Сейчас же на пороге кабинета стояла коротко стриженная шатенка бальзаковского возраста в модной итальянской куртке из палевой норки и кожаных брюках — ну точь-в-точь продвинутая дама-автомобилистка с рекламы новейшей системы сигнализации. Столь кардинальные перемены имиджа Колосова потрясли. Он никак не мог взять в толк, для чего ей понадобилось стричь свои роскошные светлые волосы и краситься? (По простоте и неискушенности он даже не подозревал, что в казино Жанна Марковна была в парике из натурального волоса, приобретенном по дальновидному совету парикмахера-стилиста.)
— Я им говорю: куда же вы едете, если не в центр? Так что бы вы думали? Качают головой — нет, не пойдет. Может, пробок в центре боятся? Прямо не знаю, что за народ такой чудной пошел. — Жанна Марковна изящным движением расстегнула куртку. Под ней оказался совсем уж молодежный оранжевый свитер-квадрат.
— Разрешите помочь. — Колосов галантно принял норку, повесил ее в шкаф. — Здравствуйте, вот давно хотел с вами побеседовать, Жанна Марковна.
— Неужели? Со мной? У вас вчера такой грозный голос был по телефону, я даже струсила немного. А вы гораздо моложе, оказывается, своего баса. — Жанна Марковна натянуто заулыбалась.
Никита придвинул ей стул. Сел сам. К этому допросу он готовился с утра. Правда, звонок Обухова несколько выбил его из колеи, но это было не страшно. Час назад на его стол легли данные вчерашнего вечернего прослушивания телефонов Басманюк. Увы, надежды не оправдались: вечером Жанна Марковна никому не звонила и тем, что ее неожиданно вызывают в уголовный розыск, не делилась. Однако...
— Извините, можно спросить? — Она вопросительно смотрела на Колосова. — А что, нам уже сегодня можно приступать к работе? Когда я к вам ехала, мне Валерий Викторович звонил, сказал, чтобы сегодня я, как обычно, вышла... Я так удивилась, я думала, мы теперь не одну неделю без работы насидимся. У вас же следствие идет.
— Нет, казино снова открыли. Следствию это не мешает, — ответил Никита. А сам чертыхнулся: вот так всегда! Рано с «прослушкой» поторопился! Вечно этот проклятый почасовой лимит по рукам вяжет!
— Странно, а я думала... — Басманюк порылась в сумочке, достала сигарету, зажигалку, щелкнула ею, прикурила. — Ой, я без разрешения. Можно?
Колосов только руками развел: желание дамы — закон. И закурил сам.
— И казино ваше открыли, и убийства расследуются, — произнес он философски, — и преступник скоро будет найден, предстанет перед судом и понесет заслуженное наказание за смерть невинных людей. По существу — пешек в чужой грязной игре...
Жанна Марковна внимательно слушала эти нехитрые милицейские сентенции.
— Да, мы все потрясены этим ужасом, — сказала она. — Это так нервирует всех, пугает. Дестабилизирует обстановку в казино, мешает персоналу работать. Отпугивает клиентов, наконец. Ползут какие-то дикие сплетни, слухи, копятся невообразимые подозрения. Ну и просто людей жалко — убиты, застрелены. Кем? За что?
— А у вас самой есть какие-то на этот счет подозрения, версии? — поинтересовался Никита.
— Нет, ни малейших. Кому в голову могло прийти убить этого старика Тетерина? Ну, с Таураге дело более ясное. У них с Газаровым, которого вы сразу же задержали, давно к этому шло.
Колосов откинулся на стуле.
— Жанна Марковна, — сказал он, — давайте для начала уточним круг ваших непосредственных обязанностей в казино. Я вот слышал там, вас пит-боссом называют. Для женщины это весьма... солидно.
— Ой, что вы, я обычный менеджер, — Жанна Марковна улыбнулась. — Настоящий пит-босс у нас Китаев. Этот уж точно всегда за всех и за все отвечает. Мой участок — игорные залы. Точнее, Большой зал: четыре карточных стола, стол рулетки и колесо Фортуны.
— В ваши обязанности входит наблюдать за игрой на столах, за игроками и крупье?
— Да.
— И за выигрышами и проигрышами?
— Совершенно верно.
— А за шулерами?
— За кем? — Жанна Марковна снова улыбнулась. — О, про них в основном в романах про Москву бандитскую пишут. У вас устарелый стереотип, мой дорогой.
— Что, карточные жулики к вам не заглядывают? Да в жизни не поверю, — усмехнулся Колосов. — Да вот, недалекий пример. Витас Таураге — покойник. О них, конечно, ничего кроме хорошего, но... разве он не был самым настоящим шулером?
— Ну уж извините — нет! — пылко воскликнула Басманюк.
— Как? А разве это не чисто шулерский прием — запудрить лоху мозги, втолкнуть его в крупную игру, взвинтить умело ставки и обобрать его до нитки? Как это говорят — бедным сделать? Ну, пусть Таураге проворачивал это не в компании вокзальных шулеров, но ведь сговор-то все равно же был. Об этом во время игры и крупье знал, и вы, пит-босс. Все, кроме несчастного доверчивого клиента.
— Ну, уж и не такие они несчастные. Мы насильно никого к себе не тянем, — ответила Жанна Марковна. — И ничего противозаконного Таураге не делал. Подобные игроки есть во всех казино. И у нас, и за границей. Я и в Монте-Карло была, и в Бадене... Да, соглашусь, они существуют для того, чтобы привлечь клиента к игре, чтобы в нужный момент ее обстроить, ввести в происходящее некую долю риска, азарта. Но, простите, в этом и суть азартной игры на деньги. Тут уж как кому повезет. Таураге всегда действовал в интересах казино. И никогда, за это я ручаюсь, не предпринимал в отношении наших клиентов нечестных приемов. То, что он был искусный игрок, — это уже другое.
— Ну да, зачем ему карты внаглую передергивать под столом? Он же не свои деньги каждый вечер проигрывал, выигрывал. Ну а что вы подразумеваете тогда под нечестными приемами, интересно?
— Когда тебе карты сдают и вместо козырного туза у тебя на руках вдруг святой Павлик[1] окажется, — усмехнулась Басманюк. — Шесть тузов в одной колоде.
— И в казино ваше подобная скользкая публика не проникает?
— Мы за этим строго следим.
— А крупье у вас... Там, кажется, какие-то правила особые для них, я слышал — им запрещено спорить с клиентами, вступать с ними в сговор и даже просто общаться вне работы, да?
— Естественно. Крупье мы в основном подбираем женщин. Я считаю, что это самый оптимальный вариант. Они внимательны, собранны, точны. У них лучшие математические способности. Потом, женщины симпатичны и более терпеливы. Иногда, знаете, попадется этакий глот[2]. Видит, что проигрывает, и начинает скандалить, придираться. Крупье-мужчина, я сколько раз наблюдала, не вытерпит, сорвется. А у девочек моих нервы всегда в порядке.
— А если вам, как управляющему, вдруг станет известно, что одна из ваших девочек... крупье... вне работы поддерживает весьма тесные контакты с постоянным посетителем казино? Каковы будут ваши действия?
— Ну, я доложу Валерию Викторовичу и буду настаивать на увольнении сотрудницы. Это категорически запрещено правилами и, кстати, общими правилами казино. И это совершенно правильно, потому что...
— А если вдруг Валерий Викторович Салютов узнает, что и его пит-босс находится в таком вот щекотливом положении? — тихо, очень тихо спросил Никита. — Что будет тогда?
Басманюк напряглась, подалась вперед.
— Я вас не понимаю. — Голос ее моментально сел, как тогда по телефону, словно она простудилась.
