Скважина №9 - Дмитрий Резаев 9 стр.


Тем временем флайер остановился перед бесформенным проемом. Хуч и Фримен переглянулись. Фримен достал из-под сиденья мощный «Буллит» и передернул затвор.

– Ты как хочешь, но я… Теперь никаких пуль, – сказал Хуч и, отогнув панель на потолке кабины, достал серебристый бластер «Лайтлидер». – Только бластер.

– Это ты хорошо придумал. Только ведь это «Лайтлидер». Он все равно стреляет одиночными импульсами. Вот если бы у нас были «Униксы», со сплошным лучом… Может, передать подкреплению насчет вооружения?

– Ты с ума сошел, – Хуч осматривал бластер внимательно, как акушер новорожденного ребенка. – Мы же можем разрезать его пополам. С нас шкуру спустят. Мне уже обещали.

– Я говорю о Торче, – возразил Фримен, – его-то можно.

– С Торчем мы и так справимся.

– Не знаю, – засомневался Фримен, – говорят, он Танцор.

– Танцор? Я тоже об этом что-то слышал. Но знаешь, я не очень верю в способности Танцоров.

– Ты и в псионика девятой категории не верил. А Танцоры совершенствуют свою технику со времен восстания ихэтуаней.

– Сказки это все. Пойдем.

Трап выскользнул тихо и таинственно. Хуч и Фримен, держа оружие наготове, вышли наружу. Осмотрелись по сторонам. Ничего. Даже мусора. Только серая кирпичная пыль, измельченная временем до пылинок микроскопических размеров. От их ног оставались следы, размытые и нечеткие, которые тут же теряли форму от малейшего дуновения ветерка. Они осторожно вошли в проем. Перед ними стоял серый от пыли «Дестер». Лишь местами проблескивала его глянцевая поверхность.

– Может, подождем подкрепления? – шепотом спросил Фримен.

– Я тебе уже говорил: Смит чувствует. Они успейт подключиться, когда мы завяжем борьбу. План простой. Торча берешь на себя. Если он еще жив, конечно. А я отрежу псионику ногу.

Фримен кивнул, хотя сильно сомневался, что то, что сейчас сказал ему Хуч, можно назвать планом.

Хуч осмотрел следы возле «Дестера» и уверенно двинулся в противоположный конец помещения.

– Все складывается отлично. Не знаю, что наплел Смиту Торч, но он, скорее всего, повел его в одну из своих берлог. Значит, брать мы их будем в закрытом помещении. Оттуда Смиту от нас не сбежать. Будь он хоть запредельной категории. В четыре руки мы с ним справимся. А подкрепление заблокирует здание.

Они подошли к железной двери. Хуч многозначительно указал на отвалившуюся ржавчину. Фримен кивнул, а затем резко рванул дверь на себя. Хуч влетел в небольшую комнатку, оказавшуюся пустой. Фримен кивнул на следующую дверь. Хуч достал из внутреннего кармана прибор, похожий на миниатюрный стетоскоп, сунул наушник в ухо и приложил крохотную мембрану к двери, некоторое время прислушивался, а потом повернулся к Фримену и показал два пальца. Потом ткнул указательным пальцем в дверь. Фримен кивнул и прямым ударом ноги вышиб ее. Дверь упала вовнутрь. Оба Охотника влетели в комнату одновременно, держа оружие наизготовку. Два ствола – тонкий, изящный «Лайтлидера» и восьмиугольный грубый «Буллита» – рвались вперед, как собаки с поводков.

Альгаймер, он же Торч, как только упала дверь, отскочил на середину комнаты, закрыв собой Смита. Поэтому тот сначала не понял, что, собственно, произошло.

– Убери его, – кивнув на Торча, крикнул Хуч.

