Усмешка превратилась в оскал ярости.
— Вор!
Нож тускло блеснул при бледном свете рождающегося дня, когда Спиро помчался на Марка. В последний момент Марк нырнул влево, и моряк наткнулся на леер. Кто-то засмеялся. Спиро оглядел палубу и снова уставился на Марка.
— Думаешь, ты умный, да? Ну ладно, сейчас я тебя достану.
По его тону Марк понял, что он в большой опасности. Этот человек способен убить его, если представится такой случай. На миг мальчику показалось, будто ледяная рука схватила его сзади за шею. Так страшно ему не было еще никогда в жизни. Марк выронил хлеб и колбасу и пригнулся, готовый отпрыгнуть в сторону. Он уже обдумывал следующие движения, мозг его заработал быстрее, когда стало ясно, что это будет борьба не на жизнь, а на смерть.
— Давай, Спиро! — крикнул кто-то. — Покажи мальчишке, какой ты мужик!
Снова раздался смех, но Марк видел, что эти крики привели моряка в еще большую ярость. Он подскочил к Марку и замахнулся ножом. Мальчик отпрыгнул в сторону, и лезвие со свистом пронеслось совсем рядом с его ухом. Он выбежал на середину палубы и повернулся к Спиро, который шел на него, сгорбившись.
— Бегай, бегай, малявка. Рано или поздно я загоню тебя в угол.
Марк посмотрел направо и увидел темные линии вант мачты, свисающих к тяжелым деревянным штырям. Он взглянул на Спиро — и вовремя. Тот снова приготовился напасть, и Марк в очередной раз уклонился от удара в лицо. Небольшая толпа зрителей подалась в стороны, когда Спиро погнал свою жертву к корме.
— Эй, малыш! — крикнул кто-то, и рядом с Марком на палубу упал нож. — Возьми его!
Марк подхватил нож и успел уйти от новой атаки. На этот раз некоторые моряки стали подбадривать его, поражаясь проворству, с каким Марк избегал нападений Спиро. Но Марк знал, что время на стороне моряка. Он найдет способ загнать Марка в угол, и тогда все будет кончено. Спиро зарежет его и выбросит тело за борт.
Марк поднырнул под руку моряка, метнулся к тому борту, где заметил ванты, и повернулся к противнику. Спиро уверенно шел к нему, тяжело дыша от напряжения. Он насмешливо покачал головой, отбросив закрывающую один глаз прядь волос.
— Теперь у тебя есть нож, но умеешь ли ты обращаться с ним?
Марк нервно сглотнул:
— Может, подойдешь ближе и проверишь?
Спиро сделал ложный выпад. Марк обхватил рукоять ножа обеими руками, чтобы парировать удар, и отступил к борту. Взяв нож в левую руку, он опустил правую, нащупал сзади штырь и вынул его из отверстия.
Спиро остановился перед ним на расстоянии вытянутой руки. Он широко расставил руки, чтобы поймать Марка, куда бы тот ни кинулся.
— Пора платить старому Спиро за кражу, — усмехнулся моряк.
Настало время нанести удар, но Марк знал, что нужно как-то отвлечь внимание противника. Он опустил левую руку и тихо попросил:
— Пожалуйста, не надо. Я сдаюсь.
И бросил нож на палубу рядом со Спиро. Тот инстинктивно посмотрел вниз, и его волосы упали на лицо, как занавес. Марк схватил штырь, прыгнул вперед и ударил Спиро в висок. Моряк со стоном упал на колени, голова его откинулась назад, рот открылся. Кинжал выпал из рук. Он изумленно взглянул на Марка и рухнул без сознания у его ног.
На мгновение воцарилась тишина, потом кто-то тихо свистнул. Еще кто-то издал радостный крик, и к нему присоединились остальные. Марк обвел взглядом людей, следивших за дракой, и увидел, что они одобряют его действия. Многие улыбались ему, а он ощущал восторг и триумф победы. Потом посмотрел на моряка, лежащего у его ног. Совсем недавно этот человек без сожаления собирался убить его. Марк испытывал к нему холодную ненависть. Он наклонился и поднял нож, который ему бросили.
Какое-то мгновение он медлил, не зная, как поступить. Откуда-то из глубины его существа возникло желание отомстить. Не этому конкретному человеку, а всем тем, кто был виноват в том, что Марк оказался здесь и сейчас, разделенный со своей матерью, своим домом и теплом идиллической жизни на ферме. Он резко вдохнул и поднял нож, готовый ударить прямо в сердце моряка.
— Нет! — прорычал кто-то и крепко схватил его за руку. — Брось нож.
Марк стремительно обернулся и увидел капитана, нависшего над ним. Он попытался освободить руку, но капитан был, конечно, сильнее его. Он позволил своей жертве еще немного посопротивляться, а потом с презрением поднял Марка вверх, так что его ноги повисли над палубой. От жгучей боли в плече мальчик невольно вскрикнул.