— А я вам охотно объясню, Жанна Марковна. Но сначала был бы признателен, если бы вы сами ответили на два моих вопроса. Вы помните вечер, когда произошло первое убийство?
— Конечно... я работала... была моя смена...
— В тот вечер вы заходили в мужской туалет в вестибюле около половины девятого?
— Зачем мне было посещать мужской туалет?
— А разве за несколько дней до убийства у вас не произошла ссора личного плана с посетителем казино неким Легионером? — вкрадчиво и весьма нелогично ответил вопросом на вопрос Никита.
Жанна Марковна выдержала его взгляд. Нервно, тревожно, испуганно, но выдержала. Не опустила глаз.
— Это уже третий вопрос, — хрипло сказала она.
— Будет и пятый, и десятый. А как же? Идет расследование двух убийств. — Колосов поднялся. — Полным ходом идет, и нам тоже кое-что известно.
Итак, я повторяю: вы заходили в мужской туалет в половине девятого в тот вечер? — Нет!
— У нас есть показания свидетеля, видевшего вас.
— Какого еще свидетеля? Что за ложь? Я туда не заходи... Ну, возможно, я туда и заглянула — в курительную. Там же курительная комната, а у меня кончились сигареты... Вы же видите, я и минуты не могу без них... Хотела стрельнуть у кого-нибудь из мужчин.
— Как же вы выдерживаете без курения весь рабочий день, точнее, ночь в зале? Игроки курят, а персоналу это, по-моему, строжайше запрещено? Ах, Жанна Марковна, дорогая моя, быстро придуманная ложь доверия не внушает. Особенно в деле о двух убийствах. Итак, в туалет вы заходили. Вы это признаете, я в этом уверен, и об этом точно знает еще один свидетель, с которым вы непременно скоро встретитесь на очной ставке. Итак, вы туда заглянули около половины девятого вечера плюс-минус пять минут, так? Заглянули... ладно, пусть пока будет по-вашему — в поисках сигарет. И что? Тетерина вы за стойкой видели?
— Нет, не видела. Его не было в курительной. Честное слово, его там не было! — Жанна Марковна прижала к оранжевому свитеру стиснутые кулачки. Никита обратил внимание на обилие золотых колец на ее пальцах. — Его не было, и никого в курительной вообще не было. Ни души.
— Ни души? Значит, Легионера вы там так и не застали, хотя с ног сбились, ища его в казино, даже в туалет заглянули, узнав, что он вместе с Филиппом Салютовым приехал в «Мак»?
Жанна Марковна выпрямилась.
— Вы бредите, милейший, — холодно отчеканила она, — это не допрос, это какая-то провокация!
— Провокация, что я в курсе ваших отношений с этим человеком? Кстати, а как его настоящая фамилия?
Жанна Марковна демонстративно отвернулась.
— Или вы заявите, что не знаете фамилию этого человека, с которым живете, который в течение месяцев проживал в вашей квартире, делил с вами постель, кров, стол?
— Вы бредите, — повторила Басманюк. — Чтобы раз и навсегда исчерпать эту чудовищно провокационную тему, я отвечу: я знаю этого человека как близкого друга сына Валерия Викторовича. В казино эти молодые люди приезжали несколько раз и всегда вместе. И в казино человек, о котором вы задаете мне столь возмутительные и оскорбительные вопросы, всем известен только по прозвищу Легионер.
— Дурацкое имя, — хмыкнул Колосов. — Детсад полнейший, навроде Виннету. Очень жаль, что вы не хотите говорить правду.
— Я понятия не имею, какая правда вам нужна! Откуда... Да с чего вы взяли, что я и он...
— Легионер?
— Прекратите! — Жанна Марковна наконец сорвалась на крик. — Да что это, в конце концов, такое?
