Кливдон впитал это все сразу, одним взглядом, и заставил себя отвести глаза. Но что толку не смотреть на нее, если ее образ намертво врезался в память и все время стоит перед мысленным взором?
— Кливдон! — воскликнула Клара, требуя внимания. — Платье довольно… смелое, ты не находишь?
— Я ничего не понимаю в таких вещах, — признался герцог. — Только знаю, что всех леди на балу у графини де Ширак очаровало это платье, и все они желали его. А это — законодательницы парижской моды. Не удивлюсь, если кто-нибудь из них специально приедет в Лондон или пошлет за… Ах, вот и она.
Кливдон так старательно делал вид, что не замечает мадам Нуаро, что даже утомился от столь титанических усилий. Все это время он краем глаза следил за ней и видел — или чувствовал — каждое ее движение. Он знал, что она вышла из-за прилавка и направляется к ним, причем вовсе не торопится. Она принесла с собой легкий аромат, показавшийся до боли знакомым. Герцог чувствовал этот аромат, когда они вальсировали, и когда она целовала его, и когда забралась на колени в экипаже. Он постарался вызвать в памяти другие картины — как ее тошнило в его каюте и как она лежала в его постели, бледная как привидение. Но от этого стало только хуже. Тогда она была уязвимой, нуждалась в нем. Тогда он был для нее важен, или по крайней мере он в это верил.
А теперь на ее лице играла улыбка — профессиональная улыбка — и все ее внимание было сосредоточено на Кларе, а вовсе не на нем.
Герцог представил мадам Нуаро Кларе и заметил, что, услышав слова «леди Клара Фэрфакс», скандальная покупательница тихо ахнула.
Нуаро сделала реверанс, совершенно не похожий на тот скандальный реверанс в Париже, но вежливый и грациозный.
— Я подумал, что леди Клара захочет первой увидеть ваше знаменитое бальное платье, — громко проговорил он, — раньше, чем орды любопытных атакуют ваш магазин.
— Я никогда не видела ничего подобного, — призналась Клара.
— Мы хотели бы знать, можно ли это одеяние назвать смелым? — спросил герцог.
— Оно действительно смелое, если сравнить его с традиционной английской модой, — сказала мадам Нуаро. — Цветовая гамма непривычна для английских леди. Но не забывайте, что я задумывала его для бала в Париже, а не в Лондоне.
— И вы задумали его, чтобы привлечь внимание, — заметил герцог.
— Какой смысл идти на бал и не привлекать к себе внимание?
— Да, Клара, жаль, что тебя там не было, — сказал герцог, повернулся к Кларе и с удивлением обнаружил, что ее рядом нет. Она как раз обходила вокруг платья, осторожно, словно это была спящая тигрица. Кливдон потащился за ней. — Мне было любопытно узнать, допустят нас с мадам Нуаро на самый консервативный бал парижского сезона или нет. Шутка удалась.
— Я никогда не видела ничего похожего, — зачарованно повторила Клара. — Как оно, должно быть, прелестно выглядело, когда вы танцевали. Летящие кружева и все такое… — Она посмотрела на Кливдона, потом на мадам Нуаро и повернулась к прилавку. — Какой изумительный оттенок зеленого! — оживленно воскликнула она.
Скандальная покупательница обеими руками вцепилась в платье.
— Это мое. Я только хотела кое-что переделать.
Но Клара заверила даму, что хочет всего лишь посмотреть, и на какое-то время три головки склонились над прилавком. Беседа продолжилась шепотом.
— Спасибо, — очень тихо сказала Марселина.
— Вам вряд ли была нужна моя помощь, — ответил герцог так же тихо. Он был очень возбужден. Непозволительно, глупо возбужден. — Завтра весь бомонд будет на пороге вашего магазина, благодаря сногсшибательной рекламе в «Морнинг спектакл».
Женщина насмешливо подняла брови.
— Не знала, что вы читаете «Морнинг спектакл».
— Сондерс читает, — любезно сообщил герцог. — Он принес мне газету с чашкой утреннего кофе.
— В любом случае, хотя я буду рада принять весь бомонд, ваша будущая невеста для меня самый желанный приз.
— Я ничего не обещаю, — развел руками Кливдон. — Это всего лишь знакомство. Как и на балу у графини. Как видите, я не держу зла, хотя вы беззастенчиво меня использовали.
— Но ведь я сказала, что намерена вас использовать, практически в самом начале. Я предупредила вас об этом, как только убедилась, что привлекла ваше внимание.
