— Благодаря симбионту мы осознаём их присутствие, то есть не просто испытываем на себе воздействие, а слышим своеобразный запах. Это очень удобно, сразу становится понятно, присутствует ответная симпатия или нет, и не нужно ловить другие знаки вроде взглядов и жестов.
— То есть, ты именно их и почуял? — я смущённо опустила взгляд.
— Почуял — это слабо сказано, — хмыкнул Сур и присел на край кровати. — Концентрация была неестественно плотной. Я заподозрил неладное и оказался прав: у тебя имел место неожиданный и весьма мощный гормональный всплеск, но мне удалось его устранить. Каким образом…
— Я догадываюсь, при помощи своего симбионта, — со вздохом перебила я его. Было неприятно, что мужчина как‑то воздействовал на меня через эту странную субстанцию, но предъявлять по этому поводу претензии было глупо. — Но почему?!
— Если бы я знал, — развёл руками чужак. — Может, реакция на какую‑нибудь незнакомую пищу, или что‑то в этом духе. Выясним, — обнадёжил он меня.
Почему‑то появилось отчётливое ощущение, что он врал, и на самом деле прекрасно знал, — или, по крайней мере, догадывался, — о причинах такого странного поведения моего организма. Оставалось надеяться, что в итоге я всё‑таки выживу и не тронусь умом, а помутнение носило временный характер и больше не повторится.
Если задуматься, всё это довольно жутко. Случайный всплеск в организме концентрации каких‑то химических веществ — и ты уже совсем не ты, и не отвечаешь за свои поступки. Из всевозможных книг и фильмов я знала, что подобное свойство человеческого организма активно используется, и в детективах порой подобным образом подставляли людей. Подобная возможность даже, кажется, была учтена во вполне реальных расследованиях. Но испытать такое на себе довелось в первый раз.
— То есть, ваши личные отношения строятся вот таким образом? — задумчиво пробормотала я. — По запаху определяете подходящего партнёра, и всё? А эмоциональная привязанность, она как образуется? Вы тоже осознанно выбираете подходящую пару? Или как симбионт решит?
— Хорошо бы, если бы было так, — поморщился мужчина. — К сожалению, химия тела за личные качества не отвечает, и всё это можно выяснить только опытным путём.
— Это хорошо, — вздохнула я и пояснила в ответ на озадаченный взгляд: — Значит, не так уж сильно мы отличаемся. И это хорошо, потому что тогда больше шансов понять друг друга. Я имею в виду, в глобальном смысле. Ты, кстати, не знаешь, как отреагировали наши сородичи на ваше предложение? Должны же они были его получить!
Он только качнул головой и поднялся на ноги, прерывая разговор. Правда, у меня опять появилось ощущение, что это ложь, и на самом деле собеседник наверняка в курсе. Для разнообразия интуицию поддерживали и логические доводы: вчера Сур сам говорил, что курирует контакты с ЗОРом, а тут вдруг — не знает? Скорее, не считал нужным делиться с нами подробностями. Интересно, это просто привычка, или новости неутешительные?
Или и вправду не знает, потому что дальняя связь у них отсутствует? Если она, конечно, в самом деле отсутствует.
Нога за ногу я покорно поплелась за мужчиной на выход, мрачно раздумывая, каких космических духов мы прогневали, что в итоге умудрились вляпаться в эту странную полужидкую цивилизацию. Сдали бы заказ, спокойно прилетели на Орион, пару дней погуляли… В общем, жили бы, как раньше. А вместо этого — висим непонятно где и рискуем в ближайшем будущем быть перекроенными под реалии чуждого мира.
— Аля, а почему ты надела этот наряд? — вдруг спросил Сур, останавливаясь в дверном проёме. Поглощённая мрачными мыслями о глобальном, я даже не сразу сообразила, о чём речь.
— Да… так получилось, — поморщившись, отмахнулась я. Не объяснять же, что в утреннем своём состоянии просто не могла спокойно воспринимать вещь, с которой были связаны столь провокационные воспоминания. — А что?