— Это официальный допрос, уважаемая, точнее, пока прелюдия к нему. — Колосов медленно полез в стол, достал бланк, важно, многозначительно расправил его на столе. — Быть может, надо было начать сразу с официального предупреждения об уголовной ответственности за дачу ложных показаний?
— Предупреждайте о чем хотите, — со злостью ответила Басманюк.
— Мда, тупик, — Колосов отодвинул бланк. — Не так я представлял этот наш разговор, Жанна Марковна. Значит, о Легионере вы наотрез говорить отказываетесь?
— Да я не знаю, кто он такой!! — воскликнула Жанна Марковна. Воскликнула так искренне, гневно и страстно, что сразу же стало ясно, что она лжет и будет лгать, с пеной у рта отрицая все, все, все. Бог мой, конечно, было сто способов сейчас загнать ее в угол, разбить эту испуганную ложь очной ставкой с Газаровым-Алигархом, показаниями (будущими, конечно) Филиппа Салютова, допросом самого Легионера, но... Но на это ушло бы время. А Никите хотелось выжать из этого любопытного допроса все сполна. Поэтому он решил сделать жест великодушия, отступить на шаг, вернуть разговор на исходные позиции, чтобы потом, применив иную тактику, перейти прямо к...
— Ну, невезуха, а! — Он сокрушенно вздохнул — Ну, что вы. так кричите, уважаемая?! Что вас здесь, режут? У нас данные, что вы находитесь в интимной связи с посетителем казино, носящим прозвище Легионер. Должен я был эти данные проверить? Должен. Я вас прямо об этом и спрашиваю, не лукавлю. Карты на стол. А вы сразу на меня окрысились, орете тут... Ну, нет так нет. Черт с ним, с этим типом. Я и сам сомневался: чтобы такая интересная женщина, как вы, с таким темным проходимцем связалась. Да он мальчишка совсем еще, в сыновья вам годится... И чтобы такая интересная женщина, как вы, так себя забыла, что начала из-за хмыря по всей Москве мотаться, искать его по ночным кабакам, по мужским сортирам... — Он поднял глаза, встретился с ней взглядом и... — Все, молчу, молчу. В кино в таких случаях говорят: еще одно слово, и я стреляю.
— Бред какой-то. — Басманюк нервно щелкнула зажигалкой, снова прикурила. — Ну просто феноменальный бред!
— Значит, с ваших слов я так и записываю: посетителя казино по имени Легионер близко не знаю. — Колосов старательно засопел над протоколом. — Знаю его лишь как приятеля Филиппа Салютова.
Так? Верно?
Жанна Марковна с подозрением следила, как он пишет:
— Да как только это вообще в голову могло прийти! Как у кого-то липкий язык повернулся сказать про меня...
— А что, он парень ничего, — миролюбиво хмыкнул Колосов. — Я его видел там, в казино. Крутой молодец. Значит, друзья они с Филиппом? Китаев мне тут как-то говорил: якобы Салютов крайне негативно смотрит на эту дружбу. Эти-то сведения точные?
Жанна Марковна настороженно молчала, словно ища в этом вопросе новый скрытый подвох.
— Да, это так, — произнесла она наконец неохотно, — Валерий Викторович, насколько я знаю, считает, что его сын мог бы лучше выбирать себе знакомых.
— Может, все дело в том, что он просто чувствует себя одиноким после смерти брата?
Жанна Марковна медленно подняла на Колосова глаза и... Что-то в ее взгляде изменилось.
Катя вошла в предбанник: финская сауна. Она огляделась — все сплошь отделано солнечным светлым деревом. По стенам стеллажи из сосны, где стопками сложены свежие махровые полотенца, халаты, рукавицы для растирания, шапочки и стоит множество каких-то фарфоровых флаконов, коробочек и банок.
