— Я не ношу с собой таких сумм.
Притчетт засунула папку под мышку, взяла саквояж и пошла к карете. Мысленно она считала шаги. Один, два, три, четыре, п…
— Подожди!
Притчетт остановилась, но не оглянулась.
Миссис Даунс подошла к ней, выхватила папку и сунула в руку очень большой кошелек. Через несколько минут Притчетт уже входила в контору, чтобы купить место в экипаже.
Марселина спала плохо.
Накануне она наблюдала, как одна из горничных купала Люси, а другая в это время купала куклу — аккуратно обтерла ее губкой, тщательно вымыла всю сажу из волос, и все это совершенно невозмутимо, как будто делала обычную работу. Девушки отправили в стирку платье куклы вместе с одеждой Люси. Потом Люси пошла смотреть кукольный домик. К этому времени уже три горничные желали присматривать за ней. Они поставили изящную маленькую кроватку в комнату, смежную со спальней Марселины. Там девочке предстояло спать.
С ее ребенком было все в порядке, она находилась в полной безопасности — наверное, в большей безопасности, чем дома, но все равно Марселине снились кошмары. Ей казалось, что девочка погибла в пожаре, и она, ее мать, добралась до дверей ада, горюя о дочери, и там услышала ужасный смех, прежде чем перед ее носом захлопнулась дверь.
На следующее утро, когда горничная принесла горячий шоколад, Марселина обнаружила, что проснулась позже обычного.
Отказавшись от шоколада, она вскочила.
— Где мои сестры?
Накануне они договорились встать в половине седьмого. Швеям было велено явиться на работу в восемь, значит, сейчас они уже пришли и нашли обугленные руины.
— Миссис Майклс велела нам не беспокоить вас, миссис Нуаро, — сказала девушка. — Но мисс Люси все время спрашивала о вас, и мне было приказано вас разбудить.
Нуаро не ворвалась в столовую и не казалась более взволнованной или расстроенной, чем обычно. Ее волосы, как всегда, были чуть растрепанными, но теперь Кливдон точно знал, что эта прическа была тщательно продуманной. Что бы ни случилось, эта женщина всегда оставалась иконой стиля.
Но ее лицо было бледным, под глазами залегли тени. Вероятно, она плохо спала. Герцог тоже спал плохо и пробудился в унынии.
Однако, спустившись к завтраку и обнаружив Люси, которая с помощью лакея Джозефа исследовала содержимое буфета, он не мог не улыбнуться. И на душе сразу стало легче.
Теперь она сидела справа от него на стуле, на который была уложена стопка подушек, и намазывала на хлеб масло и джем. Кукла сидела рядом с ней на другом стуле, на который тоже были уложены подушки.
— А вот и твоя мама, — сказал он, ощутив, как сильно забилось сердце. Ну что за глупость! Он ведет себя как мальчишка, увидевший свою первую возлюбленную.
Нуаро подошла к дочери, погладила ее по голове и поцеловала в лоб.
— Доброе утро, мама, — весело отозвалась Люси. — Мы собираемся после завтрака покататься в карете. Там на буфете очень хороший завтрак. Джозеф поможет тебе поднять крышки. Там есть яйца, бекон, всякий хлеб и пирожные.
— У меня нет времени завтракать, — сказала Нуаро. — Как только твои тетушки будут готовы, мы немедленно уезжаем.
Голубые глаза Люси прищурились, а на личике появилось упрямое выражение, которое Кливдон уже замечал раньше.
— И не надо капризничать, — продолжила Нуаро. — Ты будешь хорошей воспитанной девочкой, вежливо поблагодаришь его светлость за доброту — за все, что он для тебя сделал…
— А вот это уже вовсе ни к чему, — заявил Кливдон. — До вашего появления у нас был очень интересный разговор о кукольном домике. У Люси не было времени поиграть. Вечером ей слишком сильно хотелось спать. И я обещал покатать ее в карете. Не вижу причин для спешки.
В этот момент в столовую вошли обе сестры. Они выглядели чрезвычайно недовольными. Их явно разбудили раньше, чем им хотелось бы, и к тому же они были голодны.
— Мы должны как можно скорее вернуться в магазин и выяснить, можно ли что-нибудь спасти, — сказала Нуаро. — Кто-то должен быть там, чтобы встретить швей, если они еще не разошлись. Надо было вчера предупредить их, но я об этом даже не подумала. А мне без них не обойтись. Мы должны найти новое место для работы. Нам необходимо сшить платье для леди Клары.
Кливдон мысленно поморщился при упоминании о леди Кларе.