— Ты красивая, — спокойно ответил он. — Странно это прятать.
Возразить было нечего, осталось промолчать.
Домашние встретили наше появление очень внимательными и пристальными взглядами. Мне даже на всякий случай стало стыдно, хотя, казалось бы, ничего предосудительного именно сейчас мы не делали, только разговаривали. Завтрак прошёл в молчании, за настороженными тревожными переглядываниями, и только Сур оставался безукоризненно спокоен и погружён в собственные мысли, безучастный к происходящему вокруг. В мою сторону он не смотрел, да и вообще ни на кого не смотрел, и это давало надежду, что занимают его какие‑то собственные проблемы, а не вопрос утилизации нашей компании. Мало ли, к каким выводам пришёл ЗОР по результатам контакта!
После завтрака Сур извинился и ушёл, сославшись на важные дела и пообещав вернуться через несколько часов, и теперь уже ничто не мешало родным приступить к допросу. Правда, сообразила я это не сразу, а то, может, сбежала бы вместе с нашей нянькой.
— Алечка, что он с тобой сделал? — строго поинтересовалась тётя Ада, присаживаясь рядом со мной на краешек кресла: то было объёмным и, если потесниться, могло вместить даже трёх человек.
К счастью, я настолько опешила от формулировки вопроса, что не успела начать оправдываться, только растерянно вытаращилась на тётю. А потом всё‑таки взяла себя в руки и ответила правильно.
— Кто сделал? Когда? — уточнила озадаченно. О ком и о чём речь, было очевидно, но совсем не обязательно было это демонстрировать. Я, конечно, люблю своих родных, но посвящать их в тонкости своей личной жизни, определённо, не планировала.
— Сур ночью, — хмуро уточнила она. — Он тебе угрожал? Заставил?
— Стоп, стоп! — поспешила унять развоевавшуюся тётю я. — Откуда такие выводы?! Ничего мне Сур не делал! Ночью я вообще‑то спала в своей постели и не знаю, откуда ты взяла другую информацию! Спала плохо, потому что у меня болела голова, а Сур меня просто подлечил. Вон, Ванька не даст соврать, они со своими симбионтами это как‑то умеют, ему синяк заживили ещё на корабле.
— Правда? — подозрительно переспросила та, бросив взгляд на молча стоящих рядом мужчин.
— Правда, правда, — успокоила я её. В конце концов, большую часть ночи я действительно провела в постели, и Сур в самом деле меня подлечил. — Рук не распускал, вёл себя исключительно прилично. Ну и, кроме того, я не думаю, что он в случае чего будет опускаться до принуждения. Наш нянь не производит впечатления настолько неуверенного в себе и обделённого женским вниманием человека.
— Кхм, — смущённо кашлянула она, а у меня отлегло от сердца: кажется, почти поверили. Или по меньшей мере поверила тётя, а это главное. — Пожалуй. Ты прости, родная, я не со зла, — проговорила Ада, обнимая меня одной рукой. — Очень уж он меня беспокоит, а ты девочка наивная, доверчивая…
— Да ладно, мне Василич уже прочитал лекцию на тему «откуда берутся дети и что делать, дабы избежать их появления», — насмешливо фыркнула я. — Я понимаю, что вы за меня волнуетесь, но сейчас для этого нет никакого повода.
— А куда наш надсмотрщик убежал, он, случайно, не говорил? — полюбопытствовал Ванька.
— Нет. Но я поинтересовалась, как успехи в достижении взаимопонимания с ЗОРом; может, напомнила о чём‑то важном? — предположила я. Чем очень удачно увела разговор в менее нервную для меня сторону.
До чего всё‑таки докатилась. Наша судьба и результат столкновения двух цивилизаций волнуют меня меньше, чем общение с человеком, которого я знаю всего пару дней.
Не знаю, чем развлекали себя остальные добрую половину дня, но лично я отправилась к себе. По «официальной» версии — мучить скрипку, а по факту — вздремнуть пару часов в порядке компенсации ночных мучений. В кровать забиралась с подозрениями и тревогой, но уснула быстро и без сновидений.
Судя по местному солнцу, проспала я не так уж много, в любом случае — меньше половины дня. Когда после душа вышла в общую комнату, там нашёлся весь экипаж, а вот Сур, кажется, до сих пор не появился. Но задуматься о дальнейшем собственном досуге я не успела: от общего входа раздался бодрый мужской голос.
— Оп — па, земляки!
На пороге стоял тип весьма приметной наружности. Про таких обычно говорят «маленькая собачка — всю жизнь щенок»; ростом он был ниже, кажется, даже Василича, то есть — откровенно мелкий, при этом ещё щуплый и шустрый. Взъерошенно — кудрявый, русоволосый, с большими ясными голубыми глазами. На первый взгляд он казался подростком, но лучики мимических морщин и перья седины в волосах намекали на более зрелый возраст. Покрой одежды был точно таким же, какой мы наблюдали на Суре, только расцветка впечатляла: ярко — алые штаны и канареечная жилетка.
— Не земляки, а земляне, — педантично поправил дядя.
— Да нет, как раз — земляки, — рассмеялся тот, с интересом нас разглядывая. — Ух ты, какая красавица! — восхищённый свист и реплика явно предназначались мне. Но почему‑то такая искренняя, хотя и своеобразная похвала вызвала только неожиданное ничем не мотивированное раздражение и желание оказаться подальше от на первый взгляд вполне обаятельного и безобидного типа. Я даже растерялась от собственной столь резкой негативной реакции на совершенно постороннего дружелюбно настроенного человека, на меня это было совершенно не похоже. Может, опять какие‑то сбои в организме? — Калинин Андрей Сергеевич, вернее — просто Дрон, в прошлом пилот и капитан частного катера «Кровавая Машка», в настоящем… тоже, в общем‑то, почти пилот. Вы на меня так смотрите, как будто денег должны, а отдавать нечем, — расхохотался он. — Ну да, с Земли я. А это — не муляж, — он продемонстрировал ладонь, которая на глазах затянулась характерной чёрной плёнкой. — Сургут вас не предупредил что ли, сюрприз решил устроить? Как‑то на него не похоже.
— Кто не предупредил? — растерянно уточнил за всех капитан.
— Ну, местный шеф… вот этот! — «просто Дрон» просиял и кивнул на дверь.
— Тебя зовут Сургут? — озадаченно поинтересовалась я у вошедшего аборигена.
— Я в курсе, что так называется город на Земле, — чуть поморщился тот. — Это полное имя. Тебя ведь тоже зовут не Аля, да? Андрей, ты…
— Развлечь, накормить, ответить на вопросы, — бодро кивнул тот. — Плавали, знаем.
— Аля, пойдём, нужно показать тебя специалисту.
— Ты куда это её потащил? — всполошилась тётя.
— Мама Ада, всё в порядке, — поспешила я её успокоить. — Сура озадачила моя головная боль и он обещал показать меня врачу.
— Боль? Ну да, врачу. — К счастью, мужчина оказался достаточно сообразительным и разъяснять ничего не стал. — Ты им не рассказала? — уточнил он, когда мы вышли.
— Не стала беспокоить. Я ведь правильно поняла, ты хочешь выяснить, что случилось со мной ночью?
— В общем, да, — медленно кивнул Сур. — Этот человек, о котором я говорил… в вашем понимании, наверное, биолог. Он поможет.
— Логично, медиков‑то у вас нет, — вздохнула я и решила переменить тему. — Почему ты привёл этого типа? Ты же, кажется, не собирался знакомить нас с живущими тут сородичами.
— Собирался, хотя и попозже, — возразил он. — Но решил, что так будет лучше.
— Что, ЗОР решился на войну, и это вместо расстрела? — нервно хмыкнула я. — Или, наоборот, согласился на дружбу, но вы по какой‑то причине не желаете нас отпускать?