Марина Салютова сняла купальник, бросила его на лавку, подошла к стеллажам. Катя тоже разделась — париться так париться. Салютова сняла с полки фарфоровую коробочку и узкий флакон с притертой пробкой. Катя с любопытством оглядела флаконы на полке, прочла этикетки — ароматические, лечебные масла. Салютова колдовала, смешивая что-то в фарфоровой чашке. Катя в нерешительности дотронулась до одной из фарфоровых коробочек.
— Соль, — услышала она голос Салютовой. — Здесь соль и масло для пилинга. Отличное средство, попробуйте.
Катя живо обернулась. Есть! Салютова сидела на лавочке и с наслаждением натиралась ароматически-жгучей смесью. Кожа ее блестела как глянец.
— Я здесь впервые, — сказала Катя, — как здесь здорово!
— Отличный пилинг для кожи перед сауной, — повторила Салютова. — Смешивайте в равных пропорциях и берите с собой в парилку. Я вам там спину натру, а вы мне.
Катя соорудила себе смесь из ароматической соли и миндального масла, захватила с полки полотенце, полотняную рукавицу и следом за Салютовой направилась в парилку.
Сахара! От сухого обжигающего жара сразу перехватило дыхание и стянуло кожу на лице. Катя зачерпнула прохладную масляную смесь и начала втирать ее в кожу. Струйки масла стекали по груди.
— После этого чувствую себя просто заново родившейся. — Салютова села на скамью почти у самой раскаленной каменной горки. — Как змея, сменившая кожу.
— Часто здесь бываете? — спросила Катя. Говорить было трудно, в этом пекле язык словно пришкваривался.
— Раз в неделю обязательно выбираюсь с детьми. Осенью еще чаще приезжали.
— Да, конечно, в такие морозы с бассейном особенно перебарщивать не стоит.
— Чувствуете, какая прелесть? — Салютова нежно провела по бедру ладонью, втирая масляную соль в кожу. — Давайте теперь я вам спину натру.
Прикосновения ее рук к Катиному телу были тоже нежными и умелыми — настоящий массаж. Затем Салютова растянулась на лавочке, и настала Катина очередь стать заправской массажисткой. Тело у вдовы было упругое — ни грамма лишнего жира, ни единой складочки.
— Все, сил нет больше, сейчас исжарюсь тут. — Катя тяжело дышала. — Здесь, наверное, уже сто градусов!
— Потерпите еще секундочку. Там душ и бассейн с гидромассажем, — Салютова указала на дверь. — Но еще минуту потерпите, подкоптитесь немножко.
— Обязательно надо потом взвеситься. — Катя критически оглядела себя. — Правду, интересно, говорят, что после сауны полкило сразу долой?
— Говорят... — По лицу Салютовой стекали капельки пота. — Боже, как хорошо... Ну, теперь в душ и бассейн!
Под теплыми струями душа Катя смывала с себя соль, душистое масло. Тело дышало всеми порами, приятно горело.
— По четвергам здесь почти никого с утра, — услышала она сквозь шум воды голос Салютовой. — И бассейн свободный.
— А вы, кроме плавания, здесь что-то еще посещаете? — поинтересовалась Катя.
— У меня здесь тренер по кен-до.
— Ой, неужели?
— Умоляю вас, здесь отличные женские тренеры, стажировались в Японии. Но сначала идет подготовительный курс, и довольно нудный — философия поединка, самурайский кодекс. Но без этого не тот колорит, правда?
— Наверное. Но мне все же водная аэробика как-то ближе, — усмехнулась Катя.
— Я тоже со следующей недели возьму несколько занятий. Надо в форму приходить. — Салютова звонко пошлепала себя по округлому загорелому бедру. — А то муж ворчит— разленилась совсем.
— Меня мой тоже вечно лентяйкой ругает, — машинально ответила Катя.
Теплые струи шумели как дождь. Минеральный ливень. Салютова перешла в бассейн с гидромассажем. Катя осторожно выключила воду, приблизилась к бассейну. Салютова раскинулась в бурлящей бирюзовой воде. Бассейн был неглубок — горячая целебная ванна.