— Я рано утром отправил своего поверенного Уорли и довольно много слуг в ваш магазин, — спокойно сказал он. — Они уже сообщили, что стены здания уцелели, хотя повреждения весьма значительны. Но все, что было в магазине, хотя и не сгорело, но почернело и промокло, как я и предполагал. Мы вывезли оттуда несколько железных сейфов, которые поднимут в ваши комнаты, как только отмоют грязь и копоть.
— Поднимут…
— Уорли еще отыскал расчетные книги или что-то в этом роде. — Герцог жестом указал на буфет. — Так что все под контролем. Вы вполне можете сесть и спокойно позавтракать.
— Под контролем? — повторила она, и герцогу показалось, что женщина пошатнулась. Но нет, это игра воображения. Ничто не способно пошатнуть железную Нуаро.
Тем не менее она тяжело опустилась на стул слева от него, напротив Люси.
— Хочешь, я принесу тебе завтрак, мама? — спросила Люси подозрительно сладким голоском. — Джозеф мне поможет. — Она аккуратно положила столовые приборы, вытерла пальчики салфеткой и стала примериваться, как слезть со своего импровизированного трона. Лакей Джозеф помог ей спуститься и послушно направился за ней к буфету, где наполнил тарелку в полном соответствии с ее указаниями.
— Хорошо быть герцогом, — заметила сестра-блондинка.
— Согласен, — усмехнулся Кливдон. — Я живу в доме, достаточно большом, чтобы вместить все ваше предприятие, и я сам этого даже не замечу. У меня армия слуг, которые будут рады сменить сферу деятельности, если появится такая возможность. И у меня есть средства, чтобы помочь вам наладить дело снова, не причинив при этом ни малейшего беспокойства себе.
— Вместить нас? — переспросила Нуаро. — Неужели вы всерьез так считаете?
— Если я правильно понял, время — для вас жизненно важный фактор, — сказал герцог. — Вы не хотите терять бизнес и готовы смириться лишь с тем, что уже произошло. Я проконсультировался с Уорли по этому вопросу. Он считает, что подходящее новое помещение будет найдено в течение нескольких дней. А пока вы можете делать то, что необходимо, здесь. Он и с этим согласился.
— Здесь, — повторила она. — Вы предлагаете, чтобы мы со своим магазином обосновались в Кливдон-Хаусе?
— Это самое простое решение, — сказал герцог.
Он знал, что так оно и есть, обдумывая проблему почти всю ночь. Сосредоточившись на проблемах бизнеса Нуаро, ему удавалось не думать о ней самой.
— Понимаете, я не привык к столь драматическим событиям в своей жизни и поэтому был слишком возбужден, чтобы спокойно уснуть. И раз уж я все равно не спал, то решил занять ум проблемами вашего бизнеса.
Ее темные глаза встретились с его глазами, и Кливдон снова окунулся в воспоминания об их поспешном яростном совокуплении на столе в мастерской, о ее сдавленных криках удовольствия, обжигающем жаре и безумной радости…
— Миссис Майклс поможет вам организовать рабочее пространство, — сказал герцог. — Вы и ваши сестры можете брать мои экипажи и слуг, чтобы закупить все необходимое для выполнения самых срочных заказов. Швеи могут приходить на работу сюда. Если вам понадобятся дополнительные рабочие руки, миссис Майклс подберет швей из числа горничных.
Лицо Нуаро стало белым. Ослепительно-белым. Кажется, именно такой оттенок она не рекомендовала носить Кларе? Ее сестры внимательно наблюдали за ней. Их лица оставались непроницаемыми, и герцог, к своей досаде, не смог определить, встревожены они или обрадованы. Но они, вероятно, почувствовали, что старшей сестре нужна помощь, поскольку блондинка вступила в разговор.
— Мне этот план нравится больше, чем наш, — заявила она. — Марселина собиралась играть в карты, чтобы выиграть деньги на все самое необходимое.
Марселина. Что за имя?
Кливдон почувствовал, как участился пульс, и понял, что безумно взволнован. Какая нелепость! Они пережили страшный шторм, едва не закончившийся кораблекрушением, физическую близость, пожар и сохранили при этом официальные формы обращения. Она для него была «Нуаро», а он для нее — «ваша светлость» или «Кливдон». Но теперь он наконец узнал, как ее зовут.
Он не мог облечь свои мысли в слова.
Марселина. Имя звучало, словно тайна, словно страстный шепот в ночи.
Она — воплощение тайны и обмана, подумал герцог, и, конечно же, будет играть в карты, чтобы выиграть деньги для бизнеса.
— Мы можем послать за Белчером, — вмешалась рыжеволосая сестра. — Он вместе с поверенным вашей светлости составит договор займа.
— Мы можем послать за Белчером, — вмешалась рыжеволосая сестра. — Он вместе с поверенным вашей светлости составит договор займа.
— Что за чепуха! — поморщился герцог. — Сколько бы ни стоили ваши материалы, это всего лишь малая доля милостыни, которую мы раздаем каждый месяц.
Нуаро — Марселина — покраснела и снова побледнела.
— Нам не нужна милостыня, — громко заявила она и, подавшись вперед, сдавленно добавила: — Я обязана вам жизнью дочери. Но не вынуждайте быть обязанной всем остальным.
Кливдон почувствовал боль в сердце — колющую, сильную. Ему даже пришлось отвести глаза, чтобы перевести дыхание.
Он взглянул на Люси, ребенка, которого он спас.
Нуаро считает, что в неоплатном долгу перед ним. Она не представляет, какой бесценный дар он получил.
Он не смог спасти Элис. Увы, он был очень далеко, когда случилась трагедия. Он знал, что ее уже не вернешь. И спасение этого ребенка ее тоже не вернет.
Но Кливдон знал и другое: когда он вынес Люси живой и невредимой из горящего дома, он почувствовал не только облегчение, но и радость, огромную радость — большей радости он никогда в жизни не испытывал.
Люси с помощью Джозефа опять уселась рядом с ним на стул.
— Это не одно и то же, — сказал герцог, перейдя на громкий шепот. — Вами движет гордыня.
— Моя сестра говорит вполне разумные вещи, — вступила в разговор рыжеволосая. — Мы не можем принимать подарки от вас, ваша светлость. Мы лишились магазина, но пока еще сохранили репутацию.
— К тому же нельзя давать повод для сплетен, — пояснила блондинка. — Наши соперники…
— У нас нет соперников! — воскликнула Нуаро, вздернув подбородок и сверкнув глазами.
Герцог с трудом удержал улыбку.
— Я имею в виду тех, кто воображает себя нашими соперниками, — усмехнулась блондинка. — Они будут рассказывать самые невообразимые истории. И мы не сможем заткнуть им рот.
Кливдон повернулся к Люси.
— Что ты сказала, Эррол?
— Можно я поиграю с кукольным домиком?
— Конечно, дорогая.
А Нуаро он сказал:
— Считайте, что вы заключили сделку. Пусть будет договор займа.
— Спасибо, — сказала Нуаро. Сестры тоже поблагодарили герцога. Повинуясь ее взгляду, они встали. — Могу я пока оставить Люси на попечение слуг, ваша светлость? — спросила она. — Вы ей потакаете, а она и не думает возражать, но у меня сейчас совершенно нет времени прививать ей хорошие манеры. Мы не можем терять ни минуты. Нам необходимо сшить платье леди Кларе сегодня к семи часам вечера.
Герцог недоуменно уставился на женщину.
— Вы шутите? — спросил он. — Ваш магазин сгорел. Ваши покупатели отлично понимают, что вы не сможете выполнить заказы сегодня.
— Это вы не понимаете, — вздохнула Марселина. — Леди Кларе нечего надеть в «Олмак» сегодня вечером. Я выбросила всю ее одежду. Она должна получить это платье. Я обещала.
Кливдон-Хаус находился в состоянии, которое герцог осторожно назвал контролируемым хаосом.
Повсюду бегали слуги. Одни вносили вещи, которые женщины купили рано утром — рулоны тканей и коробки с неизвестным содержимым, а другие сновали из одной части дома в другую с записками, едой и разными необходимыми мелочами.
Ближе к полудню прибыла стайка швей. Девушки были явно ошарашены роскошью обстановки, но потом скрылись в одной из комнат на втором этаже, выделенной им под временную мастерскую, и приступили к работе.
Рыжеволосая красотка — оказалось, что ее зовут мисс Леони Нуаро — заверила его, что к завтрашнему дню все наладится. Она не единожды поблагодарила его за спасение бухгалтерских книг и только улыбнулась, когда он заявил, что ничего такого не спасал. И вообще он не отличит бухгалтерскую книгу от книги проповедей, поскольку ни разу не заглядывал ни в ту, ни в другую.
Блондинка — мисс Софи Нуаро — позаимствовала бумагу, ручки и чернила, чтобы написать объявления в газеты. Герцог предложил ей воспользоваться для этого своим личным кабинетом, поскольку мисс Леони сказала ему, что Софи нужна тишина, а в их мастерской слишком шумно, все время снуют люди и Марселина громко отдает распоряжения направо и налево.
Кливдон удалился в библиотеку. Сначала он подумывал вообще сбежать из дома, но потом решил, что это будет безответственностью. Он все это затеял и должен через это пройти. Как выяснилось, его присутствие требовалось чаще, чем он предполагал. Постоянно возникали вопросы, на которые мог ответить только он, и проблемы, которые решить мог только он. Как правило, к нему заходила одна из сестер, потому что сама мадам была очень занята — или намеренно держалась от него в стороне. Временами являлись миссис Майклс и даже Холидей. Оказалось, что даже его главные всеведущие слуги могут зайти в тупик.
Но истина заключалась в том, что Кливдон и не хотел никуда уходить. Ему было в высшей степени интересно происходящее вокруг. Его часто видели стоящим в дверях библиотеки и наблюдающим за суетой. Он бы с удовольствием последил, как женщины шьют платье Клары, но мисс София тактично не допустила его в мастерскую. Швеи не смогут работать, сказала она, в присутствии герцога. Даже ливрейный лакей повергает их в трепет.
Кливдон все еще сомневался, что платье будет готово в срок. Ткани и фурнитура были доставлены только во второй половине дня, и, как он понял из обрывков разговоров, работа предстояла очень большая и кропотливая.
А пока он сидел в библиотеке и листал номер женского журнала, оставленный кем-то из тетушек. Услышав приближающиеся шаги, он поспешно убрал журнал в ящик.
Открылась дверь, и Томас доложил о приходе лорда Лонгмора. Гость нетерпеливо оттолкнул лакея и ворвался в библиотеку, сверкая глазами.
— Ты спятил? — воскликнул он.
Томас удалился.
— Добрый день, Лонгмор, — сказал Кливдон. — С моим здоровьем все в порядке, спасибо. Но, к несчастью, похоже, ты бредишь. У тебя нет лихорадки? Надеюсь, это не заразно. Понимаешь, у меня в доме сейчас довольно много народа, и мне бы не хотелось, чтобы все они слегли.
— Не болтай чепухи! — поморщился Лонгмор. — Прочитав сегодняшние утренние газеты, я решил, что все это идиотские фантазии репортеров, как и россказни о диких сценах с темпераментной портнихой. И я попытался убедить в этом маму, которая, как ты сам понимаешь, в бешенстве.
Кливдон вернулся с неба на землю. Не просто вернулся. Рухнул.
За всеми событиями он как-то позабыл о леди Уорфорд. Но, с другой стороны, в чем, собственно, разница? И вообще, с какой стати они следят за каждым его шагом?
— Я пришел не только из-за мамы, — продолжил вещать Лонгмор. — Я должен был сам понять, чем занят мой друг. И что же я увидел, когда вошел в дом? В действительности, газеты, не говоря уже о моей матери, недооценили происшедшее. Оказывается, мой лучший друг поселил трех незамужних особ не в уединенном коттедже в Кенсингтоне, а в доме своих предков! А с ними еще полдюжины странных женщин. И его слуги в поте лица своего, словно угольщики в шахте, обслуживают лавочниц! Своими собственными глазами я видел Холидея, несущего бельевую корзину! Подумать только! Бельевую корзину.
Дворецкий надзирал за хозяйством. Он вел бухгалтерские книги и выполнял функции секретаря. Он отдавал приказы. И уж точно ничего не носил тяжелее ручки или чернильницы. И если Холидей действительно взял в руки бельевую корзину, то исключительно ради своего развлечения, или чтобы был повод удовлетворить свое любопытство, заглянув в комнату к незнакомкам.
А Лонгмор все не мог успокоиться.
— Я знаю, что ты любишь пренебрегать условностями, — сказал он, — но не до такой же степени. Не важно, что думает мама, но как я теперь посмотрю в глаза сестре?
— Забавно, — сказал Кливдон.
— Забавно???
— Дело в том, что все эти женщины здесь только ради твоей сестры, — усмехнулся Кливдон. — Они подрядились сшить Кларе какое-то необыкновенное платье, которое она наденет на сегодняшний бал. Похоже, они относятся к обещанию сшить платье, как мы с тобой — к долгу чести.
— Да черт с ним, с платьем! — завопил Лонгмор. — Ты накурился опиума? Перепил абсента? У тебя жар? Или ты подхватил дурную болезнь? Но что-то явно повлияло на твои мозги. Эта портниха…
— Которую из них ты имеешь в виду? — спокойно поинтересовался Кливдон. — Их три.
— Не смей играть со мной! — Лонгмор перешел на визг. — Видит Бог, ты способен вывести из терпения всех святых и мучеников, вместе взятых! Ты доведешь меня до греха! Я не позволю тебе обманывать сестру. Ты не…
Он замолчал, поскольку распахнулась дверь и в комнату поспешно вошла мисс София Нуаро.
— Ваша светлость, позвольте…
Она не договорила, очевидно, с опозданием заметив Лонгмора. Хотя, скорее, она заметила его в ту же секунду, когда вошла в дверь, если не раньше. Кливдон подозревал, что обе сестры обладают таким же запасом хитрости и коварства, как старшая. Кто знает, возможно, мисс София вошла специально, чтобы прервать гневный монолог Лонгмора, которого было слышно и в другом конце дома.