Капитан приблизил свое лицо к лицу Марка. В его глазах не было жалости.
— Я сказал, брось нож. Предупреждаю в последний раз, парень.
Марк понял, что положение его безнадежное. Но капитан сделал ошибку, оторвав его от палубы. Марк сильно ударил своего мучителя сапогом в колено. Капитан сморщился от боли и со стоном наклонился вперед. Марк тут же попробовал снова освободиться, но капитан крепко держал его, даже закрыв глаза от боли. Когда он пришел в себя и разомкнул веки, сомнения не было: капитан в ярости.
— Ах ты, поросенок… — прошипел капитан. — Ну что, позабавился? Теперь моя очередь.
Он шагнул к борту, все еще держа Марка на весу на расстоянии вытянутой руки.
— Остаток пути тебе придется проплыть, — усмехнулся он, подходя к леерам.
Обхватив Марка обеими руками, он поднял его над водой. Мальчик посмотрел вниз и увидел молочно-голубое море, с мягким шипением пенившееся у корпуса. Земли нигде не было видно, и перспектива оказаться одному в море и умереть ужаснула Марка. Он мертвой хваткой вцепился в тунику капитана, борясь за свою жизнь.
— Подожди! — раздался низкий голос. — Капитан, послушай меня.
Это заговорил человек в красной тунике. Капитан повернул голову к пассажиру:
— Что? В чем дело?
— Оставь мальчишку, — невозмутимо сказал пассажир. — Ты не можешь допустить, чтобы он утонул.
— Не могу? — Капитан зло улыбнулся. — Почему не могу? Он безбилетник, к тому же вор и буйный. Я должен был догадаться, когда первый раз увидел его в Диррахии. Типичная портовая крыса. Эти мерзавцы не заслуживают того, чтобы жить.
Он повернулся к Марку и напряг мускулы, готовясь бросить его в воду.
— Оставь ему жизнь, и я куплю его, — добавил пассажир.
Капитан остановился, разрываясь между желанием отомстить за удар, нанесенный его самолюбию, и шансом получить деньги. Он прочистил горло:
— Сколько?
— Какова твоя цена?
— Хм?
Капитан нахмурился, не вполне уверенный, сколько просить. После небольшой паузы он отступил от борта и опустил Марка на палубу между собой и человеком в красной тунике.
Ощутив опору под ногами, Марк судорожно вздохнул от облегчения: пока что его пощадили. Посмотрев на пассажира, который предложил купить его, он почувствовал надежду. Человек был мощного телосложения, с аккуратно подстриженными темными волосами. На запястьях у него были кожаные браслеты. Он стоял подбоченившись и ждал ответа капитана.
— Зачем тебе этот мальчишка, Луций Порцинон? Это всего лишь жалкий поросенок. — Капитан махнул рукой на пассажиров в цепях, молча сидевших на палубе. — Ты занимаешься гладиаторами.
Порцинон взглянул на Марка и пожал плечами:
— Он обладает силой духа. И похоже, останется таким еще несколько лет. Но вряд ли когда-нибудь поднимется выше обычного кухонного раба. Итак, назови цену. Я хорошо заплачу.
Капитан прищурился:
— Триста денариев.
— Триста? — удивился Порцинон. — За эту цену можно купить взрослого мужчину. Понадобятся годы, прежде чем этот мальчик оправдает потраченные на него триста денариев! — Он покачал головой и показал большим пальцем за борт. — Тогда лучше брось его в воду. Разумеется, я не стану платить триста.
Он повернулся и отправился обратно к люку на корме, ведущему к каютам. Марк с отчаянием смотрел ему вслед, сердце в груди было тяжелым, словно камень. Капитан прикусил губу и окликнул римлянина:
— Двести!
Порцинон остановился и медленно повернулся к капитану. Он снова взглянул на Марка и задумчиво почесал колючий подбородок:
— Я дам тебе сто. И даже так я переплачиваю.
Капитан решил сделать последнюю попытку:
— Сто пятьдесят.
— Идет.
Порцинон не спеша подошел к капитану, и они скрепили сделку рукопожатием. Марк почувствовал облегчение — он был почти благодарен человеку, который спас ему жизнь. Он слабо улыбнулся Порцинону, но в ответном взгляде не отразилось никаких дружеских чувств. Вряд ли он спас Марка из желания помочь другому человеку. Это был жесткий взгляд профессионального дельца.
— Пизон! — Он щелкнул пальцами.
Жилистый человек в коричневой тунике протолкался между моряками, которые наблюдали за происходящим. Порцинон приказал ему:
— Возьми мальчишку. Прицепи его к остальным.