— Ни то, ни другое, — мужчина даже недовольно поморщился. — Просто так будет спокойнее.
— Кому?
— Всем.
На этом разговор заглох, и дальнейший путь продолжался в молчании. Лететь было недалеко, мы даже не вынырнули из облака. Несколько шагов в тумане, лифтовая шахта… а вот дальше начались отличия. То помещение, в которое мы попали, занимало целый уровень в тонкой сосульке здания, а подвижная платформа пряталась внутри центральной колонны.
Не знаю, что я ожидала увидеть на месте работы здешнего биолога. Честно говоря, я вообще не знаю, как должно выглядеть логово подобного специалиста. Вариантов было два: либо простое кресло у стола и достаточно производительный бик, либо комната вроде тётиного медотсека. Может, даже с какой‑нибудь живностью в банках, живой или мёртвой.
Здесь было нечто среднее между лабораторией, складом, операционной, свалкой и мастерской скульптора. Последний эффект добавляли расставленные тут и там разнокалиберные глыбы льдистого камня, из которого в выделенной нам квартире были выполнены терминалы для связи с местным информационным пространством.
В целом пространство было значительно более захламлённым, чем мы привыкли наблюдать в этом мире, что вызывало противоречивые ощущения. С одной стороны, творческий беспорядок будил ностальгию и подтверждал, что мы с местными очень похожи. А с другой — не слишком‑то ассоциировался с учёным, близким к медицине, скорее уж с раздолбаем — техником вроде меня, и это настораживало.
— Малик! — позвал Сур, даже не пытаясь найти здешнего хозяина самостоятельно.
В ответ раздался шорох откуда‑то сбоку, и из нагромождения хлама выглянул, видимо, искомый биолог. Худощавый лысый мужчина весьма пожилого возраста, на вид — чуть моложе Василича. Хотя, кто знает, сколько живут местные? В руках этот тип держал оплывший и будто обтёсанный водой обломок всё того же минерала. Если это, конечно, был минерал, а не очередное живое существо вроде коралла.
— А, Сургут, здравствуй, — кивнул он. Окинул меня любопытным взглядом и неопределённо хмыкнул себе под нос: — Надо же, как интересно.
— Что интересно? — настороженно уточнила я. Происходящее мне категорически не нравилось, интуиция в голос вопила о неприятностях. Тактично, впрочем, умалчивая, о каких именно и откуда конкретно их стоит ждать. Лучше бы уж вовсе помалкивала!
— Ты интересная, — пожав плечами, ответил Малик. Отложил свою ношу куда‑то в сторону, подошёл ближе. — Можно посмотреть? — вежливо уточнил, протягивая ладонь к моей голове.
— Смотря что, — нервно хмыкнула я. Надеюсь, он не собирается вскрывать мне черепную коробку, правда?
— Твоё состояние. Это не больно, — чуть поморщился он. Вблизи мужчина производил странное впечатление: с одной стороны, был обаятельным и вызывал безотчётное доверие на каком‑то глубинном, подсознательном уровне, а с другой — пробуждал опасение и настороженность. Он был похож не то на художника, не то на маньяка — убийцу. Одухотворённое узкое лицо с высокими скулами, чуть виноватая улыбка, выразительные глаза в окружении мелких морщинок, острый упрямый подбородок; запоминающийся портрет.
Я зачем‑то обернулась на невозмутимого Сура и медленно кивнула. Биолог положил узкую сухую ладонь мне на макушку. К счастью, что там ещё происходило, я не видела, но догадывалась, что свою диагностику мужчина проводит при помощи этой чёрной гадости. То есть, симбионта.
— Кхм. Как интересно, — кашлянул он, убрав руку. Выражение лица было озадаченным.
— Всё плохо? — встревожилась я.
— Как сказать, — неопределённо пожал плечами Малик. — Ты очень вовремя её привёл, пока затронуты только верхние слои.
— Верхние слои чего? — испуганно уточнила я.
— Разума. Удивительная восприимчивость; я о таком слышал, но никогда не доводилось встречать в реальности, — он задумчиво качнул головой, обращаясь не то к Суру, не то к самому себе. Во всяком случае, явно не ко мне.
— Восприимчивость к чему? Что вообще происходит?! — начала раздражаться я.
— Я потом объясню, не будем тянуть. Давай сначала тебя подлечим. Ты же не хочешь возвращения и, более того, усугубления собственного утреннего состояния? — спокойно уточнил Сургут. Подозрения мои никуда не делись, но слова он подобрал очень правильные. Я не просто не хотела повторения, я по пробуждении начала всерьёз опасаться возвращения этих ощущений и того, что принятые меры по их устранению носили временный характер. Поэтому, даже чувствуя, что меня где‑то обманывают, позволила отвести себя в дальний конец просторного помещения, имевшего овальную форму.
— Ложись, — велел Малик, кивая на ещё одну глыбу всё того же камня, большую и неровную.
— Раздеваться, надеюсь, не надо? — мрачно спросила я, осторожно присаживаясь на край и щупая поверхность. Та была твёрдой, шершавой, чуть тёплой и будто немного маслянистой, хотя следов на пальцах не оставляла. Больше всего было похоже на какой‑то полимерный пластик.
— Нет. Просто приляг и расслабься, это не страшно и не больно, — терпеливо проговорил он.
Меня терзали сомнения, но я послушно улеглась и закрыла глаза. Утешение у меня, хоть и сомнительное, было: моё согласие в конечном итоге ничего не решало. Добровольно ли, или с применением силы, но желаемого бы они добились в любом случае. А заставить при этом расслабиться можно массой способов от химических препаратов до банального физического воздействия. Проще говоря, по башке аккуратно стукнул — расслабленность обеспечена.
Темнота беспамятства наступила как‑то вдруг, и, очнувшись, я долго не могла сообразить, где нахожусь. К счастью, хотя бы вопрос «кто — я?» не стоял, это я помнила. Никаких тревожных ощущений в теле не было, ничего нигде не болело и ничего странного не хотелось. Я чувствовала себя выспавшейся и вполне довольной жизнью, тело было лёгким и слушалось безукоризненно. Я задумалась, а почему, собственно, меня это беспокоит, и тут же вспомнила: биолог, захламлённая комната и большой кусок непонятного камня.
Открыв глаза, пару секунд разглядывала высокий бледно — жёлтый потолок. Пошевелила пальцами рук и ног — всё в порядке. То есть, кажется, действительно не обманули, и ничего плохого мне никто не сделал.
— Насколько я могу судить, всё в порядке, — раздался спокойный голос хозяина лаборатории, а на краю поля зрения произошло какое‑то шевеление. Я чуть повернула голову и обнаружила, что оба мужчины стоят рядом с моим ложем. — Ты можешь встать, — разрешил Малик. Вставать я не спешила, но осторожно села, прислушиваясь к собственным ощущениям. Всё было хорошо, но — как будто что‑то не так. Может, просто последствия переживаний? Сложно принять, что всё обошлось?
— А что со мной было? Это больше не повторится?
— Нет, не повторится, — успокоил меня Сур. Я облегчённо вздохнула и почесала зазудевшую тыльную сторону ладони. Пальцы наткнулись на неожиданную неровность, я бросила взгляд на собственные руки — и замерла, растопырив пальцы.
— Что вы со мной сделали?! — выдохнула испуганно, неверяще ощупывая тонкие тёмные полоски на коже, убегающие в рукава. Вскинула ладони к лицу — те же полосы обводили брови, касались скул. Они чуть выступали, как вены на руках у некоторых людей, на ощупь были такими же гладкими, как кожа, но чуть более плотными. — Вы… вы же обещали! — воскликнула, подскакивая на ноги и пытаясь ногтями подковырнуть полосу на руке. — Уберите это от меня!