Фримен выстрелил с двух рук, но за мгновение до того, как он нажал спусковой крючок, Торч крутанулся вокруг своей оси, уходя с линии огня. Пуля врезалась в какую-то кастрюлю, висевшую над плитой. Раздался оглушительный звон. Кастрюля упала и заплясала на плите, как пьяный ирландец. Торч тем временем стал совершать странные движения, похожие на пляску святого Витта. Он извивался, выставляя вперед то одно плечо, то другое, прижав руки к телу, перебирал ногами, как будто под ним был раскаленный железный лист; он то втягивал голову в плечи, то быстро наклонял ее вправо-влево, при этом он постоянно перемещался, хаотично меняя направление. Фримен выстрелил еще несколько раз подряд, но каждый раз пуля проходила буквально в миллиметре от цели.

– Танцор! – Почти хором крикнули Фримен и Хуч.

Теперь к стрельбе присоединился Хуч. Несколько лазерных вспышек опалили одежду Торча, не причинив ему самому никакого вреда, за исключением легких ожогов. Создавалось такое впечатление, что не столько Торчу удается увернуться от выстрелов, сколько его безумный танец гипнотизировал стрелков. Замысловатые, противоестественные движения сплетались в какую-то причудливую вязь, которая заставляла неотрывно следить за собой. Точно так же человек может часами смотреть на танцующие языки пламени.

Смит ничего не мог разглядеть за беснующимся Альгаймером-Торчем. Он был оглушен выстрелом, грохотом падающих кастрюль и сковородок, визгом рикошетов и криками. Маленькая комната уже наполнилась пороховыми газами и парами оплавленных бластером предметов. Воняло жженой пластмассой. Смит сжимал в руке энергонож и сидел, скорчившись за опрокинутым кухонным столом. Он ждал, когда Альгаймера наконец уложат, и удивлялся, что этого не происходит так долго.

На самом деле огневой контакт длился не более двадцати секунд. Но, как известно, в таких ситуациях время растягивается, словно ему самому хочется насладиться картиной разрушения.

– Крест-накрест! – заорал Хуч, стараясь перекричать грохот выстрелов «Буллита».

Две линии огня пересеклись, стараясь, чтобы Торч попал в точку пересечения. Танец Торча мгновенно изменился. Теперь он стал еще сложнее. Торч то внезапно припадал к земле, то мягко подпрыгивал, при этом принимая позу эмбриона, уклоны стали стелящимися. Создавалось впечатление, что он неимоверно уменьшился в размерах, вжался сам в себя, и в тоже время его движения стали более резкими, порывистыми и быстрыми. Однако было понятно, что долго ему не выдержать. Еще мгновение, и он будет убит.

– Останови их! – крикнул Торч, падая на пол.

Смит и сам едва сдерживался оттого, чтобы не проверить, что он все-таки, на самом деле, может, но ему мешал пляшущий бледнолицый. Теперь его захлестнула обычная теплая волна.

Ни Хуч, ни Фримен не успели оценить ситуацию. Как только Торч упал на пол, они увидели стремительно приближающуюся к ним коричневую массу. Они не сразу сообразили, что это был стол, за которым прятался Смит. Стол ударил их всей площадью столешницы. Хуч от удара вылетел в дверной проем и опрокинулся навзничь. Многолетние тренировки и природная реакция заставили его, несмотря на жуткий удар, тут же поднять голову и вытянуть вперед руки, сжимавшие «Лайтлидер». Сквозь туман, который застилал ему глаза и пытался лишить сознания, он увидел фримена. Фримен, будучи более массивным, чем Хуч, не упал на спину, а сел на пятую точку. К его лицу прилип стол. Через мгновение Хуч увидел на его затылке неестественно яркое красное пятно. И тут до него дошло, что это торчит кончик энергоножа, который был выпущен вслед столу, прожег столешницу, а затем и голову напарника, прочно соединив ее с предметом мебели. Надо, надо было дождаться подкрепления!

Хуч пальнул несколько раз внутрь комнаты, а затем перекатился, спрятавшись за косяк.

Выстрелы Хуча заставили Торча и Смита отпрянуть в разные стороны. Что творится за пределами комнаты, они видеть не могли. Обзор им закрывал стол, угрожающе направивший на них свои ножки. С обратной стороны его удерживал Фримен, пришпиленный к нему энергоножом.