— Хорошо, хозяин, — наклонил голову Пизон.
— Хорошо, хозяин, — наклонил голову Пизон.
Тем временем капитан крикнул своим людям, чтобы не стояли толпой, а вахтенным велел вернуться к выполнению своих обязанностей. Когда команда разошлась, он обратился к Порцинону:
— Я получу деньги до того, как мы придем в порт?
Порцинон кивнул. Кинув на Марка последний холодный взгляд, капитан, хромая, направился к корме. Порцинон не сдержал усмешку. Но лицо его приняло прежнее строгое выражение, когда он повернулся к Пизону:
— Надо покрепче приковать мальчишку. Я не хочу, чтобы он убежал от нас в Брундизии.
— Не убежит, хозяин.
Порцинон посмотрел на Марка:
— И найди что-нибудь ему поесть и попить.
— Да, хозяин.
Порцинон надул щеки.
— Надеюсь, ты оправдаешь свою цену, парень.
— Спасибо, — тихо ответил Марк.
— Спасибо? — засмеялся Порцинон. — Я сделал тебя рабом, мальчик, а не другом. Не забывай об этом.
Пизон наклонился и потянул Марка за собой. Когда мальчика подвели к молчаливым рабам, скованным одной цепью, он понял, что обманул смерть лишь для того, чтобы снова стать рабом.
XII
Через два дня на рассвете «Попутный ветер» пришел в порт Брундизия. Как только солнце осветило палубу, капитан отдал приказ ослабить парус, и корабль, словно призрак, прошел между судами, стоявшими на якоре. Рулевой внимательно вел корабль к незанятому месту стоянки у причала. Несколько моряков стояли рядом со швартовными концами, готовые бросить просмоленные петли людям, ждущим на причале.
Марк с трудом встал на ноги, прислонился к лееру и огляделся. Брундизий был намного больше, чем порт, который они покинули в Греции. Огромная цитадель, построенная на скале, выступающей в гавань, была соединена с материком узкой полоской насыпной земли. По обе стороны цитадели теснились на воде торговые корабли, а у входа в гавань стояла на якоре эскадра военных кораблей. На берегу тянулись склады, храмы, жилые дома и многочисленные конторы, и над всем этим висел туман с примесью сажи.
Городская вонь от нечистот, пота и гнилых пищевых отходов, неприятно поразившая обоняние Марка в Диррахии, здесь была еще сильнее. Глядя на спокойную воду гавани, Марк видел на ее поверхности мусор и дохлую рыбу, а рядом с корпусом корабля покачивался раздутый труп собаки. Марк сморщил нос от отвращения. Ему было непонятно, как могут люди жить в городах и портах вроде тех, в которых ему пришлось побывать с тех пор, как он покинул ферму. С внезапной болью он вспомнил чистый, пахнущий соснами горный воздух его родины.
Марк постарался отбросить мысли о прошлом и стал думать о своих новых товарищах. Как и Марк, они были скованы одной цепью. Их было шестеро, все молодые, здоровые. Порцинон купил их на рынках рабов по всей Греции. Трое были из Фракии, они держались вместе, явно презирая остальных рабов. Двое были из Афин, один из Спарты.
Пока Пизон надевал на Марка оковы и связывал цепью с остальными, никто не обращал на него внимания. Но как только Пизон закончил работу и отправился позавтракать хлебом с рыбным соусом, афинянин с приплюснутым носом, оказавшийся в цепи рядом с Марком, толкнул мальчика локтем:
— А ты хорошо поддал тому моряку. И капитану тоже. — Он улыбнулся Марку. — Меня зовут Пелленей. Я из Афин. — Он кивнул в сторону гиганта с густой бородой: — Это Пир. Он тоже из Афин.
— Из Родоса, — проворчал гигант. — Я говорил тебе, я из Родоса. Пока меня не продали той проклятой афинянке.
Он опустил голову, продолжая ворчать что-то неразборчивое. Пелленей подмигнул Марку:
— Не обращай на него внимания. У него есть свои счастливые моменты. О других и того не скажешь. — Он наклонился к Марку и тихо продолжил: — Спартанец все время молчит, но Пизон называет его Патроклом. Что касается фракийцев… — Он пожал плечами. — Они держатся обособленно и не общаются с нами. Даже со мной и с Пиром. А ты, мальчик? Как тебя зовут?
— Марк Корнелий Прим.
— Римское имя?
Марк кивнул:
— Мой отец был центурионом.
— Понятно. — Пелленей медленно кивнул. — Тогда почему сын римского центуриона прятался в трюме грузового корабля?
Марк засомневался, стоит ли рассказывать. А вдруг обнаружится, что Децим объявил его своей собственностью? Пока он этого не узнает, лучше не упоминать о некоторых деталях его прошлого.