Кливдон намеревался разобраться со всей этой ерундой, привести свою жизнь в порядок, сделать во время прогулки в парке предложение своей будущей невесте. Но едва они вышли из Уорфорд-Хауса, как Клара заявила:
— Что случилось, Кливдон, почему ты целую неделю не писал? Я думала, ты сломал руку и не можешь держать перо.
И он поведал ей о последних событиях, держась очень близко к истине, и вместо Гайд-парка привез ее в магазин.
Герцог рассказал Кларе, разумеется, не всю правду, а лишь ту ее часть, которая не могла причинить ей боль. Он постарался изложить всю историю так, чтобы развлечь ее, в манере, в которой раньше писал ей письма. В любом случае то, что он ей сказал, было правдой с точки зрения мадам Нуаро. Ведь она хотела только заполучить Клару в свой магазин.
И она была права, тысячу раз права, черт бы ее побрал. Ему хватило одного взгляда на мадам Нуаро, блондинку-родственницу и даже скандальную покупательницу у прилавка, чтобы понять: Клара одета плохо. Он ни за что не сумел бы объяснить разницу словами — женская одежда всегда оставалась для него загадкой, — но рядом с этими тремя женщинами Клара выглядела провинциалкой.
Ему этого не хотелось бы видеть. Потому что столь очевидная разница привела его в ярость, словно кто-то намеренно старался поставить Клару в невыгодное положение. Его злость вполне естественна, сказал он себе. Ведь он относился к Кларе покровительственно с тех пор, как впервые ее встретил, а тогда она была маленькой девочкой, меньше, чем дочка мадам Нуаро.
Ее дочь.
Повысив голос, он обратился к Кларе:
— Моя дорогая девочка, я привез тебя сюда не за покупками. Ты же знаешь, я больше всего ненавижу ходить по магазинам с женщинами. Да и домой нам пора. Я обещал твоей маме вернуть тебя вовремя. Оторвись наконец от этого роскошного платья. Если захочешь, чтобы миссис Нуаро обновила твой гардероб, Лонгмор привезет тебя сюда в любой другой день. — Подумав о скандальной покупательнице, а также сделав еще одну попытку облегчить свою совесть, он добавил: — Лично я не вижу причин, мешающих тебе побывать здесь снова. Вряд ли тебе удастся найти лучшую портниху в Лондоне или даже в Париже. Но, молю тебя, сделай это без меня.
Глава 8
Кливдон помог Кларе сесть в коляску. Усилием воли подавляя желание оглянуться на магазин — все равно он ничего не увидит, кроме витрин и вывески, он неожиданно почувствовал, как кто-то тронул его за полу сюртука. Он резко обернулся, готовый схватить за шиворот карманника. И никого не увидел.
Потом посмотрел вниз.
На него уставилась пара невероятных ярко-голубых глаз.
— Добрый вечер, ваша светлость, — сказала Эррол.
Ее няня, задыхаясь, бежала к экипажу.
— Мисс, вы не должны, пойдемте скорее! — Она схватила девочку за руку и, бормоча извинения, попыталась ее увести.
На лице Эррол появилось упрямое выражение. Она вырвалась и для верности отскочила в сторону.
— Я только хотела поздороваться с его светлостью, — громко заявила она. — Было бы проявлением невоспитанности, если бы я прошла мимо, не сказав ни слова.
— Вы не проходили мимо, мисс, а пробежали пол-улицы, чтобы подойти к его светлости.
— Добрый вечер, Эррол, — улыбнулся Кливдон.
Девочка обернулась и окинула няню победным взглядом. Но, когда герцог ответил, лицо девочки волшебным образом изменилось, теперь оно сияло такой чистой незамутненной радостью, что ему захотелось отвести глаза.
Когда-то давным-давно… его маленькая сестренка Элис… взгляд — что теплое летнее солнышко…
— Прекрасный день, не правда ли? — сказала девочка. — Замечательная погода для поездки в открытой коляске. Будь у меня такая коляска, я бы непременно в такую погоду покаталась в Гайд-парке.
Кливдон с трудом вернулся к действительности.
Малышка была красиво одета, впрочем, иначе и быть не могло. Маленькая соломенная шляпка, украшенная лентами и кружевами, отлично дополняла уменьшенную копию женского платья для прогулок. Как это называется? Кажется, есть еще такой мужской сюртук… Редингот, вот как! Редингот Эррол был розовым. Длинный ряд застежек впереди придавал одежде некоторое сходство с военной формой. На маленькой девочке это выглядело забавно.
— Да, мисс, — сказала няня, — но джентльмен уже собирался уехать, когда вы его остановили. И если вы не заметили, с ним уже есть дама.
— Я заметила, Милли, — заявила Эррол, сверкнув глазами. — Я не слепая. Но я не могу заговорить с леди первой. Мы незнакомы. Это было бы верхом неприличия. Неужели непонятно?
Физиономия Милли стала пунцовой.
Кливдон не одобрял, когда дети не подчинялись тем, кто за них отвечал, но точно не знал, как следует себя вести в подобных обстоятельствах. Поэтому предпочел не вмешиваться.
— Кливдон, почему ты молчишь? — удивилась Клара. — Насколько я поняла, это мисс Нуаро, дочка портнихи, да?
Няня кивнула и прикусила губу.
— Да, — подтвердил он и снова изумился тому, что девочка — дочь мадам Нуаро. Надо же, мадам Нуаро — любящая мать. А где, черт возьми, отец? Как он мог бросить семью? Но, с другой стороны, мужчины делают это постоянно. Они беззаботно производят детей на свет и забывают об этом. К тому же не исключено, что бедный малый умер.
— Ну, тогда миссис Нуаро знает тебя, — сказала Клара. — И не станет возражать, если ты на несколько минут посадишь девочку в коляску и позволишь ей подержать вожжи.
Она обернулась к Милли, которая бросала панические взгляды в сторону магазина.
— Не волнуйтесь! С мисс Нуаро все будет в порядке. Его светлость разрешал мне подержать вожжи, когда я была совсем маленькой. С ней ничего не случится.
На мгновение вернулся старый кошмар, страшная сцена, которую воображение нарисовало еще в детстве. Экипаж, перевернувшийся в придорожную канаву, крики матери и сестры, потом зловещее молчание.
Что с ним? Призраки прошлого? Глупо.
Клара всегда была с ним в безопасности. Безрассудство отца научило его быть осторожным.
Пусть так, но этот ребенок…
Выражение лица Эррол снова изменилось. Теперь оно выражало только пылкое желание.
— Можно, ваша светлость? Правда можно? Вы не шутите?
— Леди Клара говорит, что можно, значит, так оно и есть. Не могу же я ей противоречить, — улыбнулся он.
Кливдон не совсем понимал, чем руководствовалась Клара. Ему было известно, что она любит детей и имеет какое-то понятие о том, как с ними обращаться. В письмах она описывала многочисленные забавные эпизоды с участием своих маленьких кузенов и кузин.
Герцог не привык к детям. Точнее, уже отвык. Да и эта девочка не была обычным ребенком. Но все равно выбора у него не было. Лошадей держал его лучший грум, Форд: ему можно было доверять.
Да и как Кливдон мог отказать ребенку, который дрожит от нетерпения?
Он поднял девочку — маленькое трепещущее тельце — и посадил рядом с Кларой. Потом сам забрался в коляску, взял ребенка на колени и показал ей, как держать вожжи, чтобы ехать прямо. Она наблюдала и слушала очень внимательно. Довольно скоро она перестала дрожать и уже спокойно держала вожжи пальчиками, затянутыми в крошечные перчатки. Девочка гордо улыбнулась герцогу, и он не мог не ответить на ее очаровательную улыбку.
— Как ты быстро схватываешь, — сказала Клара. — Мгновенно поняла, что надо делать. Молодец.
Эррол отвернулась от герцога и одарила Клару своей самой милой улыбкой, чем сразу растопила ее сердце. Впрочем, это было нетрудно. Клара всегда была добросердечной, а Эррол, как стало очевидно герцогу, такое же расчетливое создание, как ее мать.
— А что надо сделать, чтобы лошадки пошли? — невинным тоном спросила девочка.
Герцог не успел придумать, что ответить, поскольку из магазина выбежала мадам Нуаро.
— Несносный ребенок, — воскликнула женщина. — Я вижу, она уговорила вас посадить ее в коляску. Чего доброго, она убедит вас отвезти ее в Брайтон. Спускайся, Эррол. Его светлость и ее светлость уже опаздывают. — Она протянула руки. Разрываясь между нежеланием отдавать матери ребенка и облегчением, герцог передал ей девочку. Он отвык от детей и находит их утомительными. Но эта маленькая плутовка…
Кливдон отметил, что Эррол не стала спорить с матерью. А та ей явно не доверяла, потому что не поставила девочку на тротуар, а отнесла на руках в магазин.
Он проводил их взглядом. Эррол махала ему рукой через плечо матери.
Герцог тоже помахал ей, хотя больше внимания обратил на покачивание бедер мадам Нуаро, которая быстро шла к магазину, с удивительной легкостью неся на руках ребенка. По его мнению, девочка почти ничего не весила, но мадам Нуаро все же не была здоровым мужчиной, как он, и не обладала телосложением Юноны, как Клара… о которой он совсем забыл.
Он поспешно схватил вожжи, и уже через мгновение коляска тронулась.
Клара тоже видела, как покачиваются бедра портнихи, и от нее не укрылось внимание Кливдона к красивой женщине.
Она почувствовала, как изменилась атмосфера, когда она и герцог вошли в магазин, ощутила его напряжение — так принимает стойку собака, почуявшая добычу. А когда мадам Нуаро подошла, напряжение между ними стало вполне ощутимым.
— Симпатичная девочка, — это было единственное, что она могла сказать, не выдав своих чувств. На самом деле малышка была очаровательна. Дочь Кливдона? Нет, вряд ли. Она совсем на него не похожа, да и глаза совершенно другие.
— Больше я сюда ни ногой! — воскликнул герцог. — В следующий раз мисс Нуаро пожелает научиться править лошадьми. И за это я должен благодарить тебя. Если бы не ты, я бы ни за что не посадил ее в коляску. Уверен, ее мать была недовольна, но она же не могла сделать мне выговор. Лавочники вынуждены ставить интересы торговли выше своих чувств.
— Миссис Нуаро не казалась рассерженной. Скорее, эпизод ее позабавил.
— Это ее обычная манера. Чтобы заработать себе на жизнь, она должна уметь нравиться и одновременно оказывать влияние на окружающих. Я же рассказывал тебе, что на балу все леди буквально плясали под ее дудку. Но это, в общем, не важно. В любом случае у меня нет никаких причин сюда приходить. Убедишь Лонгмора или одного из своих братьев привезти тебя сюда. Или можешь приехать одна вместе с Дэвис.
Дэвис — горничная Клары — сущий бульдог.
— Или с мамой, — сказала Клара.
— Что за чепуха! — с излишней горячностью воскликнул Кливдон. — Твоя мама ни за что не одобрит это заведение. Магазин выглядит слишком модным, а она уверена, что ты должна носить самые… — Герцог замолчал, его лицо выглядело напряженным.
— О чем ты? Что я, по ее мнению, должна носить? — спросила Клара, не дождавшись продолжения.
— Ничего, — буркнул он. — Извини. Я плохо спал ночью и провел слишком много времени в женском магазине. Болтовня женщин всегда пагубно действует на мои мозги. Что вы, кстати, так увлеченно обсуждали втроем, склонившись над зеленым платьем?
— Кливдон!
— Вы вели беседу шепотом и напоминали заговорщиц.
Клара вгляделась в лицо будущего жениха. Он смотрел прямо перед собой, красивое лицо застыло, черты казались жесткими.
Что это с ним? Он выглядел внешне спокойным, но тщательно сдерживаемая ярость заставляла воздух вокруг него вибрировать.
Это был совершенно другой Кливдон, не тот, которого она знала всю жизнь и моментально узнала, когда он вошел в гостиную и улыбнулся ей. Этот человек был незнакомцем. Что же произошло?
Она понятия не имела, что именно те две женщины говорили о зеленом платье. Ей очень хотелось услышать, что Кливдон говорит миссис Нуаро. Она наблюдала за ними, оставаясь незамеченной.
— Мне кажется… — Клара отчаянно старалась что-нибудь придумать. — У меня создалось впечатление, что с платьем какие-то проблемы, но дело не в платье. Ведь так?
— Клара, что за чепуха?
Вот уж точно, Кливдон может раздражать так же сильно, как ее братья. Терпение Клары лопнуло.
— Если это для тебя так важно, — воскликнула она, — спроси у миссис Нуаро. Что ты имел в виду, говоря о маме и моей одежде?
— Боже правый, я вовсе не собираюсь указывать тебе, где шить платья. Это меня не касается.
— Можешь быть уверен, что я больше никогда не попрошу тебя сопровождать меня в магазин, — хмуро сообщила Клара. — От этого у тебя слишком сильно портится настроение.
Несколькими часами позже— Маленькая негодница, — сказала Марселина, когда сестры вечером закрывали магазин. — Я так и знала, что она не забудет великолепный экипаж и красивого мужчину.
— Дорогая, вряд ли стоит ее ругать. Она ничего не может с собой поделать. Это у нее в крови, — сказала Софи.
— Да и он, похоже, ничего не имел против, — усмехнулась Леони. Она вошла в торговый зал, когда герцог и леди Клара уходили.
Все сестры имели возможность наблюдать за действиями Люси-Эррол через окно. Не приходилось сомневаться, что Милли утратила над ней контроль. Но Марселине потребовалось несколько минут, чтобы отвязаться от леди Ренфрю. Только после этого она вышла и забрала своего отбившегося от рук ребенка.