Торч тяжело дышал. Смит был спокоен.

Хуч сидел на полу, привалившись спиной к стене.

– Смит! – крикнул Хуч и, не дождавшись ответа, продолжил, – согласись, теперь тебе деваться некуда. Если, конечно, ты не умеешь ходить сквозь стены. Послушай, брось валять дурака. Те, кто меня нанял, хотят заключить с тобой сделку. Им нужны твои способности. Ты заработаешь кучу денег, получишь все что пожелаешь. Произошло недоразумение. Тогда, на крыше, произошло недоразумение. Ты просто не дал нам ничего объяснить…

Хуч тянул время, ожидая подкрепление. В конце концов, комнату можно просто забросать гранатами с усыпляющим газом.

– Как ты на это смотришь?

Почувствовав легкое движение, Хуч поднял глаза. Перед ним стоял Смит. Хуч даже не попытался вскочить на ноги. Он только улыбнулся и погладил серебристую поверхность бластера.

– На этот раз никаких пуль. Лазерный луч тебе не остановить.

– Я знаю, – спокойно ответил Смит.

В этот момент «Лайтлидер» ударил его по лбу. Хуч вскрикнул от неожиданности. Не успел он придти в себя от боли и изумления, как бластер ударил его второй раз и отклонился, примериваясь для третьего удара. Хуч изо всех сил напряг руку. Его бицепс вздулся, раздался треск – лопнула рубашка. Но больше непослушное оружие он удерживать не смог. Бластер методично бил его в середину лба. Создавалось такое впечатление, что Хуч казнится в совершенной ошибке.

– Какой же я все-таки дурак. Повторяй, – приказал Смит.

– Какой же… (бум!) я все-таки… (бум!) дурак…

– Какой же… (бум!) я все-таки… (бум!) дурак…

– И какой черт меня сюда понес.

– И какой… (бум!) черт… (бум!) меня сюда… (бум) понес… – последнее слово Хуч выдохнул из последних сил, голова его безвольно упала на плечо, рука с бластером рухнула вниз, лицо заливала кровь из разбитого лба. Казалось, что какой-то гнусный мальчишка залепил ему в лоб помидором.

Смит перешагнул через его ноги и стал подниматься по ступенькам. Теперь он ощущал себя по-другому. Почти Богом, его переполняло всесилие, оно пенилось и бурлило с такой силой, что он почти ничего не мог соображать, только пытался стереть с лица самодовольную улыбку. Что, ребята, взяли?! Никто не может теперь его взять. Ни Охотники, ни Черный эскадрон. Никто! Время пряток прошло.


Он слишком долго скрывался.


Смит подошел к «Дестеру», запрыгнул в водительское кресло и включил двигатель. «Дестер», послушно заурчав, покатил к проему, туда, где все еще светило солнце и где его ждали неизведанные возможности.

Когда нос аэромобиля показался на улице, Смит увидел три коптера, зависших полукругом напротив проема.

Пассажиры коптеров тоже заметили «Дестер».

– Первый, Первый, – закричал в рацию Лаймон, старший Охотник центрального Коптера.


Хуч поднял разбитое лицо, застонал, но ответил:

– Первый…

– Кто в «Дестере», что у вас происходит?!

– Это объект, немедленно улетайте. Немедленно!

– Первый, не понял?

Хуч снова потерял сознание.


Лаймон пожал плечами и бросил напарнику:

– Я так понял, это объект. Он включил громкую связь:

– Мистер Смит немедленно выйдите из машины с поднятыми руками.

Смит медленно вылез из аэромобиля и встал, небрежно подняв руки.

– Встаньте на колени и положите руки за голову.

Смит подчинился и этой команде.

Лаймон ухмыльнулся напарнику:

– А то «вне категорий, вне категорий». Когда на тебя направили стволы три коптера – у тебя только одна категория…

И в этот момент три двигателя заглохли одновременно.