— Моего отца убил ростовщик. Мою мать похитили. А я убежал. Теперь я ищу прежнего командира отца, чтобы узнать, поможет ли он мне и моей матери восстановить справедливость.
Пелленей сочувственно кивнул:
— И кто же этот командир?
— Генерал Помпей.
— Помпей? — удивился Пелленей. — Помпей Великий?
— Да, так отец называл его. Ты слышал о нем?
— Кто же о нем не слышал! — Афинянин улыбнулся и покачал головой. — Ну, молодой Марк, если ты действительно думаешь, что такой человек, как Помпей Великий, пошевелится, чтобы спасти семью одного из своих бывших младших офицеров, значит у тебя больше веры в римское правосудие, чем у меня.
— Отец был одним из самых храбрых его солдат, — хмуро возразил Марк. Его гордость была задета. — Одним из самых преданных солдат. Помпей даже подарил ему меч, когда он уходил из армии. Конечно, Помпей поможет нам. — Марк посмотрел на свои ноги. — Мне только надо найти его.
— Хм, — прервал его Пир, не оборачиваясь. — И как ты собираешься это сделать, малыш? — Он подвигал ногой, и цепь зазвенела по палубе. — Ты теперь раб.
— Нет, — горячо возразил Марк. — Твой хозяин Порцинон не имел права покупать меня. Я подожду, пока мы не сойдем на берег, и все объясню ему. Может быть, он даже получит награду, если поможет мне найти Помпея, — с надеждой добавил Марк.
Пелленей засмеялся:
— Тебе надо получше узнать Порцинона, прежде чем возлагать на него надежды. Почему-то я не уверен, что он заинтересуется твоей историей.
— Я — римский гражданин. Со мной не может такого случиться.
Афинянин взглянул на него с жалостью:
— Это уже случилось. Лучше тебе привыкнуть к этому, парень.
Марк угрюмо замолчал. Наконец он снова заговорил:
— Этот человек, Порцинон, он работорговец?
Пелленей покачал головой:
— Нет, он не торговец. Порцинон — ланиста.
— Ланиста? — озадаченно спросил Марк.
— Учитель и начальник гладиаторов, — объяснил Пелленей. — У него школа гладиаторов недалеко от Капуи. Пизон говорит, что он один из лучших учителей в этом деле. Хотя бы за это ты должен быть ему благодарен.
— Благодарен?
Марк не верил своим ушам. Он слышал о гладиаторах от отца и знал об ужасной опасности, которой они подвергаются всякий раз, когда выходят перед толпой, чтобы забавлять ее кровавой смертельной схваткой.
— За что я должен быть благодарен? За то, что меня не утопили лишь для того, чтобы сделать рабом в школе гладиаторов? Я не хочу умирать на песке какой-нибудь арены!
Он содрогнулся при этой мысли.
— Посмотри на это с другой стороны: если тебе суждено учиться на гладиатора, тебя будет учить лучший учитель. И это даст тебе преимущество над противником, когда придет время выйти на арену.
Афинянин мог ставить себе такую цель, но Марк не собирался долго быть собственностью ланисты. При первом удобном случае он поговорит с Порциноном и объяснит, какая несправедливость обрушилась на него и его семью. Но до этого разумно будет узнать, что за человек этот Порцинон.
— Какой он? — спросил Марк.
— Порцинон? — Пелленей вытянул губы трубочкой. — Он жесткий человек. Иначе и не может быть, ведь он продержался на арене достаточно долго, чтобы заслужить свободу. Но он справедлив. Если ты будешь слушаться, делать то, что тебе говорят, причем быстро, он будет хорошо к тебе относиться.
На них упала тень. Марк поднял голову и увидел Пизона. Тот кинул на колени Марку черствый хлеб и кусок вяленого мяса.
— Ешь, — коротко сказал он и отошел.
Марк торопливо впился зубами в хлеб, стремясь утолить голод. Пережевывая пищу, он искоса посмотрел на своих товарищей по несчастью и помолился, чтобы Пелленей оказался неправ. Марк должен убедить Порцинона освободить его. От этого зависит жизнь его матери. Только он может спасти ее от ужасной участи умереть рабыней на ферме Децима.
Когда корабль пришвартовался к причалу, капитан отдал приказ спустить трап и открыть грузовой люк. Пока капитан заключал сделку с одним из хозяев портовых грузчиков, чтобы они разгрузили корабль, пришел Пизон и поменял рабам ножные кандалы на большие железные обручи, которые надел им на шеи. Такой воротник был тяжелым и неудобным для плеч Марка. Но он понял, что, пока Пизон стоит над ними с тяжелой деревянной дубинкой, лучше не жаловаться. Порцинон уже сошел на берег, чтобы организовать питание для путешествия в Капую. Когда он вернулся, Пизон махнул скованным пленникам: