысяч преступников. В нее вошли также все сотрудники милиции и министерств внутренних дел как России, так и стран СНГ. Лишь СВР, ФСБ, ГРУ, Служба по борьбе с распространением наркотиков и Служба охраны президента России не внесли туда данных о своих агентах.
Через минуту Семенов получил ответ, но он его крайне разочаровал:
«Лиц, похожих на запрашиваемого, в картотеке нет».
— Черт возьми, — разозлился полковник, — теперь надо сделать запрос в ФСБ и ждать ответа от них. Но они хитрые — могут человечка отыскать, но нам про это не сообщить. Арестуют его сами, а его фактически я нашел. Вернее, Фокин. — Шеф посмотрел на Говорова.
— Вы хотите связаться с комитетчиками?
— Придется. Вопрос национальной безопасности. Но не сегодня я с ними свяжусь, а, может, завтра. — Полковник посмотрел на часы. — Сегодня уже поздно, поеду домой отдыхать. А то встал рано, устал. Не мальчик — под полтинник уже. Это в тридцать мог ночами не спать, по делам мотаться, с убийства на убийство, а потом по девочкам. А сейчас — ноги в тазик с теплой водой, тело — в люлю и грелку под бок, вместо телки. Если хочешь быть здоров, кушай мазь от комаров. Во как. — Полковник хихикнул и потянулся в кресле. Сладко зевнул и еще раз посмотрел на часы.
Было уже девять. Петр Петрович решил отложить встречу с генералом Парамоновым на завтра. Хотел дома в спокойной обстановке проанализировать полученную информацию.
Он вынул диск из компьютера, сунул его в коробочку и положил на стол. Выключил ноутбук и запихнул его в «дипломат».
— Петр Петрович, может, вы все это оставите здесь, в вашем сейфе? — спросил Максим.
— Нет, сегодня возьму с собой, дома еще поработаю.
— А если…
— А что «если»? — удивился Семенов. — О том, что кассета у меня, знаем только мы с тобой да Протасов. Его жена и Терещенко — не в счет, они не знают сути дела. Как Рокер может узнать о диске? Никак. Поэтому бояться нечего. — Семенов встал, положил в «дипломат» кассету и диск с записью и захлопнул крышку. Накинул пиджак и проверил сигнализацию кабинета.
Говоров встал, прошел к двери и стал ждать, пока шеф соберется. Семенов же замер посреди кабинета в нелепой позе и соображал, что ему предпринять.
— Ты, Макс, сбил меня с панталыку своей бдительностью, теперь я и не знаю: забирать его домой или нет. — Петрович взглянул на «дипломат». Потом кивнул: — Заберу, надо еще поработать.
Он достал из кармана ключи, открыл сейф и вынул из него подплечную кобуру с именным пистолетом Макарова. Положил «дипломат» на стол, надел кобуру, захлопнул дверцу сейфа и пошел к выходу.
— Я вас до дома провожу, — предложил капитан.
— Не стоит. Езжай домой, отдыхай, сам доберусь. — Семенов хлопнул его по плечу.
Выйдя на улицу, они двинулись к служебной «Волге».
— Ты отгони ее на стоянку, а я на своем «мерине» доеду, — успокоил Петрович.
— А может, проводить? — не унимался Говоров.
— Нет необходимости.
Максим выполнил указание шефа в точности — сел за руль и поехал на служебную стоянку, а Семенов устроился в своей машине, включил двигатель и выехал с территории управления.
У Петра Петровича был трехлетний «Мерседес Е-210». В народе его называют «глазастым». Он купил его после того, как продал старенький «сто девяностый». Доплатил несколько тысяч долларов и приобрел по блату этого серебристого красавца. Машину ему достал его друг, начальник таможни. Конфискованные авто подлежат продаже через комиссионный, а таможенники, пользуясь привилегиями, скупают их по минимальной цене. Потом продают дороже. Но полковнику он достался совсем задешево.