Смит наблюдал падение, как в замедленной съемке. Коптеры рухнули, как будто сверху по ним ударили три огромных кулака. От резкого удара о землю они несколько раз подскочили, выплевывая из себя вопящих людей. Смит ухмыльнулся еще раз, залез в «Дестер» и рванул рычаг управления на себя.


…Хуч с трудом поднялся и, пошатываясь, зашел в комнату. На глаза будто накинули пропитанную кровью марлю. Он вытер рукавом кровь и осмотрелся. Торча нигде не было.

ГЛАВА 10

Стерн смотрел на изжеванный зубами Моргана фильтр сигареты. Он размышлял, что произойдет, если он не даст ему прикурить как обычно? Съест Морган фильтр или все-таки прикурит сам? Моргана сигарета не интересовала. Он еще некоторое время задумчиво пожевал ее, а потом начал говорить. Сигарета при этом просто выскользнула у него изо рта на стол.

– Я полностью подготовил запасной вариант. Пора уходить.

– Они почти взяли его.

– Почти?! У них опять потери. Один убит и пятеро с переломами. Три коптера разбито.

Морган поднял сигарету со стола, за которым они оба сидели и, как ни в чем не бывало, сунул ее в рот. Стерн брезгливо поморщился.

– Они не смогли взять даже Торча. А вот он как раз практически взял Смита. Не знаю, как ему удалось его обмануть, но он сумел заманить его в свою нору.

– Что с Хучем? – Спросил Стерн.

– Он вне игры. Сотрясение мозга.

– Может использовать Борга?

Морган выплюнул изжеванную сигарету и вынул другую.

– Борг хуже Хуча. Это во-первых. Во-вторых, он не надежен. От него можно ожидать всякой пакости. Я думаю, тут нужны радикальные меры. А именно – отходной вариант. Плюнем на это дело и просто растворимся.

Стерн пожал плечами и щелкнул зажигалкой. Морган благодарно затянулся.

– То, что ты подготовил отходной вариант, не совсем хорошо. Слишком рано. Нужно было делать все в самый последний момент, чтобы нас не смогли остановить. Так что ты поторопился. Будем надеяться, что никто ничего не узнает. А вот насчет радикальных мер ты прав. Я думаю, нужно вызывать Одиночку.

Морган поперхнулся дымом и долго судорожно кашлял. В уголках глаз показались две слезы. Затем, наконец, произнес низким, осипшим голосом, словно выдавливая из себя звуки:

– Он же сумасшедший!

– Да, – немедленно согласился Стерн, – и к тому же очень опасный.

Морган смял сигарету в пепельнице, она изогнулась, из последних сил выдыхая смертоносный дым. Морган налил в стакан воды из графина и начала жадно пить.

– Ну, что скажешь? – спросил его Стерн.

Морган медленно поставил стакан на стол.

– Еще неизвестно, какой гонорар он попросит. В прошлый раз он потребовал незарегистрированного андроида с измененной программой. А когда мы выкуривали Крыс из Шандола? Килограмм канцелярских скрепок. Их уже тысячу лет не выпускают. Еле собрали…

– Ну-у, иногда он берет деньги…

– В том-то и дело, что иногда.

– Морган, ты сам говорил о радикальных мерах. Радикальней Одиночки нет ничего. У него нестандартное мышление, он берет больше хитростью. И главное – он вне подозрений. Думаю, даже Смиту не под силу его раскусить.

– Ну хорошо, допустим, – Морган вытащил из пепельницы сигарету, расправил ее и сунул в рот. – А что будем делать с Хучем? Он рвет и мечет. Просто рвется в бой. Говорит, Смит убил его друга. Он даже готов отказаться от части гонорара.

Стерн аккуратно вытащил сигарету изо рта Моргана и швырнул ее в мусорное ведро. Потом привычно потер подбородок.

– А что Хуч? Пусть рвет. Пусть мечет. Это нам на руку. Мы просто ничего ему не скажем. Снизим гонорар, раз он так хочет, и пускай продолжает ловить Смита. А параллельно запустим Одиночку.

– Ну, смотри, тебе решать.

Морган встал из-за стола, пересек небольшой кабинет без окон и почти без мебели. Подошел к аккуратному столику, стоящему в углу, сел в миниатюрное и очень низкое кресло, нажал кнопку, скрытую в торце столешницы. Прямо из стола с тихим жужжанием поднялся небольшой дисплей, который тут же матово засветился. На нем возникли ряды пятизначных групп, состоящих из букв, цифр и различных символов. Морган выбрал одну из групп – 4п5фd – и ткнул в нее желтым от никотина пальцем. На дисплее мгновенно всплыла надпись «ВЫЗОВ ПРИНЯТ».

– Черт, – непроизвольно выругался Морган.

– Что, – ухмыльнулся Стерн, – надеялся, что он занят?

Морган обернулся и посмотрел Стерну прямо в глаза. Стерн ухмыльнулся еще шире.

– Он не мог быть занят. Он никогда не работает в свой день рождения. А вот вызов принять может. К тому же он – Одиночка. Ему сейчас грустно, как это всегда бывает на день рождения. А с нами он с радостью пообщается. А работу начнет завтра.

– День рождения Одиночки! Ты спятил! Он же заставит нас веселиться. Не приведи Господь. А подарки?

– Я уже все приготовил.

Стерн лучился самодовольством.

– Значит, ты все спланировал заранее, – обиделся Морган. – К чему тогда были эти разговоры про Борга. Одиночка,.. – Морган шумно вздохнул, – слушай, нужно предупредить охрану.

– Зачем? Он все равно зайдет куда захочет.

– Плохая эта затея, – снова вздохнул Морган, – очень плохая.

– Переживем, – теперь Стерн лучился оптимизмом, хотя на душе у него скребли кошки. Одиночка действительно был психом, совершенно непредсказуемым, с замашками профессионального самодура, с резко меняющимся настроением и целым набором сложных комплексов. Даже малоразборчивые Охотники побаивались иметь с ним дело, хотя все как один признавали его первенство. Он был членом их Совета. Что он выкинет на этот раз?

Есть дни рождения, которые не хочется вспоминать. Есть дни рождения, которые невозможно вспомнить. День рождения Одиночки было невозможно забыть. Он мог на любой даже устойчивой психике выжечь клеймо на всю жизнь.

Когда дверь распахнулась, и Морган, и Стерн, как по команде, вздрогнули. Это был он – Одиночка. Один из лучших и один из самых опасных Охотников. Охотник, который работал только один, каким бы сложным ни было задание.

Ему было четырнадцать лет. Это Морган и Стерн знали точно. Одет он был довольно экстравагантно, но не настолько, чтобы сразу бросаться в глаза. Майка с шестиконечной красной звездой. Поверх майки – очень дорогой пиджак, который был небрежно застегнут только на одну пуговицу. Пару пиджаку составляли такие же дорогие брюки. Из-под брюк выглядывали сандалии, одетые на босу ногу. Руки засунуты в карманы брюк. За спиной – небольшой симпатичный рюкзачок. Он зашел, с любопытством огляделся и присел на краешек стола, сразу начав болтать ногой. Мальчишеское лицо было чуть припорошено веснушками. Высокие скулы, на щеках – две трогательные ямочки. Еще одна такая же на мягком округлом подбородке. Мечта всех девчонок в классе. Он ослепительно улыбнулся. Затем махнул головой назад, откидывая со лба темно-каштановую прядь. В этот момент Морган и Стерн увидели его глаза. Вылинявшие, цвета застиранных джинсов, абсолютно равнодушные ко всему: боли, страданию, любви, книгам, деньгам, удовольствиям, скачкам, автомобилям, комиксам, бильярду, боулингу и филателии. Казалось, в тело четырнадцатилетнего подростка неведомым образом вселился старик. Нет, отметил про себя Стерн, скорее – старушка. Было в них что-то настороженно-умудренное: уж я-то все повидала, меня не проведете, не удивите, не обсчитаете. Этот резкий контраст и удивлял, и пугал, и притягивал одновременно.

Назад Дальше